Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 18. Проблемный товар

Александра

Я развернула лист и, устроившись поудобнее на жёстком стуле, принялась за чтение. Документ оказался кратким, с сухими формулировками и канцелярскими оборотами, от которых веяло пылью архива и скукой. Он содержал описание моей "передачи", имени, нового места пребывания и, конечно же, моего возраста.

Когда взгляд наткнулся на строчку с числом, я невольно усмехнулась.

Возраст: двадцать.

Ну, спасибо за комплимент, господин следователь. Но двадцать — это всё же слегка приукрашенная версия моей жизни. Семь лет куда-то подевались. Может, ради того, чтобы сделать мою судьбу менее трагичной? Или это стандартная «оценка» — на глаз, с ошибкой почти в десятилетие?

Разумеется, вслух я ничего не сказала. Зачем спорить по такой мелочи, если это может только вызвать лишние подозрения? Всё равно здесь никто не собирается проверять мой паспорт. И вряд ли в этом мире вообще существует что-то подобное. Безбумажное королевство, где слово и печать значат куда больше личной подписи или удостоверения.

Так что двадцать — так двадцать. Новая жизнь, новый возраст.

Остальная часть документа, к моему удивлению, вполне соответствовала действительности. Или, по крайней мере, не содержала ничего подозрительного. Имя — мое, пусть и слегка искаженное, место «пребывания» указано верно, сведения о передаче — как и рассказывал Кристиан. Придраться было особо не к чему. И всё же... быть уверенной наверняка нельзя. В этом мире — точно нет.

Я кивнула собственным мыслям, будто дала себе молчаливое разрешение, и не раздумывая больше, взяла перо. Вскоре на бумаге появилась моя размашистая подпись — крупная, уверенная, совсем не та, какую ждут от рабыни. Подпись человека, привыкшего к другому статусу.

Мужчины за столом переглянулись. Один даже приподнял брови, другой нахмурился, будто я вновь нарушила какие-то их внутренние представления о «правильных» рабах. И всё же ничего не сказали — только принялись шептаться между собой, явно обсуждая следующую проблему.

Оказалось, перед ними встала не такая уж и простая дилемма: куда деть меня на ближайшие три дня, пока герцог разбирается с налоговыми недоразумениями. Бумаги, подтверждающие мою новую принадлежность, уже оформлены, но формально я пока никуда не «прибыла». И пока это не зафиксировано, за меня несут ответственность они.

— В камеру мы ведь её не отправим, — осторожно произнёс один из канцеляров.

И я мысленно зааплодировала. Вот хоть кто-то здесь не лишён здравого смысла. В камеру? Меня? Там могут быть крысы. Или вши. Или соседи с топором и без душевного равновесия.

— Хорошая мысль, — не удержалась я, тихо добавив вслух и, поймав на себе удивлённый взгляд.

Может, они и привыкли к молчаливым девочкам, которые кивают и не отсвечивают. Но, похоже, я снова удивила присутствующих. А ведь впереди было ещё целых три дня.

— Ну и куда, по-твоему, мы должны её деть? — с раздражением произнёс один из мужчин, вскинув голову. — Может, ты заберёшь эту спорную... леди к себе домой? Скажем, предоставишь ей убежище и гарантии на следующие три дня, а?

В тоне звучала откровенная насмешка, приправленная усталостью и раздражением, но прежде чем адресат успел хоть как-то отреагировать, дверь кабинета распахнулась и внутрь, слегка по-хозяйски, вошёл главный жандарм — тот самый сухопарый и строгий, что до этого беседовал с торговцем.

Принесла же его нелёгкая именно сейчас, когда разговор начал принимать обороты, выгодные мне. Вся комната будто замерла на вдохе. Он окинул присутствующих быстрым взглядом, словно уже всё знал, и, не утруждая себя извинениями за вторжение, положил на стол перед коллегами какую-то папку, пахнущую уличной пылью.

— Закончили? — сухо поинтересовался главный, скользнув взглядом и по мне.

Нет, определённо, он пришёл вовремя — по его мнению. А по-моему — как гром среди ясного неба.

Жандарм молча наблюдал, как его коллега пробегает глазами по аккуратно сложенным бумагам в принесённой папке. Я изо всех сил старалась рассмотреть, что там написано, вытягивая шею и косясь в сторону стола, но расстояние было слишком велико. Видела только ровные, плотно исписанные строки — без шанса различить хотя бы одно слово.

Наконец, канцелярий закончил чтение, удивлённо покосился на командира и коротко кивнул:

— Под вашу ответственность.

Я не сразу поняла, о чём идёт речь. Но догадка пришла уже через пару ударов сердца — когда этот тощий, как жердь, жандарм подошёл ко мне вплотную, почти касаясь плечом, и, словно по какому-то своему сценарию, подмигнул, кивнув с лёгкой ухмылкой:

— Пойдём.

Он развернулся и не оборачиваясь направился к двери, будто уже знал, что я последую за ним. А я… осталась на секунду стоять, растерянно глядя на канцелярия за столом. Молча, без слов, спросив взглядом: мне правда с ним идти?

Тот ответил едва заметным, но вполне утвердительным кивком. Ну чудесно. Я быстро вздохнула и осторожно направилась за жандармом, стараясь держаться с достоинством. Хотя в голове всё вертелся один и тот же вопрос:

Куда он меня ведёт? А может, всё же… лучше бы в камеру?

Кристиан Виери

Я оставил Орлина вместе с возничим у дороги — оба прекрасно понимали, что ожидание может затянуться, и потому устроились поудобнее в тени у телеги. Кивнул им, мол, оставайтесь здесь, скоро вернусь, — но прежде чем сделать шаг, Орлин окликнул меня и протянул аккуратно перевязанный свёрток.

— Небольшой презент для леди, — пояснил он с полуугольком во взгляде. — С просьбой идти — негоже с пустыми руками.

Я взял свёрток, коротко кивнув в знак благодарности, и направился в сторону виноградников, чувствуя лёгкую тяжесть в руке и ещё более ощутимую — в мыслях.

Солнце лениво скользило по спине, пригревая, но не обжигая, а лёгкий ветерок разносил терпкий запах земли, зрелых ягод и сухой травы. Тропа вилась меж аккуратно ухоженных рядов лоз, и вскоре впереди послышались голоса — рабочие обсуждали что-то на ходу, кто-то смеялся, кто-то ворчал. Среди множества голосов легко выделялся один — твёрдый, уверенный, с лёгкими нотками насмешки. Голос самой леди Луарийской.

Я приблизился, не торопясь вмешиваться. Она, с закатанными рукавами и плотно затянутым корсетом, уверенно отдавала распоряжения, поправляла что-то в корзинах, принимала взволнованные жалобы и не теряла при этом доброжелательной иронии. Настоящая хозяйка. В голосе — контроль, в жестах — знание дела.

Некоторые из собравшихся уже косились на меня. Шептались, кто-то указал в мою сторону, но я сохранял вежливое терпение, позволяя хозяйке самой заметить своего гостя. Не хотелось вмешиваться с ходу. Пусть увидит меня тогда, когда сочтёт нужным.

Маркиза как раз беседовала с женщиной, державшей корзину, когда, будто в задумчивости, протянула руку и выбрала одну из тяжелых, сочных гроздей. Пальцы скользнули по тугим виноградинам, остановились на паре особенно спелых. Она сорвала их с легкостью, как будто не виноград, а нити тонкой ткани отделяла.

Подняв ягоды, леди Милана аккуратно разломила каждую пополам, следя, как плотная кожура расходится, открывая прозрачную, чуть мерцающую мякоть. Сквозь неё — будто капельки меда на солнце. И именно в этот момент её взгляд скользнул в мою сторону и замер.

Девушка убрала руку, не спеша, виноградины исчезли в складках тонкого платка, который сразу же спрятала за пояс. Маркиза встретила мой взгляд — прямо, спокойно, без лишних эмоций, но и без холода. Лишь спустя пару долгих секунд на её лице появилось сдержанное подобие улыбки — чуть приподнялись уголки губ, тень теплоты проскользнула в глазах.

Что-то едва слышно прошептала стоявшим рядом помощникам, те немедленно кивнули и начали отходить в сторону, как будто знали, что делать без дополнительных указаний. Леди же тем временем оставила процесс собора урожая и шагнула ко мне — уверенно, грациозно, словно эта встреча была ею заранее запланирована.

— Ваша Светлость, рада приветствовать вас в Рилании. Вы не сообщали о своем визите. Могу я узнать его причину? — прозвучало формально, сдержанно, хоть голос маркизы и оставался внешне приветливым. Настороженность в её тоне не ускользнула от меня.

— Добрый день, леди Милана, — склонил голову с вежливой улыбкой. — Прошу простить за столь неожиданный визит. Я не отвлеку вас надолго от вашего занятия.

Мы двинулись вглубь виноградника, неторопливо шагая по узкой дорожке между рядами лоз. Направления, как такового, не было — просто старались отдалиться от работников, давая им возможность продолжить дело без излишнего напряжения под взглядами титулованных наблюдателей. Под ногами хрустел песок и сухие листья, в воздухе витал сладковатый аромат спелого винограда, смешанный с солнечным теплом.

— Буду краток: я пришёл за помощью, — произнёс, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы слова не могли быть подслушаны.

Милана остановилась и обернулась. Её глаза внимательно и немного настороженно изучали моё лицо. Тень напряженности всё ещё оставалась, но я заметил — она слушает.

— И чем же я могу вам помочь? — спросила моя собеседница, не спеша с выводами. Прямой вопрос. Ни намёков, ни отговорок.

Это был уже хороший знак.

— Мне нужны деньги, — не стал юлить, глядя ей прямо в глаза. — Понимаю, звучит странно, но у меня просто нет выбора. Нет, вы не подумайте, что я прошу взаймы без гарантий — я хочу предложить вам договор.

Эта мысль уже давно жила в моей голове, но именно сейчас, когда каждый час на вес золота, я был готов воплотить её в жизнь. Ради Александры я пойду на всё.

Леди Милана замялась. В её взгляде мелькнуло сразу несколько эмоций: удивление, настороженность, размышление. Но вместо того чтобы сразу отказать — как, быть может, сделала бы любая другая на её месте, — девушка вдруг кивнула, слегка приподняв подбородок.

— Давайте обсудим это в более укромном месте.

Мы покинули ряды виноградников и двинулись к небольшому домику на краю угодий. Уютный, обросший плющом флигель, скорее для временного отдыха, чем постоянного жилья. Как только мы вошли внутрь, маркиза что-то шепнула встретившей нас пожилой женщине. Та тут же закивала и принялась накрывать на стол, ловко управляя посудой и подносами.

Я неуклюже протянул леди свёрток, который передал мне Орлин.

— Это… небольшой подарок, — пробормотал я. — От моего помощника.

Маркиза слегка улыбнулась и приняла его, ничего не сказав, хотя я заметил, как она передала его своей работнице. Я последовал за своей собеседницей в соседнюю комнату — скромную, но со вкусом обставленную: светлые стены, витражи, кресло у камина и неширокий диванчик, на который она жестом пригласила меня сесть.

— Вы говорили о договоре… — начала она, устраиваясь напротив. — Ваша Светлость, я понимаю, что не будь вы в отчаянном положении, то не явились бы ко мне. Но и я сейчас не в лучшем положении. Мы строим новый мост через Полозец, и все силы, все средства сейчас направлены туда. А ещё начинается сезон сбора урожая — мне нужно платить рабочим. А плата за товар… она будет лишь через месяц.

Девушка замолчала, внимательно наблюдая за моей реакцией, как будто проверяя: понимаю ли я, насколько ей тоже непросто.

— Я просто слышал, что у вас проблемы с нападениями рытвенников… — начал, чуть наклонившись вперёд. — Я мог бы вам помочь. За символическую плату. Знаю, что гильдия за такую работу запрашивает очень много…

— Пятнадцать монет золотом, — сдержанно подтвердила Милана, пожав плечами. — Это их цена, которую я не могу себе позволить потратить сейчас.

— А я справлюсь за десять монет серебром. Но они мне нужны авансом.

Я сжал край дивана, будто хватаясь за последнюю возможность, и замер, не сводя взгляда со своей собеседницы. Маркиза посмотрела на меня пристально, в её глазах скользнула тень сомнения.

— Но вы ведь не принадлежите к гильдии и… не имеете права… — начала она, но тут же осеклась, как будто сама поняла: сейчас формальности никого не волнуют. — А если с вами что-то случится? Вдруг вы не справитесь?

Её взгляд скользнул к моей руке, где повязка снова намокла — тёмное пятно проступало сквозь ткань, выдавая свежую рану.

— Я справлюсь, — ответил, не отводя глаз. — У меня просто нет выбора. Я должен спасти своего человека, а для этого мне нужны деньги. — выложил все свои карты на стол. И теперь только леди Милана решала, достаточно ли весомым был мой отчаянный ход.

Раздался вежливый стук в дверь, и в комнату вошла помощница маркизы с подносом. На нём стоял изящный фарфоровый заварник, две чашки и несколько тарелок с лёгкими угощениями. Но всё это отошло на второй план, стоило в воздухе разлиться густому, насыщенному ароматом — терпкий, пряный, с лёгкой медовой нотой и отголоском редких горных трав, которые не встретишь на местных рынках. Этот запах невозможно было спутать: он принадлежал растениям из самого сердца Чертополосского ущелья.

Милана едва заметно приподняла брови, вдыхая аромат, и вопросительно посмотрела на служанку:

— Откуда? — Та остановилась, чуть не уронив поднос от неожиданности, и поспешно ответила, кивнув в мою сторону:

— Это… подарок Его Светлости.

Маркиза на миг задержала на мне взгляд, и, кажется, в её глазах промелькнуло нечто большее, чем просто удивление. Я лишь спокойно кивнул, припоминая о свёртке, что протянул ей ранее — мол, именно в нём и был этот чай. Пускай мелочь, но такие дары в нужный момент могут оказаться полезнее золота.

Леди Луарийская подняла крышку заварника, вдохнула аромат снова, и на её лице появилась задумчивая тень. Несколько секунд она молчала, как будто обдумывала что-то важное, а затем заговорила тихо, но твёрдо:

— Вы знаете, я бы могла предложить вам сделку. Эти травы… они не просто вкусные. Они редкие. Их невозможно достать ни на ярмарках, ни у местных травниц. Я бы выкупила у вас весь сбор, если бы вы согласились добыть ещё. Скажем… пятнадцать серебряных монет — авансом. И по две за каждый килограмм, который принесёте после.

Женщина посмотрела на меня пристально, будто проверяя, насколько глубоко я готов зайти в эту игру. Это и впрямь могло быть выгодно — для нас обоих. При постоянной поставке я мог бы поправить свои дела, а она — обеспечить себе монополию на чай, которого нет больше ни у кого.

Если бы не одно "но".

— Вглубь ущелья никто не ходил уже много лет, — тихо произнёс я. — Местность там дикая, тропы заросли, а по ночам слышны крики тварей, которым не место в этом мире. Чем дальше заходишь, тем опаснее становится. И никто не знает, что именно обитает там сейчас.

Я посмотрел ей в глаза:

— Это будет непростой путь. Но… если соглашение в силе — я попробую.

Маркиза с наслаждением допила чай, тонко улыбнулась и поставила чашку на поднос.

— Думаю, будет разумно поехать в особняк, — произнесла она, легко поднимаясь с диванчика. — Там хранятся мои сбережения. Это не займет много времени.

Мы вышли из домика, и я, опустив взгляд, украдкой кивнул Орлину. Хотя… будь он в курсе, на что я только что подписался, наверняка придушил бы меня прямо здесь, без лишних разговоров. Но у меня не было выбора. Это был, пожалуй, единственный шанс вытащить Александру.

Я махнул рукой нашему вознице, подавая сигнал, а сам сел в карету, которую подогнали к нам практически сразу. Мужчины на телеге двинулись следом, не отставая, — мы возвращались в Риланию.

Город встретил нас привычной суетой, теплым светом окон и запахами позднего рынка. Мы проехали через центральные улочки, свернули к окраине — и вот уже оказались у поместья маркизы. Каменные стены, ухоженные клумбы, кованые фонари… Всё здесь говорило о достатке и порядке.

Мы неспешно прошли по выложенной плиткой дорожке, окружённой цветущими кустами, и вошли в дом через резную дверь. В просторной прихожей маркиза жестом пригласила меня остаться в гостиной, а сама, даже не сомневаясь, удалилась в свой кабинет.

Никаких контрактов, никаких расписок.

— Как только вы наладите поставки трав, я предложу вам официальный договор. Выгодный для нас обоих, — сказала она на прощание, словно между делом.

А я… я покидал её дом с облегчением, почти с трепетом сжимая в кармане мешочек с пятнадцатью серебряными монетами. Деньги, способные спасти Александру.

Или погубить меня.