Урожай Смерти

Глава 43. Убить бессмертного, часть 2.

Этериас Инвиктус, верховный жрец Отца, глава объединённой церкви Аурелиона и Ренегона, а с недавних пор — и всего альянса королевства, с мрачным выражением лица стоял на построенной близ военного лагеря армии альянса дозорной вышке.

— Мне всё ещё не нравится твой план. — хмуро посмотрел на своего первого советника волшебника. — Он же просто убьёт их… Я же рассказывал тебе, что он показал на переговорах.

— Мы не можем начать первыми. — жёстко отрезал Гастон. — Тем более, когда наша репутация и так висит на волоске. — Король со мной согласился. Остальные короли альянса — тоже. Один ты недоволен!

Этериас прикрыл глаза рукой и тяжело вздохнул. Умом он понимал, что гораздо более опытный советник прав, но всё же…

— Просто не могу смотреть на то, как они умирают. Это чувство бессилия… Оно словно разрывает меня изнутри, понимаешь?

— Я понимаю. — спокойно кивнул Гастон, наблюдая за сближающимися армиями с холодными глазами. — Поверь мне, лучше многих… Но твоё время ещё придёт. Все знают, что может случиться, все воины гвардии — добровольцы… Это их битва, их подвиг. Не отнимай у людей свободу выбора…

— Никогда. — пообещал Этериас.

Тем временем гвардия Ренегона уже почти взяла небольшую армию странников в кольцо: но здесь из центра противников раздался громкий крик:

— Приходи и встреть свою гибель!

Не слишком устрашающий крик, подумал Этериас. Но мгновением позже глаза верховного иерарха полезли на лоб: половина наступающей стотысячной армии просто упала на землю, споткнувшись от испуга!

Волшебник даже протёр глаза. Но ничего не изменилось.

— Как это возможно? — поражённо обернулся к советнику глава церкви. — Это всего лишь слова, он же не может испугать словами тысячи гвардейцев…

За столкновением авангарда двух армий наблюдали многие: и каждая из сторон имела мастеров воздуха у себя на службе. Повелитель воздуха доносили до солдат то, что хотели сказать лидеры: ведь каждый понимал, насколько важно то, что происходит здесь сегодня.

— Понятия не имею. Среди его способностей точно не числиться ничего, напоминающего ауру страха или что-то подобное. — покачал головой Гастон, встречая взгляд главы церкви недоумённым выражением лица.

А затем странники пошли в атаку, не дожидаясь восстановления боевых порядков гвардии. Этериас закусил губу… И все же они успели: первые ряды, лучшие из лучших, смогли собрать строй и встретить мечи рыцарей людей своей стеной щитов. Сталь зазвенела о сталь, и лучшие воины небесной гвардии Ренегона принялись теснить врага, окружая небольшую армию. Кажется, ещё чуть-чуть, и кольцо блистательной сине-белой армии раздавит противника…

— Я не могу на это смотреть. — отвёл взгляд волшебник. — Они не заслуживают смерти. Это всё просто обман, один большой обман… Мы должны остановить армию!

— Сдавайтесь, нечестивцы! — эхом разнёсся по полю боя зычный голос магистра ордена.

— Похоже, с этим странники способны справиться самостоятельно. — процедил Гастон. — Не знаю, как он провернул это трюк: но посмотри…

С расширяющимися глазами Этериас поражённо смотрел как сотни и тысячи солдат целыми полками падают оземь, словно встречаю незримую волну, расходящуюся от армии странников. А клинки рыцарей людей обагрила кровь…

— Они же не могут рассчитывать на победу всерьез, верно? — хмуро спросил советника глава церкви. — Почти сто тысяч гвардейцев, когда их не наберётся и пяти тысяч, а латников и вовсе всего тысяча. Возможно, это одноразовый трюк?

— Возможно. — хладнокровно кивнул Гастон. — Смотри, Иллион отдал приказ подтянуть тяжёлые стрелометы и лучников. В случае чего забросают залпами.

— Стрелковое оружие… — презрительно скривил губы Этериас, вспоминая правила благородной войны — Как низко мы пали…

— Через несколько часов, возможно, нам придётся пустить в ход все четыре стихии в битве с бессмертным противником. — пожал плечами Гастон. — Чего стоят запреты на стрелковое оружие, когда мы готовы залить плато озером лавы?

— Наше искусство не должно применяться для убийства людей, и ты знаешь это. — вскинул голову глава церкви.

— К несчастью, мы не живём в идеальном мире. — хмыкнул повелитель льда.

Этериас прикрыл глаза рукой, стряхивая усталость. Этот спор не прекращался с тех самых пор, как он догнал Гастона и отправился собирать на битву старейших и влиятельнейших мастеров королевств. Мнения в среде волшебников церкви на этот счет разнились: но все признавали, что снятие запрета необходимо как минимум для того, чтобы одолеть столь необычного противника. Формально, именно он с Гастоном командовали отрядами волшебников: но никто не мог до конца предугадать, как именно повернётся битва. Предварительный план гласил, что армия альянса должны отбросить солдат их врага, оставив его в одиночестве: а затем мастера со всех уголков королевств должны ударить, отряд за отрядом, уничтожая его вновь и вновь, при поддержке стрелков, солдат и осадной техники…

Они должны справиться вместе: никто не устоит против армии и сотен боевиков-стихийников одновременно. У каждого есть предел сил, всё же, они не противостоят богу!

— Он бросил вызов Кормиру. — поражённо прошептал Этериас, когда ветра донесли до него слова врага. — Но зачем? Убить его искусством смерти можно издалека, а на в чистом искусстве меча у него нет шансов!

Волшебники напряжённым взглядами следили за поражением лидера Альянса: Этериас было дёрнулся к выходу с вышки, едва завидев, что меч пронзил его друга…

— Стоять. — отрезвил главу церкви голос советника, что схватил его за руку железной хваткой. — Его отбросили, не дав добить нашего короля и уже тащат к целителям. Помни план. Жди своего часа. Ты вступаешь бой со второй волной всеобщей атаки, в случае, если провалиться мой выход и если он сумел выдержать удар объединённой армии, помнишь?

Этериас грубо стряхнул с себя руку, но вернулся к борту башни, вцепившись в неё так, что костяшки побелели, уставившись мрачным, тяжёлым взглядом в сторону сцепившихся армий. И чем дальше он смотрел, тем хуже ему становилось.

Стрелы и тяжёлые осадные болты бессильно разбивались о плёнки чёрных щитов, что возводил повелитель смерти. Но куда страшнее было даже не бессилие стрелкового оружия: напротив, от этого волшебник лишь облегчённо вздохнул. Настоящим ужасом было то, что началось после боевого клича магистра ордена, что волной разнёсся над полем боя:

— Пленных не брать, рыцари! Сегодня мы — карающий меч правосудия, рука нового легендарного короля, как бывало в легендах! Сражайтесь без тени сомнений в сердцах, и да не останется на поле боя ни одного живого подлеца!

Верховному иерарху стало дурно от этих слов. А затем один из рыцарей людей отрубил гвардейцу Ренегона голову одним взмахом, заставляя взметнуться вверх фонтан крови, и его затошнило.

Гастон наблюдал за происходящим с холодными, равнодушными и мёртвыми глазами, совсем не удивлённый.

— Кажется, настало время применять мастеров. — поджав губы,констатировал факт первый советник. — Или мы оставим Ренегон без гвардии.

Этериаса стошнило. Вытерев рот, верховный иерарх поднял мутный взгляд на советника, и яростно ответил:

— Нет! Я никогда не отдам такой приказ! Наше искусство, магия, как зовёт его этот ублюдок, никогда не должна быть средством убийства людей! Наш священный долг — защищать людей, а не быть их убийцами!

— Тогда смотри на последствия своих решений. — холодно ответил Гастон. — Это твой выбор.

Этериас бросил взгляд на поле боя, впиваясь взглядом в сверкающие клинки, что раз за разом поднимались и опускались, собирая кровавую жатву… Сердце верховного жреца разрывалось на куски: семьи этих людей приходили к нему за советом и утешением, многих из бойцов он лично наставлял на эту битву, убеждая в неизбежной победе на злом…

— Мы должны быть лучше него. Даже если это будет стоить нам жизней. Я верю, Отец позаботится о душах наших воинов… — прошептал волшебник. — Потому что иначе, какой вообще смысл сражаться?

В этот самый момент среди рядов армии мелькнули красные мантии… И прежде чем Этериас успел подумать о том, что они там делают, из рук мастеров пламени ударили десятки пламенных лучей, проходя сквозь армию ордена, не встречая сопротивления. И в тот же миг две армии разделило огромное цунами пламени, накрывая собой всех до единого противников.

Кольцо огня в считаные секунды сомкнулось в собственном центре, обращая поле боя в пылающий ад.

— Интересный приём. — прокомментировал происходящее Гастон. — Никогда не встречал такой модификации пламенного луча: похоже, стандартный высший удар искусства огня использовали, чтобы доставить силу огня в нужную точку, а затем уже преобразовали в кольцевую огненную волну, накрывающую целое поле, и мало того, проделали всё это вместе, объединив силы в одной технике! Невероятная синхронность и мастерство: старики, похоже, хорошо постарались.

— Это всё, что ты можешь сказать?!? — закричал Этериас. — Кто отдал приказ? Я же сказал не начинать первыми! Ты хоть представляешь себе, чем это…

— Представляю. — оборвал главу церкви Гастон. — Десятками тысяч спасённых бойцов нашей гвардии, которые сейчас отступают, приходя в себя. Ты не хотел брать на себя ответственность, так что не жалуйся, что кто-то сделал за тебя работу.

Бушующее пламя внезапно быстро рассеялось, оставляя после себя чёрный дым, пепел и лавовые озёра. И одного-единственного человека в закрытых чёрных латах. Гвардейцы принялись отступать, а вот мастера огня выдвинулись вперёд, беря человека в кольцо: две сотни лучших повелителей пламени альянса королевств…

— Он даже не пострадал. — поражённо покачал головой Этериас. — Какой же мощи должна быть его защитная сфера. — Впрочем, атака была площадная, возможно, если ударят все вместе точечно…

Гастон хрустнул шеей и принялся переодеваться, стянув свою привычную робу через голову.

— Что ты делаешь? — недоумённо посмотрел на советника глава церкви.

— Ты никогда не задумывался, что робы и длинные мантии не слишком хорошо подходят для боя? — задумчиво протянул Гастон, одевая простые солдатские сапоги и штаны.

— Нет. — пожал плечами Этериас. — Всю жизнь их ношу, как-то привык уже…

— Привычка — страшная сила. — кивнул Гастон, натягивая на себя наручи со странными льдисто-синими кристаллами.

— Что это? — вскинул брови Этериас.

— Кристаллы льда, наполненные силой льда: видоизменённое искусство воды. — ответил Гастон, надевая аналогичные поножи, а затем и диадему с ожерельем. — Я плотно пообщался со стариками-водниками, пока ты убеждал остальных отменить циркуляр. Плюс учитель придумал для меня крайне интересную концепцию… Не знаю, получится ли сделать что-то подобное с другими стихиями, но со льдом у меня получилось временно заморозить, остановить стихийную энергию, подобно тому как холод замораживает воду. Это продержится недолго, всего день или два… Но я смогу использовать их в битве.

— Ты полагаешь, что огневики уже обречены?

— Я сражался с ним дважды. — ответил Гастон, накидывая на себя кожаную куртку со вставками из множества кристаллов. — Если мой план не удастся… Ты знаешь, что делать.

В этот момент поле боя заволокли клубы антрацитово-чёрного непроглядного тумана, разойдясь во все стороны от человека в чёрных латах, заставив Этериас оторваться от диалога. Верховный иерарх с надеждой вперил взгляд в огромное облако…

Сразу несколько пламенных лучше пронзили облако черноты изнутри. Яркие вспышки слегка озарили его в нескольких местах. А затем чёрные молнии разорвали слегка посветлевшую дымку, и изнутри послышались крики…

Бой длился недолго: всего минуту, или чуть меньше… Десятки пламенных лучей пронзали облако, словно запущенные вслепую, трижды изнутри поднимались волны пламени, превышающие своей высотой облако чёрной дымки, но быстро затухали. А затем облако рассеялось: посреди вспаханной, оплавленной и искорёженной земли стоял человек в слегка оплавленных чёрных латах. Он спокойными, уверенными движениями скинул с себя обгоревший плащ, бросив его в ближайшую лавовую лужу, а затем обнажил свой клинок, с силой вонзая его в землю.

— Теперь это моя земля. — мастера ветров разнесли негромкий, но невероятно уверенный в себе голос по солдатам обеих армий. — Каждый, кто хочет возразить: сражайтесь. Сражайтесь со мной сейчас, или молчите вечно.

— Похоже, настал мой черёд. — затянул на себе поясной ремень Гастон. — Ты знаешь, что делать. Это было честью…

— Не надо. — покачал головой Этериас, вздохнув. — Не надо пустой лести. Ты сам знаешь, я совершил немало ошибок. В конце концов, как и все мы, я всего лишь человек. Я до сих пор не уверен, что мне хватит сил отдать этот приказ, следуя твоему плану…

На угрюмом, равнодушно-мрачном лице Гастона впервые, пожалуй, за всё то время, что Этериас знал его, появилась яркая, добрая улыбка. Он совершенно внезапно шагнул вперёд и крепко обнял первосвященника.

— Никогда не меняй это в себе, брат. — прошептал ледяной волшебник. — Никогда, слышишь? Миру нужны такие люди, как ты, и всегда будут нужны. Чтобы ты о себе не думал, ты лучший из нас. Знай, я никогда не завидовал твоему посту… И я верю, что, если меня постигнет неудача, ты всё равно победишь, как побеждал всегда.

— Даже не думай об этом, понял? — стиснул в объятиях Гастона Этериас, чувствуя, как в уголках глаз собираются слёзы.

Гастон отстранился: не стоит давать их врагу время восстановить силы. Но, уже спускаясь вниз по лестнице, он на мгновение обернулся и лукаво улыбнулся:

— Знаешь, если нам удастся его взять… Это же будет великий подвиг, верно? Такая гора славы… И я могу забрать всю её себе. Как бы Его Величество потом не принял решение поменять верховного иерарха.

Этериас чуть не задохнулся от возмущения: как вообще можно думать о славе в такой момент!?! Но Гастона уже и след простыл: ледяной волшебник спешно спускался вниз по лестнице.

Глава церкви со вздохом провёл рукой по глазам, вытирая слезы. И прошептал, смотря в никуда:

— Возвращайся с победой брат. Возвращайся и забирай себе любую славу.

Я испытывал лёгкое раздражение: всё же, повелителей пламени не удалось взять чисто. В целом, конечно, мастера огня не могли мне ничего противопоставить: куда там их магическому пламени, когда я учился держать на себе жар дракона…

Однако общее количество горящий объектов создавало изрядное количество удушливого дыма, которого я наглотался, плюс, жарко, как в парилке, отчего пришлось вспотеть в самом прямом смысле этого слова. Вдобавок ко всему сразу несколько наиболее опытных мастеров не зажгли напоследок, в буквальном смысле взорвавшись после смерти, из-за чего меня несколько раз окатило волнами странного огня, к которому я не сразу подобрал конфигурацию покрова смерти: итогом этого стали слегка оплавленные доспехи и подгоревший плащ.

Ничего серьёзного, конечно: но гордость слегка пострадала. С другой же стороны… Я только что убил около двух сотен отменных повелителей пламени и даже не погиб ни разу в процессе. Определённо, расту над собой.

После моего призыва к сражению враги пока не спешили выдвигаться, видимо, размышляя. Я задумчиво осмотрел тела мастеров огня: часть распылило в прах, некоторые вообще сожгли друг друга, самые опытные взорвались… Но около половины всё ещё пригодно к некромантии: иссушенные, гниющие и почерневшие трупы ещё можно было использовать. Я уже было собрался заняться подготовкой тел к поднятию, как сквозь отступающую вражескую армию прошло семнадцать человек.

Шестнадцать мастеров в простых серых робах и их лидер: человек в кожаных доспехах, инкрустированных какими-то странными кристаллами и интересной диадемой…

Я узнал его издалека, и это заставило меня слегка улыбнуться под шлемом.

— Мастер Гастон. — кивнул я смертнику. — Неожиданная, но, не скрою, приятная встреча. Интересная одежда для ваших похорон. Вы готовы ответить за то, что сделали в Виталии?

— Всегда готов. — пожал плечами Гастон. — Но я здесь не за этим.

— Вот как? Тогда зачем ты здесь? — спокойно спросил я, рассматривая окружающих его мастеров.

Ни одного молодого. Всё до единого — древние старики, многие с множеством шрамов, предельно преклонных лет. Такие, про которых говорят, что начинают терять силу…

Мастодонты стихийного ремесла, понял я. Опытнейшие и сильнейшие, что жили столетия. Может, уже начавшие терять былое могущество молодости, но даже так, вероятно, многие дали бы фору даже молодым верховным иерархам. И тот, кто уже дважды сражался со мной… Что же они придумали?

— Я здесь, чтобы показать королевствам, а быть может, и всему Тиалу, как убить бессмертного. — медленным, чётко поставленным голосом произнёс Гастон.

Повисла тишина, прерываемая лишь лёгкими порывами ветра: мастера ветров доносили наши слова до армий, что собрались за нашими спинами.

В глазах повелителя льда был лишь спокойный, равнодушный холод: он словно сам превратился в воплощение своей стихии, став ледяной глыбой.

Может, они и правда смогу меня достать пару раз, подумал я, присматриваясь к старикам. Древние волшебники Тиала стояли молча, неподвижно, не выражая никаких эмоций, подобно Гастону: но я знал, что это обманчивое впечатление. Прежде чем я успею поднять даже руку, чтобы направить каскад чёрных молний, эти люди успеют взорваться дюжиной разнообразных атак и защит.

Многое зависело от моего ответа. Я мог промолчать, но утаивать эту тайну и дальше может стать невозможным: что, если они смогут убить меня в этом бою? Воскреснуть на глазах у толпы? Не факт, что второй раз пройдёт приём с чёрным туманом: его можно и разогнать ветрами…

— Я бессмертен, это правда. — наконец, ответил я. — И потому вдвойне глупо бросать мне вызов. Сдавайся, Гастон, и я обещаю пощадить твоих людей.

Ледяной маг слегка склонил голову.

— У каждого есть слабость. Я не против проверить, нашёл ли я твою.

— И сколько людей ты бросишь на алтарь своего высокомерия? — спокойно спросил я.

— На алтарь? Никого, в отличие от тебя. — усмехнулся советник. — Но ради того, чтобы власть в королевствах не получила тварь вроде тебя, я готов бросить в бой всех, кто готов сражаться. Оглянись: ни один солдат нашей армии не был приведён сюда силой, против своей воли. Каждый волен уйти, здесь и сейчас.

— Верность — это хорошая добродетель. — кивнул я. — Но я могу сказать то же самое и про своих людей. Разница между нами заключается в том, что ты готов жертвовать своими людьми ради бессмысленной, безнадёжной схватки. Я же предпочту сохранить как можно больше своих.

— Очередная бессмысленная ложь. — скучающим тоном протянул Гастон. — Если ты действительно хочешь получить эту землю, сражайся, бессмертный. Мы проверим, так ли это… Но чтобы пройти дальше, тебе придётся переступить через моё тело.

Я на миг задумался. Это явно провокация. По какой-то причине Гастон ожидал от меня первого удара. Но это была очевидная глупость, давать право первого удара мастеру смерти, особенно после того, как он сам со мной сражался. Что они сделают? Ринуться врассыпную, уклоняясь? Или всё же придумали защиту от искусства смерти?

Я демонстративно вздохнул, так и не придя к решению, что же они придумали. Но, с другой стороны, имеет ли это значения? Мне всё равно предстоит убить их всех. Пришло время проверить, что сильнее: моя вечность или магия лучших волшебников королевств. Проверить в прямом, открытом бою… Пусть будет так.

Я вскинул руку и ударил мощнейшим каскадом чёрных молний, призванным снести все семнадцать врагов рядом. И одновременно с этим Гастон метнул навстречу моему удару своё ожерелье с голубоватыми кристаллами.

А дальше произошло то, чего я вообще не ожидал увидеть. Время словно остановилось: Чёрные молнии, словно замороженные, застыли в самом пространстве немного не доставая до моих врагов.

В ту же секунду семнадцать лучей воды ударили в мою сферу, обращаясь в лёд на пути к цели. Воздух заволокло холодным водяным туманом, ступающим нам по колено.

Я ударил чёрными молниями с двух рук, вдребезги разбивая образовавшуюся вокруг моего покрова ледяную сферу, но вновь молнии словно застыли в самом времени, не долетая до противников, а они все не прекращали атаку…

Первоначально задумка противников показалась мне простой: найдя способ защиты от моих дальнобойных ударов, они просто били и били ледяной магией, надеясь, похоже, что я не смогу перестроить защиту от огня. Но это-то как раз было крайне просто: лёд — это всего лишь плотная материя, её смерть перемалывала легко…

Я бросил ещё несколько высших проклятий: мёртвый разум, гниение, пожирателя материи: но тщетно, серо-чёрные ленты проклятий словно застывали. Вокруг всерьёз похолодало, а вместе с моими проклятиями в воздухе застыла мелкая рябь ледяных осколков.

Ударив молниями в третий раз, я вновь разбил образующуюся вокруг ледяную сферу, и собрав волю в кулака, применяя проклятье мёртвого тумана по площади.

обрати погоду в смерть врагов твоих.

Трое стариков, наиболее плотно погруженных в туман, захрипели, оседая на землю.

— Элесар, воздух! — крикнул Гастон, и весь туман мгновенно сдуло.

В этот же момент я вонзил четыре протянутые тонкие незримые нити смерти в трёх ближайших соседей Гастона и самого лидера чародеев, пуская по ним мощный импульс с приказом убить.

Трое пали мгновенно. Гастон же, к моему удивлению, выжил: однако несколько кристаллов на его наручах буквально взорвались, замораживая время вокруг, а глаза самого волшебника словно обратились в кристаллы льда.

— Отрезаем его! — крикнул Гастон, доставая из кармана бусы с кристаллами и подкидывая их в воздух…

Не знаю, что они делали с этой дрянью и как: судя по всему, это было что-то вроде накопителей стихийной энергии, пригодных к использованию магии льда. Но результатом этого броска стала ледяная клетка-многоугольник, что отрезала новые нити смерти, что я упрямо тянул сквозь пространство с искривлённым, замороженным временем.

Тем самым беря меня в ловушку… Так они думали.

Я ударил кольцом чёрных молний вокруг себя, разбивая ловушку вдребезги и одновременно ломая наросшую поверх покрова смерти ледяную сферу… Гастон закусил губу, так и не отпуская собственный водно-ледяной луч.

— Учитель… — прошептал ледяной маг.

— Я понимаю. — коротко ответил один из стариков, в следующее мгновение ринувшись вперёд вместе с мощнейшим порывом ветра.

Его примеру последовало ещё двое волшебников: и вместе они в едином порыве буквально впечатали себя в покров смерти, рассеиваясь в прах, на краткий миг превращаясь в могучий вихрь из воздушных и ледяных лезвий...

Воистину, они были великими мастерами магии: и сила их удара была такова, что даже мой покров смерти не мог сдержать три таких, одновременно удерживая ледяные лучи оставшихся чародеев…

Всего на один миг я не удержал защиту, несмотря на всю свою мощь: и ледяные лучи ударили в мои доспехи, обращая меня в ледяную статую. Не самая приятная смерть, но что поделать…

Я привычно потянулся к цепям бессмертия, что привязывали мою душу с самим мирозданием… И с удивлением понял, что я всё ещё жив! Образовавшийся вокруг лёд холодил кожу сквозь доспехи и плотный поддоспешник, но не убивал!

На поножах Гастона взорвался ещё один ледяной накопитель, и толща льда усилилась, а у меня в глаза внезапно помутнело… И в этот миг я понял всё.

Гастон солгал мне. Он совсем не намеревался убивать меня, понимая, что это может оказаться непосильной задачей. Ледяной волшебник собирался сделать и показать королевствам совсем другое: как можно остановить даже бессмертного, неуязвимого мастера смерти… И изобрёл для не просто стихийную магию льда: нет, скорее концептуальную магию, что могла замораживать даже само время. Время, в котором пытались прямо сейчас заморозить и меня, создав огромный ледник с запечатанным в нём тёмным властелином. Возможно, сосредоточь я все силы на защите, я бы выдержал атаки, создав несколько слоёв покрова смерти, но к чему бессмертному сосредотачиваться на защите, когда ты можешь убить своих врагов, верно?

Меня просчитали. Но от осознания этого факта я отнюдь не собирался сдаваться. Я ударил по окружающему меня льду чёрными молниями в упор, вкладывая в них всю возможную силу: и глыба льда, в которую я был вморожен, треснула, расходясь…

Но только для того чтобы вновь застыть под потоками ледяной магии моих противников! Ещё несколько кристаллов на поножах Гастона взорвались, а меня внезапно начало клонить в сон!

Я ударил ещё раз и ещё раз, вновь и вновь пытаясь разорвать ледяную темницу: но оставшаяся семёрка мастеров магии снова и снова чинила её. Застывшие во времени чёрные молнии всё ещё висели в воздухе, и мне казалось, что ещё вот-вот, всего пара ударов и они дрогнут, пробив остановку времени, и тогда мои враги падут…

Удушливый, едкий сон навалился с такой силой, что, наверно, я бы упал, если бы не стоял в центре ледяной глыбы… Собрав волю в кулак, я применил последнее средство: ударил по собственному сердцу, убивая себя на месте.

Время замедлило свой бег, останавливаясь, и сознание пронзило кристальным холодом. Но, потянувшись к цепям бессмертия, я внезапно с невероятной ясностью понял, что магия Гастона надёжнейшим образом привязывает меня к этой самой ледяной глыбе: таково было истовое, исконное, невероятно сильное желание ледяного мага: раз и навсегда запечатать меня в этом куске нетающего магического льда. И если я не воскресну внутри него… Я так и останусь витать рядом в виде духа, пока не сойду с ума или кто-то не освободит меня.

Я не мог этого позволить. Усилием воли воскреснув в центре ледяной глыбы, я ударил вновь: головой силой, выплёскивая всю доступную мощь, разрывая собственные доспехи и одежду. Ледяная темница вновь пошла трещинами, а дремота магии времени ослабила свою хватку: в этой самый миг мы с Гастоном встретились глазами.

Глаза ледяного волшебника лопнули, не выдержав потока мощи, что он пропускал через себя, но в пустых глазницах осталось пылать неугасимым огнём силы сияние извечного льда: но трещины льда вновь сомкнулись, бросая на моё сознание новый удар…

Со внезапной ясностью я осознал, что и сам не знаю, сколько таких ударов выдержу. Быть может, следующий погасит моё сознание: если не навсегда, то, возможно, на долгие столетия… Я прикрыл глаза, вгоняй себя, возможно, в последний боевой транс, и потянулся к силе, таящийся на дне моей души. Яд смерти заструился по венам и татуировкам, собираясь в тугой, невероятно могучий клубок, готовый использовать в качестве топлива всё, что у меня было: силу моей души, силу моей воли, жертву моего собственного тела…

Увы, мне так и не довелось узнать, справился бы я с этой ловушкой. Может да, может и нет: самому себе я легко мог признаться, что не знаю ответа на этот вопрос. Потому что за секунду до моей собственной, последней попытки вырваться, сияющий луч ослепительно-белого пламени пронзил часть моей темницы насквозь, сжигая заживо одного из соратников Гастона.

А затем я ударил, ловя момент, со всей своей яростью владыки, едва не лишённого власти, с гневом истинного мастера смерти, вкладывая в этот удар всего себя, вкладывая во всю возможную силу один-единственный приказ…

Ледяная темница разлетелась вдребезги, и вместе с разлётом её осколков с другой стороны из-за моей спины ударил грязно-серый луч, убивая ещё одного из стариков, а затем, совершенно внезапно, перескочил на другого, и на ещё одного!

Время разморозило, и часть моих проклятий ударили в землю. На ногах остался один лишь Гастон, но об атаке не могло быть и речи: вокруг ледяного мага застыло неизвестное мне грязно-серое проклятье, поток моих чёрных молний, несколько проклятий, что были применены мной в начале…

— Кажется, мы как раз вовремя? — весело усмехнулся Итем, подходя ко мне с правой стороны и метая в Гастона огненный шар, застывший на подлёте.

— Как вы полагаете, мастер Итем, после этого случая милорд начнёт наконец-то брать с собой охрану на такие битвы? — философски спросил Улос, смотря в сторону.

— Нет конечно. — фыркнул молодой магистр пламени. — Я бы точно не стал! Это же скукота какая будет...

— Интересное проклятье. — задумчиво протянул я, проигнорировав подколку. — Я такого не знаю.

— Моё скромное изобретение. — потупил глаза лич. — Придумал на досуге, на случай магического боя с опытными магами. Конечно, с вашими чёрными молниями не сравнить, но защиту должно пробивать неплохо… Я называю это серой плетью. Работает по цепному принципу, если одного достало, перекидывается на другого практически мгновенно… Правда, на простых людях не сработает: чтобы проклятье пошло дальше, убитый должен обладать магической силой.

— Научишь меня потом. — улыбнулся я.

Лицо Гастона исказилось в подлинной гримасе мучительной боли. Сам волшебник застыл, отчаянно пытаясь удержать застывшие атаки. Я шагнул ближе, и он шевельнул левой рукой, конденсируя из воздуха тонкий ледяной покров. Жалкая попытка: мне оставалось только демонстративно фыркнуть, стряхивая его с плеча.

Время разговор кончилось. Поэтому я просто поднял обе руки, обрушивая на врага мощь своих чёрных молний. Последние кристаллы в диадеме волшебника взорвались, замедляя их… Но уже не останавливая.

Я прочитал по губам Гастона его последние слова: придут другие.

А затем град застывших во времени атак пришёл в движение, обращая его в прах, разбросанные во все стороны взрывом огненного шара.

Это видели обе стороны, вне всяких сомнений. Я обвёл пристальным взглядом горизонт, глядя на лагерь вражеской армии, задержав взгляд на наблюдательных вышках. А затем крикнул:

— Кто-нибудь ещё?

Ответом мне было молчание, но один человек, неразличимый издалека, покинул дозорную вышку, похоже, для доклада.

— КТО-НИБУДЬ ЕЩЁ? — закричал я что было силы.

Некоторое время ничего не происходило… А затем армия пришла в движение. Медленно, неторопливо, как громоздкий механизм: но всё ещё миллионная армия неспешно разворачивала ряды в мои стороны, разбиваясь на небольшие полки солдат, лучников и волшебников… Оставшиеся лидеры Альянса решили бросить в бой всё.

Что же, пусть будет так. Я со вздохом посмотрел на оставшиеся на мне лохмотья поддоспешника и повернулся к старому слуге.

— Улос, будь так любезен, принеси мне новую мантию. Чёрную.

— Разумеется, милорд. — кивнул старый слуга и прикрыл глаза, похоже, мысленно отдавая приказы своей нежити.

— А мне что делать? — приподнял бровь Итем.

Я отстегнул с пояса ножны с королевским мечом.

— Возьми, на хранение. В этом бою он мне не пригодиться. И передай остальным сообщение: пусть засада сработает, когда начнётся бой… Время показать им, на что способен настоящий лорд смерти на поле боя.

На миг мне показалось, что молодой магистр будет спорить, предпочитая принять участие в битве, но он приятно удивил меня, серьёзно кивнув:

— Можешь на меня рассчитывать. Но я схожу к целителям и поберу ударный отряд на случай, если тебя прижмут.

С этими словами Итем круто развернулся и пошёл обратно в лагерь.

— Из него выйдет неплохой верховный маг круга стихий. — задумчиво протянул я.

— Лет через пятьдесят — очень может быть, милорд. — согласился со мной Улос. — Но, признаться, меня волнует ваше состояние. Всё же, им почти удалось заключить вас в клетку… Вы думаете, мы выиграем эту битву? Или мне подготовить своих людей к отступлению?

Я кинул взгляд на безоблачные небеса. Солнце двигалось к зениту…

— Мы победим, вне всяких сомнений. А выжившие будут бежать в ужасе. Даю тебе слово.

Старый слуга, вернейший и надёжнейший из всех, что у меня были, блаженно зажмурился, подставив мёртвое бледное лицо ярким лучам восходящего полуденного солнца.