Урожай Смерти

Глава 70. Эхо. Часть 3.

Всё время дороги на юг я размышлял, смотря на мысль о божественности с разных сторон. Картинка не складывалась - однако некоторые факты вполне себе укладывались в рабочую теорию.

Я достоверно знал, что существует своего рода степень концентрации энергии - если её превысить до определенных порогов, рождались магические аномалии. Проклятье Таллистрии, например, было одним из таких. Магия может принимать любые формы, являясь по своей сути чем-то вроде овеществленного Хаоса и Порядка одновременно, своего рода бытием, существованием самим по себе. Однако один и тот же объем энергии можно как рассеять в пространстве, так и сжать его - и в некотором роде, заклинания, проклятия и ритуалы что я знал являлись способом это сделать. Превратить просто силу - в нужным образом сжатое и правильным образом направленный на реальность кусок энергии, приправленный волей и мыслями чародея, что дает ему направляющий пинок.

Однако это сжатие имело свой предел, и различные приемы имели свои лимиты. Бесконечно заканчивать энергию в проклятье не получиться - реальность не выдержит, сломается, в лучшем случае образую хаотический взрыв или магическую аномалию - временную, или даже самоподдерживающуюся как вышло с Таллистрией.

Современная школа мастеров Тиала вообще не использовала ничего, напоминающего привычные мне заклинания - скорее, они просто брали чистую стихию и направляли её нужным образом, щедро сдабривая своей волей. Никаких каркасов внешних энергетических каналов, никаких ритуальных конструктов, никакого сплетения тончайших нитей смерти, артефакторика - и та, похоже, завязана на отрезание кусков ауры или души… С точки зрения искусства смерти - энергозатратный примитив.

Но, независимо от школы, выходило, что пределы, в принципе, есть и там и там. Несколько иные, в силу несовершенства более молодых школ, но в целом, если вывести за правило - есть своего рода барьер концентрации энергии, за котором в ней начинаются хаотичные флуктуации. Способы их отодвинуть есть - ритуалистика, артефакторика, сложносоставные проклятья и заклинания - технически, некоторые конструкты смерти могут сработать и на другой стихии - надо бы потрясти на предмет таких экспериментов Итема…

Но что лежит за пределами этих барьеров? Стабильная магическая аномалия, способная за счёт сверхконцентрации на более глубокое воздействие на реальность? Будет ли это божественность? Или нечто иное? В некотором роде живое проклятие Таллистрии является стабильной аномалией - но ничего подобного Отцу или Безымянному я от него не чувствовал.

Надо посетить земли теней и Мелайю. Полевые исследования скажут больше, чем предположения. Технически, с такой точки зрения шторм смерти, что я вызывал, не являлся чем-то божественным - тем более, раз его смогли разбить алайсиаги с меньшим числом сил. Качество энергии может выиграть у количества - но до каких пределов? Крылатые не разбили щит с первого удара, подбирая соотношение на глазок, увеличивая число жертв - возможно, и я смог бы сделать обратное - пробить божественные щиты, ранить или даже убить бога… Правда, для этого потребуется огромные гекатомбы жертв, как минимум.

Внезапная мысль заставил меня остановить химеру, прекращая путь. Я же уже делал это!

Однажды я собрал гекатомбу жертв. Гигантский, чудовищный ритуал, что даровал мне бессмертие. Семнадцать тысяч человек, добровольные жертвы, выступившие фокусом, целая скала, изрезанная символами смерти.

Демон дал мне знания - схему ритуала, способную сделать человека бессмертным. Они, конечно, выглядели как изощренная издевка - проводящих над собой ритуал человек должен был обладать могучим, всесторонне развитым и до предела отточенным даром к магии. Таким, что даже талантливый маг будет развивать десятки, если не сотни лет.

У меня его не было. Но я сумел переложить схему на искусство смерти, заменить недостаток мастерства - добровольными, сгорающими от потока сил точками фокуса, а недостаток силы - тысячами жертв. Это была поистине высшая, великая магия - такая, что её можно было назвать концептуальной… Но можно ли было назвать её божественной?

Я мысленно потянулся к бессмертию, вслушиваясь в цепи, что вновь и вновь возвращали меня мертвых: не ощутил ответа. Однако… Алайсиаги не смогли разбить их, хотя я уверен, что они пытались.

Несомненно, ритуал, что я проводил, не задавал своей целью создание божественности. Но если взять за правду теорию о супер-концентрированной энергии… Ведь задача была схожа - фокусировка. Технически, цепи, что привязывали меня к миру, и являли собой постоянный, вечный конструкт из сверхсильно концентрированной, искаженной и вывернутой наизнанку смерти - и они в некотором роде были частью меня теперь, и существовали даже тогда, когда я был полностью лишен магических сил, питаясь, фактически, от самого мироздания. Если им вообще нужна была подпитка - я и сам не был уверен в какой момент самоподдерживающаяся магическая аномалия превращается из поглотителя энергии в источник…

Тряхнув головой, я отогнал аналитику в сторону. Гадать о природе бытия можно целую вечность. Искать подобные знания можно только у богов, демонов или в других мирах - наука молодого мира, увы, таких ответов не давала. Я всегда был больше практиком, чем теоретиком - и есть кое-что, что я могу проверить на ней.

Одного демоноподобного создания, впрочем, мне хватило, чтобы быть сытым им по горло. Говоря же о богах…

Безымянный был готов исполнить договор, и отступил, когда я разорвал его. Не знаю что сковывало его - но то была определенно не моя магия. И хотя хтоническое чудовище не выглядело эталоном добра и справедливости, вероятно, в какой-то степени с богами можно было иметь дело. С оговорками, конечно.

Если я призвал в мир одного бога, пусть и частично, ценой тысячи жертв, что мешает мне призвать другого? Если переработать ритуал вызова, усилить окно, наверно, даже физическое воплощение божества пропихнуть удасться. Ту тварь я бы, конечно, призывать не стал, но вот кого-то другого, послабее и посговорчивее - почему нет?

Странное чувство зашевелилось в груди. Чувство, которое я очень давно не испытывал. Словно интуиция вдруг взвыла сиреной, сообщая о смертельной опасности - то чувство, которое я не испытывал с тех самых пор, как получил бессмертие.

Я осмотрелся вокруг. Обычная равнина западных провинций… Безмолвные статуи немертвых гигантов вокруг, что сопровождали меня. Ни следа угрозы - но чувство не отпускало меня до тех самых пор, пока я не подумал о том, что есть и другие дела.

Словно… Словно сам мир становился угрозой, столь сильно ему не нравились мои мысли.

Очень интересно. Тиал, безусловно, являлся магическим миром и имел нечто вроде собственной ауры. Но насколько вообще мир можно считать живым и разумным существом? Допустим, он имеет нечто вроде собственной инфосферы, к которой умелый медиум может подключиться, имеет ауры… Однако никакого следящего за мной сознания, выступая медиумом, я не чувствовал - лишь поток, подобный стихийному. Возможно, столь огромное энергетическое образование - своего рода проекция общей магии всех живых существ? Чистого разума она не несет, но могут быть инстинкты - что присущи всему живому.

Возможно, я даже смогу это использовать - вопрос только как?

Мы достигли земель западной провинции Ренегона всего спустя день после этих мыслей. Ныне это были почти мертвые земли… Почти. Ренегонское королевство действительно было великим - и самым густонаселенным их всех. Я внезапно понял, почему Ренегон не трогал их и не завоевал их за последние столетия - даже если исключить принудительное ментальное лоботомирование в сторону миролюбия, это было геополитически невыгодно. Ренегонские короли давно победили большую часть самой опасной фауны своих земель, зачистили всё, кроме пары редких труднодоступных уголков вроде болот или гор - и это позволило людям расплодиться с невероятной силой. Из иных королевств подобного добилась только Палеотра, да и та имела неприятное соседство с океаном. Иные же, более мелкие и молодые королевства, банально выступали буфером! Буфером, что не позволял плодиться на их землях опасным хищникам слишком сильно - именно солдаты окрестных королевств отдавали свои жизни за то, чтобы Ренегон спал спокойно. В свою очередь, центральное местоположение приносило огромную прибыль, делая первое королевство сердцем торговли всей расы людей. А деньги делали возможным любое развитие - лучшие кузнецы и ремесленники стекались в безопасных земли, лучшие мастера боевой магии, что устали гибнуть окраинных лесах и горах, переезжали в Ренегон.

Первое королевство получало всё лучшее, теряя минимум своих людей, и я сломал этот порядок, получив контроль сразу над четверкой его соседей - Арсом, Ганатрой, Палеотрой и Таллистрией. Так ли удивительно, что увидев повод, Кормир II собрал альянс и объявил мне войну?

Впрочем, я был уверен, что дурак рассчитывал взять меня живым, судить, устранить тем самым из политической жизни - и тогда собранное мною соединенное королевство естественным образом распалось бы. Он разумно послал своего лучшего боевого мага на это дело - но кто ожидает встретить вместо короля-рыцаря бессмертного магистра смерти в мире, где о магии смерти ещё десяток лет назад никто даже не слышал?

Так или иначе, южные земли Ренегона оказались даже более густонаселенным и процветающим регионом, чем я ожидал. Там было больше людей, чем мне требовалось на ритуалы и на нежить, больше, чем надо для самых смелых экспериментов.

Миллионы жертв… На которые у меня было всего две сотни молодых мастеров смерти. Я закалил их в чужой крови и смерти, как закаливают клинок. Но люди это не оружие - они ломаются чаще. Четверть из двух сотен просто сошли с ума от количества убийств: а ведь это были уже подготовленные некроманты, порезавшие отнюдь не одну жертву на алтаре. Ещё два десятка предали нас, не выдержав резни - их убили мои тени, что в приставил к каждому на посвящении. А ведь Улос лично отбирал лучших, самых верных, самых решительных.

Конечно, я пытался сократить потери как мог: вел увещевательные беседы, успокаивал людей, поднимал личей из пленных и мертвых мастеров западной провинции, сваливал всю рутину на нежить - но этого всё равно оказалось мало. Армия мертвых росла, а люди всё не кончались и не кончались.

Поэтому я принял решение сохранить часть жителей провинции - как запас для жертв, ритуалов, и новой армии. Мы даже не считали их - но навскидку, таковых осталось целых пара миллионов. И сейчас передо мной лежал лагерь смерти - мой собственный, созданный по моему приказу.

Средневековье накладывали свой отпечаток даже на подобный инструмент, затрудняя организацию подобного рода жилья для людей. Но вместо солдат и строительных технологий у меня была нежить - и они были своего рода идеальными роботами.

Остановив химеру на холме, я окинул взглядом высокий, многослойный частокол с деревянными башнями, который опоясывал целой поле. Стройные ряды мертвецов буквально усеивали его, не давая ни шанса выбраться тем, что жил внутри - впрочем, даже если кольцо удастся прорвать, снаружи были личи, патрули с костяными гончими, фантомы, что притаились в тенях… Не слишком много - большую часть я забрал в армию - но много ли надо, чтобы охранять бессильных и безоружных пленных?

Внутри огромного кольца частокола стояли ряды наспех построенных бараков, где ютились тысячи людей. Краем глаза я отметил небольшие костры, где готовили пищу, колодцы для воды, выгребные ямы… Вообще, где-нибудь на севере люди замерзали бы ночами в такой обстановке - но здесь, на границе Таллистрии и Ренегона, ночи были теплые, поэтому можно было спать и на голой земле.

Мертвые гиганты рассматривали лагерь с равнодушием, ожидая команд. Я обернулся к старейшине, что командовал ими, и внезапно понял, что не помню его имени. Был ли это тот же, что возглавлял мою гвардию сынов льда раньше? Нет, вроде другой… Может, я и не знал никогда его имени? Так ли нужны королю имена всех командиров, если подумать об этом?

— Я хочу дать тебе новое имя. — наконец принял решение я, обращаясь к седовласому гиганту. — Что ты думаешь об этом?

Старейшина северного ветра задумался ненадолго, демонстрируя разум и отсутствие полностью порабощенной воли.

— Я живу вторую жизнь, вождь. В моем возрасте я давно должен был уже умереть в бою, и не знаю, сколько она продлиться. — наконец, пожал плечами гигант. — Поэтому я не против. Второе имя для второй жизни - получить его из ваших рук почетно.

— Харум. — после долгих раздумий наконец ответил я, смотря за бытом далекого лагеря смерти. — Теперь твое имя Харум.

— Это значит что-то? — с уважением склонил голову старейшина.

— На одном старом языке людей это слово означает буран. Неутомимый, могучий снежный ураган, не знающий пощады.

Несколько острых, внимательных взглядов рыцарей смерти скрестились на мне. Быть может, кто-то и не заметил бы этих слов - но старые дети льда, как правило, неплохо знали язык людей, ходя в набеги на Арс. И в языке людей Тиала не было слова буран.

Они не сказали ничего - но на миг я ощутил, что узы верности, узы той самой клятвы, что когда-то связали мою душу с кланом Северного Ветра, окрепли. Человек, что был чужд людям, был им ближе, чем любой другой…

— Поговори с Эскилионом, как будет время. — приказал я Харуму. — Скажи ему, чтобы сделал вам ездовых химер. Вы неутомимы и быстры, но транспорт сделает вас ещё быстрее и будет полезен в бою. А то выглядите в сравнении с бирюзовой гвардией как бедные родственники…

Главой лагерей я назначил одного из моих самых доверенных лиц - Эскилиона. Улос был нужен в столице, а вот молодой лич, застывший в облике юноши, подходил прекрасно. Кого ещё назначить начальником своих концлагерей, как не того, кто добровольно был готов отдать за тебя жизнь?

Я был даже рад, что он выжил. Парень оказался своего рода гением - изобрел способ кристаллизировать кровь жертв, создавая накопители смерти, да и Улос не раз говорил, что тот делает успехи на почве создания новых ритуалов и проклятий. Впрочем, встретил меня молодой талант не слишком дружелюбно.

— Как твои эксперименты? — с улыбкой вошел я в деревянный барак, стоящий вне лагеря.

Эскилион оказался равнодушен к роскоши. Может, то было раннее воспитание мастеров огня, что держали учеников в строгости, может, дело было в мертвом существовании - но начальник лагерей жил в почти таком же бараке, как и пленные. Разве что обстановка внутри больше напоминала лабораторию: каменный алтарь, изрезанный символами смерти, кровь, части тел, множество ингридиентов… Полевое логово некроманта на выезде, не иначе.

— С переменным успехом. — не отрываясь написания на бумаге каких-то расчетов, ответил Эскилион. — Тотальная скука этого места навевает на мою творческую силу тоску. Я рад, что вы соизволили навестить свои скромные лагеря, повелитель.

В голосе лича слышалась легкая ехидца. Но ему я это позволял - как никак, человек в самом прямом смысле отдал жизнь за мое бессмертие.

— Есть интересные успехи? — осведомился я, наблюдая за расчетами из-за плеча.

Судя по записям, Эскилион разрабатывал что-то вроде многоступенчатого ритуала кристаллизации крови и смерти, создавай более прочные и емкие накопители - ценой большего числа жертв. Направление тоже неплохое, пожалуй.

Лич поднял голову, на миг задумавшись. А потом кивнул, отложив перо.

— Да. Я сумел использовать ваше бессмертие без вашего участие.

Прежде, чем я успел удивиться, Эскилион вскинул поднял руку, демонстрируя ту мне, и распылил её точечным, сверхмощным выбросом смерти. Не такая простая задача, кстати - личи к магии смерти запредельно устойчивы, хотя и не абсолютно. А затем на моих глазах рука собралась вновь из ничто, так же, как собираюсь я сам.

— Что скажете? — с легким любопытством поднял на меня спокойные, серые глаза лич.

— Ещё раз. — сухо приказал я, наблюдая за процессом.

Застывшей в образе вечного юноши мастер смерти пожал плечами и повторил процесс, распылив свою голову. Для лича не смертельно - но всё же…

В первый раз я не почувствовал ничего. Но во второй, прислушиваясь ко всем цепям - понял, что он делает.

Когда-то давно я создал ритуал, привязавший меня к самому мирозданию семнадцатью цепями - ровно столько добровольных жертв тогда сумел найти для меня Улос. Молодой лич был одной из них - но сумел пережить ритуал, проводя над собой обращение в лича, и, став фокусной его точкой, вместо смерти превратился в могущественную высшую нежить - отныне привязанную ко мне навеки. И теперь, оставаясь своего рода элементом одной из моих цепей - он научился использовать мою привязку к мирозданию, как свою собственную.

Я даже не ощущал этого, если не прислушиваться к бессмертию. Лич был своего рода промежуточным звеном в привязанной ко мне цепи - и мог сам отправлять нужный сигнал дальше, тянувшись к энергии мироздания для того, чтоб поднять себя из мертвых.

На миг где-то в глубине моей души возник гнев - только я должен был обладать этим. Но он потух так же быстро как и возник от одного простого осознания - с такой привязкой меня никогда не смогут предать. И даже более того, насколько я мог судить, даже лишись я бессмертия… Лич всё ещё будет точкой, к которой я смогу притянуть свою душу и возродиться. Последним якорем, последним шансом!

— Очень неплохо. — одобрительно кивнул я. — Рекомендую развить эту связь, и укрепить её по возможности. Она не является потенциально неразрывной, хотя и очень крепкая - как ты знаешь, у меня семнадцать цепей, а у тебя лишь одна. Для возрождения хватит, но вот для столкновения с около божественными сущностями может оказаться маловато. Впрочем, если вдруг тебя убьют, лишив этого бессмертия, постарайся сохранить нашу собственную связь - ориентируйся на мою душу, как на якорь.

Эскилион несколько долгих мгновений изучал меня внимательным взглядом, словно ища следы гнева. А потом спросил:

— Это ведь работает в обе стороны, так ведь?

— Верно. — просто ответил я.

Некоторое время мы помолчали. А потом лич внезапно обвинительно прищурился, скрестил руки на груди, и резким тоном сказал:

— Я выяснил, что основной нарратив нашего культа - обман!

Я вопросительно приподнял бровь. Основные нарратив культа… Если честно, я даже не знал что там Улос втолковывает молодым адептам - у меня и своих дел хватало. Задачей старика было обеспечивать приток рекрутов и верность, а говорить он мог всё что угодно.

— Бессмертие! Вечная жизнь! — не видя понимания на моем лице воскликнул Эскилилон.

— Поясни. — хмыкнул я.

Да, кажется что-то такое мы обещали всем молодым некромантам. Обычное дело, собственно, ритуал обращения в полноценного, свободного лича старик знал - сам над собой проводил, в конце-концов.

— Я достоверно выяснил что личефикация приводит к деградации личности! И об этом мне никто не сказал!

Вот здесь я нахмурился. Вообще-то… Вообще-то это было правдой: демон учил меня сразу нескольким вариантам обращения в лича, и каждый имел свои преимущества и недостатки. И от каждого меня демонический наставник настойчиво отговаривал, предупреждая, что это закроет доступ к некоторым ритуалам для ещё живых некромантов, и что быстрый путь к могуществу того не стоит… Да и в книгах, что я прятал по королевству, он поставил условием не писать о подобных ритуалах - как раз в силу заботы об искусстве. Условие я выполнил - однако сам обучил Улоса наиболее тяжелому и наименее опасному варианту - тому, что приводил только к общему выцветанию эмоций, но это станет заметно только через десятки, если не сотни лет! Как Эскилион выяснил это так быстро?

— И как ты это выяснил? — спокойно спросил я.

— Это правда или нет? — ответил вопросом на вопрос этот негодяй.

— Ты же достоверно выяснил, разве нет? — широко улыбнулся я.

— Да! Но есть сомнения… Поэтому я хочу услышать это вас. — слегка поник юноша.

— Рассказывай, что и как ты выяснил. — махнул рукой я.

И он быстро затараторил, выкладывал мне суть своих экспериментов. Как выяснилось, судьба мастеров, обращенных нами в подчиненных личей, сильно взволновала некоторых членов культа - уж больно страшно это смотрелось в применении к ним самим. Поднимая подчиненных, использовался ритуал попроще - тот, что разделял части души, создавая филактерию. На саму филактерию и отделенную часть души уже в процессе накладывались дублирующие подчиняющие проклятья, превращая лича из гордого бессмертного волшебника в послушную марионетку.

Как оказалось, многие культисты, особенно из набранных в процессе зачистки городов, примеряли этот метод на себя… И им очень не захотелось быть послушной безмозглой и безинивиативной марионеткой. Старые мастера, конечно, такого не особо боялись, однако подозрения всё равно были, и с их подачи Эскилиона надоумили проверить, как вообще влияет на личность тот ритуал поднятия, что использовал он и Улос.

И он проверил, что удивительно! Взял несколько знахарей из числа слабосилков среди пленных, превратил их в личей, а затем принялся воздействовать им на разум, локально ускоряя время! Первое паре просто сломал мозги, а вот следующих удалось удержать в сознании так, что для тех прошла пара столетий - и разумеется, те изрядно тронулись головой!

Я протяжно вздохнул, массируя виски. Гениальный идиот, честное слово…

— Как ты использовал менталистику смерти, чтобы это сделать? — со вздохом спросил я.

— Никак. — пожал плечами лич. — Слишком грубый инструмент, для такого воздействия не годиться, так что я преобразовал свои силы в чистый нейтраль и выделил из менталистики смерти чистую магию разума. Вы же сами меня учили, что возможно всё, так оно и вышло. Получилось не сразу, много пленников извел, до мастера в этом направлении мне пока далеко - однако локально ускорять время для чужого разума я научился. В бою бесполезно, но вот отследить влияние - отличный инструмент!

— Эскилион… Открою тебе большой секрет - если ты локально ускоришь время для разума живого человека, он тоже тронется умом. — закатил глаза я. — Человеческий разум вообще хрупкая штука, которая не шибко рассчитана на длительность жизни свыше столетия.

— Значит, вы хотите сказать, что личефикация никак не влияет на разум? — сузил глаза юноша, смотря на меня словно из бойницы.

Я мог бы солгать, конечно. Он сделал правильные выводы из неправильного эксперимента, но всё же… Зачем?

— Влияет, конечно. — бесстрастно ответил я. — Ты не можешь проводить на себе ритуалы такого уровня и ожидать, что они никак не повлияют на тебя.

В серых глазах отступника красных башен появилась злоба.

— Очень удобно, правда? Самому оставаться живым, бессмертным, а для всех остальных использовать суррогат, да? И никто не бросит тебе вызов, ведь все соперники с течением времени будут медленно сходить с ума… Я знаю, что магия в принципе влияет на разум, это заметно даже на стихийных практиках. Но есть разница между тем, чтобы превратить свою плоть в мертвую, чтобы продлить существование и избежать мирских потребностей, и тем, чтобы медленно сходить с ума столетие за столетием, пока не превратишься… Во что вообще превращаются личи, просуществовав тысячу лет? Две тысячи? Десять?

— А во что превращается человек, прожив десять тысяч лет? — слегка наклонил голову я, изучающим взглядом смерив своего последователя. — Полагаю, нам обоим только предстоит это выяснить.

— Тогда дайте мне четкий ответ. Честный. Что и как будет дальше, что и как повлияет на меня. — тихо попросил он. — Хотя бы это я заслужил?

Я отвернулся, смотря в сторону. И негромким, вдумчивым тоном начал лекцию:

— Существует несколько ритуалов поднятия личей. Все они могут быть собраны под единой эгидой одного названия - Ритуал вечной ночи. Не спрашивай, почему это называют такие, какие-то заморочки древних некромантов. Суть проста - могущественный или не очень волшебник превращает себя в высшую нежить, становясь сверхпроводником смерти, который потенциально может существовать до тех пор, пока находит себе энергию смерти для существования. В случае сильного мага - эта самая энергия может генерироваться и его душой. Самый простой вариант такого поднятия - это боевая форма. Короткий, предельно простой ритуал, именуемый “Смерть - не конец”. Мастер смерти может провести его над собой даже во время битвы, вырезав на теле нужные символы. Всплеск собственной смерти активирует его, подняв лича прямо в момент смерти. Своего рода посмертное проклятье на самого себя - чтобы в окружении врагов, в последнем бою, забрать с собой как можно больше.

Я ненадолго прервался, прокручивая в голове ритуал, что использовал как-то раз на себе.

— Ценой этого будет быстрая деградация разума. В спешке, ритуал, заточенный на боевую эффективность, необратимо калечит разум некроманта, превращая тот, в, по сути, урезанную машину смерти. В течении нескольких часов после боя, если уцелеешь, ты сходишь с ума, превращаясь в жаждущее только убийств чудовище. Но чудовище эффективное, невероятно хорошо поглощающее смерть, и отлично владеющее боевой магией смерти.

— Это же безумие, разве нет? — удивился Эскилион. — Кто вообще захочет такого? Если всё равно умирать…

— Ты просто никогда не готовился по-настоящему к смертельной битве, мальчик, потому что всегда веришь что выживешь. Это называется ошибка выжившего… Я накладывал такой на себя, когда ездил на север. — равнодушно посмотрел в глаза личу я, заставляя того поежиться. — Предварительное наложение увеличивает шансы на длительное функционирование. Но всему есть предел. Второй вариант - тот, что мы используем для пленных. Филактерия. Разделение души… Через Филактерию проще контролировать лича, разделенная душа изначально ослаблена и легко поддается воздействию.

— Раньше я вообще думал что разделить душу невозможно. — заметил лич. — Души же бессмертны, разве нет?

— Формально да. — кивнул я. — Но это не полное разделение на две равные части, как ты мог бы подумать. Между кусками сохраняется связь… Это всё равно что взять кусок теста, разделить его на две части, но сохранить между ними тонкую нить из этого самого теста. Получается, что ты разделил его, и можешь сделать с каждым куском по отдельности всё что хочешь - но это всё ещё цельный кусок теста, просто странной формы. Опираясь на эту связь, с помощью филактерии лич может возродиться из мертвых. Однако разделенная душа действительно сводит с ума - насколько мне известно, причина здесь состоит в том, что половина души банально не справляется с обработкой информации, что через неё проходит, а филактерия сама по себе не разумна, и в этом процессе в связи с отделением не участвует. Душа и разум тесно связаны, душа это и есть ты, в некотором роде - поэтому, когда ты используешь для мышления только половину себя, начинаешь деградировать, ненужные части просто отмирают. Формально, это безумие - но не тотальное, половина твоего разума всё ещё может быть на что-то способна.

— Выходит, всё маги, которым мы разделяли душу, сойдут с ума?

— Конечно. — кивнул я. — Но они остануться подчинены нам, так что это не важно.

— Я общался с некоторым. Они пока сохраняют разум. — признался Эскилилон. — Но мне не по себе от этой мысли.

Личи занимался охраной и мелкими бытовыми задачами при лагерях - разумные помощники всегда нужны.

— Так или иначе, эти варианты я не использовал для культа. Улос получил от меня третий вариант - самый тяжелый, но наиболее стабильный. Последний известный мне ритуал вечной ночи не одаривает мага ни большим могуществом, ни возможностью возрождаться после смерти - но делает невероятно живучим. В некотором роде ты сам становишься живой, или немертвой филактерией, связываешь душу с телом, превращаясь в высшую нежить. Очень живучую нежить - такой лич может восстановиться даже из одной кости, хотя это и потребует много энергии.

— И каковы минусы? — напрягся для предела Эскилион.

— Минусы… — я огладил подбородок, нарочито медля. — Прежде всего, проводимость смерти тут ниже чем у остальных вариантов, хотя и лучше чем у любого живого - однако этот ритуал создавали для магов, владеющих разными школами магии. Возродиться после смерти не получиться - вдобавок, в случае гибели от какого-то сильного могущественного существа душа может получить легкие повреждения, поскольку она сильно врастает в тело. Сращивание тонких энергетических оболочек с плотью - обоюдоострый процесс, он делает тебя сильнее, но в случае столкновения с превосходящим противником - уязвимее на тонких уровнях. Поэтому некоторые виды мощной магии на такого лича работают сильнее - зато холодом или сталью, тебя, пожалуй, не убить вовсе. Что же до разума… Здесь сложнее. Люди - существа эмоций, и насколько я могу судить, эти эмоции являются как частью нашей души, так и частью нашего тела. Превращение себя в нежить отрезать телесную часть - намертво, а ведь о неё задумываются реже всего. Ты не получишь всплеска гормонов, занявших сексом. Адреналин не заставит тебя двигаться быстрее и точнее в миг смертельной битве. Ты не ощутишь страха высоты, сладости фруктов и меда, нежного касания теплой воды, поблекнут краски цветов и звуки песен. Это незаметно на первый взгляд, однако вся информация, что ты получаешь сейчас из окружающего тебя мира - это отнюдь не твои старые глаза, уши и кожи. Это ритуальная магия смерти, что питает твое тело. Твои глаза мертвы и не видят ничего, не посылают импульсов в мозг. Твои уши не слышат звук, их передает в твою душу часть ритуала смерти. Твоя кожа не чувствует ничего… Но чувствует душа.

— И как с этим быть? Что с этим делать? Я же не могу ожить обратно…

Я легко, светло улыбнулся.

— Никак. С этим не нужно бороться. Подобный эффект называется выцветанием - краски жизни словно утрачивают свой свет в годами. Чем дольше ты будешь жить, тем дальше будут далекие воспоминания жизни, и тем меньше их останется. Но это не сумашествие и не безумие, нет, скорее что-то вроде утраты вкуса к жизни… Ты не сойдешь с ума, но изменишься. В твоих силах направить это изменение в то русло, которое ты хочешь. Отрезанный от мирских забот, разум человека способен на удивительные вещи. Ты и сам ведь это заметил, так ведь?

Я обвел рукой барак, лишенный даже туалета и кровати. Эскилион задумчиво оглядел своё жилье и медленно кивнул.

— Значит, выхода нет. — мрачно заключил он.

— Значит, выход не требуется. — щелкнул я по лбу юношу. — Сила личности способна преодолеть и не такое, всё зависит от тебя. Если совсем припекло, создай суррогат, наконец, разработай более совершенные ритуалы, чем те, что заложены изначально, добавь их в своё тело!

Некоторое время гениальный дурак смотрел на меня, а потом хмуро качнул головой:

— Не понимаю, что вы имеете ввиду.

Я вздохнул и махнул рукой.

— Идём, я покажу. Нам нужен пленник, живой.

Лич слегка оживился, засуетившись:

— Не надо никуда идти, сейчас принесут… Мужчина или женщина?

— Плевать. Тащи любого, лучше среднего возраста.

Я краем глаза отследил легкий импульс смерти, что ушел куда-то к страже лагеря. И действительно: вскоре нам притащили бородатого, мрачного мужчину с легкой проседью в бороде.

Мужчина подавленно молчал, и похоже, иллюзий насчёт своей судьбы не имел. Эскилион взмахнул рукой, и тот подлетел к алтарю, намертво закрепляясь на нем.

Я приложил руку к сердцу мужчины, и сосредоточился, вызывая в памяти нужный ритуал, и перехватил кинжал, разрезая себе вены. От крови к крови - красные руны вспыхнули на его теле, и он зашелся в чудовищном крике, теряя сознание и жизнь.

— Иссушающий жизнь. — констатировал Эскилион. — Улос мне показывал таких, если крови и жизни напьются - похожи на живых, но я всё ещё не понимаю…

Я приложил вены к губам мужчины, заставляя того пить кровь. Тот не сопротивлялся, жадно высасывая из меня жизнь. А затем, залечив рану бессмертием, я требовательно вытянул руку к Эскилилону:

— Дай мне свою руку.

Лич пожал плечами и протянул руку: только для того, чтобы я взмахнул мечом, отрубая ту на уровне локтя.

— Жди, не задействуй бессмертие.

Ещё один взмах - и рука новоиспеченного вампира отрезана. Сосредоточившись, я принялся делать пересадку, перекрывая ещё кровоточащие сосуды… Некротрансплантация - сложная вещь, но я давно научился создавать неплохих химер, и опыт у меня был изрядный, потому с такой простой вещью, как пересадка руки, я справился быстро.

Мужик сперва зашелся криком, но никто не обратил внимания, и он быстро затих.

Эскилион пошевелил вялой, бледной рукой. Она была немного похожа на живую.

— Работает, отдаю должное вашему мастерству. — хмыкнул лич. — Но зачем это? Моя была и лучше, и сильнее.

— Зажги огонь и приложи к руке. — скомандовал я.

— Секунду… Ауч! Больно! — юноша бросил на меня возмущенный взгляд.

— И как давно ты последний раз испытывал физическую боль? — насмешливо спросил я.

И вот теперь в глазах моего ученика возникло прозрение. Он немедленно метнулся к своим инструментам, прикладывая к руке разные артефакты, создавая холод, огонь, проверил тактильные ощущения…

— Иссушающие жизнь способны имитировать жизнедеятельности, иначе были бы плохими диверсантами. Временно, и для этого требуется напоить их жизненной энергией - но от настоящей на отличишь. Технически, можешь приделать себе язык и пить чай, например. Однажды он отвалиться, но как вариант… Главное изучи структуры, а там глядишь и придумаешь что-то. И помни, это только пример. Остальное зависит от тебя.

Эскилилон бросил на лежащего безрукого мужика настолько хищный взгляд, что тот съежился, пытаясь стать меньше и незаметнее.

— А теперь я хочу доклад по лагерям. И быстро. — холодным тоном произнес я.

Эскилион вытянулся в струнку и принялся докладывать…

— Около десяти процентов людей погибло за время вашего отсутствия от голода, холода, жажды и случайных столкновений с охранниками, милорд. Но сейчас в целом базовыми условиями люди обеспечены, бараки возведены, охрана надежна. На текущий момент мы имеем в наличии примерно полтора миллиона человек, из которых полмиллиона - старики люди обоих полов в возрасте, а восемьсот тысяч - относительно молодые женщины и дети с подростками.. Двести тысяч - мужчины среднего и молодого возраста. Большая часть мужчин молодого возраста, увы, погибла во время захвата провинции, так что собрали кого могли. На мои эксперименты потрачено всего 113 человек, преимущественно стариков, также около двух тысяч я выдал по запросам культа - там были молодые мужчины и женщины. Естественная смертность в лагерях на текущий момент невелика, ибо самые активные попытки прорвать охрану сошли на нет. Однако общие настроения панические, предполагаю рост числа самоубийств - незначительный, но существенный.

— Доводи до ума свои ритуалы кристаллизации и постепенно пускай под нож всех стариков. — приказал я. — В скором времени мне понадобиться очень много кристаллов смерти.

— Будет сделано, милорд. — поклонился Эскилион. — Оставлять в живых мы кого-то не планируем?

Я на миг задумался.

— Возможно, оставим кого-то. Я пока не принял решение. Посмотрим по ситуации. Я пройдусь по лагерям, подумаю. Есть что-то ещё, что ты хотел обсудить?

— Только невероятная скука, милорд. — развел руками юноша. — Переработка стариков в кристаллы и охрана лагерей - ужасно унылой занятие, которое вводит меня в уныние. Я, конечно, ваш верный слуга, но не скажу что мне доставляет радость убивает такое число людей. Некоторые вообще свихнулись, вы же помните. Может, придумаете мне занятие поинтереснее? Я всегда хотел быть ученым, открывать тайные секреты мистических искусств, а не быть банальным мясником…

— Я подумаю над этим. — кивнул я. — Что-то ещё?

Некоторое время лич молчал, смотря на меня изучающим взглядом. Он рассеянно полистал одну из своих рабочих тетрадей, перебрал инструменты, словно не решался начать разговор. Но, собравшись с душевными силами, всё же заговорил:

— Я… Наверное, глупо говорить об этом сейчас, после стольких жертв… Но… Мы же выиграли эту войну, повелитель, верно? Эти люди ни в чём не виноваты. Это простые, мирные жители… И теперь, когда вы король Ренегона, они же и ваши подданные тоже, а не слуги врага. Может, мы могли бы пощадить их? Если не стариков, так тех кто помоложе? Нам даже не нужно столько человеческого материала для культа! Преступников хватит с головой с одной только Палеотры! Неужели вы настолько ненавидите Ренегон, что мы убьем их всех?

Когда культист, добровольно отдавший жизнь в ритуале жертвоприношения семнадцати тысяч человек, лич, на чьих руках кровь сотен и тысяч замученных людей, начинает говорить с тобой о милосердии - на это стоит обратить внимание.

Я улыбнулся и подошел поближе, однако это заставило Эскилиона отступить на шаг.

— Не бойся. — хмыкнул я. — Это резонный вопрос, и я не буду наказывать за него. Однако понимаешь ли ты, что они всё расскажут остальной части королевств? Пока что, случившееся здесь тайна, и я бы предпочел чтобы так оно и оставалось.

— Любая тайна рано или поздно становиться явной. — заметил лич.

Учитывая мои последние успехи в искусстве медиума… Он определенно был прав. Стоит любому приличному медиуму посетить запад - и он всё поймет, слишком много следов здесь осталось, слишком тяжелая резня здесь произошла. Поэтому я и намеревался сделать эти провинции запретной зоной для посещения.

— Спустя пару десятков лет, а то и столетие, всем будет плевать. — пожал плечами я. — А за нашими предателями следят тени, ты же знаешь.

Я приставил высшие фантомы, сделанные из павших мастеров магии к каждому члену культа, что мы завербовали, формируя армию, и создавал их лично. Каждая такая тень стоила десятки мастеров магии, а правильно уничтожать их умел только Улос, и я был уверен, что старик не поделился этим ни с кем.

Всегда стоит иметь пару трюков в рукаве.

— И всё, милорд… Я прошу вас подумать об этом.

— Я подумаю. Мое слово.

Лич склонился в безупречном, идеальном поклоне, прежде чем я покинул его лабораторию.

Примечание от автора. Я создал Бусти, там главы будут выходить чуть чаще - раз в две недели примерно. Сейчас там +1 глава, со временем, по идее, станет больше, т.е. где-то 14-15 октября будет плюс две. Если там будешь больше подписчиков - может, увеличу скорость ещё вдвое, посмотрим.