Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 21. Бюрократия и решение бюрократических вопросов

Дорога в Ормонт тянулась под размеренное покачивание телеги. Солнце уже поднималось высоко — середина лета чувствовалась во всём: в тяжёлом, чуть удушливом воздухе, в гудении насекомых, в редких клочках тени, что не спасали от жары. Извозчик молча щёлкал вожжами, лошади фыркали, то и дело сбавляя шаг на подъёмах.

— Едь к центральному зданию префектуры, — тихо сказал я, не поднимая головы.

Именно туда мне нужно явиться согласно документу, выданному главной канцелярией нашего графства.

Возница кивнул, ничего не спрашивая, и направил телегу в сторону центра. Уже издали я заметил знакомые очертания здания: тяжёлые колонны, герб над входом, стражники у дверей. Всё выглядело так же, как и раньше — будто время здесь замерло. Только вот внутри меня всё было иначе.

Когда мы въехали в центр Ормонта, взгляд сам собой скользнул в сторону серого каменного строения с высоким фронтоном и узкими окнами — Центральное Магическое Ведомство, где сейчас находилась Александра. Оно будто нависало над улицей, строгое и молчаливое, как и положено месту, где решаются чужие судьбы.

Я задержал взгляд на нём чуть дольше, чем следовало бы. Эта ночь, наверняка, выдалась для девушки непростой. Новое место, чужие люди, статус рабыни, навязанный обстоятельствами… Всё это — нелепо и несправедливо. Особенно для неё.

Стиснув зубы, я отвернулся и посмотрел вперёд, туда, где уже виднелся вход в префектуру. Осталось совсем немного. Если всё пойдёт по плану — я улажу вопросы с налогом, получу подтверждение и смогу забрать Александру домой. Там, где для иномирной девушки будет безопаснее. Где ей будет место не рядом с решётками, а рядом со мной.

Я вошёл в здание префектуры, стараясь сохранять спокойствие. Внутри пол был выложен светлым камнем, стены украшали строгие гравюры, и воздух пах бумагой, чернилами и усталостью. Всё здесь дышало официальностью и равнодушием.

У стойки уже стоял секретарь — сухощавый мужчина с тонким лицом и острым подбородком. Он ловко перебирал бумаги, изредка кивая вошедшим. Когда подошла моя очередь, я молча протянул ему бланк, полученный от главного канцеляриста нашего графства.

Служащий мельком взглянул на документ, затем поднял глаза и осмотрел меня с головы до ног. В его взгляде скользнуло что-то вроде подозрения, граничащего с презрением. То ли внешность моя была слишком неофициальной для такого места, то ли имя на бумаге не вязалось с одеждой и видом усталого путника.

Тем не менее, мужчина не сказал ни слова. Просто хмыкнул, сверился с каким-то списком, после чего выдал мне записку, где значились этаж, номер кабинета… и — номер в очереди. Семнадцать.

Я опустил взгляд на цифру, потом вновь посмотрел на секретаря. Но тот уже занялся следующим посетителем, будто меня и не существовало.

Меня, герцога по крови, заставляли ждать, словно я был обычным просителем. Обычным ничтожеством. Хотя... учитывая обстоятельства моего визита — задолженность, документ о регистрации собственности, налоги — такое отношение было, увы, вполне объяснимо. И всё же нечто… скрежетало внутри. Но я сдержался.

Поджав губы, я направился к лестнице, решив терпеливо дождаться своей очереди. Чем скорее всё уладится — тем скорее я заберу Александру домой.

На третий этаж я поднялся пешком — узкие деревянные ступени поскрипывали под ногами, а воздух здесь был жарче и суше, чем внизу. У двери нужного кабинета уже собралась очередь — человек десять. Кто-то сидел на скамье у стены, кто-то переминался с ноги на ногу. Я занял своё место, без слов, сдержанно кивнув тем, кто обратил на меня внимание.

Время шло медленно. Один за другим люди заходили в кабинет, дверь поочерёдно открывалась и закрывалась, каждый раз немного напоминая скрип расшатанных створок ворот. Кто-то выходил раздражённым, кто-то — задумчивым, кто-то — облегчённо усмехаясь.

Когда передо мной оставалось всего трое человек, вдруг появился секретарь. Он быстро прошёл мимо нас и, не глядя на ожидающих, распахнул дверь кабинета. Следом за ним, без всякого стеснения, прошёл мужчина — статный, холёный, с печатью уверенности на лице. Народ тут же зашептался. Я уловил:

— Опять без очереди...

— Аристократ, видишь?

— Им всегда можно…

Я усмехнулся про себя. Эти люди даже не подозревали, что я сам принадлежу к тому самому «ненавистному» сословию. Просто был без ливреи, без свиты, без щегольства. Обычный путник, уставший с дороги.

Спустя минут пятнадцать дверь снова распахнулась. Мужчина вышел, бросая взгляд через плечо, и вдруг заметил меня. Он застыл, чуть приподняв брови, всматриваясь.

— Виери? Кристиан Виери?

Я поднял голову и прищурился, и только тогда разглядел в незнакомце... старого знакомого. Лет семь назад мы вместе служили в одном гарнизоне, делили кровь, пот и несколько весьма сомнительных пиршеств.

— Маркиз Градский? — я удивлённо приподнял брови, затем искренне улыбнулся, поднимаясь с места. — Тебя и не узнать.

Он рассмеялся и протянул мне руку. Я крепко пожал её — по-настоящему рад был увидеть знакомое лицо среди всей этой бумажной волокиты.

Олаф кивнул с той же лёгкой полуулыбкой, что всегда появлялась у него на лице, когда он собирался предложить что-то, выходящее за рамки приличий.

— Пойдём, поговорим. Столько лет… есть что вспомнить, — тихо сказал он и кивнул в сторону коридора.

— Я бы рад, — вздохнул, — но у меня… очередь. — Я указал подбородком на скамью и бумажку в руке с номером.

Градский смерил меня взглядом, в котором удивление быстро сменилось искренним возмущением.

— Очередь? Победоносный генерал последней королевской кампании? Герцог по крови? И ты стоишь в очереди, как какой-то сборщик налогов со второго округа? — Я хотел что-то возразить, но он лишь закатил глаза и решительно развернулся. — Даже не смей спорить, — бросил он через плечо.

Прежде чем я успел снова открыть рот, Олаф уже ловко распахнул дверь кабинета, схватил меня за локоть и буквально втолкнул внутрь, не обращая ни малейшего внимания на возмущённые взгляды очередников. Я коротко извинился взглядом перед окружающими, но, признаться, особо раскаяния не чувствовал.

— Я подожду тебя внизу, — сказал маркиз, уже отступая за порог. — Не задерживайся. Мне правда есть что тебе рассказать.

Дверь закрылась за ним с мягким щелчком, оставив меня наедине с клерком, который только поднял глаза от бумаг — и явно не ожидал увидеть меня.

Я подошёл к столу, вытянул свёрток бумаг из-за пояса и молча протянул его служащему префектуры. Тот, не особенно спеша, принял документы и привычно отложил в сторону своё перо, продолжая жевать уголок усов. Пока он открывал ящик картотеки, я достал мешочек с деньгами и начал отсчитывать семнадцать серебряных монет, указанных в полученном бланке. Металл звенел глухо, как удары по внутренней тревоге.

Клерк выудил толстую папку, пробежался по ней глазами и, чуть поджав губы, посмотрел на меня внимательнее, чем хотелось бы. Затем, снова опустив взгляд в бумаги, покачал головой:

— Простите, милорд, но вы не можете оплатить налог на содержание зависимого в текущий момент.

Я замер, всё ещё держа в ладони последнюю, семнадцатую монету.

— Что? Почему? — В голосе прозвучало больше раздражения, чем я рассчитывал показать.

— Потому что у вас не уплачен налог на землю. До тех пор, пока он не будет закрыт, оформление владения рабом невозможно, — спокойно пояснил мужчина, будто читал инструкцию.

Я невольно поморщился. Уже начал что-то возражать, но вовремя вспомнил о грамоте и протянул её:

— Я генерал Долесской кампании. Освобождён от уплаты всех налогов по личной грамоте короля. Вот.

Мой собеседник раскрыл документ, внимательно изучил и даже одобрительно кивнул:

— Всё верно. Освобождены от налогов на срок три года и с прощением прежних долгов... Но прошло уже семь лет.

Я сжал челюсть.

— Четыре года...

— Именно. А налог на землю в вашем районе составляет четыре серебряных монеты в год. Это уже шестнадцать.

Он прикинул что-то на пергаменте, потом добавил:

— Плюс пеня — два серебра и двадцать медяков. Итого: восемнадцать серебряных и двадцать медных. Только после этого сможете перейти к оплате налога на раба.

Я провёл рукой по лицу. В мешочке у меня было всего двадцать одна серебряная монета и тридцать медяков. Из этой суммы восемнадцать серебряных и двадцать медных ушли на уплату налога за землю за четыре года и накопившуюся пеню. Осталось три серебряных и десять медяков.

Этого не хватало даже близко. Для уплаты налога на раба требовалось семнадцать серебряных. А у меня было только три. Недостача — четырнадцать монет. Почти всё, что у меня было в распоряжении с самого начала.

Это уже не «можно одолжить у знакомого» или «как-нибудь наскрести». Это серьёзная сумма. Её так просто не достать, особенно в сжатые сроки. Не для человека, который только-только вернулся из глуши с развалившимся имением и незарегистрированной рабыней на руках.

Я тяжело выдохнул, стискивая зубы.

— У вас будет еще два дня на полную оплату, — монотонно сообщил клерк, даже не взглянув на меня. — До тех пор разрешение на владение рабами выдано не будет.

Вот и всё. Стучи — не стучи, а ответа все равно не будет. Пока не найду эти четырнадцать монет, я даже не смогу официально забрать Александру из-под надзора. А это означало, что она останется под временной юрисдикцией префектуры. С их порядками. С их стражей.

А у меня — только три серебряные монеты в кармане и проблема, которую уже не решить просто доброй волей.

Я молча отсчитал нужную сумму — восемнадцать серебра и двадцать медяков. Клерк лениво взял монеты, пробежался по ним взглядом, после чего шурша бумагами, поставил несколько печатей и сунул мне обратно бланки с отметками.

Я подхватил их вместе с оставшимися в мешочке тремя серебряными и десятком медяков. Немного. Но ещё вчера у меня не было и этого. Ни одного утверждённого документа, ни оплаченного налога, ни ясности в завтрашнем дне. А сегодня... у меня был хотя бы приблизительный план.

Сунул бумаги за пазуху, бросил прощальный взгляд на клерка и развернулся на каблуках. Что ж, следующий шаг очевиден.

Пожалуй, стоит заглянуть в соседнее ведомство — подать официальный запрос на проверку сведений о принадлежности Александры нашему "уважаемому" торговцу. Ведь, если всё, что рассказала мне девушка, правда — она не могла быть его собственностью. Ни по какому из действующих законов. И тогда… тогда у нас будет шанс.

Я покинул здание префектуры, даже не удостоив взглядом секретаря у стойки, который, кажется, так и не осознал того, что вел себя не по протоколу.

На улице солнце уже припекало, разгоняя остатки утренней прохлады. Я неторопливо спустился по широким каменным ступеням и уже у самого их края заметил знакомую фигуру — Градский нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно боялся, что я ускользну незамеченным.

— Закончил? — поинтересовался он с приподнятой бровью.

Я качнул головой, выдохнув.

— Не совсем. Возникли ещё некоторые вопросы… Извини, но поговорить сегодня, похоже, не выйдет. Давай в другой раз? — сказал с искренним сожалением, наблюдая, как тень разочарования скользит по лицу моего собеседника. — Где я смогу тебя найти? Ты всё ещё в королевской гвардии? — спросил я, пытаясь не показаться чересчур торопливым. В конце концов, он был не просто знакомым — мы вместе прошли огонь, воду и бюрократию королевских канцелярий.

— Уже нет, — ответил Олаф уклончиво. — У меня здесь... небольшое собственное дело. — Он замолчал, а потом, будто решившись, добавил: — Встретимся ещё. Думаю, судьба у нас с тобой упрямая — обязательно сведёт.

Я сдержанно улыбнулся и пожал протянутую мне руку.

— Буду рад, — коротко бросил и направился к следующему ведомству.

У телеги дремал возница. Он лишь приоткрыл один глаз, окинул меня ленивым, но заинтересованным взглядом. Убедившись, что я не иду к нему, снова прикрыл веки, мгновенно возвращаясь в свою полудрёму.

А я устремился дальше — каждый шаг приближал меня к истине. Или, по крайней мере, к попытке эту истину доказать.

Я вошёл в здание ведомства, где пахло вычищенным камнем, кожей и немного — скукой. Возле входа, у стойки, скучал дежурный жандарм в мундире с небрежно расстёгнутым верхним крючком. Он лениво поднял взгляд, когда я подошёл, но сразу выпрямился, заметив мой уверенный шаг.

— Где я могу найти главного жандарма? — спросил я прямо, не теряя времени на приветствия.

Мужчина моргнул, оценивающе окинул меня взглядом — от сапог до плеч — будто пытался уложить меня в одну из множества категорий: проситель? дворянин? очередной самоуверенный купец?

— Господин Кфанийский сейчас у себя… — протянул он, всё ещё не сводя с меня внимательных глаз. — Но… по какому вы к нему вопросу?

В его голосе послышалось больше удивления, чем формальной настороженности. Видимо, не каждый день к их начальству являлись вот так — в лоб, без бумажек и поклона.

— Сугубо по рабочему вопросу, — ответил я уклончиво, не вдаваясь в детали. Жандарм заметно нахмурился, не привыкший к тому, что с ним не церемонятся. — Я могу пройти к нему? — уточнил с легким нажимом.

Терпение начинало ускользать, как вода сквозь пальцы, а я слишком давно не напоминал себе, как разговаривать так, чтобы собеседник понимал: перед ним не очередной проситель, а человек с аристократической кровью в жилах. Судя по тому, как мужчина чуть приосанился, он это уловил.

— Разумеется, можете, — поспешно ответил он. — Второй этаж, четвёртый кабинет справа.

Я коротко кивнул и двинулся по коридору, затем поднялся по неширокой лестнице, обитой местами протёртым ковром. Каждый шаг отдавался в камне уверенным глухим звуком. На втором этаже, миновав пару дверей, я остановился у нужной.

Четвёртый кабинет. Постучал. Ответа не последовало, но внутри послышалось движение. Я толкнул дверь и вошёл.

За массивным письменным столом сидел мужчина — высокий и сухопарый, с выразительными чертами лица. Его приятная внешность сочеталась с той внимательной, почти хищной сосредоточенностью, которая выдавала в нём человека, привыкшего видеть больше, чем ему говорят. Это и был Ролан Кфанийский.

Он оторвал взгляд от бумаг и поднял глаза на меня. В них не было ни раздражения, ни удивления — только сдержанное ожидание. Кфанийский поднялся из-за стола, когда я вошёл, и коротко кивнул.

— Господин Виери? — уточнил он, хотя такого вопроса у него не возникало, когда он забирал мою гостью. — По какому вопросу вы ко мне? Вы пришли забрать свою рабыню?

— Хотелось бы, — ответил я спокойно. — Но налог пока не оплачен полностью. Время ещё есть. Я пришёл по другому поводу: я хотел бы получить документ, подтверждающий право собственности, которое должен был предоставить торговец.

Жандарм лишь развёл руками.

— К сожалению, с этим вопросом — не ко мне. Ваш запрос находится у барона Кернского, он и занимается его рассмотрением. Я лишь слежу за выполнением гражданских обязательств с обеих сторон.

— То есть вы ожидаете не только мои документы? — уточнил я, напрягаясь.

Кфанийский кивнул.

— Всё верно.

— И если торговец не предоставит их?

— Тогда мы начнём судебное разбирательство. Девушка пройдёт проверку, будет оформлен протокол, и решение примет суд.

Я резко нахмурился. Суд, проверка... Нет, нельзя. Если Александру «проверят», то вся её легенда рухнет. Неизвестно, как подействует на них правда о её появлении. А может и слишком хорошо известно.

— То есть вы предлагаете мне просто исполнить свои обязательства… и ждать, пока кто-то другой решит её судьбу?

— Кратчайший путь — отозвать прошение и полностью оплатить задолженности. Тогда никаких разбирательств не потребуется, — спокойно ответил он. — Или у вас возникли с этим проблемы?

Ах, вот куда он клонит.

— Я разберусь, — процедил. — Но мне нужно понять вот что: почему закон становится на сторону тех, кто, скорее всего, занимается неправомерной деятельностью? Как вы можете изначально стоять на стороне человека, который, судя по всему, просто обманывает следствие?

Мои пальцы упёрлись в край массивного стола. Глаза встретились — мой взгляд, полыхающий гневом, и его — спокойный и сдержанный.

— Запрос на проверку ваших прав владения пришёл вовсе не от господина Гектора, — холодно произнёс Кфанийский. — Он лишь свидетель. И даже если подтвердится, что у него нет документов, это не отменяет того факта, что вы нарушили несколько статей закона. В том числе — неуплату налогов и сокрытие беглой рабыни.

Жандарм тоже поднялся, теперь мы смотрели друг другу в глаза почти на равных.

— Я повторю, господин Виери: проследите за своими обязательствами. Тогда и вопрос решится спокойно.

— У меня нет необходимой суммы! — взорвался я. — Сейчас на руках у меня — ничего. И вы хотите, чтобы я просто молча ждал, пока девушку, которую я спас, заберут обратно, словно товар?

Я сжал кулаки.

— Я десять лет своей жизни отдал королевству! Командовал армией! Провёл людей через Долесскую кампанию, вернул земли и спас жителей, которые могли бы погибнуть или попасть в рабство! И теперь, спустя семь лет после мира, вы говорите мне, что без денег и бумажки — я ничто? — Тишина повисла густая, будто воздух в комнате стал плотнее.

Ролан смотрел на меня всё так же спокойно, но без равнодушия. Он выдохнул и тихо сказал:

— Я понимаю, Ваша Светлость. Правда. Но закон — это не мы. Мы — только руки, через которые он действует. Найдите способ заплатить. Или найдите доказательства, которые можно предъявить. Пока — правила действуют для всех. Даже для герцогов.

— Я вас понял, — коротко кивнул в ответ, собираясь уходить, но все же остановился: — Где я могу найти барона Кернского? — последний шанс.

— Поднимитесь на четвертый этаж. Его кабинет находится в конце коридора слева, — сразу после этого Кфанийский опустил глаза, что-то высматривая в бумагах перед ним.