Урожай Смерти

Глава 62. Несломленный.

Это было похоже на взрыв светошумовой гранаты в упор. Величайший, оглушающий свет и застилающая взор первородная тьма одновременно. А в следующий миг кавалерийские химеры заржали, вздымаясь на дыбы…

Один мысленный приказ: и волна силы расходится вокруг, заставляя дрожать пространство и замереть ездовую нежить. Прыжок: и я опускаюсь на землю, припадая на колено, в поисках ловушки.

Но её не было. Лишь странное, неестественное ощущение… Словно звон в ушах, но другой: сбой сенсорики, но не обычной, нет. Слово что-то звенело, отдаваясь эхом, в самой моей душе…

— Что это было? — подошёл ко мне граф Роланд, нахмурившись.

— Не могу сказать наверняка. — покачал головой я. — Однако в одном я уверен: каждый маг в радиусе многих сотен миль отсюда почувствовал это.

— Как бы не каждый человек. — поёжился граф. — Очень… Странное чувство. Дезориентация, но неправильная. Непривычная… Даже на химер подействовало!

Мы переглянулись.

— Город. Штурм. — кивнул я гвардейцу, подтверждая его догадку. — Выдвигаемся.

Это не заняло много времени: пара часов безумной скачки, и вскоре я мог лично осмотреть город, поднимаясь на стены близ городских ворот. Пространство за стенами и лестницы были завалены пустыми доспехами, усыпанными чёрным прахом: филигранный контроль пожирателя жизни… Я и не знал, что Элдрих освоил его настолько хорошо.

Шеридан нагнал меня на барбакане, и вскоре мы вместе могли осмотреть город. А посмотреть было на что…

Первые стены пали, и баррикады трущоб были разрушены. Пепел, мелкие очаги пожаров, заваленные телами улицы — но не это было главным. Главные ворота второго кольца стен перестали существовать, как и прилегающие к ним кварталы. Разорванные, изломанные обломки стен за сотни метров от… чего? Огромный столб полупрозрачного, желейно-стеклянного марева, переливающийся временами всеми цветами радуги, незыблемой глыбой стоял на месте взрыва, что уничтожил всё вокруг.

— Мощный взрыв неизвестной природы. — сухо, по-военному начал доклад герцог. — Выживших вблизи нету. Ударная волна разошлась на мили вокруг, часть нежити, особенно неразумной, в буквальном смысле сошла с ума и взбесилась. Всё силы культа были направлены на подавление, ситуацию удалось стабилизировать, пусть и не без потерь. Мастеров, что находились рядом, серьёзно оглушило: некоторые отряды в полном составе до сих пор в бессознательном состоянии: целители диагностируют кому. В целом, безвозвратные потери неприятны, но невелики: впереди был только Элдрих с его отрядом, без поддержки мастеров. Часть мертвецов вышли из-под контроля в связи с дезориентированной волной: те, что были уже в городе, но Улос заверил меня, что это решаемый вопрос. Нам потребуется время, чтобы перегруппироваться и подготовить следующий штурм, однако других препятствий к продолжению захвата города я не наблюдаю. Даже не будем пересматривать стратегию: мы и так дробили силы во избежание массовых, площадных ловушек. Хотя такое…

Шеридан неодобрительно покачал головой. Герцог явно хотел что-то сказать, однако не решался.

— Говори уже. — разрешил я.

Полководец покосился на меня с сомнением, однако всё же добавил:— Я не знаю, что это за дрянь. Пара мастеров кинули в неё несколько атак: она выплюнула длиннющий залп неоформленной энергии, обращая их в ничто. Но это определённо ловушка. Ловушка, рассчитанная на тебя. И Элдрих угодил в неё.

Шеридан ненадолго замолчал, а потом резко придвинулся ко мне, пытливо заглядывая в глаза:

— Ты бы пережил это?

Я помедлил с ответом, внимательно рассматривая вздымающееся над горизонтом марево. Меня сложно было назвать академиком мистических искусств: я потратил куда больше времени на практические эксперименты и оттачивание искусства смерти, чем на теорию. Однако у меня был доступ к лучшим знаниям, и лучшим мастерам, и не сказать, что я им пренебрегал.

Поэтому я понимал, что находится впереди.

Они создали магическую аномалию. В научной среде мастеров Тиала это считалось теоретически возможным, но практически нереализуемым на практике: что-то из разряда вещи, которая, будучи потенциально возможна в более насыщенной энергией среде, становилась нереализуемой в имеющемся мире.

Впрочем, сам я уже сталкивался с тем, что напоминало исключения из этого правила. Дикие земли и пространственная аномалия… Шторм смерти, дело моих собственных рук, что уничтожило Таллистрию и создало проклятье теперь уже мёртвых земель…

Теперь передо мной стоял очередной пример. Сколько же силы они туда вложили? И, главное, как? Нет, я мог бы создать что-то подобное из смерти. Но это я: спустя годы накопивший океаны силы смерти, бессмертный, лучший мастер смерти, вероятно, не одного Тиала, но и многих иных миров, способный призывать древних богов и раскалывать континенты…

Согласно теориям мастеров Тиала, подобная вещь должна рассеяться сама собой, случись ей возникнуть. Привычного фона просто не хватит для самоподдержания. Но я знал, что возможны и иные варианты: создание из чистой смерти, что стало сердцем земли теней, было тому доказательством. Как знать, может и голос, что встречал меня в диких землях, был чём-то подобным…

Но лучше от этого не становилось. Меньше всего я хотел получить в собственной новой столице в центре своих земель подобную дрянь неизвестной природы, созданную ради моего уничтожения!

Авторство ловушки не оставляло сомнений: у Альянса остался только один великий маг. Но если он думал, что это меня остановит, он ошибается.

— Я бессмертен. А этот город должен пасть. Будь то секреты древних магов или магические аномалии, хитроумные ловушки или лучшие приёмы церкви: ничто и никто меня не остановит. — ответил, наконец я. — Что-нибудь уцелело во взрыве? Надо определить радиус воздействия и оцепить территорию. Обойдём её, и разбираться с этой дрянью будем позже.

Снаружи я остался невозмутим, хотя, самому себе можно признаться: сомнения были. Магическая аномалия — вещь совершенно непредсказуемая. Маловероятно, что её мощь способна сломать ритуал моего бессмертия, конечно: тут нужен совсем иной масштаб сил, несопоставимо… Однако легче от этого не было. Я мог провалиться в какую-нибудь складку пространства, петлю времени, магогравитационную аномалию, разрывающую меня на куски раз за разом и не дающую покинуть зону воздействия - что угодно! И это если не брать возможное непредсказуемое воздействие на разум и душу…

В общем, опасаться смерти повода не было, но и желания соваться в эту дрянь - тоже.

Шеридан невозмутимо кивнул, не меняясь в лице, и отвёл взгляд, смотря на город.

— Думаю, ударим одновременно вдоль стен, с двух сторон. — окинул сосредоточенным взглядом город герцог. — Не стоит давать им много времени, завтра к утру будут готовы первые штурмовые отряды. Что до уцелевших… На удивление, уцелел ваш меч. Несколько гвардейцев видел, как он с огромной скоростью, раскалённый, вылетел из эпицентра взрыва, где был Элдрих. Вонзился в камень рядом с телом короля Ренегона. Никто не решился его взять до вашего возвращения.

Совпадение? Или чья-то воля? Но кто мог повлиять на это, в момент взрыва, в эпицентре бушующего океана силы? Элдрих? Или кто-то ещё? Понятно, что слуги оставили королевское тело для меня нетронутым, но вот произошедшее с мечом…

Голос маршала моей армии выдернул меня из размышлений: остро, резко, неожиданно.

— Если вы желаете возглавить атаку, стоит выбрать один из флангов…

Если…

Герцог продолжал говорить, обрисовывая свой план, но я уже не слышал его, словно погрузившись в оцепенение. Я знал традиции людей этого мира хорошо — рождённый, выросший здесь… Пускай я и помнил предыдущую жизнь, десятилетия, проведённые на Тиале — они значили многое.

Люди Тиала были молоды, как и вся их цивилизация: и это несло свой отпечаток. Реальность вносила свои коррективы, конечно. Высокие замки и превосходная сталь, латные доспехи и могучие осадные машины: подсказки богов, церкви, и способность к первородной магии позволила людям здесь совершить немыслимый в обычных условиях скачок, пройдя и бронзовые, и железный век за считаные столетия.Но культура не всегда успевает за технологиями, и потому короли в высоких замках всё ещё вели своих людей в бой, жили как воины, мыслили как воины, пускай в это уже давно не было реальной нужды.

Вопроса о том, должен ли лорд вести своих людей в бой просто не стояло. Он либо может, либо нет. И во втором случае человек весьма быстро переставал быть властителем.

В тот миг, когда Шеридан сказал если, я понял, что сломал это в людях, здесь и сейчас. Заставив столкнуться их с обстоятельствами непреодолимой силы, с непобедимым противником в лице себя, став сам тем, кто не знает поражений… Я сделал это необязательным.

Кто-то счёл бы это хорошим знаком: возвращение мира в привычное людям русло. Проблема была в том, что я не был уверен, что это именно то, чего я хотел. Я не был великим воином, подобно королям-основателям прошлого: но всё же, я взял свою первую корону в этом мире мечом и магией, и мой разум: ныне холодный, беспристрастный, всё ещё помнил горячую кровь короля Ганатры, что брызнула мне в лицо…

В прошлой жизни я был подобен лидерам моего родного мира: всегда в тенях, всегда за чужими спинами - то, что никогда не поняли бы люди Тиала. Никогда раньше!

Я безучастным, пустым взглядом смотрел на марево магической аномалии впереди, и впервые за долгое время не знал, что делать. Разум спокойно, методично просчитывал всё: где и как противник может разместить нужные ловушки, как их избежать, куда какие отряды посылать, чем можно пожертвовать, а кого, из ценных кадров, лучше оттянуть в тыл…

Логика подсказывала, что шансов удержать город у Альянса королевств нет. Я могу положить здесь половину, две трети армии, но так или иначе, сколько бы ударов они ни подготовили, сколько остатков своей силы бросили в бой, какие бы новые фокусы не придумал глава церкви: им не удержаться, ведь на каждый их удар я могу бросить новые и новые тысячи мёртвых солдат, безудержным натиском, что не знает усталости.

Мне даже не было нужды участвовать в бою. И всё же я медлил, не отдавая приказ. Собственная свобода, способность принимать свои решения — то что я ценил, возможно, даже больше своей жизни — была ли она у меня сейчас?

Холодный, безучастный логик не пошёл бы никуда, наблюдая за битвой издали, независимо от личного могущества. Слишком ценна своя шкура, слишком много неучтённых факторов может возникнуть. Кто знает, где лежит очередная ловушка последнего из великих магов? Какие секреты таят в себе архивы церкви? Какой удар, специально подготовленный против бессмертного, в последнем, отчаянном рывке окажутся способны выдать их маги?

Рыцарь, воспитанный старым странником, пошёл бы первым. И я был таким рыцарем — когда-то. Наверно, это была самая ценная вещь, которой научил меня Кадоган: идти вперёд, не боясь ничего, побеждать, несмотря ни на что.

Он был всего лишь человеком, что даже не владел магией, и всё же оказался способен убить магистра смерти, пройдя сквозь целую армию напролом.

Несмотря на то что бессмертие спасло меня тогда, несмотря на то, что мне пришлось его убить, я всё ещё уважал старика за это. В нём была воля, сокрушающая саму реальность… Но осталась ли она во мне? Что вообще можно сказать о воле того, кто не чувствует ничего?Я напрягался, пытаясь всеми силами прислушаться к самому себе: но внутри была лишь пустота.

— Нет. — внезапно для самого себя сказал я, прерывая рассуждения герцога Шеридана о стратегии. — Мы поступим иначе. Собирай ту часть мёртвых легионов, что наиболее боеспособны, и труби общий созыв гвардии. Я пойду первым. За мной - мертвецы. Вторым эшелоном - гвардия и мастера, как отряд прорыва. Пусть держаться на расстоянии…

— Глупо. — усмехнулся наследник Ганатры. — Глупо и безрассудно.

Но в насмешливой улыбке потомка древних королей я видел одобрение. Он — понимал то, что не чувствовал я сейчас.

Если ты хочешь стать кем-то, кем ты не можешь быть, притворись им. Надень на себя маску — и убеди весь мир в том, что это и есть ты. И однажды, в один день, ты не заметишь, как превратился в того самого человека, которым хотел быть.

Когда-то я дал такой совет человеку, которому доверял больше всего в этом в мире. Своему первому ученику, простому старому слуге… Он был первым - из всех, кто пошёл за мной, узнав, кто я есть на самом деле.

Настало время воспользоваться своим же советом. Пока я ещё могу. Пока я ещё в своём уме.

Шагая по улицам горящего, избитого города, я отдавал себе чёткий и ясный отчёт в том, что медленно схожу с ума. Полное отсутствие чувств и эмоций - это определённо патология. Нет, я бы вряд ли записал себя в норму даже в прошлой жизни: однако, по моим собственным меркам, я был вполне обыкновенным человеком. В чём-то выдающимся, в чём-то заурядным - но человеком, психологически так точно. Я смеялся над хорошими шутками и любил отдавать должное неплохому вину, с удовольствием проводил время с женщинами и натурально злился, когда кто-то ломал мои инструменты: будь то люди или вещи. И не так много вещей было в мире, которые я ненавидел больше, чем чья-то власть надо мной…

Я не мог назвать себя хорошим человеком, но мог назвать себя человеком, и у меня отнюдь не было намерения отказываться от принадлежности к собственной расе. Однако случившееся изменило это, поставив под вопрос мою человечность как таковую. Было ли то следствие раны, которую я нанёс сам себе, раскалывая свой разум на две части в попытке вырваться из невозможной иллюзии хтонической твари? Следствием её влияния? Или тёмный бог просто вырвал из меня что-то без возврата? У меня не было ответа. Но моя память не пострадала, и потому одно я знал наверняка: я хочу это обратно. Вернее, хотел бы, если бы мог хотеть. В сущности, сейчас мне всё ещё не хотелось ничего. Но разум, холодный и безучастный, точно знал: если бы у меня была хоть тень эмоций сейчас, я бы яростно желал вернуть себя прошлого назад.

Небольшая, мощёная кривым и неровным камнем площадь в трущобах, сделанная для местного бедного рынка из множества разнообразных камней, встретила меня толстым слоем густой, подсохшей и потемневшей крови. Она была завалена телами: разрубленными и раздроблёнными телами нежити и свежими, недавно убитыми телами гвардейцев Ренегона, чьи некогда яркие бело-синие плащи ныне окрасились в грязную серую пыль и багрянец их собственной крови.

В воздухе витал смрад, но не это привлекло моё внимание: было одно место, небольшое, что осталось свободным и нетронутым. Круг, свободный от тел: неподалёку от его центра лежало мёртвое тело короля Ренегона.

А вот в самом центре, вонзившийся наискосок прямо в камень, стоял раскалённый, ещё не остывший клинок. Это был мой меч: моя собственная королевская регалия, что я отдал Элдриху…

Я медленно вступил в круг, внимательно осматриваясь. Изрубленный до состояния обрубка щит. Тяжёлая рана от меча на груди. Раздроблённые кости шеи и изорванный металл вокруг: Элдрих задушил его. Медленно, со всем чувством, выдавливая всю жизнь без остатка до последней капли. Но как же сюда попал меч?

Со стороны иногда могло показаться, что мастерам людей Тиала незнакома артефакторика как таковая. Слишком редки были магические предметы, они не встречались в продаже и не валялись на каждому углу, как подобало бы магическому миру.

Но они были: и свидетельством тому были регалии владетельных лордов и благородных аристократов, что проводили сквозь себя клятвы жизни, наполняя тех силой. И они не были исключением: встречались и иные предметы: в закромах королевских сокровищниц и на страницах позабытых легенд.

Секреты их изготовления берегли пуще зеницы ока: даже Грицелиус в своё время отказался рассказывать мне, как их делают. Некоторые тайны мастеров умирают вместе с ними — туманно выразился старик, отказываясь говорить дальше на эту тему.

Мне было доступно многое из того, что не знают обычные люди и даже мелкие лорды: так, я знал о природе артефактов лордов, о том, что броня странников умеет рассеивать магию, видел в действии осколки источников магии — но ничто из этого не приближало меня к знанию о том, как создаются местные артефакты.

Поэтому я оставил эту затею: игра не стоила свеч. Какими-то чудесами, превосходящими способности опытных мастеров, местные артефакты всё равно не блистали. Что-то лично для меня могут сделать придворные волшебники, как сделал для меня Грицелиус этот меч. А мне самому - в полной мере доступна артефакторика смерти.Меч ощущался… Иначе. Иначе, чем обычно. Волнистое лезвие словно плыло, исказившись, но не утратив формы: но не это было главным. Те артефакты, что встречал я сам, на практике обычно никак себя не выдавали: и моя королевская регалия не была исключением, смиренно исполняя свой долг и передавая мне жизнь гвардейцев. Но в этот раз…

— Что же случилось с тобой? — прошептал я, приближаясь к мечу.

На миг я задумался, пытаясь сфокусироваться на ощущениях, чтобы понять, что именно здесь не так… А потом резко отбросил всё сомнения, потянувшись к рукояти. В конце-концов, это мой меч!

Волнистый клинок вспыхнул ярким пламенем, плавя камень, в котором находился. Рукоять раскалилась добела, сжигая кожу, мышцы, кости: и яростное, огненное присутствие горячей волной скользнуло в разум, пытаясь отыскать что-то. В голове сама собой всплыла картина коронации: и пламя опало, сменяясь мощным потоком жизни, залечивающим раны.

Меч узнал и признал меня, затихая. Но, прежде чем я успел обдумать такое поведение оружия, вокруг заклубился серый туман, из которого медленно, но верно формировались незнакомые мне фигуры, вставая полукругом напротив меня.

Воины. Высокие или коренастые, с разным оружием и доспехами: но неизменно красивыми, прекрасными даже в этих серых тонах. В их снаряжении был зримо ощутимо качество — а на серых лицах отражалась порода.

Короли, понял я, сопоставляя лица: некоторые я видел на портретах в королевском дворце Ренегона! Фигура Кормира II сформировалась последней, занимаясь место на краю полукруга. Но не она выделялась здесь: в самом центре стоял высокий, почти на голову обгоняющий ростом всех остальных звероватый громила, одетый в шкуры, украшенные множеством боевых трофеев. Он не был похож на средневекового короля: скорее на вождя какого-то племени, дикого охотника: в его фигуре читалась свирепость, а не аристократизм, в отличие от многих его потомков.

За спинами королей из тумана проступали фигуры их воинов: гвардии, что пала здесь в недавнем бою. Призрачная армия, что стояла передо мной в молчании.

Некоторое время мы молчали. Наверное, я странно смотрелся среди них: каждого короля Ренегона отличала своя печать власть, индивидуальность. Явно сделанные на заказ доспехи и оружие, уникальный стиль и даже движения, что были запечатлены в их позе. Я был одет в простые латы своей гвардии, неся на плечах простой черный плащ. Если бы не меч, пожалуй, меня было бы не узнать в сотне своих воинов.

Однако меня отличало другое. Я первым поднял своё оружие, направляя его на дикаря.

— Я пришёл сюда, чтобы забрать у вас всё. Королевство, власть, жизни… И вы, призраки былой славы этого места, молчите, застыв передо мной, потеряв дар речи? — Бросьте мне вызов за право власти, или бегите, признавая поражение: мне всё равно.

По ряду древних королей пробежала рябь. Мои слова им явно не понравились. Но их взгляды скрестились на основателе: звероподобном дикаре, что, похоже, был прародителем рода Ренегона.

Призрачный громила в шкурах слегка прищурился, смотря на меня, и заговорил.

— Ты не воин.

Убийца, шептал призрачный хор. Вор… Подлец... Лжец… Обманщик… Бесчестный…

Призраки всё шептали и шептали, превращая свой хор в неприятную канонаду. Я понимал, о чём они говорят, конечно. Всё их слова были правдой. В словах дикаря был и другой смысл: он просто не считал меня достойным битвы. Как если бы к королю пришёл простой рыцарь, бросая ему вызов: и тот просто вышвырнул бы его с порога, сочтя недостойным.

В другое время это вызывало бы у меня ярость: такое пренебрежение. Сегодня же мне было плевать.

— Я буду королём. И здесь будет великое королевство. Сражайтесь или уходите — это не изменит ничего.

Хор призраков смолк, а сами духи прошлого медленно развеялись. Но перед исчезновением их взгляды скрестились на Кормире - последнем из павших королей, словно бы предоставляя его духу право последнего ответа.

— Ты будешь королём. — бросил мне мёртвый лидер Альянса. — И здесь будет великое королевство. Но не под твоим началом.

Выпустив последнюю парфянскую стрелу, король развеялся: а следом за ним ушли и духи его гвардейцев. Серый туман развеялся, оставляя меня в одиночестве: вокруг продолжал гореть город, который я уже начинал считать своим…

— Приказы, милорд? — фигура графа Роланда выросла за моей спиной.

Гвардия…

— Сожгите тело. — приказал я. — Со всеми положенными почестями. Не будем опускаться до мелочности.

Граф махнул рукой, и пара воинов без тени сомнений подхватили тело мёртвого короля. Сам же Роланд, лихо ухмыльнувшись, посмотрел мне прямо в глаза.

— К битве?

— К битве. — кивнул я. — Держитесь поодаль, на дистанции: в случае, если меня вырубят или пленят, вашей задачей будет вытащить тело.

— Опасаетесь мощной магии? — посерьёзнел Роланд, кинув беглый взгляд на марево магической аномалии до горизонта. — Понимаю. Однако, насколько я сведущ в боевой магии, для уничтожения любой цели требуется энергия. Если с вами будет сотня мастеров жизни — любой площадный удар ослабнет. Нас не так-то просто убить.

Роланд был прав, конечно. Поступить так было бы разумно. Но сказал я совсем иное:

— Я не для того становился бессмертным, чтобы позволять вам закрывать меня телами. Нет. Какие бы ловушки они ни подготовили… Что бы ни пустили в дело… Я сломаю их всех. Смерть или бегство - вот удел тех, кто встанет сегодня моём пути. Ты веришь мне?

Лорд Ганатры посмотрел мне в глаза долгим, внимательным взглядом. А затем кивнул, не кривя душой, и принялся раздавать приказы гвардейцем. Краем уха я уловил, что несколько посыльных отправились в лагерь, к Улосу, с задачами начать готовить коронацию.

Слова больше были не нужны.

Я обошёл аномалию по длинной дуге, заходя ко второму кольцу стен справа. Шаг за шагом за спиной вырастали тяжёлые, чёрные щупальца многоголосого спрута. Никто не стоял на моём пути: на пути встречались лишь тела, горький дым пожаров и запахи бойни. Ничем не примечательно место у стены: несколько старых, но добротных деревянных зданий, что преграждали путь. Защитников на стене не было, но там, вдали: я улавливал чужую жизнь сквозь толщу камня.

Десятки и сотни тысяч убитых лично. Чернейшие ритуалы, что убьют любого живого мастера смерти. Древние знания и техники тёмных властелинов: всё это давало силу, способную сокрушить любую преграду. Это должно было бы пьянить, влиять на разум, как влияет любая магия: но сегодня я не чувствовал ничего. Расколотый на два потока сознания разум холодно анализировал собственные возможности, опираясь на знания, доступные лишь одному человеку в этом мире.

И сегодня они говорили, что я могу всё.

Лишь один, возможно, неважный вопрос, робко завис на далёкой орбите, в самом углу моего сознания: если великие некроманты прошлого могли всё, почему они пали?

Антрацитово-чёрные потоки молний ударили вперёд, разрываю дерево, камень, взрывая землю, и удар немыслимой силы разорвал всё на моём пути: дома, дорогу, городскую стену. В воздух взвилась туча каменной пыли и праха: но дальше ослабевший удар завяз. На краю предельной дистанции атаки, на той стороне стен, я почувствовал магическую защиту.

Моего удара хватило, чтобы снести целую улицу на той стороне вместе со стеной: но дальше он был остановлен. Чужая магия волной ветра ударила мне в лицо, очищая проход от пыли: меня ждала целая армия.

Осадные машины, лучники и арбалетчики, отряды боевых магов и латники храмовой стражи: передо мной стоял весь цвет церковной армии. То, что от него осталось после последних битв. Но не это было важно: возглавлял её тот самый человек, которого я ждал на поле боя.

Этериас Инвиктус. Последний из великих магов людей. Верховный иерарх церкви, высший жрец Отца. Я помнил его лицо: и оно не изменилось с нашей последней встречи. В этот, впрочем, он был одет иначе: чистая, бело-синяя мантия в цветах Ренегона: высшее выражение поддержки королевства церковью. Белый резной посох из странного материала: не то дерево, не то камень… Или всё же металл? Голову первожреца венчала странная диадема, выполненная в виде семиконечной звезды. Символ семи первостихий: схожую звезду я видел в главном храме, ещё давно.

Он был подобен великому светлому волшебнику из какой-то сказки: просто, но величественно одетый, с одухотворённым лицом. Возможно, если бы я испытывал какие-то чувства, мне стало бы слегка стыдно за свои не подобающие моменту простые воинские латы.

Один человек против целой армии. Но, неожиданно для самого меня, я почувствовал, что есть кое-что ещё… Меч в ножнах потеплел, словно реагируя на моё одиночество: и самостоятельно потянул ко мне жизнь гвардии, стремясь залечить мои раны, словно верный щенок!

Это чувство отвлекло меня на несколько секунд: но, чтобы не произошло с моим оружием, оно было мне верно, и это было главным. Будь то частичка души Грицелиуса, влияние Элдриха, или магической аномалии: это было неважно. Неразумный, но странным образом живой артефакт, конечно, мог считать меня раненым: проведённые накануне битвы ритуалы и в самом деле медленно убивали меня.

Не знаю, о чём думали мои противники. На мой взгляд, лучшее, что они могли бы сейчас сделать - это упасть на колени и подать мне корону. Поэтому я просто шагнул вперёд: и они ударили, со всей своей священной яростью.

Первые ряды воинов с криком сорвались вперёд, бросая в меня копья. Стрелы и болты лёгких ручных стрелометов взвились в воздух, тяжело ухнули тетивы осадных орудий, а разбитые на части отряды мастеров магии заставили воздух зазвенеть от силы.

Краем глаза я отметил, что в этот раз пятёрки мастеров разбиты однотипно: пятеро боевиков одной стихии создавали один, совместный могучий удар, способный, при толике удачи, пробить даже защиту опытного магистра смерти. Впрочем, не то чтобы смерть была так хороша в защите.Этериас взмахнул посохом, создавая странный белый луч, что устремился ко мне…

Даже не стали разговаривать. Как сухо и негостеприимно. Впрочем, я и сам явился сюда не для разговоров. В моём арсенале на сегодня было множество ударов и приёмов: как для убийства хорошо защищённый противников, так и для целых армий. Бой с алайсиагами многое дал мне - пусть и не закончился моей безоговорочной победой. Но сегодня не было нужды в хитроумных тактиках, многоступенчатых проклятьях и ритуальных комплексах, способных сокрушать армии и опустошать города. Нет, сегодня я пришел просто убивать. Взять то, что мое по праву силы.

Быть может, моя защита могла бы выдержать удар этой армии. А может и нет: в конце-концов, не раз и не два врагам уже удавалось сломать её. Я не стал проверять этого. Непроглядная для всех кроме меня тьма рванулась вокруг, закрывая обзор врагам: мир вокруг окрасился в серые тома. Краткий приказ мечу: и, повинуясь разогнанному до предела сознанию, тело совершает немыслимый рывок, уходя из-под обстрела.

Как оказалось, очень вовремя. На месте, где стоял, прямо в воздухе сформировалось одновременно семь ударных техник: каменные колья и луч солнца с небес, дождь ледяных игл и пламя пирокинеза, зеленоватой поле жизни, похожее на старый рассеивающий щит и странное, непонятное мне марево, по ощущениям, состоящее из чистого нейтраля с небольшой примесью света…

Белый луч из посоха был просто яркой иллюзией. Отвлечением внимания, не несущим реальной угрозы: настоящий удар иерарха был на совсем ином уровне.

Неплохо. Совсем неплохо. Древние маги на плато били сильнее: я всё ещё помнил, как их удары раскалывали земную кору вплоть до магмы. Но такого, комплексного удара семью стихиями сразу — не демонстрировал мне прежде никто.

Но на закрывающей взор врага чёрной мгле всё не закончилось: следом за ней пришёл серый ветер, пожинающий саму жизнь…

Ветер смерти — простое проклятье. Древнее оружие осады, всего-навсего слегка оформленная сила смерти, широким рассеянным потоком направленная вперёд. Подобный приём может освоить даже ученик: и он полезен в случае затяжных сражений, когда враг прячется за тяжёлыми стенами и дубовыми дверями. Ветер смерти проникнет во все щели, достанет в любом укрытии, холодным дыханием вызывая дрожь жалких смертных душ…

В исполнении ученика это даже не убьёт простого человека: ослабит, заставит заболеть, стать лёгкой мишенью, испугаться. Однако в моём, усиленном сотней нитей за моей спиной… Его хватило, чтобы накрыть целую армию. Потоки ветра ударили в пролом стены, сбивая с ног бегущих людей. Искажённый немыслимой болью лица зашлись в истошных криках, сгнивая заживо.

Пятёрки мастеров окутались магическими щитами, прикрывая себя и стоящих рядом солдат: вот только разделённое на две части сознание позволяло мне сотворить два удара одновременно. Холодный яд смерти прожёг меня изнутри, заставляя меч поволноваться. А затем чёрные щупальца заискрили тёмным сиянием, выстреливая, во всё стороны черные молнии: под одной на каждый щит, раскалывая магическую защиту…

Крики затихли через несколько секунд. Верховный иерарх тяжело выдохнул, опираясь на посох: он выдержал и атаку чёрной молнии, и развеял ветер за считаные секунды. Но было уже поздно: армия света перестала существовать, оставляя его в одиночестве. Впрочем, я не обманывался его видом: наш бой только начинался, внезапной атакой его точно не достать, не тот уровень.

Я вышел из облака тьмы, развеивая чёрную мглу, неторопливо двигаясь поближе к противнику. Чем меньше дистанция, тем сложнее ему будет разорвать её…

— Ты же помнишь, как я уничтожил твою прошлую армию. — задумчивым тоном произнёс я. — И всё же отправил этих людей на верную смерть. Неужели прошлый случай тебя ничему не научил?

На миг в его глазах отразилась боль — но только на миг, сменяясь непреклонной сталью уверенности.

— Я не мог отказать им в этом. — сухо ответил великий маг.Вокруг Этериаса закружились потоки ветра: глава церкви стягивал вокруг себя энергию, готовя новую атаку, таранную атаку. Вероятно, он также ощущал и смерть, что я вытягивал из павшей армии…

— Знаешь, они могли бы всё быть живы. — доверительно поведал я жрецу. — Ты мог бы просто вынести мне корону и провести коронацию, как подобает честному представителю Отца. А я бы милостиво пощадил вас всех, как подобает благородному королю. Надо было всё испортить, да?

Неожиданно для меня он улыбнулся.

— Ты - король ничто, и всё твои проклятые титулы не стоят и капли крови невинных, реки которой ты пролил, восходя на вершину. Ты заплатишь за это. И когда всё это будет кончено, немногие запомнят твоё имя.

— Представь себе, некоторые желания отнюдь не…

Мне почти удалось подобраться достаточно близко, чтобы создать убить его одним всесокрушающим ударом комбинации пожирателя жизни с ударом чёрных молний, примерно так, как демон убивал иерархов в храме, возможно, даже лучше… Но, к несчастью для меня, мой враг не был идиотом и прекрасно понял, зачем я заговариваю ему зубы, подбираясь поближе.

Хлопок могучего взрыва, разорвавший воздух: ударная волна разбивается о сферу смерти вокруг меня. Но это не было атакой, вовсе нет. Таким нехитрым образом Этериас ушёл из зоны поражения, буквально выталкивая себя — прямо в воздух!

Небеса, мгновение назад бывшие почти безоблачными, с могучим грохотом заволокло тучами, что сверкнули молниями. Безветренный штиль сменился могучим ураганом, что собирался вокруг меня: сверху ударили крупные, хлёсткие капли, а на неподалёку начали медленно собираться вихри смерчей.

Надвигалась буря - такой мощи, которой мне ещё не доводилось наблюдать в этом мире.

Значит, научился летать? Неплохой трюк, слишком высоко, чтобы я мог эффективно достать его. Я прищурился, высматривая в облаках небольшую фигуру… И взмахнул рукой, отправляя сквозь дождь и ветер серию из лент чёрного тумана под управлением второй части сознания.

Фигура в небесах попыталась уклониться, дёрнувшись резким рывком. Тщетно: я достал его. Однако на миг сверкнувшая белая сфера отбила атаку - и это было ожидаемо…

Ответом мне был безжалостный ветер, поднимающий всё вокруг, бросающий в меня доски, пыль, камни - всё, до чего мог дотянуться. Я двинулся вперёд, по улицам, уклоняясь от угрожающих вихрей торнадо, что медленно следовало за мной, снося целые улицы.

Облако смерти, вознёсшееся в небеса, смешалось с серыми тучами. Мой враг камнем спикировал вниз, вбивая в землю удар воздушного тарана, от которого раскалывались дорожные камни, образуя воронку. Тщетная попытка: я остался невредим, и ветвистая гроздь чёрных молний накрыла небеса, заставляя его вновь уйти на высоту, и ответить ледяным градом. Рядом со мной в земли ударили ветвистые грозовые молнии, заставляя меня усилить защиту: ненаправленные, лишь гнев слепой стихии…

Моему противнику, впрочем, также не везло: ни чудовищные торнадо, опустошающие кварталы, ни удары лезвий и кулаков ветра, что вбили бы в землю иную армию, ни грады ледяных стрел не могли даже поцарапать меня. Некоторое время мы сражались, изучая друг друга, как противники. Облака смерти раз за разом вгрызались в тучи и небеса, чёрные молнии с земли пронзали небо, а щупальца нитей смерти из моей спины отчаянно, на пределе дистанции, пытались поймать и скрутить вёрткую фигуру, парящую в облаках - но, увы, тщетно.

Присмотревшись, я понял два факта. Первое - на самом деле он не летал. Назвать используемые приёмы полноценным полётом было нельзя: скорее, это были своего рода быстрые, направленные броски из стороны в сторону в любом направлении, которые сменялись медленным парением вниз, словно на воздушной подушке. Уверен, любая из крылатых высмеяла бы его за такой полёт и легко поймала: но для того, чтобы держать дистанцию со мной, это подходило идеально.

Ситуация складывалась патовая. Я мог заставить себя парить и игнорировать гравитацию в спокойных условиях, но с настоящим управляемым это имело мало общего: манёвренности и скорости противника мне не достичь, тем более, во время урагана. Можно было совершить дистанционную атаку, используя вторую часть сознания для управления: однако поддерживаемые таким образом проклятия не имели достаточно мощи для того, чтобы пробить его защиту, равно как и площадные удары облаков смерти, застилающие небеса.

Вторым открытием было то, что как именно мой противник создал этот шторм. Похоже, это были своего рода разрывы в пространстве: подобно тому, как создают пламенный луч мастера красных башен, только с ветром, и многократно повторённое. Некоторые элементы было сложно определить: шторм забивал чувства ощущением яростного ветра и дождя, но источники были слишком сильны. Несколько раз мне удалось дотянуться до парочки: и даже уничтожить их, разрывая реальность ударом чёрных молний. Жаль, взамен рождались новые. Если бы я только мог погасить этот шторм: но даже моих сил было недостаточно для того, чтобы сделать это разом. Слишком велика площадь…

Впрочём, преимущество всё равно было на моей стороне. Я был полон сил и готов сражаться сутками, а случись моим силам иссякнуть - за моей спиной были мёртвые легионы, готовые их восполнить, и могучий культ, что найдёт новые жертвы. Как надолго хватит моего противника? Как долго он сможет поддерживать эту безжалостную, неостановимую бурю?

Он рассчитывал на хитроумную тактику, и она отчасти сработала. Я рассчитывал на чистую силу, и не прогадал. Нужно лишь время: и чаша весов склонится к тому, что я просто добью обессиленного противника. Или, быть может, он совершить ошибку: ведь я могу позволить себе ошибаться, а он нет… Мне даже не требовалось ничего придумывать: поэтому я просто сражался, нанося удар за ударом, развеивая вихри и ветра, заставляя воздух кипеть от смерти. Чёрные молнии снова и снова разрывали само пространство: и на краткий миг, кажется, ощутил что-то вроде упоения боем, когда разум, холодный и расчётливый, что был океаном спокойствия, превратился в бушующий шторм, заработав в полную силу. Возможно, впервые за всё время с тех пор, как я встретился с древним богом… Редко мне доводилось встречать противника, что может поспорить со мной на равных один на один: а с тех пор, как я стал бессмертным, таких и вовсе почти не оставалось.

Он падёт, рано или поздно. Его силы не бесконечны. Впрочем, довольно скоро это стало очевидно и моему врагу. На краткий миг я потерял его из виду: ураганный ветер сменился непроглядным, полным закрывающий обзор даже магическому взору туманом, скрывающим всё.

Копирование моих приёмов - дешёвый трюк. Я ударил кольцом чёрных молний вокруг себя, по всё стороны, и попал. Удар развеял туман, разорвал его и попал по противнику - заставляя его посох разлететься вдребезги. Этериас успел создать защиту: но слишком близко он подобрался, чтоб выдержать удар полностью.

Если бы я знал, в каком направлении бить, я бы убил его этим ударом. Но вслепую, площадной атакой - он был ещё жив, лишь иссечён осколками от взрыва собственного артефакта.

Когда ты подпускаешь врага к себе достаточно близко, чтобы достать его, всегда следует помнить, что он находится в том же положении.

Последний из верховных иерархов атаковал: из позиции лёжа, не тратя больше ни мгновения. С его головы взлетела семиконечная диадема, становясь звездой, сквозь которую ударил сияющий светлый луч чистой силы.

Он не стал убегать, поставив всё на эту атаку. А я не стал защищаться, ответив тем же. Навстречу фронту света чистой силы ударил поток чёрных молний смерти, столь плотный, что казалось, он пожирает сам свет.

Две силы столкнулись: и в первый миг казалось, что ни одна не может взять верх. Медленно, мой враг перевернулся, вставая сперва на колени, а затем поднимаясь, не прекращая атаки. Туман рассеялся, а буря утихла, словно воронкой вливаясь в своего создателя: в последний раз отдавая ему свои силы. Свет солнца и свет чистой магии, ветер шторма и грозовой фронт яростной бури сплелись в едином порыве, превращая глаза моего врага в протуберанцы светло-синего света изначальной магии: в них светилась несокрушимая воля несломленного духа, пронизанная непоколебимой целью. Навстречу ей ударил воплощением самой смерти сторукий спрут, вгрызаясь сам свет, стремясь сожрать его, развеять, уничтожить. Десятки и сотни тысяч отнятых жизней. Чистые души детей, замученные в чернейших ритуалах. Океан самой смерти, что ринулся сквозь меня навстречу, отнимая все силы непоколебимого, могучего разума, что не ведал страха и сомнений. Глаза заволокла чёрная пелена, отрезая зрение: но всё же я знал, что происходит, не глазами, но собственной силой, что вырывалась наружу, сокрушая мироздание…

Наши ауры, наша магия, сами наши души столкнулись в этом противостоянии. Бездна тёмной силы смерти встретила несокрушимый свет: и этого оказалось мало. С возрастающим удивлением, я понял, что вкладывая всё возможные силы в это противостояние, я проигрываю! Шаг за шагом, мгновение за мгновением, великий - без прикрас - маг продавливал фронт моей атаки, развеивая одно щупальце смерти за другим!

Как? Почему? Времени для размышлений не было, и я разделил внимание, одной половиной разума поддерживая противостояние, а другой - пытаясь понять. Разобрать на части, осознать, изучить, выяснить, как ему это удаётся…

Было что-то странное в его магии. Нечто неуловимое, поистине мифическое, усиливающее её, подобно тому, как атаковали меня крылатые выродки красного дракона. Что-то, пронизывающее саму суть мироздания, что обходило меня стороной. Некая незримая, невесомая нить, что делала его магию сильнее самой смерти.

Я так и не понял, что это такое: но сумел понять, что он хочет сделать этой атакой. Уничтожить меня, конечно же. Стереть из самого мироздания, от и до: не просто уничтожить тело, но сам разум и душу. Очистить мир от того, что не должно быть здесь… Возможно, мой враг и не знал моего истинного происхождения: но, похоже, неким шестым чувством понимал, что я отличаюсь от остальных людей.

Несокрушимая воля. Неукротимый дух. Непреклонная решимость. Камни на краях семиконечной звезды засветились, окутывая луч силы семью разноцветными нитями: подобно тому, как иерарха некогда пытались уничтожить демона, что я привёл в этот мир. Я бросил им навстречу всё что мог — и проиграл.

Фронта атаки моего врага продавил сонм щупалец, развеивая нити смерти, и, пожалуй, впервые за всё время, я ощутил, как разрушается одна из цепей моего бессмертия: первая из семнадцати, что привязывает меня к этому миру.

Я сопротивлялся, конечно. Вновь и вновь пропускал сквозь себя океан силы, до предела напрягая тело и душу. Вырезанные на теле символы древнего искусства засветились тусклым, грязным светом, до последнего пытаясь помочь своему хозяину в его последнем бою: так, как им было положено. Но осознание было ясным и чётким: как я понимал, что делает мой противник, так и он, направляя свою магию, знал, как я пытаюсь защищаться от него.

И если ему удастся разрушить хотя бы одну из цепей, что привязывают меня к миру: он поймёт, как и за счёт чего я бессмертен. Поймёт и осознает: а затем вернётся, чтобы повторить. Раз за разом, снова и снова. Это будет началом конца, который я не мог допустить.

Меч на поясе вспыхнул ярчайшим пламенем, стремясь защитить своего хозяина, а я боролся до последнего, вновь и вновь пытаясь взять под контроль неукротимую, неостановимую бурю силы, что кажется, почти добралась до меня…

Это больно - когда тебя искореняют из самого мироздания. Я изучил это тяжёлым путём.