Урожай Смерти

Глава 56. Свет Души.

Этериас устало плёлся по военному лагерю, едва перебирая ноги. Тяжёлые звенья кольчуги больно впивались в плечи, а шлем, казалось, был готов раздавить череп.

Рыжеволосая принцесса весело хлопнула его по плечу, заставив пошатнуться: она выглядела совершенно свежей и не уставшей.

— Не хмурься, в целом, уже неплохо. — весело заявила Леана. — Возможно, сможешь справиться даже с парой-тройкой стражников! Главное, ничего не бойся и бей в полную силу!

Этериас ответил девушке кислым, истощённым взглядом, и ничего не сказал, открывая проход в палатку. Уже внутри он буквально рухнул на свою койку: к счастью, так находилась совсем рядом.

Хотелось стонать. Но вместо этого иерарх устало поднялся и принялся снимать с себя снаряжение. Он был здесь не один: в палатке находился его десяток. Аккуратно сложив доспехи и сняв с пояса короткий меч, мужчина с наслаждением вытянулся на лежанке.

— Настоящая ведьма. — пожаловался он соседям. — Ещё немного, и я бы даже не дошёл до палатки!

— Может, это намёк. — хмыкнул солдат через два места от Этериаса. — Я слышал, женщины становятся совершенно несносными, если редко уделять им внимание.

— И то верно. — живо поддержал его сосед. — Мы тут, конечно, далеки от ваших высоких реалий, но дело хорошее. Видно же, сохнет по тебе…

Верховный иерарх лениво почесал щетину движением бывалого солдата. Чаще всего среди простых солдат бывали именно такие разговоры: о женщинах, вкусной еде или оружии… За два месяца в ополчении он к ним уже привык. Кому-то может показаться странным жизнь первосвященника в таком месте: но, когда он утратил способности, глава церкви твёрдо решил, что должен находиться на передовой с простыми солдатами.

Альянс как раз набирал новое ополчение…

Конечно, пришлось выдержать целый бой с королём Ренегона. Тот, исчерпав аргументы, язвительно предложил Этериасу ещё и жить вместе с простыми солдатами, попирая все нормы традиций: а тот возьми и согласись. Ничего плохого, впрочем, сам глава церкви в этом не находил. Кормили солдат неплохо, а в общей комнате ему доводилось жить ещё будучи послушником в монастыре: ничего нового.

— Я бы и сам не отказался. — честно признался мужчина. — Но, думаю, она просто не сможет. Её насиловали, как и всех женщин Виталии: и для молодой девушки это серьёзная травма, пусть внешне и незаметно. Когда я поднял её на руки по прибытии в Кордигард, она вздрогнула: рефлекторно, инстинктивно. Этот страх… Он не проходит так просто.

Некоторое время в солдатской палатке царило молчание. А потом один из солдат, постарше, процедил:

— Понимаю. У меня самого дочка, ей лет столько же. Как представлю, что с ней кто такое… Попадись мне кто из этих на поле боя, живым не уйдёт.

Остальные поддержали мужчину нестройным гулом.

Этериас вздохнул. Вообще-то, церковь официально выступала против любого насилия: но эта война давно перешагнула все привычные рамки, превращаясь в бойню без правил. Глава церкви вообще не любил подобные разговоры об убийствах: однако он достоверно знал, что сказанное здесь вскоре эхом разносится по солдатским сотням. Многие хотели слышать его мнение: не мог же он запретить сослуживцам отвечать на вопросы, правда?

Поэтому нужно было что-то сказать: молчание в таком деле хуже всего.

— Не позволяйте ненависти сожрать своё сердце. — тихо сказал верховный иерарх. — Ненавидеть своего врага всегда проще, чем пытаться его понять. Помните, где-то глубоко внутри, они все такие же люди как и мы, лишь отравленные ядом чужих слов.

— Если только где-то очень глубоко. — хмыкнул один из солдат.

— В милосердии есть сила. — твёрдо ответил Этериас. — Потому что только тот, кто твёрдо знает, что всегда способен превзойти своего врага, может позволить себе оставить его в живых.

— Завтра мы пойдём в бой. — негромко заметил ополченец постарше. — на стенах будет мясорубка… Милосердие к врагу может стоить жизни одному из нас. Как нам быть?

В солдатской палатке повисла тишина: кажется, в этот миг она воцарилась и вокруг, словно весь лагерь желал слышать ответ на этот вопрос.

— Сражайтесь без колебаний. — наконец, ответил глава церкви. — Без ненависти, но и без сомнений: с холодным, чистым разумом. Пусть боги и оставили нас, истина и справедливость всё ещё на нашей стороне. Преждевременная смерть другого человека всегда трагична: и увы, в этот раз мы оказались слишком слабы. Я выбираю этот бой с печалью, но твёрдой решимостью: потому что, в мире есть вещи, что важнее не просто моей жизни, а важнее жизни любого солдата. Вспомните тех, кто стоит за нашей спиной. Детский смех и веселье, женщин, что улыбались и плакали, провожая солдат на войну. Вспомните мир, в котором мы жили: именно его здесь и сейчас у нас пытаются отобрать. Ничего из этого не останется, если мы проиграем эту войну. Разве не за это мы все сражаемся? За мирную жизнь, веселье, свободу и детский смех? Чтобы они просто были: даже после всех этих жертв, после долгих лет войны?

Вопрос повис в воздухе, оставаясь без ответа, а сам Этериас лишь устало прикрыл глаза, проваливаясь в сон: но лишь для того, чтобы в тот же миг открыть глаза он пронзительного крика десятника:

— Подъём!

Вскоре их сотня споро собиралась, готовясь к атаке. Кряжистый, среднего роста мужчина с усталыми, глубоко запавшими глазами, что был их сотником, проводил краткий инструктаж:

— Перед нами Медейн, крупнейший из наших городов близ границы с Палеотрой. Месяц назад ублюдки из соединённого королевства атаковали, взяв его штурмом. Сейчас основная часть войск, что его брала, ушла северо-западнее, стремясь взять Ригард и получить контроль над рекой, но там наши войска ещё держатся. Это хороший шанс для нас отбить город и отрезать осаждающих от подвоза припасов: через Медейн до войны ходило немало караванов. Оставленный гарнизон нас уже заметил и наверняка отправил гонцов, и скоро к ним могут подтянуть подкрепление: поэтому наш план заключается в решительном, быстром штурме. Мы должны отбить город обратно, парни! Сейчас или никогда!

Ополченцы с серьёзными лицами стукнули по щитам, подтверждая услышанное.

— Наша сотня атакует вот этот участок, между третьей и четвёртой башней. Так что подхватили лестницы, подняли щиты над головой, и вперёд по общему сигналу: и да поможет нам Отец!

Ждать пришлось недолго. Вскоре затрубил рог, оповещая войска о сигнале к атаке. Этериас вместе со своим десятком подхватили длинную лестницу одной рукой, а второй накрылись щитом и споро побежали вперёд, к стенам.

Вскоре по щитам дождём замолотили стрелы: одна из них пробил щит главы церкви, но наконечник вышел неглубоко, лишь слегка уперевшись в кольчугу на руке. Краем глаза сквозь стену щитов, которыми они прикрывались, Этериас заметил, что из-за спины взлетел ответный вал стрел: сотни лучников выступили за ними, прикрывая наступающих.

Несколько солдат упало: всё же, не слишком умелые ополченцы не могли создать сплошную стену щитов над собой, тем более, те были круглыми… Однако большая часть все же добежала до стен, сбрасывая на землю лестницу и упираясь плечами в каменное подножие, чтобы шумно выдохнуть: бегать вместе с лестницой, оружием и доспехами это не такая уж и простая задача для того, кто большую часть жизни подобным не занимался.

— Первый, второй: ставьте лестницу, третий, четвёртый - прикрывайте щитами. — рявкнул десятник, помогая солдатам поднять лестницу. — Залезаем быстро и не мешкая, и лезть прямо: сверху могут стрелять или бросать камни, надо маневри…

Тяжёлый камень, упавший сверху, смял шлем десятника, словно доказывая правоту его слов: мужчина рухнул замертво. И в этот самый момент ополченцы всё же смогли поставить лестницу: однако дальше, на краткий миг все замерли, не зная, что делать дальше.

— Вперёд. — выдохнул Этериас, рывком отталкиваясь от стены и первым хватаясь за лестницу. — Седьмой, восьмой - закрепите лестницу снизу, чтобы не сбросили.

В следующий миг ему пришлось уклоняться, рывком бросаясь на одну сторону лестницы, чтобы избежать сброшенного вниз камня. Первый такой упал на землю, промахнувшись. Второй — пришиб одного из солдат его десятка. Этериас этого уже не видел, лишь слышал, карабкаясь вверх стиснув зубы...

Третий камень со стен сбросить уже не успели. Вражеский солдат высунулся, поднимая камень, но в этот самый миг по стене ударили стрелы, останавливая его.

А в следующее мгновение Этериас с усилием перебросил себя через стены: первый из всех, знаменуя начало отчаянного штурма.

Любая битва — это не какая-то константа. Она постоянно находится в движении, изменчивом, непрерывном, хаотичном. Солдаты бегают, двигаются, меняются позиции… Ты никогда не знаешь, что встретишь, перебросив себя через стену.

Не знал этого и Этериас. Но как человек, воспитанный боевым магом, он знал одно, важнейшее правило, применимое к любой схватке: бить надо без сомнений и колебаний. Слишком много мертвецов встретили свой конец лишь потому, что промедлили на одно мгновение.

Двое солдат, бегущие с тяжёлыми железными рычагами к лестницам, намереваясь сбросить её, замешкались всего на секунду, встретив его: но короткий клинок Этериаса рванулся к горлу первого, прежде чем он сам успел об этом подумать. Всего миг: и первый из них оседает на камень стены, зажимая рассечённую шею. Второй бросает тяжёлый рычаг, потянувшись к мечу: но успевает лишь слегка уклониться, пронзённый точным ударом в грудь.

Стрелки, что прижимались к стенам, укрываясь от обстрела, отреагировали шустрее: но уже было поздно. Этериас отпустил меч, завязший в теле второго врага, и, прикрываясь левой рукой щитом, и правой - чужим телом, вжался в стену. Несколько стрел пробили щит, а несколько - тело, кое-где даже слегка прорезая вышедшими наконечниками кольчугу.

По внутренней лестнице города, что вела на стену, загрохотали сапоги солдат: пехотинцы поднимались, чтоб отбросить поднявшихся. Ближайшие к Этериасу лучники отбросили луки, хватаясь за короткие мечи…

Но уже слишком поздно. Из-за спины первого на стенах выпрыгнул ещё один ополченец, обрушивая тяжёлый удар на слабозащищённого стрелка. А затем ещё и ещё… Сосредоточившись на первом бойце, защитники ненадолго упустили из вида остальных: и этой заминки хватило.

Этериас с усилием оттолкнул от себя утыканный стрелами труп и шумно выдохнул, вырывая из него свой меч. Стрелы зашли неглубоко: всего несколько порезов. На стенах кипел бой: поднявшиеся по лестнице ополченцы сцепились в тяжёлой рубке с подкреплением врага, что поднялся на стены со стороны города.

На мгновение он замешкался — вокруг происходил полнейший хаос. Миг растерянности в гуще битвы: когда ты знаешь, что должен действовать, но никак не можешь определиться с чего начать: слишком много целей вокруг…

Ополченец спереди упал на колени, оседая с разрубленной грудью: тот, с кем ещё совсем недавно Этериас жил в одной палатке. Он всё падал и падал, а звуки притихли: словно само время замедлило свой бег.

Нужно сказать что-то, понял он. Крикнуть во всё горло… Вчерашние крестьяне, наспех набранные в ополчение, не чета закалённым в битвах солдатам соединённого королевства. Им нужен стимул, зов, чтобы переломить ход бой. Но что именно им сказать?

Всего несколько лет назад Этериас, пожалуй, вспомнил бы их создателя: всё же, он был одним из верховных жрецов своего бога. Но сегодня он точно знал, что боги оставили их, а действовать надо было быстро. Поэтому он сказал первое, что пришло ему в голову:

— За судьбу всех людей — что теперь в наших руках! — крикнул Этериас, одним ударом меча обламывая торчащие из щита стрелы.

А затем он бросился в бой, выставив щит как таран. Чужой меч заскрежетал по кольчуге, пытаясь обойти защиту: но уже поздно. Тяжёлый удар с разбега опрокинул противника, заставив того упасть со стены на лестницу, кубарем покатившись вниз и сбивая поднимающихся солдат врага. И бой на стенах, что казалось, уже почти проигран нападавшими, закипел с новой силой: ополченцы, увидев момент, бросились вперёд, насаживаясь на чужие мечи, но сбрасывая врагов вниз…

Они отбросили врага, взяв участок стены. Ненадолго: но достаточно, чтобы по лестницам поднялись другие.

— Расступись! Лучники! Пли! — зычно закричал сотник, и в рядах ополченцев, что стояли на краю стены, появились бреши, в которые встали стрелки: и залп стрел почти в упор отбросил солдат, что пытались подняться на стены по внутренней лестнице, вынуждая тех отступить…

— Поднять щиты, прикрывайте своих! — продолжал кричать сотник. — подавайте стрелы, дурни, берите чужие, если своих не хватает!

Солдаты врага отступили, а из города полетели редкие, жидкие стрелы, вонзаясь в щиты: совет пришёлся вовремя. Но на стенах уже было достаточно стрелков ополчения, и они находились на высоте: поэтому вскоре и тем пришёл конец.

Стена была взята. Этериас опустил меч и щит, устало вытирая пот со лба: казалось бы короткий бой, тем не менее, выпил из него немало сил. Краем глаза он заметил, что вдалеке, среди городских домов сооружаются баррикады: бои за город были далеки от завершения. Сотник довольно погладил бороду, приосанившись: их сотня была сегодня первой на стенах, и за это будет немалая награда. Десятники, что поопытнее, уже принялись рубить двери в соседние башни по бокам участка стены, а солдаты опасливо смотрели наверх: там была расположена пара стрелометов.

— Прямо на стену их не повернуть, не волнуйтесь. — добродушно прогудел сотник. — Сейчас добьём двери, возьмём башни и развернём стрелометы на город. Вот тогда они у нас по…

Огромный огненный шар с шипением пронёсся сквозь воздух, врезаясь в ряды солдат. Сотник и ближайшие к нему ополченцы погибли мгновенно: а тех, что чуть поодаль, раскидало в стороны, поджигая. Волна удушающего жара вместе с запахом палёной плоти ударила в лицо остальным…

— К башням! — закричал Этериас, бросаясь к ближайшей.

К счастью для осаждающих, именно в этот миг бойцы смогли сломать двери в башнях: и толпа подгоняемых огнём ополченцев ринулась внутрь, сметая остатки сопротивления. Увы, несколько воинов из числа тех, что стояли ближе к центру стены, замешкались, выбирая дальнюю от себя башню.

Сладковатый запах палёной плоти, крики заживо сгорающих людей и болезненная, холодная хватка, что сжала остро занывшее сердце - так верховный иерарх запомнил этот миг.

На пороге башни он ненадолго задержался, пропуская вперёд остальных: в отчаянной попытке найти взглядом врага. И он нашёл: в переулках улиц неподалёку от городской стены мелькнула красная мантия.

Их взгляды встретились: гладковыбритый мужчина, средних лет с короткой стрижкой. Не молодой, но учитывая, что он был мастеров пламени: достаточно опытный.

А затем в него полетел новый огненный шар, и Этериас резко метнулся внутрь, прячась за стену башни. В спину сквозь открытую дверь с ужасающим грохотом дохнула волна жара и каменной шрапнели… Других ополченцы сгрудились рядом, глядя на него с надеждой:

— Что нам делать, мастер Этериас? — осведомился один из мужчин, выражая общее мнение.

— Наверх, к стреломету. — быстро принял решение глава церкви. — мы должны развернуть его и выстрелить. Мастера красных башен часто плохи в защите, он не сможет сжечь тяжёлый снаряд в полёте.

Солдаты приободрились. Седовласый ветеран-десятник, махнув рукой, отправил нескольких наверх башни: и вскоре оттуда послышались крики. Расчёт быстро вырезали…

— Повезло, что башня не имеет внутренних дверей, только лестницу. — довольно ухмыльнулся седой ветеран. — иначе могли бы и не подняться. — Поднимайтесь, ваше святейшество. Не думаю, что кто-то другой рискнёт взять на себя этот выстрел: и не факт, что у нас будет больше одного.

Этериас решительно кивнул и двинулся к лестнице. Выжившие сослуживцы из его десятка двинулись следом. Тем временем солдаты, что вырезали расчёт, с натугой пытались развернуть тяжеленный осадный стреломет: к счастью, тот можно было повернуть и внутрь города: на случай, если залетит виверна или ещё какая тварь умудриться перебраться через стены.

— Навались, парни! — ободряюще крикнул иерарх, сам вцепляясь в тяжеленную машину сбоку. — Мы здесь ещё не закончили!

Солдаты вцепились в стреломет, взревев: и им удалось его поднять. Медленно, с натугой и кровавым потом, им удалось развернуть его, нацеливая внутрь города. Этериас занял место наводчика, принимаясь выцеливать врага…

В этот самый миг огромный огненный шар вновь прочертил дымчатую полосу в небесах, врезаясь в стреломет на соседней башне. Похоже, там тоже догадались использовать орудие против вражеского волшебника: и тот это заметил.

— Всё вниз. — мрачно приказал Этериас. — Больше одного выстрела у нас не будет.

Перечить никто не решился.

Всего один выстрел. Сменить прицел стреломета не так-то просто: для этого ещё надо попотеть, поворачивается он медленно и неохотно. Мужчина с натугой вцепился в орудие, до рези в глазах всматриваясь в городские переулки, пытаясь выцепить взглядом красную мантию.

Красное пятно мелькнуло внизу, ближе к стенам: Этериас отчаянно, игнорируя градом заливающий лицо и попадающий в глаза пот попытался прицелиться.

Их глаза вновь встретились: спокойный взор уверенного в себе волшебника и утомлённый, решительный взгляд обречённого солдата.

Он выстрелил первым, и тяжёлый осадный болт с грохотом вонзился в соседний дом, ломая его хлипкие стены и поднимая в воздух облако пыли. Мастер пламени даже не шелохнулся: лишь демонстративно отряхнул с мантии пыль…

А затем в башню полетел новый огненный шар, и Этериас едва успел отпрыгнуть на лестницу: град каменной шрапнели и горящих щепок пронёсся совсем рядом, ударив по ступеням у его ног.

Настроение у солдат было мрачное: промах можно было легко увидеть из внутренних бойниц.

— Не обольщайтесь. — покачал головой седой десятник. — Попасть из тяжёлого стреломета в человека задача в принципе не особо выполнимая, разброс слишком большой. Чистая удача: нам не повезло.

— Мы ещё живы. — дёрнул щекой Этериас. — Это значит, что бой ещё не закончен. Есть у кого ещё дельные предложения?

Солдаты лишь уныло отводили глаза. Умирать, конечно, никто не хотел, но что можно сделать с подобной неостановимой силой?

Впервые, наверное, за всё время своей жизни верховный иерарх совершенно внезапно для себя задумался о том, как простые люди вообще воспринимают их, волшебников, мастеров мистических искусств. Сам по себе Этериас не считал себя особенным: выросший в монастыре, вокруг таких же послушников, он полагал свои способности обыденными. И только лишившись их, он задался вопросом: как видят его другие? В сущности, что может сделать отряд солдат, даже целая сотня, с опытным мастером-боевиком, неважно какой стихии? Да вообщем-то ничего: он способен убить их всех, не давая даже подойти близко. А защищать себя и делать это достаточно быстро учат каждого мастера-боевика: в королевствах встречаются и такие твари, чей бросок может быть быстрее стрелы, и вовремя возведённая защита залог долгой жизни.

Видят ли люди в них угрозу? Неостановимую, безжалостную силу, что способна стирать их одного за другим? Или героев? Быть может, сразу вместе?

Этериас дёрнул головой, обрывая размышления. Следовало что-то придумать: или всё это будет неважно…

Издалека разносились крики, звуки боя: и новые, грохочущие удары огненных шаров, смешанные с запахом гари.

— Что он делает сейчас? — прямо посмотрел на седого десятника Этериас.

Старый ветеран аккуратно, медленно приоткрыл изрядно побитую осколками дверь с прорубленным засовом, которая закрывала вход в башню, и слегка высунулся. Снаружи донёсся грохот очередного взрыва. Несколько солдат припали к бойницам: башня была предназначена в том числе и для того, чтобы лучники могли стрелять из неё в любом направлении.

— Кажется, отбегались, парни. — вздохнул ветеран. — Пылающий разбирает соседнюю башню, и остальные наши ребята сгорают там заживо. Скоро закончит и примется за нашу.

— И стрелами не достать, тварь. — в бессильной ненависти скрипнул зубами один из ополченцев, что стоял у бойницы. — Сжигает всё на подлёте.

Этериас сделал глубокий вдох и выдох. Следовало действовать, а не причитать.

— Подожгите башню. Быстро. Соберите одежду павших, всё, что может гореть, и поджигайте, расположив выше по лестнице. — принялся раздавать приказы иерарх. — И приготовьтесь кричать, громко, отчаянно и страшно: так, будто мы сгораем тут заживо.

Первую секунду солдаты смотрели на него недоумённо: а потом их осенило, и вокруг закипела бурная деятельность. Под руководством седого десятника ополченцы споро поломали деревянные стойки для луков и стрел, что были в башни, стащили одежду с павших врагов, и принялись организовывать несколько дымящихся костров.

Вскоре башню тряхнуло от могучего взрыва: Этериас до боли закусил губу, остро чувствуя бессилие. Похоже, мастер пламени разобрался со второй башней…

— Раскидайте горящих тряпок к бойницам и наверх. И кричите. — приказал иерарх.

Башню тряхнуло ещё несколько раз, разворотив одну из бойниц: нескольких солдат посекло каменной шрапнелью, и к поддельными крикам добавились настоящие.

Столбы дыма взвились над башней… Но обстрел прекратился.

— Покричите ещё немного и помогите раненым. Затем всё сидим тихо.— скомандовал Этериас. — вырубите их, если не смогут молчать. Он должен думать, что все мертвы.

— Каков дальнейший план? — тихо спросил седой ветеран, подойдя ближе. — Это выиграло нам время, но что делать дальше? Они скоро решат, что стена отбита, и поднимутся сюда…

— Выстраивай лучников напротив двери, ведущей на взятый нами участок стены. — негромко ответил Этериас. — И смотри в оба. Когда мастер поднимется на стены и отвлечётся на наши войска, открываем дверь, стреляем и добиваем. Расстояние близкое, возможно, он не успеет создать щит. Внезапность - наш единственный шанс.

В задымлённой, покорёженной башне затаилась тишина. Этериас подошёл к раненым, помогая перебинтовывать их: даже без магии, после долгих месяцев работы в госпитале он кое-что умел. Ополченцы затаили дыхание. Лучшие стрелки в два ряда присели напротив двери, в напряжённом ожидании наложив стрелы на тетиву. Сам седовласый десятник напряжённо замер у двери, смотря в прорубленную дырку на месте засова. Даже звуки боя вокруг затихли, становясь более отдалёнными…

Вскоре седой десятник поднял руку и сделал жест, безмолвно подзывая поближе к себе Этериаса, показав ему на глазницу.

Краем глаза иерарх увидел, как мастер пламени медленно, вальяжно поднимается по лестнице на стены, побитые и искорёженные его собственными ударами. Его сопровождала пара мечников: похоже, охрана. Наконец, поднявшись, он окинул внимательным взглядом поле боя.

— Похоже, они выдвигают ещё две сотни в атаку на этот участок. — напряжённо произнёс один из солдат. — Мастер, быть может нам стоит вызвать ещё…

— Нет. Не стоит. — оборвал мечника повелитель пламени. — На самом деле, вам тоже стоит уйти. Вас может случайно задеть, а когда рядом никого нет, я могу действовать более свободно.

— У нас приказ. — упрямо мотнул головой солдат.

— Как хотите. — равнодушно пожал плечами волшебник. — Две сотни, говорите? Думаю, мне есть чем их встретить. Пусть приходят.

Некоторое время ничего не происходило. Лучники в башне нервно ёрзали, затаив дыхание. А затем мастер огня поднял руки, и шипение пламени наполнило воздух.

Сейчас! Этериас оторвался от прорехи в двери, одними губами отдавая команду десятнику. Седовласый ветеран решительно махнул рукой, открывая дверь, и в неё тут же устремилась дюжина стрел.

Мастер пламени, что стоял на стене, был опытным, умелым волшебником. Он сумел бы сжечь стрелу в полете, даже стой стрелок в десятке метров от него: мысль может быть быстрее снаряда. Но несколько стрел, запущенные внезапно, из слепой зоны… Возможно, если бы он просто стоял, он смог бы сотворить вокруг себя пламенную сферу, защищая себя со всех сторон.

Однако в этот самый миг он творил другой удар. И потому он не успел: не так-то просто даже для опытного мастера сотворить две сложные техники одновременно.

Стрелы пронзили и его, и стоящий рядом солдат одновременно, отбрасывая их на залитый кровью камень городских стен. И в этот самый миг Этериас сорвался с места, что есть силы бросаясь вперёд. Потому он знал: даже несколько стрел могут оказаться для хорошего мастера не смертельной раной…

Время замедлило свой бег. Солдаты уже осели, а дезориентированный, израненный мастер огня судорожно пытался привстать, чтобы найти источник угрозы, и отчаянно пытался не умереть, скрепляя своей жизненной силой тяжёлые раны…

Их взгляды встретились: в третий раз. И в этот раз ни в одном из них не было уверенности в победе. Этериас бежал, что есть силы, напрягаясь в одном последнем, финальном рывке.

Мастер пламени вскинул руку, опираясь второй на землю. И по стене в направлении угрозы вспыхнула волна жаркого пламени, поджигая камень.

Но было уже поздно: бегущий на него воин был слишком близко. Он взвился в отчаянном прыжке, перепрыгивая волну огня, и пронзил своего врага мечом: точно в сердце.

Повелитель пламени захрипел, хватаясь руками за лезвие в попытке остановить удар. В его глазах вспыхнуло пламя, превращая мутный взор в протуберанцы настоящего солнца. Клинок зашипел, раскалившись: но держащий его иерарх не отпустил его. Он лишь давил, давил и давил, не обращая внимание на боль и ожоги… Давил до тех пор, пока пламя в глаза его врага не потухло, сменившись серой, блёклой плёнкой смерти на глазах. И лишь затем Этериас отпустил раскалённую добела рукоять, пошатнувшись.

Мёртвый мастер пламени рухнул на стену перед ним. Этот бой был окончен…

Мрачным, усталым взором, он осмотрелся вокруг… Кровь, разбросанной и сломанное оружие, разрубленные и сгоревшие тела: резко и как-то совершенно внезапно нахлынула ноющая усталость.

А затем Этериаса затошнило, и он согнулся пополам, опорожняя желудок.

Выжившие ополченцы с опаской вышли из башни, морщась при взгляде на чужие тела. Некоторых также вырвало. Седовласый десятник, лишь усмехнувшись при взгляде на это, подошёл к телу мастера пламени, из которого торчал раскалённый клинок.

— Я видел много рыцарей в своей жизни. — задумчиво протянул он. — Доблестных, мужественных, храбрых… Но будь я проклят, если когда-либо видел акт мужества, подобный этому.

— Если это акт мужества, — мрачно ответил Этериас, вытирая рот. — то почему после него так тянет блевать?

На стене повисло неловкое молчание. Вопрос, конечно, был риторический: глава церкви и не ожидал на него ответа. Но, к его удивлению, после коротких раздумий десятник всё же ответил ему:

— Любое мужество состоит в том, чтобы пойти на жертву. И не жертвы выше, чем сознательно отдать самого себя в битве за то, во что ты веришь. Нам повезло: мы выжили сегодня. Но, здесь в этом бою, ты отдал пусть и не свою жизнь, но часть самого себя. А это… редко бывает приятным. Я знаю церковные догматы.

Этериас не ответил. Он лишь устремил усталый, безмолвный взгляд в небеса. Больше всего ему хотелось сейчас, чтобы больше никому из людей не пришлось умирать: но это было то, что он оказался бессилен изменить.

Будь проклята эта война: в ней уже пришлось пожертвовать слишком многим.

Вскоре на стены поднялось подкрепление. Прибывший командир новых сотен лишь покачал головой, глядя на разруху.

— Бездна, я смотрю, здесь вы выдержали настоящий бой… Мы уже думали, что отсюда никто не выберется живым, когда мастер из красных башен поднялся на стены. Думаю, вы можете идти отдыхать: никто не скажет, что ваша сотня сделала мало. Однако, если есть желающие, помощь нам всегда пригодиться. Впереди городские бои: мы взяли часть стен, и они отступают вглубь города, возводя на улицах баррикады.

Этериас на миг зажмурился и повёл плечами, хрустнув шеей. А затем тяжело поднялся, подобрав ближайший бесхозный меч.

— Я готов. Не уверен, правда, насчёт остальных…

Но в этом иерарх ошибался. Никто из выживших не отказался последовать за ним.

Дальнейшее в его памяти слилось в бесконечный, утомительный бой с медленным продвижением по улицам. Из переулков летели стрелы, а тяжёлые топоры разрубали деревянные баррикады. Кровью, потерями и потом, они прорубались вглубь города: и в какой-то миг всем казалось, что ещё чуть-чуть, совсем немного, и они возьмут их…

А затем кто-то закричал:

— Сзади! Они ударили сзади! Мы окружены!

И в спину наступающим посыпались стрелы. Весь бой, вся эта битва, оказалась хорошо срежиссированной ловушкой: отдав с боем стены и заманив основную часть наступающей армии внутрь города, защитники спрятали в подготовленных подвалах и тоннелях под городом резерв, и в нужный момент он ударил им в спину.

Вчерашние ополченцы против закалённых, прошедших уже не одну войну солдат, да ещё и в окружении…

Они не выдержали и дрогнули. И чаша весов склонилась не в их сторону. Конечно, Этериас, как и другие командиры, пытался что-то сделать, выстроить оборону, стену щитов, пробиться обратно: но врагов было слишком много, и те подготовили ловушку слишком хорошо. Тяжёлый, оглушающий удар по шлему был последним, что он запомнил. А затем была лишь тьма.

Он очнулся на улице неподалёку от центральной городской площади, заполненной трупами и ранеными солдатами: в том самом месте, где потерял сознание. Кажется, это была стрела… или кто-то всё же подобрался сзади?

Вокруг были стоны и лужи крови, множество мёртвых и ещё живых тяжело раненых солдат: как его соратников, так и врагов.

Среди этих тел шло двое ветеранов соединённого королевства в цветах Палеотры: красном и золотом.

— Своих тоже добиваем. — мрачно бросил один ветеран другом. — Помочь им всё равно некому, целителей нехватка, сам знаешь. Лучше так, чем потом мучаться.

— Согласен, но смотри внимательно. Не сильно тяжёлых можно оставить, город мы почти отбили, авось придут в себя со временем. И осторожней, как-то раз один такой вонзил мне кинжал в ногу…

Ещё не пришедший в себя Этериас застонал от острой боли во всём теле, попытавшись подняться. И это было большой ошибкой: его заметили.

— Этот не выглядит смертельно раненым. — подобрался один из ветеранов. — Давай-ка его сразу, пока оружие не подобрал.

Оглушённый, израненный, едва пришедший в себя иерарх, конечно, не мог бы противопоставить ничего опытным солдатам. Всё, что он успел сделать, это мельком осмотреться и понять, что происходит.

Городская улица, которую устилали тела раненых и убитых. Реки крови на площади поодаль и груды трупов. Смрад, вонь, и запах смерти: и солдаты, что убьют его прямо сейчас. А затем добьют практических всех раненых: и своих, и чужих. Десятки, может сотни людей. Людей, которым он мог бы помочь. Которых ещё можно спасти, окажись тут всего один хороший целитель.

Ветеран в цветах огня и золота подобрался ближе, уверенно занося меч, чтобы ударить точно в незащищённую шею…

Этериас поймал его взгляд. Уверенный, убеждённый в своей правоте: но без звериной, исступлённой ненависти. Слегка печальный и усталый: но твёрдый.

Говорят, в момент перед своей смертью, каждый человек показывает своё истинное лицо, тем самым выражая последнее, отчаянное, истовое желание. Предсмертную волю.

Этериас Инвиктус не был исключением. Но, как оказалось, его воли было достаточно, чтобы изменить ход событий.

Ослепительная, всепоглощающая вспышка света вырвалась из его глаз, ушей, рта и тела, волной ударив во все стороны изнутри верховного иерарха: и она была столь яркой, что ненадолго ослепила всех, кто её видел, начиная от центральной площади до городских стен.

Последнего, неистового желания одного из самых талантливых волшебников в королевствах хватило бы на то, чтобы, возможно, разрушить целый город: но когда свет рассеялся, никто не был повреждён.

Потому что последней волей волшебника не был всплеск бессильной ненависти, это было отнюдь не желание уничтожить как можно больше врагов: то было желание спасти. И силы, что долгие месяцы копилась в его душе, хватило на это.

Этериас недоумённо заморгал, ошеломлённо тряхнув головой. Он и сам не ожидал, что произойдёт что-то подобное. Ветеран противника, что стоял рядом, так и застыл с занесённым мечом в недоумении.

Верховный иерарх тяжело вздохнул, чувствуя себя полностью опустошённым. Тело и душа болели. Раненые солдаты вокруг недоумённо поднимались, ощупывая себя и с изумлением обнаруживая, что они полностью здоровы!

— Или добей меня, или опусти меч. — устало проговорил Этериас. — Стоя просто так, ты выглядишь донельзя глупо. А я определённо сыт людской глупостью на сегодня.

Воин врага смутился, почесал затылок, огляделся вокруг беспомощным взглядом, и всё-таки вернул меч в ножны, возможно, даже не осознавая, что лишается, вероятно, последнего в своей жизни шанса добить невероятно опасного противника. Прямо сейчас, истощённый, раненый и обессиленный, Этериас не смог бы защитить себя даже от одного удара. Но вот если дать ему немного времени оправиться, собраться с силами, хотя бы несколько минут: и тогда даже отряд солдат не сможет многого ему противопоставить.

Второй ветеран нахмурился и решительно шагнул ближе, занося меч, но первый остановил его руку.

— Хватит. — покачал головой он. — Ты что, ослеп? Только что на наших глазах произошло чудо. Оглянись: неужели ты хочешь продолжить резню после этого.

Некоторое время напарники смотрели друг другу, а потом второй воин соединённого королевства кивнул, опуская меч.

— Чудо или нет, дальше нас всё равно ждёт война. — скривился он. — А теперь, я, пожалуй, даже и не знаю, что делать дальше.

Солдаты с обеих сторон поднимались и принялись разбиваться на две группы, что, впрочем, не спешили нападать друг на друга. Однако чем больше их собиралось, тем больше росло напряжение: всё же, совсем недавно они убивали друг друга.

Этериас устало выдохнул, с трудом поднимаясь на затёкшие ноги.

— Что будем делать дальше, ваше святейшество? — шепнул ему один из солдат.

— Да, действительно. — громко крикнули с другой стороны, услышав этот шёпот. — Это здорово, конечно, что все живы, но дальше-то что?

Верховный иерарх задумчиво осмотрел собравшихся. Пошарил взглядом рядом. Поднял ближайший меч, заставив противную сторону напрячься. А потом решительно закинул его в ножны.

— Может быть, попробуем для начала просто поговорить?И они опустили оружие. Все, с обеих сторон...

Двумя неделями позже отдохнувший, вылеченный, и восстановивший силы и навыки волшебник стоял перед королём Ренегона, держа доклад.

Кормир II внимательно читал отчёт, что составило для него командование, то и дело посматривая на стоящего навытяжку Этериаса.

— Итак, сотник… — командным тоном заговорил он. — Исходя из доклада, вы утверждаете, что вам удалось достичь поставленной цели… Путём переговоров?

— Именно так, Ваше Величество! — воодушевлённо отозвался Этериас, натянув на лицо выражение бравого вояки.

Некоторое время король сверлил его пристальным взглядом… А потом устало выдохнул, швыряя отчёт за спину, поднялся и пошёл к шкафу с напитками.

— Ладно, этот цирк зашёл уже слишком далеко. Как тебе удалось заставить весь гарнизон сдаться и перейти на нашу сторону?

— Они увидели чудо. — облегчённо плюхнулся на диван волшебник. — А я был очень убедительным.

— Я уже устал удивляться твоим подвигам. — покачал головой король, наполняя кубки. — Тем не менее, я рад, что ты вернул способности. В связи с чем, кстати, встаёт вопрос… Как и почему это произошло? Что послужило причиной того чуда? Отец действительно вернулся?

— Нет. — глава церкви отвёл взгляд. — Нет, мы всё ещё одни. Судя по всему, я не лишался способностей. Не уверен, возможно ли вообще лишить волшебника мистических сил, честно говоря: если и да, придётся невероятно искорёжить душу, и даже так, наверно, часть сил останется, всё же, это является истовой, глубокой частью нас самих… Моя рабочая теория состоит в том, что в момент крайнего напряжения и собственной смерти я просто порвал энергетические связи между душой и телом. А поскольку мы используем тело, как проводник духовной силы, внешне это проявляется как невозможность сотворить любую технику. Вопрос привычки, что въелась на уровень безусловных рефлексов. А творить магию, опираясь исключительно на духовную составляющую, без материального проводника, я просто не умею. Вероятно, никто из живущих мастеров не умеет. Но восстановить разорванные связи можно: по сути, это и есть акт подобного искусства, что опирается исключительно на душу. Думаю, я смогу сделать это снова и снова, если потребуется… Однако сомневаюсь, что смогу научить. Слишком индивидуальный процесс.

— А та вспышка света? Мне докладывали, исцелило чуть ли не целый город. Ты и правда теперь способен на подобное? Почему это произошло?

— Последний тип силы, что я собирал перед смертью, был светом. — слегка подумав, ответил Этериас. — Тогда на стенах кипел бой, волшебники тянули нейтраль из всех источников. Земля, воздух: всё вокруг обеднело на энергию. Однако солнце и звёзды всегда светят, поэтому собрать крохи их сила возможно всегда, что я и сделал, отбросив тогда мертвецов. Затем, исчерпав последние силы, я дотянулся до земли, однако дальше, похоже, просто бессознательно, на рефлексах, продолжал черпать силы из света. Они копились и копились во мне, переполняя душу и не находя выхода… До того дня. Не уверен, смогу ли я выдать что-то подобное разом прямо сейчас: для такого, вероятно, придётся долгое время копить и удерживать в себе силу, да и не факт, что воспроизвести такие же эмоции удасться, а это влияет. Но на то, чтобы исцелить несколько десятков человек светом меня определённо хватит. На регулярной основе.

— Это уже здорово. Даже лучшие мастера жизни не всегда подобное могут. Авторитета это тебе точно добавит. — заметил Кормир.

— Давай сменим тему. — вздохнул волшебник, вспоминая убитого им мастера пламени и сопутствующие тому мысли. — Как идёт война?

Король отставил кубок в сторону, и долго, почти минуту, смотрел на пустой стол.

— Не так хорошо, как хотелось бы. — наконец, ответил он.

Этериас нахмурился, поднимаясь, и навис над другом.

— Подробности. — потребовал он.

— Мы отступаем по всей линии фронта. Медленно отходим к столице с боями.— нехотя признался лидер Альянса, не смотря в глаза другу.

Одни боги знают, чего волшебнику стоило сдержаться в тот миг. Но, воистину, он многому научился за последнее время: и смирение там тоже присутствовало.

— Как? — просто спросил Этериас, но в этом вопросе была тысяча слов.

— Он просто лучше. Их полководец, Шеридан Ганатра… — вздохнул Кормир. — Он просто лучше меня. Не знаю, как он организовывает это и успевает везде, но на каждый наш удар приходиться несколько ловушек, и его атаки пробивают бреши в любой обороне. Вдобавок к этому, мы лишились множества магов, а у них в достатке мастеров пламени. Бездна, как я ненавижу огонь… Они словно везде, слышишь? Мы не можем позволить себе держать много мастеров на всех участках фронта, а эти ублюдки берут целых двадцать и пробивают любую оборону. Двадцать - чтобы вырезать и сжечь лагерь. Двадцать - чтобы пробить стену города. Двадцать - чтобы сжечь леса и посевы. Двадцать… Чтобы сломать любую линию фронта. Эти проклятые двадцать мастеров пламени у меня в каждом отчёте о неудачах, и это не одна-единственная двадцатка. А если я стягиваю мастеров, чтобы подловить их, отдельные опытные огневики бьют по оставшимся без защиты солдатам. Ты и сам ощутил это на себе. Воистину, они хороши в разрушении, а их полководец гений тактики и стратегии. Если бы у нас была полноценная армия, мы бы победили, без сомнений, но ты и сам знаешь, как полегла эта армия. А сейчас мы отчаянно пытаемся собрать её вновь, но несём постоянные потери, и этому нет конца.

В королевском кабинете повисло молчание.

— Я возьму две пятёрки и небольшой отряд поддержки. Наведи меня на ближайшую двадцатку. — подал, наконец, голос Этериас.

С этими словами иерарх резко развернулся и направился к выходу из кабинета.

— Ты куда? — крикнул вдогонку король.

— Тренироваться, конечно же. — спокойно ответил Этериас. — Нам предстоит ещё много битв, который надо выиграть, чтобы повернуть ход войны. И если так сложилось, что я оказался сильнейшим… Я буду в лучшей форме. Можешь быть уверен.

Он покинул кабинет короля твёрдым, чеканным шагом, ни минуты не сомневаясь. В голове бились всего две мысли, словно параллель… Мастер пламени: невероятная угроза для простого солдата.

Король Горд убивал мастеров королевств так, как мастер пламени убивал простых солдат. Легко и быстро: Этериас до сих пор помнил, как с трудом выдержал всего один его удар на пределе сил.

Но всё же, однажды ему удалось победить врага, что был многократно сильнее него. А значит, может получиться и второй раз. Нужно лишь обмануть его… И подготовить хорошую ловушку.