Урожай Смерти

Глава 31

Если королевство жизни и умело делать что-то хорошо, так это заполнять пробелы. День, когда умерла королева Меллистрия, разумеется, был обречён навеки войти в историю королевства. День смерти — так его назвали жители Виталии. Но несмотря на всю трагическую печаль этого события, жизнь на нём не останавливалась. Дома погибших заняли их родственники. Опустевшие жилища остальных были розданы молодожёнам из моей армии, бедным охотницам или бездомным по моему приказу.

Не прошло и пары недель, и хотя я всё ещё видел в жителях Виталии суеверный страх при взгляде на развороченную магической битвой дорогу близ северо-восточных ворот, мирная житейская суета медленно возвращалась в опустевший квартал вместе с чистым, звонким детским смехом.

Все королевские дела после смерти Меллистрии свалились на меня, но мне было не привыкать. И сегодня, спустя почти три недели после трагедии у меня дошли руки найти несколько пожилых мастеров земли в столице и приказать им починить дорогу вместе с каменщиками, и сейчас я удовлетворённо наблюдал, как каменные шипы медленно уменьшаются, возвращаясь в землю, а бригадах крепких рабочих, что на три четверти состояла из потёртых, мускулистых женщин, укладывала каменную мостовую. Работали живо, споро, и меня не беспокоили: загляденье…

— Найдите один из портретов Меллистрии. — распорядился я, когда мне надоело любоваться чужой работой. — И возведите здесь мемориал с её памятником во весь рост.

— Будет сделано, Ваше Величество. — уважительно поклонился мне пожилой мастер земли. — Что написать на пьедестале?

— Здесь покоится Меллистрия Таллистрийская, последняя из истинных королев жизни Таллистрии. — медленно ответил я. — Павшая во имя верности своему мужу и своему королевству, она погибла от удара правой руки короля Ренегона. Да будет вечным её покой, и да будет навеки проклято и забыто имя того, кто был тому виной.

— Позаботьтесь о том, чтобы он был максимально долговечным. И поставьте его прямо здесь. — я указал пальцем на место, где погибла Меллистрия.

А затем, резко развернувшись и взмахнув плащом, я покинул место будущего мемориала.

Некоторое время я раздумывал, стоит ли задержаться в Таллистрии. В принципе, все задачи были выполнены, можно возвращаться с армией в Палеотру. Ответ короля Ренегона на моё хамское письмо не то чтобы был неожиданностью: ну, что такого страшного он может придумать? Приказать ещё раз явиться на его суд? Попытаться удалённо лишить меня титулов? Три раза ха-ха, с четырьмя королевствами под моей рукой скорее уж я мог сделать это, чем он. Нет, пока ему оставалось лишь злобно скрипеть зубами и осознавать невозможность дотянуться до того, кто способен в одиночку уничтожить один из лучших его отрядов. Пожалуй, будь я на его месте, я бы готовил для себя самую глубокую и тайную нору: тогда у него будут хоть какие-то шансы выжить, когда я буду брать его королевство. Но до той поры оставалось ещё немало лет: впереди было покорение Лиссеи, Нелеи, Ниоры…

Я задумчиво подкидывал монетку, рассматривая карту королевств и выбирая между Лиссеей или Ниорой. Лиссея ближе, и граничит одновременно с Таллистрией и Палеотрой: я мог бы направить туда армию хоть прямо сейчас. Ниора была чуть дальше, но если договориться с окраинными лиссейскими лордами, можно было добраться до пустынного королевства одним коротким маршем. Помимо этого, всегда оставались доступны морские пути, но и в этом случае Лиссея выглядела более лёгкой целью для удара: можно было ударить одновременно с суши и моря… Несомненно, самая лакомая цель, но как оправдать вторжение?

В дверь кабинета тихо постучали.

— Войдите. — разрешил я.

На пороге стоял капитан Фелис и выглядел слегка смущённо.

— Что-то срочное? — приподнял бровь я.

— Я не уверен, что это важно, милорд. — слегка помялся капитан. — Скорее, тут моя личная инициатива. Я не уверен, насколько это важно, но всё же… Мне кажется…

— Говорите, капитан. — великодушно кивнул я с легким любопытством. Даже интересно, что заставило моего заслуженного адъютанта, что отнюдь не был трусом, мяться подобно гимназистке перед зачётом.

— Есть вопрос, которые очень волнует, многих жительниц города, вопрос, который задают все чаще и чаще. Без каких-либо требования, но всё же… — серьёзно посмотрел на меня капитан. — Когда мы уйдём? Когда покинем Таллистрию?

— Таллистрия теперь часть соединённого королевства, так что, полагаю, никогда. — пожал плечами я. — Думаю, армию выдвинем через пару месяцев, как только я выберу наместника и как вернётся ответ от короля Ренегона. Кампания выдалась не самая простая, стоит дать людям отдохнуть и побыть с новыми семьями.

— В этом и проблема. — качнул головой Фелис. — Я, конечно, не сомневаюсь в вашей власти и вашем праве… Но вот все остальные после смерти королевы ведут себя так, словно Таллистрия уже не принадлежит нам. Никто не говорит это напрямую, но, совершенно очевидно, что со смертью Меллистрии вы утратили право на эту землю в глаза Таллистрийцев. И это воспринимается всеми как вещь, которая вроде как сама собой разумеется. Жители считают вас временным регентом королевства, но не более того. Я… Я решил, что вы должны знать подобное, если ещё не знаете.

Капитан Фелис твёрдо посмотрел мне в глаза, и я понял, что за время службы гвардеец сумел узнать меня куда лучше, чем я считал, что он знает. Да, пожалуй, теперь я понимал, почему он так мялся… Это действительно была новость, способная привести меня в ярость.

К счастью для капитана, я умел держать себя в руках. Так что таким сообщением он только заслужил моё уважение. Мысли о грядущих завоеваниях улетучились в один миг: и в самом деле, будь проклят чёртов Гастон! Сумел ударить туда, где больно.

Я пообещал себе однажды прикончить повелителя льда с особой жёсткостью. Нет, быстро он у меня не умрёт, это точно.

— Я этого не знал. — спокойно ответил я капитану. — Это неприятная проблема. Вам делает честь то, что вы сообщили мне это, капитан.

Взглядом я дал понять Фелису, что не забуду его. Капитан лишь скупо кивнул на это.

— Это мой долг, милорд. Но что мы теперь будем делать?

— Проблема решаема. — пожал плечами я. — Тебе известно, как будут происходить выборы новой королевы?

— Нет. — покачал головой капитан. — На самом деле, никому доподлинно неизвестно: обычно трон просто передавался наследнице или наследнику, и ещё никогда в истории Таллистрии династия не прерывалась. Королевой стала бы принцесса Леана, но она сбежала из страны, что можно расценить как отказ от наследства. Возможно, таллистрийки поступят, как делают в других королевствах: соберут совет из самых влиятельных лордов или мастеров. В иное время я бы сказал, что выбирать будет церковь, но учитывая, что она уже несколько лет, как расформирована, самым влиятельным будет голос круга жизни: это организация, объединяющая целительниц и повелительниц жизни Таллистрии. Я нашёл некоторые справки: вероятно, они выберут одну из герцогинь, с севера или юга, тут уж не знаю, но явно не восточных. Восточные герцогства слегка утратили силу и влияние в связи с нашим эмбарго, и нескоро его вернут.

Я скрестил руки за спиной, отвернувшись.

— Соберите круг жизни и скажите, что я хочу их видеть. Полагаю, я смогу убедить их выбрать подходящую для нас королеву.

Капитан Фелис внезапно закашлялся, словно поперхнувшись, что заставило меня удивленно обернуться.

— Это… Может быть сложнее, чем кажется, милорд. — наконец прочистил горло капитан.

— Я бываю довольно убедителен. — приподнял бровь я.

— Я не сомневаюсь, милорд, однако… — капитан завилял взглядом.

— Говорите уже. — вздохнул я.

— Кажется, я занимался любовью с одной из них. Ну, знаете, по вашему приказу…— капитан задумчиво смотрел в потолок, пытаясь что-то понять в нём. — Возможно, даже с несколькими: в том доме было немало целительниц. Приятные леди, чего уж тут, однако опыт мне подсказывает, что они всё же остались очень недовольны, хотя и кричали громко. Поэтому я могу предположить, что они будут… Не слишком сговорчивы.

Я прикрыл глаза рукой и мысленно прибавил пару лишних часов к грядущим пыткам Гастона. По-моему, они все слишком драматизируют насчёт этого события. Подумаешь, вошедшая армия изнасиловала женщин в городе, право слово, дело-то житейское!

— Прояви вежливость. — приказал я. — Пусть устроят собрание, я сам явлюсь на него. Полагаю, у меня найдутся аргументы.

Круг жизни собрался уже на следующий день. Как выяснилось, у них имелся любопытный домик совсем недалеко от городских ворот: не построенный, а скорее вырезанный под корнями роскошного старого дуба. Я вошёл внутрь, мягко откинув переплетение лиан, что служило дверью. Ковры в этом месте встрече заменял шелковистый зелёный мох, а кресла и стол комнаты собраний состояли из искусно выращенных в нужном направлении толстых ветвей какого-то кустарника. А вот сам совет… Скажем так, удивлял.

Во главе стола находилась одна древняя старушенция лет восьмидесяти на вид, а по бокам от неё сидели два десятка совсем молодых девчонок, самым старшим из которых едва ли можно было дать лет двадцать на вид. Я с трудом сдержал смешок: слишком уж это напоминало какую-то школу благородных девиц, во главе с суровой наставницей старых правил.

Старуха громко хлопнула в ладоши, когда я зашёл, и ухмыльнулась, показав мне великолепные белые зубы, совершенно несоответствующие её видимому возрасту.

— Король Горд собственной персоной затребовал на смотр наше скромное собрание. — неопределённо протянула старушенция. — Какая неожиданность. С чем пожаловали… Ваше Величество?

Она произнесла это таким тоном, что даже идиоту стало бы очевидно, что имелось в виду совсем иное слово.

Я невозмутимо уселся на другой конец стола. Ветвистый стул, растущий из самого пола, оказался настолько неудобным и неприятным, что я даже заподозрил, что его специально сделали таковым.

— Мы не были представлены, леди… — протянул я.

— Лукреция. — просто ответила старуха. — Я возглавляю круг жизни.

Внимательные тёмные глаза старой ведьмы ощупывали меня цепким, едким и неприятным взглядом.

— До меня дошли слухи, леди Лукреция, что в Таллистрии уже не считают меня своим королём после смерти моей жены. — задумчиво провёл я рукой по столу, состоящему из множества переплетённых между собой тонких стволов. — Что вы можете сказать по этому поводу?

— Скажу, что мы всё с нетерпением ждём, когда вы уедете в свою Палеотру. — оскалилась старуха, сверкнув великолепным зубами. — Ваше Величество.

— И это проблема. — проигнорировал наглость я, заёрзав на неудобном стуле. — Потому что я не собираюсь никуда уходить. Таллистрия часть соединённого королевства, и мой долг — позаботиться о вас в эти тяжёлые времена.

— Это может плохо для вас закончиться. — в глаза старухи появилась угроза. — Знаете, природа Таллистрии порой негативно воздействует на некоторых мужчин, вопреки избытку жизни. Они теряют мужскую силу, если вы понимаете, о чём я. Конечно, это большая редкость, но поверьте опытной целительнице, вы как раз попадаете в это редкое число… Несомненно, это была бы страшная трагедия: столь многообещающая династия прерывается в самом начале!

— Где круг жизни? — спокойно спросил я.

Угроза была, конечно, серьёзная… Может кто бы и испугался. У потомственных целительниц и правда может найтись способ сделать мужчину импотентом так, что никто потом не вылечит. Вот только я мог просто сменить тело…

В глазах Лукреции я увидел непонимание, смешанное с лёгкой опаской. Похоже, бесстрастного спокойствия в ответ на такую угрозу она точно не ожидала. Старуха откинулась в своём кресле, слегка наклонив голову.

— Весь круг жизни здесь.

Я вздохнул, прикрывая глаза рукой.

— Леди Лукреция, мы можем потратить ещё много часов, ходя вокруг да около. Но это ни к чему нас не приведёт. Я был бы вам признателен, если бы вместо изощрённых издёвок вы просто ответили на мой вопрос.

Повелительница жизни откинулась в кресле, слегка прикрыв глаза, и о чём-то задумалась. Но я достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять, что она стала смотреть на меня по-новому. Не знаю, чего она ожидала от меня: оскорблённой гордости, опаски от своих угроз или моих собственных угроз, но точно не безмятежного, вежливого спокойствия. И теперь старая леди пыталась выстроить новую линию поведения, просчитать меня, понять, что я за человек… А я сохранял на лице бесстрастную вежливую маску.

— После знакомства с вашими представлениями о любви, Ваше Величество, все закончившие обучение целительницы Таллистрии покинули королевство и уехали в Ренегон. — наконец, ответила Лукреция после длительного молчания. — Остались лишь древние старухи, вроде меня, и молодые ученицы. За неимением лучшего я ввела их в состав совета. Перед вами лучшие из учениц Виталии. Через пару лет, думаю, почти все закончат обучение.

Я склонился над столом и сцепил руки перед собой, с силой подавив желание скривиться. Сколько целительниц было в королевстве жизни? Тысячи, может, десятки тысяч… Целая армия лекарей, способная поставить на ноги огромное войско. То, что я рассчитывал использовать в войне с Ренегоном, компенсируя нехватку солдат.

Проклятые непослушные таллистрийки! Нет, проблема, конечно, решаемая, Ренегонцы исповедуют традиционный патриархат и переманить обратно на родину со временем мне точно удастся. Однако сам факт того что королевство жизни создавало столько проблем, приводил меня в бешенство! Эта подлая страна, словно гигантская паутина, закутывала меня в проблемы тем больше, чем дольше я тут оставался! Брали бы пример с жителей Арса: устроили пару восстаний, побухтели и притихли, и никаких тебе проблем…

Нет, они определённо ходят по грани. Ещё парочка таких демаршей, и я перейду на массовые казни. Моё терпение велико, но не безгранично.

Лукреция с интересом смотрела на меня, ожидая реакции. В глазах молодых учениц тоже проскальзывало опасливое девичье любопытство.

— Я приношу свои извинения. Это была ошибка. — выбрал линию поведения я. — Я не ожидал, что это будет воспринято вами… именно так. В конце концов, никто же не погиб… Ну право слово, что такого страшного в любовных утехах? — развёл я руками с виноватой улыбкой.

Старуха поджала губы, смотря на меня со странной смесью изумления и негодования. А затем, вцепившись в подлокотник своего кресла, пронзила меня стальным взглядом:

— Что страшно? Посмотри, например, на Кейтлин. — Лукреция кивнула на девчонку лет пятнадцати-шестнадцати на вид. — Твои солдаты затрахали её до такой степени, что я едва успела откачать её от потери крови.

Девушка съёжилась под моим взглядом, пряча голову под капюшоном.

— В Виталии много целительниц. — невозмутимо продолжила Лукреция. — Да, мы успели спасти всех… В этот раз. — несколько учениц вздрогнули на этих словах. — А вот отдай вы такой приказ в каком-нибудь захолустном городке, и ты получил пару сотен трупов просто от кровопотери. К вашему сведению, Ваше Величество, молодые девы требуют чуткого, нежного обращения… А теперь скажите мне, так ли удивительно, что вам не рады здесь?

Я поднялся с неудобного стула, вскинув подбородок.

— Нет. Вы правы. — спокойно кивнул я. — Поэтому я и приношу свои извинения. — Однако смею заметить, что также образовалось немало счастливых семей. Это стоит чего-то, верно?

— Не такой ценой. — покачала головой Лукреция. — Но раз уж вы сами заговорили о деле… Зачем вы собрали нас, Ваше Величество?

— Кейтлин, подойти ко мне, пожалуйста. — я посмотрел на притихшую ученицу.

Девушка несмело встала, боязливо посмотрев на других учениц. Но ослушаться короля не осмелилась. Лукреция напряглась, словно струна, став похожей на старую кошку, готовую к броску.

Шестнадцатилетняя девчонка едва доставала мне до груди и со страхом приблизилась, опустив голову в пол. Я встал перед ней на колено, как подобает рыцарю. Где-то глубоко в тёмно-зелёных глазах я видел густую, тягучую ненависть, смешанную с отчаянным страхом. Да, простыми извинениями тут не обойтись, определённо.

— Ударь меня. — просто сказал я.

— Что? — будущая целительница посмотрела на меня с таким удивлением, что, казалось, забыла про страх.

— Я вижу ненависть в твоих глазах. — пожал плечами я. — Освободи её! Ты заслужила право на месть, а я заслуживаю этого удара. Давай, девочка. За всех твоих пострадавших подруг. Разве ты не хочешь этого?

Лукреция резко приподнялась на подлокотниках:

— Кейтлин, не сме… — тонкая ручка молодой женщины с неожиданной силой ударила меня по щеке, оставляя несколько глубоких царапин от ногтей на щеке и скуле.

Сила удара была такова, что меня едва не опрокинуло: подозреваю, юная ученица всё же умела усиливать свои удары собственной жизнью.

— Не смей… — упавшим голосом закончила Лукреция.

В глазах старухи появился настоящий страх. Легко могу её понять: оскорбление такого уровня, нанесённое королю… Поди потом попробуй докажи, что он сам разрешил, это ничего не меняет. Я с лёгкой улыбкой коснулся щёки, чувствуя, как на пол закапала кровь.

— Думаю, этого маловато. — заключил я, ощупав царапины. — Ну же, девочки, я же воин! Как-то раз меня пыталась прожевать глубинная саламандра и ничего, подавилась… А мастер Гастон в бою у ворот пробил меня насквозь раз десять, не меньше. И всё же я стою перед вами. Не волнуйтесь, парой ударов меня не сломать. Может кто-то ещё хочет? Кейтлин, как насчёт правой щеки? У тебя неплохо выходит.

Я тепло улыбнулся девочке, не обращая внимания на сочащуюся из порезов кровь, и ободряюще кивнул ей. Но желающих воспользоваться уникальную возможностью королевского избиения, к моему лёгкому удивлению, больше не нашлось: видимо, авторитет Лукреции для того был достаточно высок. Сама же юная целительница смотрела на меня со странным непониманием в глазах, кажется, сама слегка ошарашенная от собственной смелости и такого поворота событий. Но главное, из её взгляда ушла ненависть…

— Чего ты хочешь? — устало спросила меня Лукреция.

— На данный момент, думаю, я хочу устоять на ногах после следующего удара милой Кейтлин. — спокойно ответил я, посмотрев на старуху — Было бы неловко потерять равновесие… Не дай Отец, гвардейцы узнают, байки по казармам будут ещё лет пятьдесят ходить.

Внезапно я почувствовал лёгкое пощипывание и тепло на левой щеке. Юная целительница поднесла руку к моему лицу, встав на цыпочки, и принялась залечивать глубокие царапины.

— Пожалуйста, окажите мне ответную любезность, и не начинайте ходить вокруг да около, Ваше Величество. — вздохнула старуха.

Я повернулся к Кейтлин, которая довольно быстро справилась с последствиями собственного удара, и вновь опустил перед ней на колено.

— Есть ещё что-нибудь, что я могу для тебя сделать? — серьёзно спросил я девушку.

Кейтлин долго смотрела мне в глаза, ища что-то в них, но я остался безмятежно спокойным.

— Я была бы очень признательна, если бы вы больше никогда не совершали подобной ошибки. — тихо ответила юная повелительница жизни, опустив глаза.

— До тех пор, пока ты будешь со мной, чтобы напоминать об этом… У тебя есть моё слово. — серьёзно ответил я. — Никогда больше.

На лице девушки появилась слабая, несмелая улыбка. Она почтительно поклонилась мне, аккуратно взяв мою руку.

— Хорошо, милорд. — просто ответила девушка, откинув капюшон и показав мне длинную копну иссиня-чёрных волос. — Тогда и у вас есть моё слово.

Я поднялся с колена, ободряюще улыбнувшись Кейтлин, и перевёл взгляд на Лукрецию.

— Я не собираюсь шантажировать вас какими-то репрессиями из-за оскорбления, нанесённого короне, если вы имеете это в виду, леди Лукреция. — почесал зажившую щеку я. — А совет я собрал потому, что хочу, чтобы вы выбрали новой королевой Лилию Тофотенскую. Мы поженимся, и Таллистрия останется в составе соединённого королевства.

Лукреция покачала головой.

— Ты просто поразительно самоуверен, тебе никто это не говорил?

— Благодарю. — невозмутимо кивнул я. — Кстати, раз уж об этом зашёл разговор, возможно, стоит обсудить компенсацию за произошедшее с Кейтлин и остальными. Знаете, я родился в Аурелионе, и у нас там есть одна славная традиция: если юноша прошёл ночь с невинной девой и тем самым обесчестил её, то родители девушки часто требуют его жениться… Конечно, я сомневаюсь, что все пострадавшие девы Таллистрии горят желанием выйти замуж за моих солдат, но, как король, я думаю, что могу взять ответственность за всех сразу, и жениться разом на всех желающих пострадавших. Думаю, под это дело можно издать особый закон, который позволяет лордам соединённого королевства иметь любое количество жён, как в Ниоре…

Глаза юных целительниц стали напоминать натуральные блюдца, поэтому я остановился, изобразив на лице полное непонимание, и простодушно спросил:

— Я что-то не так сказал?

Лукреция аж закашлялась.

— Ниора — самое шовинистское королевство, милорд. — мелодичным голоском просветила меня Кейтлин. — Думаю, словосочетание “права женщин” способно ввести тамошних мужчин в ступор. Я твёрдо уверена, что никто в Таллистрии не будет рад, если вы будете ориентироваться на законы Ниоры, особенно, в такой деликатной области, как свадьбы.

— Но само предложение подходящее? — уточнил я.

— Учитывая, что вы только что предложили выйти за себя замуж всем присутствующим, помимо госпожи Лукреции, думаю, его можно назвать… смущающим. — дипломатично ответила Кейтлин, слегка покраснев.

И правда, девицы старались смотреть куда угодно, но только не мне в глаза.

— То, что ты сделал, является для девушек глубокой душевной травмой. — наконец, прокашлялась Лукреция. — Я не думаю, что кто-то из них вообще желает иметь хоть какие-либо отношения с мужчинами, по крайней мере, в ближайшие лет десять. Просто оставь их в покое.

— Как скажете, леди Лукреция. — безмятежно пожал плечами я. — Я просто хочу помочь, вот и всё. Это мой долг.

— Долг? — прищурилась старуха. — Со смертью Меллистрии у тебя нет никаких долгов перед нами. Как, собственно, и прав… Надеюсь, ты не будешь делать вид, что не понимаешь этого?

— Вот здесь вы ошибаетесь, леди Лукреция. — посерьёзнел я. — Я обещал Меллистрии, что позабочусь о Таллистрии так же, как забочусь о самом себе. И пусть моя жена мертва… Данное слово не имеет срока давности.

— А мы-то гадали, чём ты её купил. — презрительно фыркнула старуха. — Даже стыдно, что наша королева продалась так дешёво…

Я поднял глаза к потолку и принялся загибать пальцы.

— Я вылечил её бесплодие — раз. Сохранил все права и традиции Таллистриек — два. Согласился разделить власть, подписывая любые законы только вместе — три. Дал слово заботиться о королевстве, как о самом себе — четыре. — я опустил взгляд и пристально посмотрел на Лукрецию. — И, что немаловажно, сделал всё это, имея настоящую возможность подчинить себе Таллистрию, вообще не считаясь с ней. Вы действительно считаете, что этого мало?

Расширившиеся глаза старухи дали мне понять, что этого она не знала: на пожилом лице застыла гримаса настоящего изумления.

— Нет. Не считаю. — наконец ответила Лукреция. — Как тебе удалось? Я лично пыталась вылечить её, и не я одна, это просто невозможно, любая жизнь уходит словно в никуда… Я думала, что она солгала, объявив о беременности, чтобы оправдать сдачу королевства.

— Разве люди лгут? — изогнул бровь я.

— Все лгут, чтобы не говорила церковь. — махнула рукой старуха. — Они могут промыть мозги всем королевствам, но я ещё помню времена, когда их пропаганда не была так сильна, чай, не первое столетие копчу небо… И своих девочек от этого я тоже уберегла.

Вот здесь настала моя очередь удивляться. Встретить человека, жившего ещё до всеобщей промывки мозгов было крайне неожиданно. Сколько же ей лет? Пять, шесть сотен? Больше… Я впервые посмотрел на повелительницу жизни с настоящим уважением.

— Это не церковь виновата. — задумчиво ответил я. — Массовое помешательство связано совсем с иными силами, просто ценности святой земли удачно совпали. Собственно, приказ о насилии был одним из возможных способов сбросить навязанные установки с моих людей. Это сработало, кстати, и всяко лучше, чем смерти, что были в Септентрионе. Цена свободы… Однако оставим эту тему для отдельного разговора.

Любопытствующие взгляды молодых учениц прожигали меня с такой силой, что готовы были продырявить. И куда только испарился недавний страх?

— Ты правда рассчитываешь, что мы согласимся избрать для тебя подходящую королеву? Мне казалось, ты не настолько глуп. — скептически посмотрела на меня Лукреция.

— Ладно, давайте начистоту. — я обвёл круг жизни мрачным взглядом. — У меня нет выбора здесь. Через несколько лет, может, пару десятилетий, начнётся большая война соединённого королевства с Ренегоном. То, насколько ужасающей она может быть, вы видели совсем недавно на примере того, что сделал Гастон. Таллистрия будет моим союзником в этой войне. Или будет моим врагом. Честно говоря… Мне уже почти плевать, на самом деле. — Я устало помассировал веки. — Одна из вещей, что я ненавижу больше всего на свете, это предательство. Знаете, меня бы полностью устроило, если бы Леана просто вышла за меня, и тем самым мы объединили королевства. Но сначала они решили, что мне нужно доказать, что я способен провести армию через леса. Затем не дали взять город штурмом, сбросив тем самым цепи с разума своих солдат. Потом выкрутасы Меллистрии, претензии собственных вассалов-охотниц, дезертирство, а теперь ещё и вы с этим проклятым мнением насчёт престолонаследия, да ещё и тысячи целительниц, что так нужны для грядущей войны, внезапно взяли и решили перейти в стан врага! Я чудовищно устал от всего этого, и мне уже почти плевать на Таллистрию. Хотите лечь под Ренегон? Под тех, кто только что убил сотню тысяч ваших подруг вместе с моим солдатами? Вперёд и с песней! Кормир посадит на трон Леану, навязав ей подходящего мужа, и пошлёт вас сражаться с моей армией. Но не ждите, что эта битва будет лёгкой.

Я обвёл тяжёлым взглядом целительниц.

— Однажды я прошёл ваши леса. Пройду и вновь. Но знайте, в следующий раз вместе с кровью моих солдат прольются и реки вашей крови. А вам всем, молодым, ещё неопытным целительницам, придётся сбиваться с ног, из последних сил вытаскивая раненых воительниц, потому что ваши собственные наставницы сбежали, оставив вас на растерзание.

— Многие бросали вызов святой земле. Я застала немало этих войн за право быть первым королевством на моей памяти, а сколько их было до меня… — Лукреция укоризненно покачала головой. — Все проиграли. Ренегон не просто так первый, мальчик. Что заставляет тебя думать, что ты сможешь победить?

— Ты не понимаешь. — покачал головой я. — Двадцать лучших мастеров Ренегона явилось за мной вместе с пятью десятками опытнейших воинов небесной гвардии. И я вышел победителем из этой схватки. И знаешь, что я тебе скажу? Это будет не война за то, чтобы быть первым среди равных. Это будет война за право править человечеством. Всеми людьми до единого. Война, в которой не будет правил.

Лукреция вздрогнула. На миг мне показалось, что застарелые, болезненные воспоминания на миг вспыхнули в памяти старухи. Но, что было самым важным, она поняла.

— Ты правда думаешь, что победишь? — тихо спросила она.

Я криво усмехнулся.

— В такой войне никогда нельзя быть уверенным наверняка. Но я пойду до конца, каким бы он ни был. Быть может, погибну в битве, сражаясь, а может, буду стоять на руинах Кордигарда. Но если я, что и выяснил наверняка за свою жизнь в королевствах, так это одно простое правило: мастеру смерти нет равных на поле боя. Никогда не забывай это и расскажи своим ученицам. Пусть они бегут, завидев меня, потому что смерть не знает пощады и различает виновных и невиновных. А теперь выбирайте. Я хочу, чтобы мне представили новую королеву так быстро, как это возможно. Пора уже покончить с этим.

Я поднялся с неудобного стула, с хрустом потянувшись, и направился к выходу.

— Вы позаботитесь о нас в этой войне, если мы выберем вашу сторону? — у самых дверей меня догнал тихий голос Кейтлин.

— Я никогда не забываю тех, кто мне верен. — ответил я. — Но для предателей я страшен в гневе. Помни это, когда будешь выбирать.

Следующей ночью после этого разговора тонкая девичья фигурка мягко отворила окно, проникая ко мне в спальню.

— Не против кампании? — тихо спросила Мелайя.

— Заходи. — кивнул я иссушающей жизнь. — Я думал, ты в трауре после того, как остальные погибли.

Мёртвая охотница изобразила вздох.

— Так и есть, но здесь я бессильна что-то изменить. Я только хотела спросить… Почему ты не сделал с ними… Почему не сделал их такой, как я?

Я на миг задумался, не соврать ли. А потом решил, что смысла нет.

— В ту неделю было очень много дел. — честно ответил я. — Стихийно восставшие мёртвые, апатия офицеров… Всё пришлось делать лично. Я вспомнил об их телах уже после похорон, когда те сгорели. Возможно, я бы сумел поднять и пепел в виде фантомов… Но, думаю, лучше отпустить их души.

— Обо мне ты подумал сразу. — тихо заметила девушка.

— Сразу. — кивнул я.

Она была первой, кто добровольно присягнул мне в этом мире. А я никогда не жаловался на плохую память.

— Ты скоро женишься вновь, верно? Чтобы удержать Таллистрию?

— Верно. — не стал увиливать я.

— Пока этого не случилось… Можно, я проведу ночь с тобой? Как женщина? Не знаю, правда, что из этого получиться, учитывая, что я не совсем жива… Но я хочу попробовать. По…

Я приложил палец к губам вампирши, всматриваясь в серебристые глаза, слегка светящиеся во мраке спальни. Нет, это определённо некрофилия, конечно. Так низко в плане поиска партнёров я ещё не падал, но раз уж просит, можно и согласиться. Ведь этот тип нежити должен быть совершенным инфильтратором, верно? Если дать ей достаточно жизни, она вполне должна быть способна имитировать и занятие любовью, в какой-то мере. И на ощупь не должна особо отличаться…

— Пей мою жизнь. — шепнул я девушке, прежде чем впиться в холодные губы.

Она вцепилась в этот поцелуй так, что мне казалось, что меня вот-вот съедят, и с сожалением разомкнула наши губы лишь тогда, когда я уже всерьёз начал испытывать нехватку воздуха и тремор в руках. Но во дворце было достаточно гвардейцев: и я тут же восполнил нехватку, хотя девушка остановилась, окинув меня тревожным взглядом.

— Я бессмертен, помни. — улыбнулся я. — Сколько бы ты ни взяла, со мной ничего не случится. Если у нас будет всего одна ночь, разве не должна она стать твоей лучшей?

Я так не успел рассмотреть её движение: с такой скоростью моя вампирша бросилась мне в объятья. Да, определённо, это был занимательный опыт. На мой вкус, всё оказалось совсем неплохо: на ощупь действительно не отличишь от живой. Разница таилась в мелочах: будучи опытным любовником, я отмечал, что у моей немертвой любовницы совершенно не возникает привычных для женщин физиологических реакций. С другой стороны, какое-то удовольствие она явно получала, правда, тут было сложность сказать в чём дело: в том, что переизбыток жизненной энергии мог частично провести реактивацию нервной системы, или, быть может, дело было просто в том, что он действовал на иссушающих жизнь как наркотик, вызывая эйфорию?

Так или иначе, Мелайя отрывалась по полной. Несколько раз я всерьёз был близок к смерти: в самом деле, пережить такую ночь мог бы только весьма могущественный лорд или мастер жизни. Не раз и не два ушедшая в отрыв девушка ломала мне кости своими объятиями, даже не замечая этого: всё же, немертвые, особенно высшего класса, обладают невероятной силой…

Но я справился хорошо. К рассвету моя охотница выглядела невероятно довольной и румяной, ничем не напоминая оживший труп.

— Это не похоже на то, что рассказывали девочки. — с мечтательной улыбкой на губах поделилась со мной ощущениями Мелайя. — Но, пожалуй, точно не хуже…

Я с лёгким смешком щёлкнул её по носу.

— Не привыкай к хорошему! Между прочим, ты сломала мне рёбра раз десять!

Охотница слегка смутилась, а потом довольно потянулась, посмотрев на меня с улыбкой:

— Но ведь оно того стоило, правда?

— Вне всяких сомнений, милая. — не покривил душой я. — Вне всяких сомнений.

В этом было что-то весёлое, определённо. Быть может, осознание того факта, что ты способен выдержать то, что неспособны выдержать другие?

Круг жизни сделал верный выбор. Спустя месяц я женился на Лилии Тофотенской, ставшей новой королевой Таллистрии. Удивительно, но я даже не испытывал радости по этому поводу. Да, усталость от всех связанных с Таллистрией проблем и правда накатывала…

— Почему ты выбрал меня? — тихо спросила меня Лилия, с улыбкой махая рукой толпе горожан с балкона.

— Что ты имеешь в виду? Думаешь, у меня были другие варианты?

— Если ты убедил круг жизни выбрать королевой меня, это значит, что ты мог убедить их выбрать королевой любую женщину Таллистрии. — негромко пояснила Лилия. — На текущий момент моё герцогство самое бедное из всех, а после прямой конфронтации с Меллистрией и провода твоей армии союзников среди наших леди у меня и вовсе не осталось. У меня нет ничего, кроме титула: без твоей поддержки мои шансы стать королевой были ниже, чем даже у некоторых богатых горожанок из столицы.

Я мягко помахал рукой таллистрийкам, послав им воздушный поцелуй, и, подхватив под руку Лилию, ушёл с ней вглубь дворца, выбирая безлюдное место. Наконец, мы остановились в небольшой беседке посреди висячих садов на одной из открытых дворцовых площадок.

— А ты сама как думаешь? — внимательно посмотрел я на рыжеволосую воительницу.

— Полагаю, за верность. — пожала плечами женщина. — Я достаточно умна, чтобы осознавать, что не являюсь эталоном женской красоты: обычно мужчины предпочитают более утончённых и изящных девушек с грудью побольше.

— В числе прочего, но это не было основной причиной. — покачал головой я.

Повисло молчание. Лилия пребывала в догадках, а я задумчиво изучал женщину краем глаза. В принципе, я мог оставить её в роли марионетки, и обязанная мне герцогиня согласилась бы с этой ролью без колебаний, выполняя любой мой приказ…

Но мне и правда нравилась эта женщина. И куда больше чем Меллистрия. Может, ей и правда недоставало утончённой изящности, но она и не была ей нужна: передо мной была амазонка, несокрушимая воительница. Ловкая, сильная, умная… С несокрушимой решительностью и волей, что никогда не ломается. Отрицающая авторитеты в какой-то мере: даже формально признавая моё главенство, она была на моей стороне по собственному выбору, а не из-за чувства долга.

Лилия делала то, что считала правильным, и плевала на всё остальное без тени колебаний. Мне никогда не доводилось слышать от неё настоящей лести, если так подумать...

— Если ты намерен играть в истукана до самого вечера, то я, пожалуй, пойду потренируюсь. — с лёгкой иронией прервала мои мысли Лилия. — Где королевская спальня, думаю, ты знаешь, заглядывай как-нибудь. Мне всё-таки ещё наследников тебе рожать…

Я резко развернулся и взял её руки в свои.

— Будет война, ты знаешь?

— С Ренегоном, я слежу за слухами. — спокойно кивнула Лилия. — Легко этого ожидать после случившегося в Виталии. — Вы, мужики, вообще любите подраться. Честно сказать, не думаю, что у тебя высокие шансы против небесной гвардии, их не зря считают лучшими. Но это будет не в первый и не в последний раз, и я понимаю, что ты не можешь оставить всё как есть. На меня ты можешь рассчитывать в любом случае: в победе и в поражении.

Мне импонировала такая поддержка, но она не понимала. И потому я покачал головой.

— Нет, не так. Будет страшная, убийственная война за право власти над человечеством. Война, где будут стираться с лица земли города и погибать королевства. Война без правил, чудовищная и жестокая, победители в которой будут править людьми. Сложно сказать, как скоро она начнётся, сперва я хотел бы взять Лиссею и Ниору, как минимум… Но время придёт.

Лилия внимательно посмотрела мне в глаза, убеждаясь, что я серьёзен.

— Этого действительно не избежать?

— Меня уже попытались объявить воплощением зла. — пожал плечами я. — И хотя я не был так привязан к Меллистрии как тебе, убивать мою королеву и нерождённого наследника, это не то, что я могу позволить спустить им с рук. И я насажу голову короля Ренегона на пику, даже если для этого мне придётся сжечь весь Ренегон дотла. Я не отступлю, и они тоже.

— Я сделала свой выбор и не собираюсь менять его. — пожала плечами воительница. — Можешь быть уверен, я буду верна тебе до конца.

— Я знаю, но я хочу большего. — покачал я головой. — Я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне по-настоящему. Не как марионетка, не как вассал. Как партнёр, как равная, как настоящая жена. Хочу, чтобы ты стала моей женщиной: по собственному выбору, а не потому, что твой лорд решил потащить тебя в постель как ближайшую любовницу. Понимаешь, о чём я?

Лилия с интересом прищурилась. О да, она поняла.

— Говорят, покорить сердце настоящей таллистрийки сложнее, чем взобраться на Великий Хребет. И, скажу тебе честно, так говорят не зря… Уверен, что хочешь попробовать сыграть с огнём? — Лилия взмахнула волнистой копной рыжих волос, а в её глазах зажглись игривые огоньки.

Я шагнул к ней ближе, становясь почти вплотную.

— Звучит как вызов. Пожалуй, я сыграю.

В этой женщине был огонь, определённо. Несколько мгновений мы смотрели друг другу прямо в глаза, а затем Лилия резко отступила на шаг назад, посмотрев на меня с весёлой улыбкой. И, совершенно неожиданно для меня, рванула подол свадебного платья: как оказалось, прямо под ним у неё были прикручены к ногам пара ножен с короткими клинками!

— Победишь, и я дам тебе шанс! — весело крикнула мне амазонка, бросив мне один из клинков и окончательно избавляясь от мешающего ей платья. — Защищайся!

В следующее мгновение на меня обрушился тяжёлый удар меча, и сталь зазвенела о сталь.

— Какие правила? — крикнул я, отбивая удары.

— В бою нет правил! Лишь победа или поражение! — ухмыльнулась новоиспечённая королева, продолжив натиск.

Спустя полминуты яростного фехтования я обзавёлся несколькими порезами и пришёл к окончательному выводу: она определённо лучше меня владеет мечом. Быть может, как женщина, она была чуть слабее, но вот мастерства бывшему командиру гвардии Таллистрии явно было не занимать. Я попытался потянуться к жизни гвардейцев… Но вот здесь получился облом: сейчас, во время праздника, все пировали на улицах, и из этой точки дворца мне банально не получалась дотянуться до воинов сквозь огромную толщу камня… Особенно учитывая, что у меня не было королевского меча при себе: без него это давалось много тяжелее...

Нет, Лилия видела моё искусство смерти в деле и знала, на что я способен. Несомненно, я легко мог победить её, но что-то мне подсказывало, что такой путь не поможет мне завоевать эту женщину. Следовало действовать тоньше… Или, может, наоборот, напролом?

Улучив момент, я резко прыгнул вперёд, отбивая встречный удар. Лилия отмахнулась широким рубящим ударом, намереваясь заставить меня разорвать дистанцию, но я поднырнул под него, отбрасывая свой меч в сторону. В следующее мгновение меня уже проткнули мечом в грудь, однако мои руки сомкнулись на шее женщины, и я навалился на неё всем своим весом, сбивая с ног…

О, она не поддавалась, определённо. Трижды провернула меч, а затем попыталась сбросить мои руки со своей шеи, ударив по болевым точкам…

Но в этот раз всё решила грубая сила: и у меня, как у мужчины, её было больше. В глазах потемнело, но всё же, несмотря на мои раны, амазонка обмякла в моих руках прежде, чем я потерял сознание.

Развороченные внутренности — рана серьёзная даже для короля и мастера жизни. Возможно, я пережил бы её, сумев доползти до ближайших слуг и вызвав гвардейцев. А может и нет. В любом случае, проверять я не собирался, призвав на помощь своё бессмертие. А затем, хмыкнув, принялся делать потерявшей сознание от нехватки воздуха женщине искусственное дыхание.

Лилия широко раскрыла глаза, приходя в себя, и оторвалась от моих губ, шумно втягивая в себя воздух. Пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза, пока она пыталась отдышаться, а затем амазонка впилась мне в губы страстным поцелуем.

— Как, по-твоему, я заслужил свой шанс? — улыбнулся я, помогая подняться своей королеве.

Рыжеволосая воительница задумчивым взглядом осмотрела мою окровавленную грудь и разорванный свадебный камзол, ища следы ранения, и легко пробежалась пальчиками по моей коже.

— Пожалуй, заслужил. — величественно кивнула мне Лилия. — Но не думай, что это всё. Думаю, следующее испытание стоит устроить на выносливость. Бабушка всегда говорила мне, что я никогда не должна выбирать для себя мужчину, что не может продержаться хотя бы сутки подряд… Так что не отлынивай в нашу первую брачную ночь!

Лилия подобрала мечи, вставив их в ножны на бёдрах, и, эротично покачивая ногами в длинных белых чулках, неспешно двинулась на выход с открытой площадки. Я немедленно догнал её, мягко обнимая со спины.

— Зачем ждать ночи? — шепнул я на ухо. — Меня хватит и на день, и на эту ночь, и на следующие сутки…

Разумеется, использовать бессмертие в таком деле было нечестно, однако в этом деле я просто не мог позволить себе проиграть. К тому же теперь я официально был объявлен злодеем и подлецом: следовало соответствовать…

— Действительно. — благосклонно кивнула мне Лилия. — К чему ждать? Начнём в купальнях, пожалуй, я даже дам тебе небольшой отдых, пока будем двигаться оттуда до спальни… Но больше никаких поблажек!

— Не сомневайся, дорогая. — хищно оскалился я. — Мне найдётся чем тебя удивить…

К её чести, моя королева продержалась больше трёх суток. Выносливость у неё и правда была поразительная. Уверен, она смогла бы и больше, но к середине четвёртого дня нашего любовного марафона Лилия смерила меня слегка усталым скептическим взглядом и сказала:

— Я хочу пить. Время сделать перерыв.

— О, так ты сдаёшься? — приподнял бровь я.

В отличие от утомлённой женщины, я был свежим, как огурчик.

— Ты жульничаешь! — уверенно ткнула меня пальцем в грудь амазонка. — Не знаю как, но определённо жульничаешь! Ни один мужчина не может выглядеть после такого забега так, словно только встал с кровати!

Я поиграл бровями.

— На войне нет правил, не так ли? Но так и быть, любовь моя, я приму твою капитуляцию без дополнительных требований… В этот раз. Просто знай, я способен на многое…

Лилия фыркнула, гордо вскинув подбородок.

— Да ну? На самом деле, тебя хватит максимум на десяток часов, даже со всякими вашими мужскими хитростями. Больше твой организм не выдержит, для этого нужны специальные модификации от наших повелительниц жизни или зелья, но у тебя нет ни того ни другого, я проверяла…

Теперь настала моя очередь возмущаться:

— Подожди, вы что, каким-то образом умеете определять мужскую силу на глазок, и ты нашла целительницу, чтобы меня просканировать? И при этом поставила заведомо невыполнимые условия?

Лилия сперва слегка смутилась, а затем высоко вздёрнула острый носик, посмотрев на меня с превосходством.

— Я говорила тебе, это не будет просто! И потом, я давала тебе время подготовится к ночи!

— Что-то мне подсказывает, что я бы не нашёл подходящих зелий к тому времени… — прищурился я.

Лилия лукаво улыбнулась, облизнув слегка подсохшие губы, а затем шепнула мне на ухо, слегка прикусив его:

— Ты всё ещё можешь попробовать сокрушить сами горы, чтобы завоевать моё сердце. Может статься, будет проще.

А затем женщина невозмутимо соскользнула с меня и оставила меня в спальне в одиночестве. А я задумался о том, что, пожалуй, стоит отдать несколько превентивных приказов, на всякий случай. В этой игре мне определённо не хотелось проигрывать! Всё же, что за женщина…

Однако, к моему сожалению, на следующий день, пока моя королева изволила почивать, произошло событие, слегка нарушившее наши мирные планы. В мой кабинет явился граф Роланд, и выглядел он… Пожалуй, слово скверно было изрядным преуменьшением. Изодранные, потрёпанные и пробитые в районе груди доспехи. Усталые тёмные круги под глазами и небритая харя словно после месяца запоя. Аристократ выглядел так, словно его пожевали и выплюнули, и он готов свалиться прямо там, где стоит.

— Садись, Роланд. — со вздохом кивнул ему на диван в кабинете я, подойдя к шкафчику с напитками. Граф аккуратно достал из-за пазухи запечатанное письмо, положил его мне на стол, а затем буквально рухнул на мягкие матрасы, прикрыв глаза.

Я задумчиво достал меч и прислушался к клятве жизни, что связывала меня с графом. Тот не был при смерти, но… Пожалуй, ощущения говорили мне, то что совсем недавно перенёс ранений, весьма близкое к смертельному. Направив вассалу мощный прилив жизни, я уселся рядом, поставив на небольшой столик рядом кубок.

— Скверно выглядишь. — заметил я. — Мне казалось, я дал тебе время на отдых.

Граф тяжело вздохнул, шумно прикладываясь к кубку. А потом серьёзно посмотрел на меня:

— Я ездил в Ренегон.

— Надо полагать, отдых не задался? — приподнял бровь я.

Роланд не принял шутки, мотнув головой.

— Не ради отдыха. Я решил, что лучше будет проследить за Гастоном лично. Я собрал людей, настиг его на марше, взял его и остатки Ренегонцев в плен, а затем представил его на всеобщее обозрение перед королём Ренегона и горожанами Кордигарда.

Я прищурился. Таких приказов я не отдавал, и, конечно, Роланд занимался чистой самодеятельностью… Сомневаюсь, что граф стал бы действовать мне во вред, но каков был результат?

— Что получилось в итоге?

— Гастон отнекивался как мог, но я надавил, и он во всём сознался. — хмуро ответил Роланд. — Но король явно не собирался его судить. Поэтому я вызвал его дуэль.

Повисло молчание. Роланд был хорошим мечником, но вызывать короля на дуэль… За такое можно и на каменоломни загреметь. Пожизненно.

— И как успехи? — спокойно спросил я.

— Разрубил ему глаз и шлем, но целители вылечат. — болезненно поморщился граф. — Дуэль я проиграл. Из плюсов только то, что теперь знаю его реальный уровень. Он неплох, но даже я лучше: ничего выдающегося.

— Что с письмом? — после минуты раздумий кивнул я на свиток.

— Вручили на память. — зло усмехнулся Роланд. — Для тебя. И что-то мне подсказывает, что там нечто скверное… Но я не вскрывал, лишь поспешил передать. Потому что на площади, где была дуэль, я видел главу церкви и еще пятерых королей. Они собрали конклав, без нашего участия. Ставлю свою землю, что это письмо подписано этими самым королями…

Я сорвал печать с письма без колебаний.

Злодей по имени Горд!

Милостью Отца нашего, и волею Конклава Королей, мы, король Аттарок Ниора, король Бейлин Бингл, король Дейлис Аурелион, король Мелиан Лиссея, король Нелланис Нелея и Владыка святой земли Кормир II Ренегон, лишаем тебя всех титулов, законно получены они, или нет. Мы обвиняем тебя в посягательстве на самое святое, что только может быть: на власть нашего создателя, на жизнь и свободу честных людей королевств. И пусть нам не известны все твои злодеяния, увиденного нами достаточно, чтобы понимать необходимость раз и навсегда остановить такого человека, как ты от тех несметных бед, что ты ещё принесёшь добрым людям королевств. Мы отдаём в себе отчёт, что негодяй, подобный тебе, никогда не осмелиться явиться на наш суд, и никогда не найдёт в себе чести, чтобы принять заслуженное наказание, а потому знай: это письмо также является объявлением войны тебе, и всем обманутым несчастным людям, что последуют за твоей ложью. Но чтобы ты не сделал или не сказал, какой бы ложью ни пытался оправдать себя, однажды тебе придётся ответить за всё, что ты сделал.

Правда на нашей стороне, а значит, тебе не победить. Встретимся на поле боя.

Я неторопливо свернул письмо и передал его Роланду.

— Что вы скажете, граф? Последуете за моей ложью?

В усталых глазах истощённого мужчины зажглись огоньки искреннего любопытства. Он несколько раз перечитал письмо, а затем негромко рассмеялся, откинувшись на спинку дивана.

— До самых глубин бездны… И дальше! — отсалютовал мне граф своим кубком, и, опрокинув его в себя ещё раз тихо рассмеялся.

Я поднялся с дивана и вышел на балкон, всерьёз задумавшись. Нет, я давно готов к войне, но ещё слишком рано… Но не срыв грядущих планов тревожил меня. Проблема была в том, что я не понимал. Не понимал причин этого решения. Было ли дело в том, что они не знали о моём бессмертии? Я всерьёз задумался, как бы я планировал собственное устранение после неудачи Гастона. Если лучший ударный отряд не смог, надо сделать его больше, сильнее… Никто не сможет сражаться вечно, верно? Если твои лучшие солдаты неспособны победить одиночного врага, нужно извести его союзников, окружить его, и взять измором. Проблема в том, что эта тактика не сработает, если твой враг бессмертен.

Возможно, моё бессмертие имело свои пределы, но я и сам их не знал. Единственное, что я достоверно выяснил на этот счёт, это то, что моё сознание испытывает мощнейший сенсорный шок во время смерти. Со временем я приспосабливался, но слабо и мало: легко можно было предположить, что несколько сотен моих убийств сведёт меня с ума.

С другой стороны, даже если исключить этот момент, несколько сотен болезненных смертей, вообще-то вполне себе способны сами по себе свести с ума обычного человека без всякой сенсорной перегрузки: да что там смерти, и пыток порой хватает… А сам я ещё не сошёл с ума, чтобы проверять собственный предел устойчивости к изощрённым пыткам, комбинируя это с самоубийством. Хватит и того, что он у меня есть, как и у каждого человека.

Но если я сам не знал пределов, как могли рассчитывать короли конклава, что знают их? Нет, вероятно, они просто не рассчитывают встретить бессмертного… Но даже так, показанного Гастону должно быть достаточно, чтобы всерьёз задуматься о целесообразности войны. На что они рассчитывают? На то, что я не буду применять искусство смерти в бою? А может, наоборот, рассчитывают, что этим я развяжу им руки?

Мне так и не удалось выяснить, сколько боевых магов может выставить Ренегон в случае нужды, но по самым грубым прикидкам выходили тысячи… Но я всё равно не понимал. Знали ли они что-то, что не знаю я? Может, недооценивали мощь искусства смерти? Было ли у королей своё, секретное оружие?

Как я ни старался, на основе моих собственных знаний о королевствах Тиала, я так и не мог смоделировать причину решения объявить мне полномасштабную войну. Что-то ускользало, даже известные им мои злодеяния не должны быть настолько веской причиной, чтобы утопить в крови половину континента… А то, что она может утонуть в крови, они определённо должны понимать.

— Значит, так ты хочешь это выяснить, Ренегон. — прошептал я, глядя на облака. — Посмотрим, чего стоит на деле ваша небесная гвардия.

Мне не впервой встречать неизведанное. Они горько пожалеют об этом решении.

— Говорят, небесная гвардия Ренегона — лучшие воины континента. — негромко сказал подошедший Роланд. — Но также говорят, что владыка священной земли — величайший из королей. Я проверил, так ли это. И пусть я проиграл, не скажу, что я впечатлён. Мы сломаем ему хребет, правда ведь?

В глазах графа не было ответа на этот вопрос, но я видел в них надежду, густо приправленную жаждой мести. Я ободряюще улыбнулся и легко хлопнул по плечу своего второго адъютанта.

— Может, это займёт время, но мы ещё будем стоять в центре Кордигарда, как победители… Даю слово. Собирай военный совет на завтра.

— Имеет ли смысл ждать, милорд? — осторожно спросил Роланд. — Может, лучше прямо сейчас?

— Один день ничего не изменит. — равнодушно ответил я. — Это будет долгая война.

Граф устало кивнул, принимая приказ, лихо опрокинул в себя остатки напитка в кубке, и был таков. А ещё долго смотрел на облака, чувствуя, как кружево старых планов безжалостно рассыпается в глубине моего сознания. Но лишь для того, чтобы изнутри, собираясь из этих обломков, поднялось новая, могущественная тёмная башня мрака и смерти, которая станет гибелью бросивших мне вызов королей.