Урожай Смерти

Глава 78. Бросающий вызов

Я стоял у небольшого, продуваемого ледяным ветром и забиваемого снегом прохода в скале, что вел в неуютную, холодную пещеру. Снаружи бушевала снежная буря - неистовые, пробирающий до костей ветра не унимались уже второй день, что, по меркам погоды королевств, было совершенно невозможным нонсенсом.

В жизни короля редко возникают моменты, когда можно спокойно остановиться, и обдумать свои действия - и это был именно один из таких. Наверное, в некотором роде я был даже рад этой неожиданно возникшей в планах паузе - потому что последние месяцы были сущей безумной гонкой даже по моим меркам.

Методика создания сигилов, которую я выудил из памяти древнего языка смерти, открывшаяся мне в том злосчастном ритуале, оказалась настоящей дверью в бездну магии. На первый взгляд в этом нет ничего необычно: в конце-концов, это всего лишь устойчивый способ создать готовое заклинание для менее опытных магов… Ты всё равно не сможешь создать сигил явления, которое не смог бы и так воплотить в окружающем мире на своем мастерстве и воле.

Так могло показаться на первый взгляд. Но затем я решил проблему перевода объемной магической конструкции в символы - потребовалась лишь ровная поверхность, желание, и много магии… Подозреваю, я делал что-то не так, но старые привычки сыграли свое: и пара кровавых жертв продавили проблему на голой силе.

И вот тогда, с участием ритуалистики, мне открылась настоящая тьма. Потому что переводя сигилы в привычную и знакомую мне школу ритуалов смерти, я внезапно осознал, что всё ограничения, всё пределы которые я когда-либо ведал, словно исчезли.

Даже самый могущественный маг ограничен собственным телом и душой - можно модифицировать их, развить, преобразовать, но так или иначе, пределы собственного вида всегда были и остаются границами, за которые могут шагнуть очень немногие. Может, именно это и имел ввиду Бейзил Спрут, когда рассказывал о том, что мастер его техники перестает быть человеком? Становясь живым сонмом щупалец смерти?

Принципы ритуалистики искусства смерти, что я знал, были одним из способов обойти этот предел. Сигилы, связанные с древним языком, были подобны набору слов - из которого ты составлял инструкцию к мирозданию, сотворяя нужное предложение. Нюансы, конечно, имели значение: материалы, оттенки энергии, устойчивость узлов проводимости энергии… Ритуалистика была сложной наукой, но, к счастью, меня учили на совесть, буквально выжигая в разуме нужные знания.

Но теперь всё изменилось. Теперь я не был ограничен словами, что знал когда-то. Теперь я мог написать всё, что угодно. В теории…

– Милорд, с вами всё в порядке? Я заметил, вы не спали прошлую ночь… – раздали позади меня участливый мужской голос.

Я обернулся, смерив взглядом солдата. Хорошо быть королём - говоришь своему полководцу, что тебе нужен десяток солдат, готовых пойти за тебя на смерть, и на следующий день получаешь их. Мужчина, подошедший ко мне, был десятником - и за его спиной в пещере ютилось восемь солдат, что пережидали со мной бурю. На два меньше, чем было с нами во время восхождения на эту гору. Как же его звали…

– Я в порядке, Халдин. – спокойно ответил я. – Буря затягивается. Если она не закончиться сегодня, готовьтесь к выходу на следующее утро. Мы пойдем против ветра.

Немолодой, лет сорока пяти усатый мужчина приложил кулак к сердцу, серьезно кивнув мне. Из темного угла пещеры донесся его уверенный, резкий голос:

– Хватит разлеживаться, дармоеды! Выходим на рассвете, и чтоб всё оружие блестело…

Я прислонился лбом к холодному камню пещеры, погружаясь в воспоминания. В тот день, когда я узнал этот секрет… Когда осознал всю силу, что таили в себе сигилы смерти, что я теперь мог создавать… Я принял решение, которое, возможно, окажется фатальным и для меня, и для всего мира.

Не знаю, на что рассчитывал Этериас, начиная эту войну, на какую магию полагался и какие секреты королевств достал из закромов церкви. Я был твердо уверен - ему не по силам победить меня в бою. Но проблема нашего столкновения была в другом - завеса слабела.

У меня не было иллюзий в этом вопросе - для могущественных сущностей вроде богов обнаружить творящиеся ритуалы и могущественную магию, что бушевала в королевствах людей последние годы, совсем не было проблемой. Возможно, они бы не вмешались везде, но точно обратили бы внимание на это.

Шансы на то, что на следующую схватку двух самых могущественных магов явятся сами боги, если разорвется завеса, были запредельно велики. Поэтому я решил, что должен действовать на опережение. Я решил призвать в этот мир бога смерти.

Наверное, дальнейшую череду безумных экспериментов, что я проводил в дикой спешке, кто-то когда-нибудь назовет основами демонологии этого мира. Демонологии смерти.

В первых же экспериментах я понял, почему древние мастера смерти создавали сигилы не меньше, чем всемером - первая попытка создать заклинание призыва прошла успешно, и созданный слабенький сигил стабильно вызывал нечто, напоминающее мелкий висп смерти. А вот вторая…

На второй меня просто разорвало на части. Шесть раз подряд. А образовавшуюся магическую аномалию пришлось ликвидировать четырем пятеркам вызванных по тревоге мастеров, потому что магии смерти она не поддавалась.

Я затребовал себе больше жертв со всех уголков южного Арса, и продолжил эксперименты. Вероятность срыва новосозданного сигила, похоже, напрямую зависела от его сложности: попытка прописать в ткани мира слишком масштабное, комплексное воздействие попросту приводила к сотворению магическое аномалии. Не самый плохой способ создать ловушку, если так подумать… Однако я знал как убивать эффективнее с куда меньшими затратами энергии, так что практическую пользу в этом открытии мог найти разве что какой-то безумец.

Поэтому я пошел другим путем - повторяя, в некотором роде, путь древних. Сотворить множество слов, которыми можно описать одно явление или событие. Множество слабых сигилов, которые по отдельности я могу сотворить легко и без рисков - и вместе они образуют ритуальный круг.

Демон, что явился на мой первый вызов, напоминал длинную, черную тень искореженной фигуры, совсем не похожей на гуманоида.

Не знаю, умел ли он говорить, но он не заметил ни ритуального круга, призванного удерживать материальных и нематериальных тварей, ни моей защиты, и просто выпил из меня жизнь в ту же секунду, как был призван. А потом принялся просто и незатейливо убивать остальных обитателей королевского дворца Арса, не трогая нежить…

Я воскрес, разумеется, а вот остальные нет. Магия смерти его не взяла, стихийная боевая - тоже. В конечном итоге я уничтожил его небольшим штормом смерти, просто стирая из бытия кусок реальности, где он был - и это событие разворотило половину королевского дворца.

После этого Улос вежливо попросил меня перенести столь рискованные эксперименты за пределы населенных городов. Я согласился, и потребовал ещё больше жертв…

Не знаю, сколько бы это могло продолжаться. В королевствах медленно начинала бушевать полномасштабная партизанская война - и, если верить докладам, выглядела она занимательным образом.

В деревню приходил священник альянса света, за пару недель обучал половину боеспособных мужиков базовой боевой магии, и новоиспеченный отряд партизан принимался нападать на любую встреченную нежить или представителей королевской власти. Может показаться слабой, ненадежной тактикой - но…

Отряд боевых магов это отряд боевых магов. Сотня крестьян с огненной стрелой вполне могут уверенно размазать отряд из нескольких сотен простых солдат внезапным нападением. Боевых магов после война осталось не так-то много, да и культ только начал набирать обороты…

Я не стал ломать голову над тем, как этот ублюдок вербует столько людей, и просто отдал приказ подавить восстания, вернувшись к экспериментам. Исходя из которых я смог выяснить несколько ключевых вещей о демонологии, выученными мною на практическом опыте.

Первое - это то, что создать нечто вроде межмирового портала мне определенно пока не по силам. Недостаток знания, силы, особенности самого Тиала - но пространственный прокол в иное измерение схлопывался, даже не успевая создаться. Возможно, я бы смог его пробить, но по самым грубым расчётам, требовалось такая прорва силы, что можно было стереть целое королевство - и не факт, что разрыв продержался бы долго. Да и не стоит забывать про навигацию - шанс в таком случае попасть в какой-то мертвый мир был очень велик.

Второе - канал призыва, похоже, двусторонний. Как я не пытался, призвать в этот мир что-то материальное мне не удалось. В общем и целом, магия призыва у меня выходила довольно однобокой: разнообразные тени, духи, фантомы… В зависимости от формулировок и вложенной силы они выходили разные, но говорить, увы, то ли не умели, то ли не хотели.

Природа призванных существ иногда кардинально отличалась в зависимости от ингредиентов, запроса призывателя, и типа вложенной в призыв силы. Из чего я заключил, что они, вероятно, происходят из разных миров - но их всех объединяла одна лишь нематериальность. Иногда призыв происходил почти мгновенно, а иногда приходилась удерживать ритуал достаточно долго - в этом случае я испытывал довольно странные ощущения… Словно кто-то схватил тебя за метафизическое щупальце, плавающее в междумирье, выяснил его условиях, а потом либо ушел, либо потянул к себе, строя канал и ориентируясь на тебя, словно на маяк.

Иногда щупальце просто уничтожалось. Похоже, чем бы не было междумирье, куда я его отправлял, сущности, способные уничтожить канал призыва, там тоже иногда обитали.

Демонология смерти была занимательным направлением, но из исследовательского зуда меня вырвал простой факт - в Арсе просто-напросто закончились преступники спустя пару месяцев. Я извел их всех…

Можно было бы продолжить, конечно: в моем распряжении тебе было большинство земель королевств. Но время не ждало, завеса слабела, и я буквально чувствовал, как над головой сгущались тучи. Если так подумать, всё необходимое для призыва бога я выяснил - основные принципы были ясны.

Призывающие сигилы, что я создал, были достаточно точны в своих ограничениях. Если я хотел призвать духа, призывалось то, что я мог бы назвать духом. Если я хотел призвать демона, то призывалась сущность, что тянула на демона даже по моим меркам. Если я хотел призывать банши, призванная тварь начинала вопить так, что у всех вокруг разрывало уши как минимум…

Разумеется, это всё были условные понятия. Но даже такие, примерные формулировки, дали мне четкое понимание - если попытаться призывать бога, то зацепившаяся за призыв сущность если и не будет таковым, то будет обладать силой, достойной божества. Вкупе со знанием ритуала, что призывал хтоническую тварь во время резни на юге Ренегона - я был уверен, мне по силам вызвать бога.

Вопрос в том, по силам ли будет удержать, и принудить к тому, что хочу я. Но это можно было проверить только на практике. С демонами получалось, пусть труда и уходило немало…

Я сделал глубокий вдох, отлипая от холодного камня. Некоторые вещи можно проверить только на практике. Быть может, я призову страшнейшую чуму и беду на голову этого мира - а быть может, обрету божественную силу.

Расчёты показывали, что для такого дела лучше всего подойдет предельно чистое от посторонних сил место. Поэтому я выбрал для него верхушку горы - один из самых высоких пиков Арсианского хребта. Эскилион прислал мне тысячу кристаллов смерти, наполненных силой под завязку: в них была смерть нескольких тысяч жертв.

Тысячи хватило, чтобы призвать ту тварь. Значит, хватит и чтобы призвать бога. Шеридан смотрел на меня холодно и даже немного злобно, выделяя этот десяток солдат: мой первый маршал, вероятно, подозревал меня в желании принести их в жертву.

Но на самом деле дело было совсем в другом. Призыва бога преследовал сразу несколько целей. Первое и главное - я должен был научиться противостоять подобным существам, сражаться с ними, понять их, понять, как убить такую тварь. Но вторым, не менее важным аспектом, было использование их божественной силы.

Никто, кроме меня, ещё не знал этого, но я намеревался дать этим людям бессмертие. Может быть, не такое качественное, как мое собственное, но и не существование нежити. Нет, божественная сила должна быть способна на подобное - добротное, устойчивое бессмертие для простых людей…

Этериас Инвиктус хотел разрушить мою строящуюся империю до того, как я успею построить и укрепить её. Но получив в свои руки такой инструмент, как божественная сила, как реальное бессмертие, даруемое людям…

Люди всегда боялись и будут бояться смерти. И этот страх приведет ко мне некоторых даже самых ярых сторонников так называемого альянса света.

Надо только, чтобы у меня получилось. Получилось выбить из того существа, что придёт на мой зов то, что я хочу…

Я раздал все самые важные указания перед этим походом: инструкции для культа на случай нелегального положения, распоряжения о наследстве для детей, приказы полководцами и армии.

Помимо этого, я лично убил всех призванных демонов и духов, которых сумел удерживать в своих недавних экспериментов. Некоторые, пожалуй, казались опасными даже мне…

Я выглянул из пещеры, и в лицо ударил холодный поток снега, затмевая взор. Осталось ответить самому себе лишь на один вопрос: готов ли я сам бросить вызов богам?

Отвечая на этот вопрос, невозможно дать правдивый ответ, потому что ты сам не знаешь его. В конце-концов, мы всего лишь люди, а я сам - всего лишь властолюбивый, амбициозный человек, которому повезло прикоснуться к одной древнейших школ магии. Но я попытаюсь - даже если это будет последним вызовом, что я брошу.

Буря не утихла ни ночью, ни к рассвету. Мы выдвинулись из пещеры, покрываясь липким, холодным, бьющим в лицо снегом. На верхушках Арсианских гор бывал снег - но никогда прежде я не видел здесь такой погоды.

Ветвистая фиолетовая молния пробилась сквозь снежную пелену, ударив в скалу над нами - и вызывая лавину. Я поднял руку, создавая над нами могучую полусферу из полупрозрачного, черного стекла смерти - отводя удар природы.

– Похоже, боги сильно не хотят, чтобы мы поднялись на эту гору, мой король! – хохотнул десятник Халдин, с восторгом глядя на то, как лавина разбивается о щит смерти.

– Это не боги. – скупо ответил я, вслушиваясь в сердце бури. – Двигаемся вперед!

Мы шли по узкой, скользкой горной тропе, и остальные ступали след в след, следуя за мной. Снежная буря внезапно оборвалась - и темные, затянутые тучами небеса разразились громом и сверкающими вспышками молний, за которыми последовал дождь с градом.

Холодный ветер сменился более теплым, влажным… А я прищурился, всеми силами вслушиваясь и вглядываясь в разворачивающуюся грозу.

Эта погода - она была странной, слишком резкой, неестественной. На грани того, чтобы быть магическим штормом - но не была им. Подняв руку, я скомандовал остановку, прикрывая глаза.

Множество жертв окончили свой путь на моем алтаре, прежде чем я собрался подниматься на эту гору. Грядущий ритуал потребует всех моих сил, и я был полон силы: готов разрывать небеса и дробить многовековые скалы. Чудовищная сила смерти кипела в моей душе, готовая вырваться в любой момент - но сейчас мне требовалось иное. Настало время вспомнить, что я не только маг смерти…

Исгерд, возможно, был старым дикарем и не заканчивал магических академий, но вместе с тем, шаман был верен своему слову, и, в ответ на мою науку, и сам учил меня на совесть. Пусть и у меня и не было привычного ему магического дара - кое-что и я сумел подчерпнуть у северных шаманов.

В конце-концов, я обрёл мистический взор именно благодаря одному из совместных с ними ритуалов: а значит, я всё ещё видел мир глазами шамана.

Я резко выдохнул, открывая глаза. В этой грозе не было магии, но она и не требовалось. Её сотворил не бог, не маг, и не демон… Но шаманы умели слушать мир - и, наверное, впервые в моей жизни, мне удалось сделать это так, как описывал старик из клана Северного Ветра.

Остановись

Ветвистая синяя молния с грохотом обрушила часть горной тропы, отрезая путь к вершине. Я ответил безмолвным нет, поднял руку, и чудовищный кулак смерти обрушил часть породы, прорубая нам дорогу.

Хватит

Ветера превратился в ураган, сметая огромные камни: но бессильно разбивая о выставленный щит смерти. И отряд сделал новый шаг…

Не делай этого

Ливень усилился, водопадом обрушиваясь на скалы. Один из солдат, идущих за мной, поскользнулся, выпуская из рук веревку, что скрепляла их…

Я взмахнул рукой, и волна смерти с треском разрезала воздух, уничтожая гравитацию и заставляя падающую фигуру медленно лететь в сторону вместо гарантированного падения.

– Бросьте ему веревку и притяните. – скомандовал я.

Каскад небесного грома ударил в вышедшего из-под щита солдата прежде, чем его успели притянуть. И нас осталось девять - семеро солдат, я, и десятник.

– Ненавижу грозу. – мрачно сплюнул вниз горной тропы Халдин.

– Двигаемся дальше. – стиснув зубы, отдал приказ я.

Поверни назад

Свист ураганного ветра превратился в оглушающий звон, и я усилием воли добавил в сферу смерти, прикрывающую отряд, защиту от звука.

Ветер шептал, ветер ревел, ветер умолял. Это не было словами, не было звуком, но как шаман - пусть темный, пусть искаженный, я чувствовал то, что сам мир пытается донести мне. Буря, что противостояла нам, была порождением самого мира: и она не была ударом или попыткой убить.

Она была попыткой спасти меня от ошибки. Не знаю, как и почему сам Тиал прочитал мое намерение в потоках силы смерти, что источала моя душа - но почему-то у меня была твердая уверенность, что сам мир знает, что я собираюсь сделать.

Мир - это не разумное существо, не божество, не элементал и не магическая аномалия. Но мир, полный магии… Он каким-то образом был живым. Это была странная, непонятная мне, не имеющая привычной аналогов форма жизни, идущая своими, таинственными путями. Тиал не был разумным в привычном людям понимании - но был живым.

Я нанес много ран этому миру, не зная, что он из себя представляет, и не испытывал угрызение совести по этому поводу. И всё же, странным образом, я не чувствовал в противостоящей мне буре злобы, ненависти, и осуждения - лишь стремление защитить.

Но у молодого мира не было ничего, что он мог бы предложить мне за то, чтобы я повернул назад в переломный момент моей судьбы, которую я ковал сам. И он почувствовал это - почувствовал ту неумолимую решимость, с которой я шаг за шагом пробивался через снег, град и дождь, ту волю, о щит которой разбивались сильнейшие молнии, что я когда-либо видел.

И возможно, именно поэтому, когда мы достигли вершины горы, буря затихла, словно бы её и не было вовсе. Тучи над нами рассеялись, открывая чистое голубое небо и солнце, что бликами заиграло на снежной шапке.

– Отойдите к скале. – приказал я солдатам, взмахивая рукой.

Воздух пошел рябью от искажения, когда волна пожирателя материи коснулась снега и камня. Проклятье с шипением заработало, расчищая вершину - и вскоре мы оказались на ровной, слегка шершавой каменной поверхности с небольшими трещинами в некоторых местах. Верхушку горы словно срезало мощным ударом.

Я оглядел взглядом поверхность - выходило, что круг диаметром метров тридцать на площадку точно войдет. Должно хватить…

– Располагай людей, Халдин. – вздохнул я. – Мы задержимся тут на некоторое время. За линию ритуальной фигуры не вступать.

Я давно умел выжигать смертью ритуальные фигуры где угодно: в камне, земле, песке и даже на поверхности воды. Но этот раз был особенным - когда ты призываешь силы, с которыми можешь не совладать, важна каждая мелочь. Поэтому я достал костяной стилет, сделанный из собственной бедренной кости, и принялся вырезать фигуру в камне вручную.

В конце-концов, есть ли инструмент, лучше подходящий для сдерживания бога смерти, чем тот, что сделан из кости бессмертного?

Сам ритуал призыва был проще, чем может показаться. Всего лишь один небольшой круг, сотканный из четырех сигилов: смерть, прокол, мироздание, междумирье, призыв

Сила смерть, что прокалывает мироздания сквозь миры, и зовет что-то… Или кого-то.

Звучало проще, чем было на самом деле: я перепробовал немало типов энергии, видов собственного внутреннего настроя, материалов - но всё же, мне удалось сформировать устойчивый ритуал, который делал ровно то, что требовалось - посылал сигнал куда-то в пространство меж мирами, прокалывая саму ткань мироздания.

Я предполагал, что таким же образом возможно вставить в сигнал своего рода контракт, условие, которому должен следовал призываемый - вероятно, подобным образом и была скована тварь, что сожрала тот города и вынудила меня расколоть на части свой разум когда-то.

Но я так и не смог расшифровать тот ритуал до конца - и глупо было думать, что это получиться быстрее чем за десятки лет, учитывая что и древние мастера смерти не сделали этого.

Мне не хватало мастерства и знаний, и у меня не было многих лет для оттачивания первого и сбора второго. Поэтому мне оставалось только одно: вынудить призванную тварь сделать то, что мне нужно, прямо здесь, в моем мире.

Внутренний круг призыва содержал всего четыре ключа призыва - разум, смерть, бог и слабость.

Разумный, слабый бог смерти… Оставалось надеяться, что такие бывают. В ином случае даже я не брался предсказать, что тварь явиться на подобный зов.

Один небольшой круг, но как много в нём было. Я вывел его первым, и он не имел источников силы. Нет, для прокола пространства и призыва хватит и моей собственной.

Оставшиеся тридцать метров площадки я рисовал несколько долгих дней, не прерываясь на отдых сон, и в это монструозное кольцо силы я вложил всё свои познания о защите и удержании, которые только знал. Десятки и сотни каналов силы. Тысяча кроваво-черных камней, питающие круги удержания. Барьеры, способные выдерживать каскады ударов мощнейших ритуальных комплексов. Ловушки душ, что могут удерживать сильнейших магов и духов. Поглотители силы, высасывающие смерть из центра круга. Спящие сокрушительные проклятья, призванные стирать саму реальность…

Объективно оценивая силы, я бы сам не смог выбраться из этого круга. Может, за несколько недель подтачивания и медленно распутывания проклятий сумел бы - но точно не силой, даже будучи на пике возможностей.

Смертное существо просто не способно выдержать каскадный удар десятков ритуальных кругов, напитанных силой нескольких тысяч жертв. Количества энергии, собранного в этом ритуальном круге, хватило бы на то, чтобы уничтожить целую провинцию массовым заклинанием.

Был лишь один способ выпустить силу за пределы этого круга: семь толстых, отдельно вырезанных каналов энергии, ведущих за его пределы, к отдельным кругам удержания и преобразования. По моему замыслу, призванное божество, вынужденное поделиться частью силы, сможет направить её только туда, куда я захочу - тем самым делая людей за пределами круга бессмертными… А если оно захочет побрыкаться, что тоже ожидаемо, сила может пойти только в одно место - и будет преобразована в нужный эффект.

За последние годы своей жизни я совершил множество черных ритуалов смерти. Я приносил в жертву детей и невинных, корежил и подчинял чужие души, пытал и убивал множество людей - как с помощью своих людей или подручных, так и в одиночку. Но именно этот ритуал почему-то показался мне самым сложным, из всех, что я когда-либо совершал.

Может, потому что ему не было аналогов - это было мое изобретение, первое в истории этого мира. Может, дело было в том что я был один и делал всё вручную. А может, глубоко в душе, я просто чувствовал, что нет никакой гарантии успеха?

Последнее время я использовал своё бессмертие по поводу и без - но в этот раз, даже спустя несколько бессонных ночей, я не осмелился. Я был уверен: в призыве богов смерти важна каждая деталь, каждая мелочь. Почувствует ли призванное существо ритуал, сокрытый в глубине моей души? Увидит ли следы его действия в самой ткани окружающего его мира? Я не знал ответа, но последнее, что я собирался делать, это быть небрежным.

Дракон неплохо научил меня основам магии разума - но абсолютной памятью я не обладал. Поэтому я проверил ритуальный круг несколько раз, запоминая каждый символ, каждую цепочку сигилов, каждый элемент защиты и каждый из тысячи кристаллов, что питали силой удерживающие проклятья. И лишь затем - в последний момент - позволил себе забыться всего на один час в короткой медитации, прежде чем продолжить, успокаивая разум и волнение.

– Семеро - в круги. – приказал я своим воинам. – Халдин - остаешься наблюдателем. Займи устойчивую позицию там, где не будет риска, что тебя сдует со скалы.

Солдаты выбрались из разбитой на краю обрыва палатки, мрачно переглядываясь между собой. Они не выглядели небрежно: снаряжение начищено, оружие заточено, собранные, готовые к бою…

– Кажется, настало время умирать, парни? – криво усмехнулся один из солдат. – Помните, как Тольф свои кишки выронил? Три часа мучался, пока не сдох. Всё лучше, чем так…

Я устало помассировал переносицу прикрыв глаза. Разумеется, это было легко предусмотреть - после всего произошедшего, и той магии что мой культ активно использовал во время войны, солдаты логично предполагали что их позвали сюда для человеческого жертвоприношения. Иногда члены культа выбирали добровольцев для стенобитных ритуалов во время войны - чтобы проломить оборону какого-то замка или крепости. Такие находились - особенно когда штурм иными средствами сулил больше потерь.

– Вы здесь не затем, чтобы быть жертвами. – наконец, сказал я. – Этому ритуалу не нужны жертвы. Достаточно будет моих сил.

– Тогда зачем мы здесь, милорд? – задал резонный вопрос Халдин.

– Этот ритуал… – я помедлил с ответом. – он создан, чтобы дать человеку бессмертие. Нескольким людям, на самом деле.

– Как у рыцарей смерти? – оживился один из солдат.

– Рыцари смерти застыли между жизнью и смертью. – покачал головой я, иносказательно описывая нежить. – Им не нужно есть и пить, они не могут возлежать с женщиной, не могут иметь детей… Нет, я хочу иметь возможность дать людям бессмертие лучше. Вечную жизнь - подобную моей, настоящую, на тысячи лет вперед. Долголетие и неуязвимость одновременно. Мне удалось схитрить и найти короткий путь для себя, но повторить это для остальных не удасться. Поэтому нужен иной метод… Иной ритуал. Человек, даже самый сильный маг, не обладает силой, необходимой для подобного. Может, наши мастера однажды и научаться возвращать молодость и создавать неуязвимых, но до этого уровня им явно ещё учиться и учиться сотни, если не тысячи лет. Я же хочу иметь это сейчас… Поэтому я думаю, что нашел иной путь. Я призову в этот круг существо, обладающее особой, нечеловеческой силой. А затем выбью эту силу из неё, любыми способами. И благодаря этой силе вы получите бессмертие.

– Однако гарантий нет, верно? – хмыкнул Халдин. – Иначе бы здесь стояли графы и герцоги, а не простые солдаты…

– Именно так. – кивнул я, легко улыбнувшись. – Если есть желающие отказаться, я могу разорвать часть линий отвода силы.

– Ну уж нет. – хмыкнул солдат, чьего имени я так и не узнал. – Такой куш и правда стоит риска. Что требуется от нас?

– Ничего. Вы должны стоять смирно, не выходить из своего круга, и не мешать мне. – просто ответил я.

– Стройсь… Смирно! – рявкнул Халдин, едва солдаты заняли свои места.

Краем глаза я отметил, что солдаты замерли, как на плацу. Шеридан знал, как привить людям дисциплину - этого у него не отнять.

Это было ранее утро. Солнце медленно, неуверенно поднималось из-за горизонта, освещая рассветными лучами окружающие нас горы, а вниз открывался прекрасный вид хвойных северных лесов, покрывающих подножия Арсианского хребта. Я сделал последний вдох, и воздел руки, подавая в силу в круг призыва.

Тонкие нити черного дыма устремились от меня в круг, заставляя его словно бы налиться тьмой. Пространство над ним словно бы вздрогнуло, пойдя рябью. Клубы темного тумана принялись закручиваться в вихрь небольшого, густого смерча, в центре которого сама граница меж мирами таяла, становясь тоньше, тоньше и тоньше…

Я судорожно втянул в себя воздух, закатывая глаза. Пространство и само время словно дрогнули, раскалываясь в сердце темного водоворота. Мой зов, словно незримое щупальце, рванулся вперед, в холодную, непонятную тьму, где не было никаких ориентиров, пронзая саму пустоту.

Время словно замедлило свой бег, пока зов пронзал междумирье. Сперва ответа не было: но я упрямо держал ритуал, вливая всё больше и больше силы в призыв. А затем - что-то ответило…

Незримое, тяжелое, подавляющие, но одновременно нежное и мягкое присутствие чужой силы коснулось сигнала, что продирался через пустоту междумирья. Незнакомец словно бы ощупывал канал призыва, изучая его - и, в противовес моему грубому приему, в его обращение чувствовался опыт, искусство. Словно бы некто пытался понять, на какие условия рассчитан канал связи - но их не было. Этого я просто не умел, пусть и предполагал возможность подобного.

Ощущение от призыва, посылаемого в междумирье, чем-то похожи на дополнительную руку, что ты опустил в холодную, леденящую черную воду, проломив лед. Ты протягиваешь её глубже, дальше, шевелишь ею, пытаясь зацепить малька, что попадется тебе… Но в этот раз я почувствовал себя так, словно мою руку окутало множество щупалец, что намного больше неё. А затем… Затем они пробили её насквозь, превращая в нечто иное. В более стабильный, устойчивый, прямой канал - и по нему ринулось нечто, явно имеющие куда больший опыт в таких путешествиях, чем я.

Это не было болезненно - но было неприятным иначе. Словно кто-то или что показывает тебе, при всей твоей силе, что ты слишком мал. Или это была лишь иллюзия, ошибочная интерпретация сознания, что получило незнакомые ему ранее сигналы?

Несколько долгих секунд ничего не происходило. А затем рукотворный водоворот силы словно мигнул, мерцая - и пространство разорвалось, выпуская в воздух огромный, около метра в диаметре, антрацитово-черный шар, зависший в воздухе.

Разрыв схлопнулся мгновенно, и сила чужого присутствия накрыла весь мир, словно тяжелым, давящим ураганом, мгновенно выбивая всё мысли из головы. Это не было атакой, не было ударом, но мощь его была такова, что я едва устоял на ногах, впервые в жизни ощущая присутствие настоящего бога.

Я хотел узнать, что такое божественности, и я узнал это на собственной шкуре. Старые мысли внезапно стали казаться глупыми, наивными, бессмысленными. Как можно бороться с такой силой, в чьем присутствии ты едва можешь стоять на ногах? Человек не может противостоять стихии, как бы силен он не был. Если бы передо мной находился бог огня, я бы сказал, что невозможно бороться с самим солнцем. Если бы это был бог воды - как можно противостоять шторму в бесконечном океане? Но сейчас передо мной словно бы возникла сама смерть - и я не знал ответа, как бороться с ней. Как может не быть аксиомой то, что всему однажды наступает конец?

Даже то существо, что привело меня в этот мир, не вызывало у меня такого трепета. Впервые за обе жизни я застыл перед кем-то в оглушительном ступоре, не способный пошевелиться: и казалось, всей моей силы воли хватает лишь на то, чтобы не упасть на колени здесь и сейчас. Ведь это было единственным действием, которое надлежит делать перед богом…

– Как занимательно. – шипящий, вкрадчивый, тяжелый и словно бы идущий со всех сторон голос божества наполнил вершину горы. – Очень, очень давно меня не призывали именно так. Без сомнений и колебаний, без жертв и условий, на чистой воле и силе… Пожалуй, я даже испытываю благодарность.

Краем восприятия я заметил, как всеподавляющие присутствие божества словно расплывается вокруг, накрывая всё большую и большую территорию - словно бы оно изучало место, куда попало. И это словно придало мне сил.

– Этот мир… – с трудом выдавил из себя я, выпрямляя спину. – Не твой.

Я скосил глаза на кристаллы смерти, что мерно испускали энергию в удерживающие сигилы. Защита была нетронута - и божество не спешило выходит из ритуального круга. Но, похоже, сама природа божественного позволяла ему воздействовать на реальность, искажая её согласно своей воле.

Внимание словно сфокусировалось на мне, и я почувствовал себя букашкой, распятой на столе.

– Всё интереснее и интереснее. – продолжил вкрадчивый голос. – Как я уже сказала, очень давно меня не призывали именно так. Но ещё дольше прошло с тех пор, как призывающий не падал на колени… Пожалуй, я даже и не помню, когда так было в последний раз. Этот мир… Он так юн и свеж, словно спелое яблоко, готовое к тому, чтобы его сорвать. Он не знает смерти, никогда не видел её по-настоящему. Скажи мне, как легенды твоей родины представляют саму смерть, призывающий? Или, что куда важнее, как представляешь её ты сам?

Где-то глубоко внутри, интуиция подсказывала мне, что я не должен отвечать, и я пытался промолчать - честно пытался всеми силами. Но что может один человек противопоставить богу? Как можно убежать от смерти? Как победить саму неумолимость бытия?

– Бледная… Женщина. – выдавил я из себя, борясь с наваждением. – В черном…

Это было не всё, разумеется. Тиал не знал богов смерти - единственная поговорка, которую я знал, звучала “Черный, как смерть”. Но это была не первая моя жизнь, и прошлый мир имел множество образов и персонификаций смерти, и, как я не пытался, скрыть их до конца я так и не смог - оставалось лишь выбрать первый, что пришел на ум.

– Женщина? Какое приятное совпадение. Пожалуй, мне подходит. – во вкрадчивом голосе божества появились отчетливые женские нотки.

Абсолютно гладкий черный шар из чистой смерти словно потек, превращаясь в непроглядную жидность, и которой сформировалась фигура: сперва полностью черная, а затем тьма словно рассеялась, обнажая чистую, прекрасную кожу без единого пятнышка. Её тело было идеально - словно бы взято из самых глубин моего разума, из той самой детской мечты о совершенной женщине. Ничуть не стесняясь наготы, парящая в воздухе богиня смерти коснулась ногами холодного камня, ступая прямо в центр призывающего круга. А затем, с легкой, довольной улыбкой тряхнув длинными белоснежными волосами, сформировала на себе черную робу.

– Знаю, я прекрасна, но хорошего понемногу. – с лукавой улыбкой сказала богиня смерти совершенно обычным, человеческим голосом, заметив мой взгляд. – Я давно не обращалась в плоть… Но по-такому случаю, пожалуй, могу сделать исключение.

На миг, во время сотворения тела, мне показалось, что давление спало - но то было всего одно мгновение. Едва призванная мной богиня обрела плоть, её присутствие в окружающем мире словно выросло: став настолько густым, что казалось, я мог чувствовать даже эмоции божества, которое и не пыталось их скрывать.

Довольство. Радость. Легкое любопытством. Ни монструозный удерживающий круг, ни моя тяжелая аура смерти, что заставляла трепетать бывалых воинов, её ничуть не пугала. Она смотрела на меня… Как смотрят на детей играющих в песочнице - с абсолютным, невозможным превосходством, и с полной уверенностью в своем контроле над ситуацией. И это вызывало у меня ярость - истовую, пылающую, такую, что воздух вокруг задрожал от уже моей собственной силы смерти.

Это не поколебало её уверенности ни на йоту. Но с невероятным трудом расширив собственную ауру вовне, я ощутил, словно настоящая гора упала с плеч.

Богиня, наблюдающая за моими потугами с легким интересом, тем временем осмотрела окружающие нас руны. И нахмурилась, напрягаясь.

– Ты собрал крайне любопытный ритуал, юный призыватель. – в голосе богини послышался лязг железа. – Некоторые символы здесь древнее тысяч миров… А иные созданы совсем недавно. Старая и новая магия, сплетенные вместе - грубо, но эффективно. Кто придумал этот круг? Кто научил тебя этой магии? Отвечай!

В меня словно ударила незримая волна, заставляя пошатнуться и отступить на шаг. Но я уже научился. Уже понял, как не поддаваться на эту силу. Структурированная концепция божества словно пронзала само мироздание - формируя его согласно его воле, проникая через любые барьеры.

Это была немыслимая, могучая сила намного более высокого уровня, чем я когда-либо видел в своей жизни. Но как чародей и мастер смерти, я умел делать тоже самое, пусть это и требовало предельного напряжения сил. И потому моя собственная сила, клубящаяся вокруг моей кожи, выступала мне щитом, который даже ей не удавалось больше продавить до конца. И потому, вздернув подбородок, я ответил лишь половину правды:

– Я сделал это сам.

Богиня смерти сделал несколько неспешных, аккуратных шагов вдоль круга, в котором была заключена, изучая ритуальный символы. А затем, совершенно спокойным, лишенным всякого напряжения голосом произнесла:

– Выходит, ты самоучка, нашедший старые знания. – с легкой задумчивостью констатировала она. – Как интересно… И зачем же ты призвал меня, мальчик мой? Ответь мне.

Мягкая, прохладная рука коснулась моего подбородка, беря его, словно я был каким-то ребенком. Изнутри поднялась волна удушающего гнева…

По холодной вершине горы раздался звонкий звук смачной пощечины.

Богиня смерти приложила руку к щеке, глядя на меня с немалым удивлением. Но уже к моему собственному удивлению - я совершенно не чувствовал в ней гнева. Скорее, в оттенках силы божества мелькнуло что-то похожее на… Уважение?

– Что же, ты привлек мое внимание. – без тени злобы в голосе кивнула мне богиня. – Теперь говори.

Я бросил взгляд на безмолвные, безмятежные небеса, над которыми медленно поднималось утреннее солнце. Стоя лицом к лицу с настоящим божеством, разумеется, я как никогда ранее понимал как наивны были мои прошлые мысли, и хорошо понимал, почему сам мир пытался остановить меня от того, чтобы призвать в наш мир ЭТО.

Не суть важно, пришла бы на призыв эта богиня или иной бог - вне всяких сомнений, они могли стать величайшей угрозой целому миру, большей, чем даже я мог быть. Ведь где-то в глубине души, я, несмотря на всё свои недостатки, считал этот мир своим. И потому не желал ему судьбы мертвого мира…

Небеса молчали, оставляя меня один на один с делом собственных рук, и интуиция подсказывала, что богиня не будет ждать моих размышлений вечно. Потому, собрав всю свою волю и гнев в кулак, я холодно посмотрел в глаза богини, и твердо сказал:

– Я призвал тебя, чтобы сделать людей за моей спиной бессмертными. Для этого мне нужна твоя сила… Сила бога.

Богиня негромко рассмеялась, и в этом смехе я слышал ужасающее эхо мертвых миров, что заставляло выступить мурашки на коже.

– Ты не думал, что немного ошибся? Я богиня смерти, малыш. Я думала, ты призвал меня, чтобы обрушить ярость смерти на своих врагов… Но бессмертие? Серьезно?

– Я выгляжу как шутник? – вздернул бровь я. – Ты можешь сделать это. Просто подай божественную силу по ритуальным каналам.

– И почему же я должна сделать это? – с улыбкой посмотрела на меня Смерть.

В её глазах была лишь абсолютная тьма, которая словно пожирает того, кто смотрит в неё. Воплощение абсолютного конца, той самой противоположности истинного бессмертия. Неостановимая сила небытия, беспощадная энтропия, пустота, в которой нет даже ничто…

Я медленно, не отрывая взгляда от самой бездны, обнажил волнистый фламберг, направляя его на богиню.

– Мое имя - Горд, и я первый из императоров этого мира. Первый из повелителей смерти, первый Темный Властелин, коронованный древнейшей кровью и самим пламенем. Ты сделаешь так, потому что я ПРИКАЗЫВАЮ тебе. А если нет… Я разорву тебя на куски.

Королевский фламберг вспыхнул белым пламенем, вторя моим словам. И вслед за этим пламенем от моей руки потянулась черная дымка смерти, окольцовывая белое пламя, готовясь слиться с ним в едином ударе.

На её лице не было и тени страха. Вместо этого божественная сила словно рассеялась вокруг, прощупывая… Мое прошлое?

– Король-Завоеватель. Темный Лорд. Первый некромант. Безжалостный, неумолимый, неостановимый. Сокрушитель королевств, бич древних магов. – глаза богини словно смотрели мне прямо в душу, читая мое прошлое. – Да, я чувствую, что ты легенда этого мира. Нечасто мне встречались подобные тебе… Что же, пожалуй я исполню твой приказ в этот раз. Однако помни запомни раз и навсегда, смертный - если ты собираешься бросить вызов богам, сперва ответь самому себе на один простой вопрос. А достаточно ли ты силен?

Богиня смерти воздела руки, и семь ритуальный линий вспыхнули черным светом, переполняясь её силой. Я резко обернулся, наблюдая за работой ритуала - но на местах, где должно было стоять семеро солдат, была лишь пустота и прах, что таял в воздухе.

Я резко развернулся, и смерть улыбнулась мне лукавой, ехидной улыбкой обманщицы. Но в миг, когда он задействовала свои силы я почувствовал нечто куда более важное…

– Иногда кусок может оказаться больше, чем ты можешь проглотить, правда?

Эта тварь почему-то не могла находиться на Тиале долго. Была ли тому виной аура самого мира, отсутствие якорей, или какая-то система защиты местных богов, но нечто словно подталкивало её обратно, в небытие за грань мироздания. Божественная мощь позволяла ей игнорировать этот эффект некоторое время, и потому я не сразу его заметил. Но каждое использование силы словно подтачивало её защиту, смещало её в иную фазу. Она стояла в круге и не использовала свои силы потому, что экономила их: ведь каждое их использование сокращало время, которое она может позволить себе находиться здесь.

Я смерил богиню тяжелым взглядом, но куда там, она даже не заметила.

– Ты и понятия не имеешь, насколько велика бывает человеческая алчность. – хмуро ответил я. – Мы, люди, невероятно жадный народ. И можем проглотить очень многое только поэтому…

Богиня отправила мне воздушный поцелуй.

– Не обижайся, мой король. Уверена, мы увидимся ещё… И да, вот тебе мой финальный подарок, чтобы не слишком зазнавался.

С этими словами она сделал круг бедрами и взмахнула руками, словно изысканная танцовщица… Или делающий атакующее движение волшебник.

Камень вокруг с оглушительным грохотом взорвался, не оставляя от ритуального круга ничего: всё атакующие проклятья, вся тысяча кристаллов смерти, всё тридцать метров сдерживающих кругов и осадных ударов в один миг обратились прахом, накрывая верхушку горы валом смертоносной каменной шрапнели, а ударная волна от взрыва снесла напрочь всё походные вещи и палатку. В последний миг до меня донесся потусторонний шепот:

– Кстати… Меня зовут Иссая. Я остался стоять один, на груде развороченного, искореженного камня, изрешеченный осколками так, что от походной королевской мантии осталось лишь одно название. Богиня же просто исчезла, покидая наш мир.

Но что-то мне подсказывало, что она запомнила сюда дорогу. Тяжело вздохнув, я выбрал торчащий камень покрупнее, и принялся отрывать от остатков мантии полосы ткани, чтобы как-то приладить фламберг для переноски: ножны и пояс также изрешетило. Я успел возвести щит - но что толку, от божественной силы он не спас.

Это было похоже на изощренное оскорбление. Мой король… Потерявший людей, не сумевший сделать ничего, и призывавший в этот мир чуму на головы целых народов… Король-ничто… что за глупая шутка.

Позади меня послышался хрип. Я встрепенулся, поднимаясь. Халдин, верный мне десятник, что повел за меня людей на смерть, лежал у небольшого куска скалы, что оставался от верхушки, отброшенный туда взрывом.

– Кажется, вот и настало время, мой король? – попытался улыбнуться бледными губами десятник. – Впрочем, я понимаю, что таким делам не должно быть свидетелей… Жаль… Что не получилось… Но я… Рад… Что вы целы. После того, как я узрел саму смерть, и умирать не жалко. В конце-концов, за всеми она приходит, верно? Окажите мне… Последнюю… милость?

Присев, быстрым взглядом я отметил множественные осколочные ранения каменной шрапнелью. Он был неплохим воином и ещё держался - но с такими ранами обычно не живут.

Я выпрямился, взвешивая судьбу последнего уцелевшего солдата.

– Даже смерть можно преодолеть. – ответил я, отрывая от себя новый куски изодранной мантии, и принялся перебинтовывать солдата.

Точечные, предельно концентрированные импульсы смерти, полные моей холодной ярости, раз за разом уничтожали засевшие глубоко в теле раненого воина. Немногие смогли бы использовать смерть, как скальпель, не повредив ничему более - но я смог.

У меня не было медикаментов, но я прижег его раны огнем, останавливая кровь - вот и пригодился пламенный клинок. К чести Халдина, он не издал ни звука, пока я лечил его раны - но в его глазах было немало удивления.

Я не знал, как на тяжело раненого воина влияет невесомость, но знал - времени, чтобы спуститься с горы обычным способом у нас нет.

Поэтому, тяжело подняв мужчину на руки, я просто спрыгнул с верхушки горы, отталкиваясь, чтобы парить в сторону.

Ранее мне не доводилось выжигать гравитацию так долго - но я справился. Меньше чем за час мы спустились к месту, где был походный лагерь, из которого стартовала экспедиция.

Я немедленно сдал раненого на руки целителям.

– Он будет жить, милорд. – кивнул мне немолодой мужчина в зеленой робе, выходя из палатки спустя пару часов. – Раны смертельные, но вы удачно остановили кровь и очень искусно вынули всё осколки, хотя я и не понял как. Потребуется время, но мы поставим его в строй.

– Я уничтожил осколки силой смерти. – устало ответил я. – Смерть может не только убивать.

Во взгляде целителя появилось уважение - не к королю, но к коллеге.

– Интересный метод. – кивнул он мне. – Быть может, и мне найдется, чему поучиться у вашего культа, хотя я и не фанат этих новомодных идей про поиски бессмертия… – Кстати, раненый очень хотел поговорить с вами. Сейчас уже можно.

Я кивнул, и проследовал внутрь полевого лазарета.

– Я уже не верил, что приду в себя, милорд. – честно сказал мне Халдин. – Я так полагаю, произошедшее на горе - тайна?

Некоторое время я смотрел на солдата пустым взглядом. А затем просто ответил:

– Нет. Не тайна.

Он сильно удивился, но не сказал ничего. Некоторое время мы просто молчали, каждый думая о своем. Я уже собирался, уходить, как мне в спину донесся тихий голос:

– Я не слишком разбираюсь в магии, милорд, особенно такого уровня… Но я слышал каждое слово. И если вы позволите мне высказать мое мнение… Быть может, в ритуале и не было ошибки. Возможно, вас просто подвели люди. Я думаю, если человек хочет обрести бессмертие, впитать в себя божественную мощь… Он хотя бы не должен падать перед богиней на колени. А мы пали - всё до единого. Вы этого не видели, но были единственным, кто остался стоять.

Выйдя из палатки, я долгое время просто стоял. Многое было поставлено на этот ритуал - очень многое. Месяцы подготовки. Забытое восстание и гражданская война. Мое собственное пылающее королевство… И всё пошло прахом, лишь добавив проблем.

Фигура первого советника мягким, бесшумным шагом возникла рядом.

– Я полагаю, ваш план потерпел неудачу, милорд? – негромко спросил меня Улос.

– Да. Потерпел. – кратко ответил я.

– Вы живы и в своем уме, а значит, ничего еще не кончено. – философски пожал плечами лич. – Каковы будут дальнейшие приказы?

– Собирай военный совет. – приказал я. – Есть вещи, которые нам стоит обсудить всем вместе.

Старик лишь кивнул, оставляя меня в одиночестве. Я же уставился невидящим взглядом на горизонте, где солнце было уже в зените. Если я не могу победить в одиночку… Настало время воспользоваться помощью моих людей.

Слишком долго я полагался лишь на одного себя. Настало время изменить это.