Урожай Смерти

Глава 53. План некроманта.

Я любил полагаться на простые, надёжные и одновременно гибкие планы: ибо, как гласила одна известная мне мудрость, каждый план живёт лишь до первого столкновения с реальностью.

Но в этот раз всё было иначе — я почувствовал угрозу…

Впервые за всё время с тех пор, как я обрёл бессмертие, собственное положение показалось мне уязвимым. Я не боялся демона, не боялся богов, случись тем прийти по мою голову: одних высших сущностей можно использовать против других, и, тем более, на мой взгляд, я не совершал ничего предельно криминального. Подумаешь, убил десяток верховных жрецов и устроил массовые убийства: на фоне иных диктаторов из моего прошлого мира я вообще был душкой, просто потому, что был в своём уме. Я же не отдаю приказов разбивать детям головы из-за собственной мнительности, верно? Сущий ангел.Творцы Тиала, по моим ощущениям, вообще практиковали натуральный дарвинизм, так что и обижаться не должны. Я даже подготовил оправдания на тот случай, если будут пытаться упирать на моё перерождение…

Однако проклятые гарпии были совсем иным делом. Они продемонстрировали положительные черты характера: честь, благородство… И с такими тварями, особенно запредельно могущественными, работать было крайне тяжело. Далеко не факт, что Латризмагиусу удастся отвадить их полностью, кто знает, как устроено общество драконов? А то зажмут в угол, сведут с ума постоянными убийствами, скинут в мантию планеты: да и сбрасывать со счетов возможность создания достаточно мощной клетки от существ, что настолько искусно владеют магией, однозначно не стоит. Особенно если скооперируются с альянсом и придумают какую-нибудь дрянь, скрестив свои умения с тем рассеивающим щитом. Поэтому настало время пустить в ход всё.

В этот раз мой план был сложен и включал в себя активное использование всех доступных мне ресурсов. Армия Шеридана и Грицелиуса должна устроить широкомасштабное наступление, развязав бойню на восточных границах Ренегона: но всё это было лишь отвлечением внимания. В разные уголки соединённого королевства вылетели мёртвые вороны Улоса: разведка получила сразу несколько разных задач. В первую очередь было необходимо любой ценой выяснить как и за счёт чего создавался щит против смерти. Во вторую — распустить слухи о том, что я впал в апатию и депрессию после поражения, заперевшись у себя и отдав только общие приказы. Третьим, отложенным приказом была ещё более важная задача: по прошествии некоторого времени мои люди должны были начать предельно аккуратно распускать по королевствам слухи о том, что проклятье Таллистрии вышло из-под контроля и начало расползаться…

Это было ложью, конечно. Но под прикрытием этого я намеревался осуществить геноцид Ренегонцев, пройдя вдоль южной границы. Оживлённые области, крупные торговые города, ещё недавно активно торгующие с королевством жизни, а ныне принявшие множество беженцев…По моим прикидкам, население южных провинций составляло от одной четвёртой до одной седьмой населения Ренегона: а значит, там может набраться даже миллионов десять людей.

Большую часть женщин, детей и стариков — пустить под нож для ритуалов и сбора силы. Из крепких мужчин выйдут отличные солдаты. Из опытных воинов и ветеранов — рыцарей смерти. Травники, травницы и целительницы, пожилые мастера магии, осевшие в городах, деревнях и замках — пополнят армию личей. Молодых женщин можно будет вдобавок использовать для создания иссушающих жизнь и провести массовую рассылку шпионов в стан врага, маскируя это беженцами. Они усилят слухи о том, что проклятье расползается.В первую очередь я намеревался создать достаточно гончих и разнообразных модификаций предельно быстрой нежити. Под командованием доверенных рыцарей смерти задачей тех будет отрезать любую разведку альянса королевств от происходящего в южных областях: все егеря должны или возвращаться ни с чем, или не возвращаться вовсе. Создать информационный вакуум…

Вдобавок к этому южная граница с Таллистрией будет надёжной защитой: в случае нового крылатого налёта я смогу воспользоваться своим творением как помощником в бою и источником силы. При этом сам я буду постоянно связан с теми, кто ведёт разведку и отрезает нас егерей противника, и они дадут мне знать о крылатых на подходе.

Ворота первой деревни нам не открыли: и я со вздохом отдал приказ своему транспорту просто сломать их. Хорошо ещё, что я решил не использовать его в битве при Кордигарде: от крылатых на нём всё равно не ускачешь. Но всё равно, надо будет попробовать и создать ещё парочку, на замену… Может, даже целый отряд кавалерии из рыцарей смерти: зверюшка вышла дорогая по материалам и жертвам, но в этот раз у нас будет и того и другого с лихвой.

Чёрный конь одним прыжком рванул в ворота, разбивая их вдребезги: а щепки бессильно обратились в прах прямо рядом с моим телом.

Деревенские спешно прятались по домам, и под мой взор вышел испуганный старик, бывший, похоже, старостой.

— Могу я осведомиться, зачем вы прибыли в нашу скромную деревню, милорд? — предельно вежливым голосом осведомился крестьян.

— Я не твой лорд. — спокойно ответил я, осматривая деревню.

Довольно большая и зажиточная, домой на двести… Видал я поменьше и победнее.

— Элдрих, поймайте и свяжите всех жителей. — коротко приказал я личу.

Рыцари смерти выполнили приказ. Чётко, без лишней жестокости, разве что пару тычков отвесили тем, кто пытался драться: но что они могут против могучей нежити в отличных доспехах?

Вскоре на главной деревенской улице выстроилась большая шеренга их мрачных, напуганных людей. Крестьяне, пара ветеранов-солдат, кузнецы и охотники… Вся деревня. Мои гвардейцы связали их общей верёвкой, всех, кроме детей, которые испуганно жались к родителям. Логично, если так подумать: дети в королевствах самостоятельным жителем не считались.

Я медленно спустился с коня и прошёл мимо жителей, вглядываясь в их глаза. Они ещё не слышали о моём поражении, но весть о битве на плато до них явно донеслась: в них был животный страх, хотя некоторые и пытались храбриться.

Культисты перешёптывались, разглядывая людей с интересом. И я остановился, повернувшись к ним.

— Здесь никого поднимать не будем. — приказал я, не обращая внимания на шумные вздохи облегчения от крестьян. — Всех в расход. Пополните силы, наделайте кристаллов, наберите ингредиентов. За работу.

С этими словами я подошёл к старосте и перерезал ему горло. Женщины закричали, часть мужчин попыталась вырваться… Но рыцари смерти вязали на совесть, сбежать удалось лишь нескольким детям постарше: остальных отловили.

Несколько сотен деревенских и более ста двадцати культистов. Я действовал быстро и привычно: вот молодая крестьянка, лет двадцати, падает на колени, закрывая глаза в мольбе, и я поднимаю её за волосы, перерезав глотку. Крепкий кузнец пытается разорвать верёвки и ему почти удаётся, но ритуальный кинжал в сердце заставляет его взгляд застыть, прежде чем он успевает. Старик с животным страхом в глазах. Юноша, что споткнулся и пытался уползти. Дородная женщина средних лет, что завизжала, как свинья, прервав молитву…

На десятой жертве люди внезапно кончились: те, кого не добили, были подхвачены рабочей нежитью культистов и направлялись на разделку, споро утащенные по домам моими последователями.

Добыча быстро пропала, и подхватить себе живых пленников успели не все: поэтому на залитой кровью улице, полной кричащих, напуганных детей, разбегающихся по деревне, осталось ещё полсотни культистов.

— Что с детьми, милорд? — невозмутимо осведомился Улос, подойдя ко мне поближе.

Я подошёл поближе к девочке, что сидела рядом с мёртвой матерью, оцепенев. Русые волосы, голубые глаза, расширившиеся в шоке, небольшие веснушки рядом с маленьким носиком… Она до сих пор не понимала, что происходит: лет пять-шесть на вид.

— Убивайте всех. — равнодушно бросил я, с хрустом сворачивая шею ребёнку. — Мы всё равно не можем о них позаботиться, а если оставить их так, то всех сожрут звери… Есть парочка ритуалов, для которых нужны люди раннего возраста, но ими мы займёмся позже. Сегодня, пожалуй, мы можем позволить себе быть милосердными.

На площади повисла тишина. Да, здесь были вернейшие из верных. Те, кто идут до конца… Но сознательное убийство детей — это то, о чём люди королевств обычно никогда не задумывались в своей жизни. Дети всегда были ценностью, продолжением рода, самой опекаемой кастой… Это было перебором. Даже для них.

— Настоящее могущество и настоящая свобода имеет свою цену. — негромко произнёс я, наблюдая за безмятежными небесами. — Вопрос лишь в том, готов ли ты её заплатить. Выбирайте.

Некоторое время все мои люди молчали, застыв. Итем бросил на меня мрачный, обещающий долгий разговор взгляд. А затем решительно достал кинжал и вонзил его в глаз другой девочке. Неловко, неумело… Но достаточно сильно, чтобы убить её на месте.

— Предпочтёте скормить их зверям? — приподнял бровь магистр пламени, оглядев культистов. — Я был лучшего мнения о мастерах смерти…

Эти слова словно прорвали пластину. Площадь деревни наполнилась детскими криками: не все решились убегать. А затем культисты, мрачно посмотрев на тела, принялись отлавливать остальных детей по деревне.

Итем сплюнул, усаживаясь на ближайшую лавку рядом с избой и посмотрев на меня исподлобья.

— Мы всякое дерьмо видели, Горд, но это… Это далеко за гранью всего, что было раньше. Я читал то, что дал мне Улос, и дети, конечно, полны жизни… Но это было вовсе не обязательно!

— В тебе говорит чувство морали. Установки, воспитание, догматы церкви… — пожал плечами я. — И это то, что каждый мастер смерти должен изжить в себе почти полностью. Иначе ты просто сойдёшь с ума, принося в жертву людей.

— Можно сойти с ума и будучи абсолютно безжалостным ублюдком. — покачал головой мой новый ученик. — Это ненормально для людей, ты понимаешь? Это заложено в нас глубоко, самой природой, во благо выживания вида…

— Нет, не заложено. — покачал головой я. — Ты ошибаешься. Природой в нас заложена забота о собственном потомстве, о тех, кто несёт в себе часть твоей крови. Хотя и это можно подавить при должно самоконтроле. Задумайся об этом: ведь на наследовании построено всё наше общество. А в остальном — люди легко убьют твоих детей, чтобы обеспечить будущее своим, дай им только волю.

— Это… Да, похоже на правду. — задумчиво ответил Итем, тряхнув головой. — Но где тогда грань? Где заканчивается свобода? Что отделяет её от настоящего безумия? В чём разница между абсолютным безумцем, сумасшедшим, и свободным человеком? Если каждый творит всё, что захочет?

— Это просто. — улыбнулся я краем губ. — Безумие — это хаос. Безумец не рационален, и принимает логичные решения, продиктованные необходимостью, только время от времени. Свободный человек же выбирает сам, когда ему остановиться, а когда нет.

— А где остановишься ты? — серьёзно посмотрел на меня ученик. — Где остановиться нам? Я могу пойти в деревню и отобрать у любого из нас жертву, например, я видел, как Эскилион утащил молодую женщину… Изнасиловать её, а затем пытать, принести в жертву… Всё что угодно. Что должно остановить меня от того, чтобы убить своих ради приглянувшейся мордашки, если правил нет? Как отделить свободу от хаоса и безумия?

— Слушай внимательно и запоминай, ученик. — поднялся я, серьёзно посмотрев на Итема. — Свободный человек сам выбирает, каким правилам следовать, а которым нет, и я не ограничиваю тебя в этом выборе. Вопрос лишь в том достаточно ли ты силён, чтобы навязать свои правила другим. Может попытаться убить меня, став королём самостоятельно, например: но знай, если тебе не удастся, последствия тебе не очень не понравятся. Крайне важная вещь, которую должен помнить каждый человек, это то, что организация, группа людей, сообщество — всегда будет сильнее одиночки. Одиночка, который делает всё что хочет, будет заклеймён маньяком, убийцей, безумцем… Станет отверженным. Но если за твоей спиной стоит иное общество, лишь сила определит, кто кому навяжет свои порядки: и тогда отверженными станут уже твои враги. Посмотри на меня: я, возможно, самый могущественный человек в королевствах, и всё же я был побеждён, потому что остался один. Будь верен организации, которую ты сам выбрал… Потому что с твоей верностью она станет сильнее, а её сила станет твоей силой. Не столь важно, сколько силы ты набрал… В единстве с обществом, любым обществом, ты станешь сильнее, чем когда-либо мог быть в одиночку. А значит, будешь более свободен, потому что правила общества будут ничем в сравнении с тем, что ты можешь навязать другим с этой силой…

Я оглянулся, с удивлением заметив, что со всей деревни стянулись культисты и рыцари, вслушиваясь в мои слова.

— Я запомню. — серьёзно посмотрел мне в глаза Итем.

— Проследите, чтобы не осталось никого живого. — приказал я. — Выдвигаемся через полчаса: нам предстоит ещё много работы.

Я провёл остаток времени, пока мои люди дорезали детей, на небольшой деревянной башенке у других ворот деревни. Они всё же были ещё неопытны: часть силы улетучивалась, рассеиваясь в воздухе, но я, словно воронка, засасывал её в себя…

И всё же, глядя на то, как молодые мастера смерти режут детей, я внутренне улыбался.

Я всё же сломал их, сломал людей Тиала. Сломал окончательно. Они будут камнем, что начнёт лавину. Это был долгий путь, но в конце концов… Кто бы мог подумать, что это будет так легко? Стоило всего лишь надавить на чувство верности и рассказать пару красивых сказок о свободе.

— Подожги деревню. — бросил я Итему, когда мы собрались уходить. — Не стоит оставлять лишних следов.

Магистр пламени бросил хмурый взгляд назад, и несколько домов занялись пламенем, что быстро распространялось. Так мы ушли: оставляя за спиной лишь кровь, прах и пепел.

Теперь всё будет так, как я хочу. И пускай сосущее чувство пустоты внутри не отступало, я знал, это дело времени. Впереди ещё много деревень, а меня теперь хватит на то, чтобы убить пару гарпий и отступить.

Однако гости с неба явились куда быстрее, чем я мог предположить…

Мы не успели отъехать далеко от деревни, как над отрядом мелькнула гигантская тень. Сделав резкий поворот, гигантский красный дракон вонзил когти в землю передо мной с такой силой и скоростью, что земля задрожала, будто случилось небольшое землетрясение. Я едва успел остановить свою химеру, чтобы не врезаться в него.

К моему лёгкому удивлению, он не излучал угрозы. Но это было логично: в ином случае дракон мог бы легко накрыть нас своим дыханием на марше, ведь создать разведчиков я банально не успел.

Он был огромен. Настоящий титан среди драконов, вне всяких сомнений. Если Латризмагиус был размером с неплохой дом или особняк, то этот выглядел так, будто мог перекусить лазурного дракона пополам, как небольшую ящерицу. Я даже задумался, за счёт какой магии его вообще земля держит: такая туша должна проваливаться куда глубже, по крайней мере, на первый взгляд.

Порывов ветра, которые использовали мастера Тиала для левитации, рядом не было. Либо дракон намного легче чем кажется, либо владеет чем-то вроде гравитационной магии.

Пока я размышлял, дракон окинул взглядом наш отряд, подняв голову, и, слегка задержав внимание на деревне, что пылала за нашими спинами, заговорил:

— Я - Алай. — пророкотал дракон. — Лорд Истинного Пламени, третий из совета драконов. Воительницы, что разбили твою армию недавно, мои Алайсиаги.

Я легко прищурился, окидывая дракона взглядом. Долгое общение с Латризмагиусом приучило меня к тому, что дракон использовал странную, но достаточно удобную и незаметную форму ментального общения.

Но в этот раз было иначе. Дракон и в самом деле говорил, и воздух дрожал от его голоса. Если бы не лёгкий рокочущий акцент, пожалуй, и от человека не отличишь… Сюрреалистичное зрелище: туша размером с небольшой замок и голос человека. В словах дракона не было угрозы, но если я что и понял, общаясь с лазурным драконом, так это то, что драконы могут быть крайне непредсказуемы.

Дракон терпеливо смотрел на меня не отводя взгляда, но я чувствовал его силу: бушующее, безжалостное ревущее пламя. Даже Грицелиус не ощущался так… Он был словно вулкан, готовый в один миг взорваться, заливая мили вокруг пламенем.

В другое время, возможно, я бы попытал свои силы, чтобы прикончить подобную тварь. Но сейчас я был слаб, истощён, и ещё не оправился от прошлого поражения. А рядом были лучшие из моих людей, что могут и не пережить этот бой… Поэтому стоит попробовать дипломатию.

— Горд. — коротко представился я.

В ярко-оранжевых глазах дракона появилось лёгкое любопытство. Он слегка наклонил голову, разглядывая меня повнимательнее.

— И всё? — огромная зубастая морда придвинулась чуть ближе.

— Каждый в королевствах слышал моё имя. — пожал плечами я. — Обычно мне не требуется называть даже его. Зачем ты здесь, дракон? Явился закончить то, что твои слуги не смогли?

Я сделал незаметный жест, приказав своим людям медленно расходиться в стороны. Однако от дракона, похоже, это не ускользнуло. С невероятной, ошеломляющей для такой тушей скоростью Алай распахнул полную зубов пасть…

Он заревел на меня с такой силой, что я едва не упал с коня. Культисты повалились на землю, схватившись за уши, а у меня лопнули барабанные перепонки.

Где-то в глубине его глаз, всего за миг до того, как дракон распахнул свою пасть, я увидел: это не атака. В них не было агрессии. И потому я не шелохнулся, вцепившись в загривок химеры.

Дракон закрыл пасть, и я медленно поднёс руку и ушам, из которых текла кровь, а затем, внутреннее вздохнув, потянулся к бессмертию, закрывая раны.

— Если это всё, что ты хотел сказать, будь так любезен, освободи дорогу. Или сражайся. — бросил я, спрыгивая с химеры и подходя ближе, почти в упор.

Лорд истинного пламени некоторое время молчал, разглядывая меня с интересом.

— Грань между отвагой и безумием тонка. — наконец, заговорил дракон, удовлетворённый проверкой. — Но я здесь не затем, чтобы сражаться. — Та битва… Я не отдавал приказа вмешиваться в вашу войну, а патрульным строго запрещено любое вмешательство в ваши дела. В особенности — в такие. Однако, прежде чем я приму финальное решение по этому вопросу, я должен знать, как всё было. Скажи мне, король, как и за что идёт ваша война? Чем обернулось для тебя то неожиданное поражение? Каков будет итог этого вмешательства, которого не должно было быть? Мне докладывают о происходящем в королевствах, но без подробностей.

— И ты решил обратиться к первоисточнику. — хмыкнул я.

Дракон слегка качнул огромной головой, словно размышляя, не сошёл ли я с ума, но не ответил. Ответа, впрочем, и не требовалось…

Я слегка задумался, что бы такое рассказать. Лгать нельзя, дракон точно заметит, но, пожалуй, можно показать вещи с моей стороны.

— Это война за власть над королевствами. Всеми до единого. — наконец, заговорил я. — Я первый, кому удалось объединить под своей рукой сразу несколько: в состав соединённого королевства вошли земли Ганатры, Палеотры, Таллистрии и южного Арса, северную часть которого я отдал детям льда, с которым заключил вечный мир со своей династией. Что же до поражения…

Я отвернулся, бросив взгляд на потирающих уши культистов. Вроде не оглохли, но пострадали. На дракона они смотрели волком за такие шуточки.

— Я ни разу не проигрывал битву до сих пор. — скрепя сердце, признал я. — Случалось, терпел поражение на дуэли, но в настоящем бою — никогда. Это принесло мне известность. Славу. Последователей.

Я перевёл взгляд на дракона, глядя в его ярко-оранжевые вертикальные зрачки.

— Эта легенда о непобедимом умерла в тот день. Я убил лучших мастеров королевств в честном бою, победил армию альянса моих врагов, равной которой не было в нашей истории, но теперь это неважно. Потому что каждый человек знает: то, что было сделано однажды, можно повторить. Мы почти выиграли войну… Оставался один, последний штурм. Но теперь моя армия разбита, и это выиграет время нашим врагам. Война разгорится с новой силой, как никогда раньше. Но когда-то я дал слово взять святой город, и я возьму его, чего бы это ни стоило.

Алай бросил взгляд на горящую деревню за нашей спиной.

— Эта деревня… Я не чувствую там жизни. — задумчиво сказал дракон. — Почему ты сжёг её? Почему убил всех? Из мести?

— Нет. — покачал я головой. — Мы просто принесли их всех в жертву. Их жизнь стала нашей силой… Теперь мы пойдём дальше. Сожжём города и села, силой и страхом набирая новую армию. Мои оставшиеся войска ударят по восточным границам Ренегона, чтобы отвлечь внимание, пока я поставлю здесь в строй всех, кого смогу. Южные провинции вскоре запылают… Но это единственный путь для меня набрать армию в разумные сроки. Вот каков итог того вмешательства. Иначе сегодня мы могли бы праздновать победу в сердце Кордигарда: у них не было шансов удержать город без посторонней помощи.

Дракон смежил веки, словно прислушиваясь к чему-то. А затем медленно открыл глаза.

— Латризмагиус сказал мне, что научил тебя кое-чему. — прозвучал голос дракона уже в моей голове. — Я хочу знать, как ты сражался с моими творениями. Знать, с кем из моих сотен ты столкнулся. Покажи мне.

Это была мягкая просьба: не приказ.

Но я не стал отказывать: воспоминания были ещё свежи. Сосредоточившись, я вызвал в памяти образы… Тучи сгущаются, образуя воронки и вот в следующий миг свет и молнии стирают передовые полки в пыль. Крылатые фигуры спасают воинов противника: и я чувствую ошеломление и поднимающуюся ярость.

Как смеют они?!?

Чёрные молнии сбивают с небес первых воительниц: столь прекрасных давно, но бесславно павших так быстро. С хрустом сворачивается шея выжившей: и я бросаю вызов небесам.

Молниеносный удар, что пробивает мою защиту. Лицо предводительницы… Глаза дракона расширились: он узнал её. Шторм смерти, что обрушивается на мир…

Алай! И с именем дракона на устах повелительницы неба разрывают мой шторм смерти своими жизнями.Земля, стонущая от символов древней магии. Чёрные молнии, что всё чаще бьют в пустоту… Полки моих солдат, что исчезают один за другим. Яростная атака пламенного луча из ближайшего леса и молниеносный ответ…

Наконец, я стою один, в поле, где остался лишь прах и пепел, и непоколебимые враги застыли в воздухе, отдавая мне дань уважения. И я ухожу: побеждённый.

Я выдохнул, отпуская калейдоскоп видений. Это было странное чувство: впервые я направлял свою мысль так, сознательно толкая её в чужой разум. Воспоминания словно поблёкли… Но не ушли.

— Ты увидел. — устало прикрыл глаза я.

— Киринес… — со странным выражением произнёс дракон.

Я приподнял бровь.

— Киринес. Это имя той, что была лидером сотни, с которой ты сразился. Одна из первых моих творений, лучшая из лучших. Та, что победила тебя…

— Я запомню. — мрачно пообещал я. — Ты принял решение?

Рыцари смерти ощетинились оружием, расходясь вокруг дракона полукольцом. Алай вскинул голову, широко раскрывая крылья, и выпрямился, возвышаясь над нами.

— Да. — пророкотал дракон. — Мы, драконы, хранители и защитники этого мира. И наши слуги должны следовать этому пути. Так не должно быть, но так было. Я признаю свою вину перед тобой. Ты заслужил право на месть… И имеешь право на виру. Мои слуги сделали это, а значит, платить её тоже мне. Скажи мне, что ты хочешь?

Это был неожиданный поворот. На месте дракона я бы просто убил самого себя, дабы устранить неудобно свидетеля. Я всерьёз задумался. Попросить драконьих сокровищ? Как-то слишком мелочно. Знаний? Сомневаюсь, что даст что-то серьёзное, да и потом, я и то, чему меня учил Латризмагиус не до конца освоил, уделяя больше времени искусство смерти, чем ментальной магии… Можно было бы затребовать себе парочку рабов из числа провинившихся для экспериментов, пожалуй. Но как-то это слишком мелочно. И совсем не соответствует образу, что я создал в глаза дракона.

Я посмотрел во внимательные вертикальные зрачки, что с интересом ожидали моих требований, и решил, что в этот раз не стоит быть жадным.

— Я хочу двух вещей. — медленно произнёс я, смотря на красного дракона. — Первое - чтобы никто больше не вмешивался в нашу войну. Это внутреннее дело всех людей… Независимо от исхода.

— Я не могу говорить за другие расы. — задумчиво ответил дракон. — Но в моей власти проследить за этим. Поэтому, думаю, мне удастся обеспечить это. Однако только до тех пор, пока ваша война не вышла за пределы этой части континента.

— Приемлемо. — кивнул я. — И второе…

В глазах дракона вспыхнуло нешуточное любопытство.

— Я хочу, чтобы они страдали. — выдохнул я сквозь зубы. — Страдали так, как никто и никогда прежде. Хочу, чтобы они заплатили за то, что сделали… Ты их хозяин. В твоей власти наказать своих слуг.

Это требование всерьёз удивило дракона. Он даже опустил крылья, придвигаясь ко мне поближе.

— И всё? Ни секретных знаний о магии или тайнах мироздания, ни несметных сокровищ, ни требований дать тебе непобедимую армию? — в голосе дракона легко было услышать изумление.

— Я похож на ребёнка, который не способен достать себе игрушки? — с презрением вздёрнул бровь я. — Знания, сокровища, армия… Я достану это себе сам. От тебя же я прошу лишь то, что не могу сделать самостоятельно. Заставь. Их. Страдать. — с нажимом произнёс я.

Некоторое время Алай смотрел на меня со странным выражением. Мимика рептилий была сложно читаемой: но он всё же была, и, пожалуй, такого мне не доводилось видеть ни у Латризмагиуса, ни во время этого разговора.

— Так будет. — наконец, пророкотал дракон. И его голос был подобен грому: словно сам мир дрогнул от этих слов, определяя чью-то судьбу.

С этими словами огромная туша развернулась, взмахнув хвостом, что со свистом разрезал воздух над нашими головами. Одним быстрым прыжком дракон отошёл в сторону, а затем, взмахнув могучими крыльями, поднялся в воздух, быстро набирая высоту. Нас лишь окатило воздушной волной.

— Возможно, стоило попросить что-то более существенное, милорд. — покачал головой Улос, подходя ближе.

— Нет, ты поступил мудро. — проскрипел Элдрих. — Драконы те ещё скупердяи. А так он сделает всё на совесть…

— Был опыт общения? — полюбопытствовал я.

— В моё время драконы они были меньше и моложе. — перевёл на меня багровые провалы древний король. — А молодые всегда любопытны… Есть хорошие способы приманить юного дракона: например, жаркое из огромного конго с лесными травами, вымоченное в бассейне из ягодного отвара… Если написать рядом большими буквами “для прекрасного, величественного дракона” то пролетающий мимо молодняк может и повестись. Я общался с парочкой: они умеют читать на нашем языке. В отдалённых свободных деревнях их вообще подкармливают в обмен на защиту от особо опасных тварей.

Культисты смотрели на древнего короля такими глазами, словно тот рассказывает им страшные тайны мироздания.

— Да быть того не может! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Да не, правда. — раздался другой голос. — У меня в деревне один такой останавливался на пару месяцев. Зелёный, маленький совсем. Конго ему и за три раза не сожрать было, мы его домашней птицей кормили. Он ещё любил, когда ему пузо чешут и с детворой играл: те в восторге были!

Культисты зашушукались, окружая рассказчика. Я же с трудом подавил вздох. Словно детский сад, честное слово. Как это в людях вообще уживается? Ещё недавно деревню резали, а теперь, словно подростки, обсуждают драконов…

Информация интересная, на самом деле. Я не особо интересовался драконами до этого: хватало и того, что людей те не трогают. Впрочем, из этого правила бывали исключения, да и контакты, выходит, всё же не самая редкая штука, что довольно логично. Наверное, можно было бы развернуть охоту и поймать нескольких: вот только как на это отреагируют старшие, старые драконы, которым лет эдак под тысячу?

— Никто не пострадал? — спросил я в воздух, чувствуя себя заботливой мамочкой.

— Парней немного оглушило, однако ничего серьёзного, милорд. — бодро ответил Улос.

Больше мы не медлили. Ренегон был густонаселённым королевством: за следующую мы вырезали больше десятка деревень. Костяные гончие под командованием рыцарей смерти на химерах по широкой дуге окружили медленно начинающую расти армию мёртвых, отрезая любую возможную разведку. А к исходу десятого дня мы достигли небольшого города…

Совсем маленький: тысяч на пять жителей. Расположенный рядом с каменным рудником, он имел неплохие стены, способные защитить от большинства хищников: именно вокруг него мы и вырезали деревни. Они подняли тревогу при нашем приближении: зазвонил колокол, стража принялась споро укреплять ворота…

Всё предусмотреть невозможно, конечно, просто потому что мы начинали ни с чем. Деревни часто поддерживают контакты с другими поселениями: и даже если ты не оставишь никого живого, кто-то может найти сожжённую деревню и насторожить ближайшие поселения. Так и вышло, этого я ожидал. Но главное было начать: дальше отряды гончих и фантомов разойдутся широкой волной, отрезая вымершие земли от остальной части королевства.

— Мёртвые! Мёртвые идут! — завопил кто-то на стенах.

На стены поднялись лучники, осыпая нас жидким градом стрел. Но максимум, на что они были способны, это слегка повредить простых мертвецов: опытные, полные силы культисты уже умели отбивать стрелы покровом.

Я махнул рукой, отдавай приказ мастерам смерти. Двадцать выступили вперёд, и десятки молний смерти ударили в ворота: даже и близко не мои чёрные молнии, конечно.

Но воротам хватило. Я успел научить их, как пробивать себе дорогу минимальными усилиями: не просто пытаться вышибить дверь или стену головой силой, как делаю я, а бить тонкой, но хорошо пробивающей материю молнией в замки, петли…

Маленький город не имел хитроумных приспособлений: простые толстые деревянные ворота с засовом на петлях. Молнии смерти перебили петли и засов, и покорёженное дерево просто рухнуло под собственным весом, едва не придавив защитников.

Стражники пытались организовать какую-то оборону, сбиться в подобие строя, отчаянно крича: но это были простые люди. Легионеры, созданные из крепких крестьян, просто прошли сквозь них как нож сквозь масло, простым деревянным дубинам раскалывая щиты и разбивая черепа вдребезги.

Рыцари смерти не участвовали в этой резне, находясь в небольшом отдалении от города: их задачей было перехватывать всех, кто пытается бежать…

Я медленно переступил через упавшие ворота, заходя внутрь. Первые солдаты новых легионов уже устремились вглубь города и быстро заняли стены: повсюду слышались крики, лязг железа, грохот разбиваемых и упавших вещей.

— Могу я спросить, милорд? — один из культистов подошёл ко мне, неловко заговорив.

Кажется, это был один из тех, что пробивали ворота.

— Говори. — махнул рукой я.

Парень помялся, оглянувшись, словно убеждаясь, что нас никто не слышит, и приглушённым, неуверенным голосом заговорил:

— Мне всегда не везло с девушками, милорд… И раз уж тут целый город… Я подумал, может, мне можно взять пару себе? Я имею в виду, живых, в услужение? Может, как делают воины, мне рассказывали, в Таллистрии…

Я зевнул, широко улыбнувшись, и похлопал парня по плечу.

— Конечно. Ты можешь взять всё что хочешь, только проследи, чтобы они не сбежали. И расскажи об этом остальным: всё здесь принадлежит нам, а значит, каждый из вас может брать совершенно всё что хочет. Женщин, деньги, рабов… Нам предстоит тяжёлый путь, и чтобы пройти его с честью, иногда следует отдыхать, верно?

— Верно… — неуверенно кивнул парень. А потом встрепенулся. — Свобода, так ведь? Можно всё, кроме предательства ордена… Хотя мне порой кажется странным этот концепт, если честно.

Я добродушно взял парня за плечи, как добрый дядюшка, и указал ему на трупы стражников.

— Посмотри на этих людей. Их было не так уж много, но всё же… Десятки, может пара сотен. Да и остальные горожане. Как ты думаешь, справился бы с ними в одиночку?

Культист наморщил лоб и посерьёзнел, прикидывая что-то в уме.

— Может быть. А может быть и нет. В городе ещё может быть несколько мастеров, возможно, старых, но опытнее меня. Под прикрытием мяса могли и завалить, даже с поддержкой пары сотен мертвецов. — критично оценил свои силы молодой мастер смерти.

— Именно. — мягко кивнул я. — Но пока мы вместе… Ни один город нас не остановит. И можно будет брать всё, что мы захотим. Ссориться между собой нет особого смысла: хватит на всех, разве нет.

— Думаю, я понял. — задумчиво произнёс культист, оценивающим взглядом окидывая город. — Да, это имеет смысл…

А потом, словно опомнившись, резко поклонился и залебезил:

— Я имею в виду, это огромная честь, милорд, большое…

Я рассмеялся, махнув рукой, отчего парень поёжился.

— Иди. А то лучших девок без тебя разберут!

Его словно ветром сдуло. Я оглянулся, наблюдая за остальными последователями, что как внимательно навострили уши, и хлопнул в ладони.

— Работать, господа и дамы! Легионы сами себя не поднимут! Всё, что я сказал ему, применимо и к вам, помните!

Один из культистов хмыкнул, подошёл к мёртвому стражнику и споро принялся его обыскивать, ловко выудив кошелёк и пересыпал в свой монеты. Иные сразу принялись поднимать мёртвых, третьи - рванули вглубь города… Ко мне же приблизилась ещё одна фигура в чёрном балахоне.

— Не могу сказать, что меня привлекает идея заводить сексуальных рабов, повелитель. — мелодичным голоском сказал Лия, откидывая капюшон.

Я окинул девушку критическим взглядом, отчего она слегка смутилась, покраснев. Но она явно похорошела за прошедшее время. Косметики у деревенских травниц наворовала, что ли?

— Понимаю. — развёл руками я. — Но надо дать парням отдых. Многие ещё молодые, горячие, обиженные на весь мир…

Девушка ностальгически вздохнула на последних словах.

— Помню и себя такой. — внезапно призналась она. — но много воды утекло с тех пор…

— Скорее крови. — пожал плечами я. — Ты чего-то хотела?

Молодая некромантка несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, справляясь с волнением. Но затем всё же взяла в себя руки, посмотрев мне твёрдо в глаза:

— Я хочу определиться с собственным статусом. — наконец, сказал она. — Вы сделали меня ученицей, но почти не учили, словно забыв… Сделали любовницей, и я даже родила вам бастарда, но создаётся впечатление, что это было просто мимолётное увлечение. Не подумайте, милорд, я понимаю, у меня не может быть никаких претензий на что-то… Вы и так дали мне так много! Но кто я теперь? Вы посвятили меня в мастера смерти, как и всех после той битвы, но что дальше? Я личная ученица величайшего короля и повелителя смерти в истории или обычная культистка? Постоянная любовница, что принадлежит вам, или мимолётное и давно забытое увлечение? Мне просто хочется понять…

Она закончила на довольно жалобной, неуверенной ноте: однако не отвела взгляд.

Я на миг задумался, окинув Лию оценивающим взглядом. Девочка неплохо подросла за последнее время, похорошела, набралась опыта. У меня не было здесь никаких чувств или даже мимолётного увлечения: это же был просто мелкий эксперимент, который я так и не завершил.

Вот только где-то в глубине тёмных глаз бывшей простушки горел фанатичный огонь верности, который, как мне казалось, не угас за прошедшую пару лет, а стал лишь сильнее.

Если я что и выучил о верности людей за обе жизни, так это то, что это пламя стоит иногда подкармливать. Иначе даже самое яркое может угаснуть. У меня всё равно не осталось любовниц. Охотницы погибли, Лилия после гибели Таллистрии ко мне слегка охладела, и былой страсти там уже не было. Так что симпатичная культистка ничуть не хуже кого-то другого.

Поэтому я улыбнулся.

— Хочешь, я открою тебе один секрет? — заговорщически наклонил голову я.

Лия широко раскрыла глаза, мгновенно превращаясь из уверенной в себе женщины в маленькую девочку, и придвинулась поближе.

Я резко схватил ойкнувшею девушку и заключил в объятия.

— Я очень жадный человек. — шепнул я ей на ухо. — И я не отдам тебя никому. Ни как ученицу, ни как любовницу… Никому и никогда, слышишь?

Ученица вцепилась в меня с такой силой, что у меня слегка заболели ребра. Я тихо рассмеялся, погладив её по голове. Где-то вдалеке, в глубине города, раздавались крики боли и редкие звуки боя: сопротивление стражи было быстро подавлено. Минутой позже где-то у центральных домов полыхнуло зарево пламени, поджигающие сразу несколько домов: всё же огонь был первой и самой привычной стихией Итема. Похоже, парню не слишком-то понравились чьи-то слова…

Но Лие было плевать: и на резню, и на огонь, и на богатства, и на рабов… Я же задумался, как немного порой людям нужно для счастья.

Мы ещё долго стояли так вместе, и пока остальные вырезали город. И несмотря на происходящий вокруг хаос, побеспокоить нас не посмел никто.

А затем тесно прижавшаяся ко мне культистка внезапно встрепенулась, вопросительно посмотрев на меня сверху вниз.

— Ты не хочешь пойти убить градоначальника? — с интересом спросила она, сладко зевнув. — У него наверняка хорошие кровати, можно отдохнуть… Это была долгая неделя…

Лия ещё раз мило зевнула, став похожей на воробушка. Да, культисты, конечно, работали ударно. Я прямо умилился: собственная фанатка предлагает мне пойти и убить кого-нибудь! Разве это не прекрасно?

— Идём. — властно кивнул я. — Королю приличествует брать лучшие покои города, правда?

Лия хихикнула, беря меня под руку. Кажется, её эйфория так и не прошла…

Дом градоначальника был довольно скромным. Деревянный особняк на три этажа: на дворец или приличный замок не тянет. У дверей застыло два рыцаря смерти, что синхронно ударили кулаками в грудь при моём приближении.

— Там ещё остался кто-то живой? — осведомился я.

— Лорд Элдрих решил, что у вас могут быть какие-то планы на семью местного лорда, милорд. — вежливо кивнул мне рыцарь с выцветшими глазами старика. — Они забаррикадировались внутри, так что мы решили постоять на страже до вашего прибытия.

Я хмыкнул, подходя к тяжёлой дубовой двери с неплохой резьбой. Чем бы таким её ударить… Чтобы эффектно, но не слишком разрушительно для обстановки?

Неспешный перебор арсенала, к моему удивлению, выявил что вообще-то, на самом деле особо нечем. Арсенал боевых проклятий мастеров смерти вообще был не слишком хорошо предрасположен к прямому уничтожению материи. Нет, молнией смерти можно было пробить дверь или каменную стену, но в общем и целом, ничего похожего на таранный удар или взрыв в школе смерти не имелось. Большая часть проклятий и ритуалов предназначалась для непосредственного убийства. В самом деле, зачем тебе уничтожать доспехи противника, если одной щёлочки достаточно чтобы заставить его сгнить заживо в одно мгновение ока?

Я на миг задумался, какой эффект окажут некоторые проклятья на закрытый скафандр. Хотя чисто в теории, большой проблемой это не будет: на своём уровне я мог протянуть нить смерти даже через толстую каменную стену, всё же энергия — это не материя…

Наверно, в этом был смысл: любой мастер смерти в состоянии поднять мощную нежить, и потому необходимости в прямых физических воздействиях просто нет. Так-то костяной великан может и стену сломать, просто делать их затратно…

Школы мистических искусств мастеров Тиала, несомненно, серьёзно уступали искусству смерти, что я знал. Они пока даже не нашли способ заключить концепт в символы, не умели делать артефакты, големов, даже что-то, напоминающее оформленные проклятья или заклинания: все мастера, который я знал, совершали свои чудеса на чистой силе и контроле. Будь то пламенный луч магистров красных башен или поднятые из земли скалы и каменные стены, даже шторм из ледяных игл Гастона… Никакой системы. Никаких секретных знаний: чистая воля, сила и мастерство.Это было прекрасным, великолепным искусством в некотором роде: но требовало десятилетий практики, суровой школы, многих лет оттачивания мастерства…

Книги по магии, что я находил в королевствах, описывали множество интересных нюансов применения магической энергии, рассказывали о редких и интересных приёмах, подробно разбирали базу и природу взаимодействия мистических сил с окружающим миром: но большей частью из этого я просто не мог воспользоваться. Просто потому, что оказался неспособен к манипуляции классическими типами энергии.

Я до сих пор затруднялся с тем, стоит ли считать смерть отдельным типом энергии, к манипуляции которой я оказался способен в связи с перерождением, или всё же считать частью той магии, на управление которой, как утверждалось, способен любой человек.

Были доводы в пользу обеих теорий. Молодые недоучки-чародеи, что попадали в культ смерти, прекрасно справлялись с тем, что творить проклятья самостоятельно. Без жертв, без внешнего источника силы: просто преобразуя в смерть свою собственную магию, на что, я например, был неспособен просто в связи с отсутствием этой самой магии.В то же время, совершить обратное преобразование не удалось пока никому, включая меня. И всё же, лазейки были. Пускай школа мастеров Тиала была отсталой и малоэффективной, не имела древних знаний и общей системы, кое-что полезное из неё я смог извлечь.Волшебники королевств верили, что магия способна на всё. В буквальном смысле: просто в случае неэффективного применения энергозатраты на воплощение своего желания в жизнь будут таковы, что надорвёшься, и ничего не произойдётлишь лёгкая рябь по мирозданию.

Я попробовал спроецировать этот концепт на смерть. И стал бессмертным, скрестив знания демона с собственными расчётами… Это потребовало огромной гекатомбы жертв, ритуала, равных которому я не знал, и всё же, до сих пор работало.

Конечно, я сам затруднялся сказать, где лежать пределы настоящей прочности конструкции, которую я создал в своей душе. По задумке она должна стремиться к бесконечности, но, чисто в теории, можно было допустить, что некое сверхмогущественное существо галактического масштаба способно разорвать сам концепт и стереть меня из мироздания.

А может быть и нет. Подобное можно проверить наверняка только на практике.

— Может быть, всё же сломаем дверь? — аккуратно дёрнула меня за рукав мантии Лия, вырывая из раздумий.

Ах да. Кажется, я слишком погрузился в размышления. Не хотелось бы повредить дом: в нём ещё ночевать. Прикрыв глаза, я прислушался к себе. За прошедшую неделю мы убили много людей, но и нежити пришлось поднимать немало. Впрочем, я в таком режиме моя сила всё равно только росла: сказался опыт. Да, пожалуй, хватит и не на такие мелочи…

Я поднял руку, и поток чёрного тумана ударил в тяжёлую дубовую дверь, обращая в прах и её, и баррикаду за ней. Никаких проклятий: чистая сила, чистое разрушение на мастерстве и воле. Это далось даже легче, чем я ожидал: никакого напряжения.

Мы медленно вошли в пустующую гостиную. Здесь не было ни следов боя, ни следов жизни: обычная входная комната, типовая, я бы сказал…

На мгновение я замер, прислушиваясь к дому.

— Трое. На втором этаже. Двое в центральной столовой, и один в комнате за ней. — определил я.

— Как вы это поняли? — с интересом спросила Лия. — Меня научили чувствовать смерть в культе, но определять живых многие до сих пор не умеют.

— Шаманские практики детей льда. — неопределённо ответил я. — Хотя есть и способы на чистой смерти: например, можно выпустить из себя тонкую волну энергии, используя силу как сонар…

Не уверен, поняла ли девушка последнее слово, но переспрашивать та не стала.

Обитателей особняка было мало. Вероятно, большая часть слуги и домашних уже сбежала, пытаясь покинуть город. Но часть решила остаться… Трое, да? Я медленно поднялся по лестнице, не пытаясь сделать это тайно. Дверь в обеденный зал, похоже была не закрыта: она вообще не имела замка.

Я взмахнул рукой, бросая в петли пожиратель материи. Можно было бы просто открыть… Но тёмный лорд не входит в дверь так просто, верно?

Дверь с грохотом рухнула внутрь, и только тогда я вошёл внутрь, переступая через неё.

За пустующим длинным столом сидел усталый пожилой человек с мрачным выражением лица.

— Барон Молн, к вашим услугам, Ваше Величество. — со вздохом представился человек, устало потерев виски. — Могу я узнать, чего вы хотите от моего города?

Он ещё не понимал. Всё произошло быстро, внезапно… Даже если ему доложили о мёртвых деревнях, пожилой барон всё ещё не верил, что их всех пришли убивать. К его чести, он пытался организовать какую-никакую оборону, но что могли простые стражники и дружинники? Лучших он наверняка послал на войну по приказу короля, и те не вернулись.

Я присел за стол и окинул барона цепким, оценивающим взглядом. Имело ли смысл вести какие-то переговоры? Город небольшой, всего на несколько тысяч жителей. Пожалуй, что и нет…

— Мне нужна ваша жизнь. — принял решение я.

— Моя? — удивлённо вскинул брови барон. — Вы могли бы просто вызвать меня на дуэль, для этого незачем устраивать бойню на улицах…

Он так и не понял, что я имел в виду жизни всех жителей города.

— Умри. — просто сказал я, поднимаясь из-за стола.

И он умер. Просто обмяк в кресле, мгновенно заткнувшись, а глаза остекленели.

— Вау. — протянула Лия. — Это было классно! Я даже не ощутила движения силы… Научишь меня так же?

Я же замер, пребывая в лёгком недоумении. Нет, я мог убить человека на месте почти мгновенно. Задача, с которой справиться и адепт: вытянул тонкую, невидимую нить смерти, вонзил в сердце или мозг, дал импульс энергии… Опытного мастера жизни или волшебника такое, конечно, не возьмёт, но простого человека или уязвимое животное — запросто.

Да и тихих проклятий для мгновенного, незаметного и бесшумного убийства я знал с полдюжины как минимум.

Проблема была в том, что я не применял ничего. Вообще ничего. Просто не успел: я даже не поднялся из-за стола, он умер вместе с моими словами…

Мне потребовалось несколько долгих мгновений с полным напряжением всех сенсорных чувств, чтобы понять, что произошло.

В городе, совсем недалеко от этого дома, произошло немало смертей. Сила смерти была рассеяна в воздухе: почти незаметно, даже безвредно. Но вместе с моим приказом та её часть, что была рядом с покойным бароном, пришла в движение, концентрируясь и выполняя мой приказ. Сердце просто остановилось, мозг омертвел, и он умер на месте…

Я улыбнулся.

— Это придёт с опытом. — ответил я Лие. — Со временем ты научишься…

В этом не было лжи. Удивительно, как порой незаметно мы становимся на уровень выше, осваивая новые хитрости своего искусства. Подобный навык был известен среди мастеров королевств: не что иное, как удалённое управление энергией. Именно так магистры красных башен применяли дальнобойный пирокинез, заставляя загораться огни в сотне метров от себя. Этим самым способом мастера земли поднимали каменные стены, буквально приказывая скрытой в земле энергии сформировать защиту для них.

До сего дня я не умел поступать так. Моя сила всегда шла изнутри меня, всегда имела связь… Каждой проклятье запускалось из моего собственного тела, или начиналось с длинной нити смерти, всегда имело незримую энергетическую связь со мной.

На то были причины: всё же, школа смерти отличалась от искусств Тиала. Навык удалённого управления вырабатывали долгими, тяжёлыми годами тренировок, в которых происходило всё детство будущих мастеров. Это была основа основ ремесла мастеров королевств…

Искусство смерти предлагало быстрый путь к силе. Пока волшебник королевств проводил месяцы и годы в скучных медитациях, постигая хитрости управления своей силой, адепт смерти учился выращивать свои первые нити смерти. И спустя жалкие месяцы, если не недели, уже мог тихо прикончить несколько людей без особого напряжения, умел запускать простейшие проклятья и стрелы смерти, знал, как поднять из мёртвых пару-тройку зомби или скелетов на прямом управлении…

Забавно. Если бы мастера Тиала хорошенько разузнали, как именно я творю магию смерти, они бы сочли меня недоучкой, недостойным даже звания мастера. И в то же время я был способен убивать их сотнями: в силу огромной мощи и практического превосходства школы, которой владел.

Впрочем, активная практика дала знать о себе: осталось лишь развить этот навык. Для начала, пожалуй…

Щелчок тетивы стреломета вырвал меня из размышлений, заставляя мгновенно реагировать.

Из небольшой, незаметной бойницы вылетел тяжёлый болт, устремляясь к Лие: но я успел вовремя возвести щит, обращая его в прах. Впрочем, и сама девушка оказалась не промах, рефлекторно укутав себя тонкой плёнкой покрова смерти.

Я взмахнул рукой, отправляя чёрную волну смерти в сторону бойницы. Картины, резное дерево: целый кусок стены словно растворился, открывая тайную нишу, куда сама Лия немедленно ударила молнией смерти.

Человек, находившийся в нише, осел на землю: молния попала ему в плечо. Стиснув зубы, мужчина средних лет пытался перезарядить стреломет одной рукой. Краем глаза я отметил, что рядом стоит небольшая баночка: похоже, стрелок отравил первый болт…

Поняв, что он не успевает, стрелок бросил арбалет, и резким движением сорвал с пояса несколько ножей, веером бросая их в нашу сторону. В его глазах светилась холодная ненависть.

Ножи бессильно распались прахом. Я же слегка наклонил голову, прислушиваясь к силе вокруг.

В следующий миг вокруг незадачливого убийцы заклубился серый туман, разъедая его заживо. Человек страшно закричал…

Вскоре от него остался лишь скелет.

— Остался ещё один. — кивнул я Лие. — Подними этого. Выйдет неплохой скелет…

Девушка решительно кивнула и шустро достала из складок мантии кисточку, а затем, высунув язык, без колебаний проколола себе палец заострённым задним концом кисточки, и принялась выводить на костях символы. Ответственная: решила сразу поднять хорошую, качественную нежить, не ограничиваясь простым проклятьем.

Я медленно прошёл в небольшую спальню, что скрывалась за дверью из числа тех, что были в обеденном зале. Именно здесь находился последний из живых людей в этом доме…

Рядом послышался, тихий, приглушённый судорожный вздох. Человек, находившийся в спальне, дрожал от ужаса. Я сделал первый, медленный шаг, заставляя скрипнуть деревянные половицы. Звуки как отрезало… Но я и так знал, где находиться последняя жертва.

Пожалуй, стоит выдержать ещё немного: сделав несколько медленных шагов я замер в центре комнаты, словно осматриваясь. А затем резко развернулся, выбросив руку в сторону большого дубового шкафа. Поток чёрного тумана рассеял шкаф вместе с одеждой, оставив человека нетронутым. Требовался немалый контроль, чтобы заставить смерть уничтожить материю, не навредив живому существу: но у меня вновь получилось. Молодой парень, лет шестнадцати, смешно рухнувший на пол, и забившийся в угол. Из его руки выпал дорогой, инкрустированный драгоценным камнями кинжал…

Да, это определённо был трус. Судя по одежде и кинжалу, достаточно богатый: возможно, один из сыновей старого барона, или даже внук…

В глазах юноши светился животный, слепой ужас.

— Кто это у нас здесь? — широко улыбнулся я, делая шаг вперёд.

Парень попытался отползти назад, но он и так уже упёрся в угол стены, так что ничего не вышло. Я сделал ещё шаг, и на брюках юноши появилось мокрое пятно. Он даже не попытался поднять лежащий рядом кинжал для защиты.

— Я убил всех в этом доме, кроме тебя. — задумчиво произнёс я, поднимая кинжал. — Но они были довольно несговорчивыми, понимаешь? Однако ты кажешься смышлёным парнем. Как тебя зовут?

— Эйлин… — тонким писком выдавил из себя имя парень.

— Ты хочешь жить, Эйлин? — мягко, вкрадчиво спросил я, присаживаясь напротив труса.

Юноша судорожно кивнул, сжавшись.

— Тогда у меня будет для тебя особое задание. — хищно улыбнулся я. — Ты знаешь, как называется ближайший крупный город?

Эйлин быстро кивнул, втягивая шею.

Я поднялся, отходя чуть в сторону.

— Я хочу, чтобы ты доставил послание в этот город. Расскажи им о том, что случилось здесь. Расскажи, что я сделал с твоим домом. Поведай им о том, что здесь не осталось ничего живого.

— Ничего? — от удивления юноша, на миг, казалось, утратил страх. — Вы хотите сказать, что убьёте всех!?!

Я улыбнулся, заставив Эйлина вздрогнуть.

— Пройдись по улицам, посмотри. Ты должен доставить послание градоначальнику… Но не думай, что я поверю тебе на слово. Если ты этого не сделаешь, через две недели тебя убьёт проклятье. Скажи ему, что у него есть всего два выбора… сдаться или умереть. А теперь ступай и скажи стражам на выходе, чтобы они проводили тебя. На экскурсию по городу, если хочешь, или просто за его стены… А затем можешь быть свободен.

Он был трусом, но не был дураком. Боязливо оглядываясь, юноша неловко прицепил к поясу кинжал, достал из тумбы рядом с кроватью небольшой кошелёк и мигом покинул комнату. Этого времени мне вполне хватило, чтобы наградить его проклятьем отложенной смерти. В конце концов, свободу можно понимать по-разному, верно? Оставлять гонца в живых я не собирался при любом раскладе…

— Что за проклятьем вы наградили этого труса, учитель? — живо поинтересовалась Лия, продолжавшая наносить символы на каждую кость скелета. — Я успела почувствовать его, но он так быстро убежал…

— Одна из хороших вариаций отложенной смерти. — улыбнулся я ученице. — Шаг за шагом отключает нервную систему. Сперва пальцы, потом ноги и руки… Двигаться и делать что-либо ты ещё можешь, но не чувствуешь слабости, усталости или боли… Изнутри может показаться, что ты постепенно превращаешься в живого мертвеца. В какой-то мере так оно и есть. В самом конце, когда проклятье доходит до мозга, то сводит человека с ума, заставляя его атаковать окружающих. Лучшие из мастеров смерти, освоившие этот приём, могли убивать с его помощью офицеров и лидеров врага: но я редко пользуюсь подобным, поэтому не рассчитывал точное время и не вносил дополнительных условий. Главное, что он умрет вскоре после того, как доставит сообщение.

— Разумно. — кивнула ученица. — Простите, учитель, мне нужно ещё немного времени, чтобы закончить… — извиняющимся тоном сказала Лия, продолжая ловко раскрашивать скелет своей кровью.

Я добродушно махнул рукой.

— Приходи в спальню, как закончишь. — зевнул я. — Думаю, мы заслужили хороший отдых…

Она справилась быстрее, чем я ожидал. Мы задержались в городе ещё на три дня: всё же, вырезание окрестных деревень было сложным, изматывающим маршем для мастеров смерти, что не обладали сверхчеловеческой выносливостью. Да и в самом городе была уйма работы… Неделя изнурительной работы почти без сна и отдыха: но всё же, они держались и хорошо прогрессировали.

Отдых после кровавого марафона это хорошо, однако я понимал, что вечно так продолжаться не могло. Сотня некромантов — могучая сила, но даже этого недостаточно, чтобы в считаные недели или даже месяцы поднять целые легионы. Особенно если не забывать о качестве нежити…

Конечно, большую долю работы делал я сам, но даже я не мог поднимать легионы высшей нежити мгновенно. Требовалось сосредоточенность, концентрация, немалые усилия: и если в жертвах недостатка не было, ментальная усталость всё равно копилась.

За десять дней мы переработали примерно десять тысяч человек. Примерно - потому что никто не считал. Скорее всего, даже больше, но никто не вёл точного подсчёта. Несколько тысяч в деревнях, и несколько тысяч в самом городе.

По итогу получилось порядка двух тысяч крепких мёртвых легионеров солидная армия, способная задать жару дружине какого-то герцогства. Вдобавок к этому добавлялись несколько сотен костяных гончих, собранный на скорую руку конный транспорт для некромантов и части рыцарей, что возглавляли отряды гончих. Пару десятков наиболее опытных ветеранов я поднял в виде рыцарей смерти, Улос, в свою очередь, сделал личами всех деревенских травников и травниц. В самом городе жил всего один старый целитель и два молодых мастера, что также пошли под нож. Они даже сумели убить пару мертвецов… Но культисты уже имели опыт подобных схваток: даже меня звать не пришлось.

Но это была капля в море в сравнении с тем, что было у меня ранее. И было совершенно очевидно, что работать в таком темпе круглые сутки не сможет никто, кроме меня. А даже если смогут…

Десять тысяч за декаду. Получается, в таком темпе за год мы переработаем, допустим, триста, или даже четыреста тысяч человек. Сколько из них будет крепких мужчин? Допустим, примерно пятая часть. Ещё оставшуюся половину разобрать на другие виды нежити, остальных - под жертвы. Выходит, армия будет насчитывать максимум тысяч сто спустя год…

Нет, можно было поступить, как мы сделали на поле боя: поднимать всех и вся, не глядя на качество. Но всё равно будет недостаточно быстро: просто потому, что взять такое количество трупов взять просто негде. Это на поле боя от великой битвы осталось трупов и силы смерти столько, что я смог поднять полумиллионную армию за пару недель.

Население королевств рассеяно по большой территории. Поэтому переработка занимает намного больше времени, а люди имеют свойство разбегаться, прятаться…

Такими темпами легионы можно собирать несколько лет, и даже больше. Такие сроки меня решительно не устраивали.

К счастью, у меня был план и на это счёт…

Ближайший к нам крупный город звался просто и незатейливо: Южный. Когда-то, вероятно, это было самое южное поселение Ренегона, поэтому и называлось так. Со временем небольшой посёлок вырос в крупный город, что стал один из центров торговли: именно через него шла добрая доля караванов в Таллистрию.

Мы достигли южного спустя неделю после того, как покинули разорённый город, чьё имя я так и не запомнил, вырезав по пути все встреченные деревни. Отряды гончих окружили город по большой дуге, вырезая всех возможных беженцев и гонцов. Люди здесь, вероятно, уже знали о надвигающей угрозе…

Полки нежити медленной строились, окружая городские стены тонкой цепочкой отрядов. Да, пока это не выглядело слишком грозно: мертвецов было всего несколько тысяч. Для города, население которого, по моим прикидкам, насчитывало порядка ста тысяч человек — мелочь. Всё же, один из крупнейших городов в южных провинциях Ренегона.

Но люди внутри знали кто я, и знали, на что я способен. И потому знали, что у них нет шансов, я был уверен.

Самому себе, конечно, я мог признаться, что испытываю опасения. Мы спешили как могли, но хватило ли этого? Могли ли лидеры альянса вычислить мой следующий ход? Город и направление я выбирал случайно, наобум… Могла ли сюда подойти армия? Отряды волшебников?

Могли ли появиться крылатые твари, наконец? Сдержал ли Алай своё слово? Знают ли волшебники и целители этого города, а в Южном, в силу размера, их должно быть немало, о новых изобретениях? О том, как бороться с силой смерти?

Я не знал ответов, а неизвестность обычно пугает людей. Уверен, схожие мысли мучали и моих культистов: я видел на их лицах неуверенность и тщательно скрываемый страх. Каждый из них знал, что дороги назад нет, но всё же, они боялись проиграть. Боялись, что я паду, и вместе с тем на их головы обрушится наказание за содеянное…

Поэтому перед этим городом я вышел первым. Таков был долг лидера для людей этого мира, этим принципом было пропитано сознание каждого из людей королевств: они просто ещё не достигли того уровня социального развития, не привыкли к тому, что короли прячутся за их спинами…

Странно, конечно. Может, виной тому были боги: они могли подтолкнуть развитие в одной части, но оставить без внимания совсем другую. Рассказать людям, как строить замки и ковать сталь, но не рассказать, что лидерам не обязательно идти в бой первыми.

Это изменится со временем. Но не сегодня, и даже не через десяток или сотню лет. Возможно, я бы попытался это изменить: однако этого просто не требовалось.

Бессмертному нечего бояться, и я не боялся за себя. Но боялся за своих людей: потому не лгал в том, что одиночка всегда более уязвим. Культисты, что стояли за моей спиной, собирались годы, и я совершенно не хотел их терять и делать всю работу в одиночку.

В ночь перед взятием южного я вновь провёл на собой все необходимые ритуалы. Я сделал это в одиночку, не доверяя никому, кроме безмолвных мертвецов, что принесли мне десяток детей на заклание.

Они истошно, судорожно кричали и вопили в ночной тишине, пока я пускал им кровь, смешивая её с чёрным прахом. Ссались и срались в ужасе. Но дети были полны жизни: и это сделало ритуалы сильнее, и потому я не колебался, лишь скрыл это от остальных. Впрочем… Думаю, некоторые догадывались.

Стоя перед стеной, я задумчиво прикидывал, каковы шансы пробить защиту, возведённую вокруг этого города, если таковая имеется. Возможно, здесь будет проще? Я принёс сотни жертв, я вновь полон сил, однако могущества, подобного тому, что было у меня на плато, вероятно, не достиг.

Однако я стал опытнее. Умнее. Усилил себя более качественно. Шансы есть, надо будет только разобраться в природе защиты получше. Может, пойти самом напролом, продавить собственным телом, всё же, я живое существо, даже сейчас…

Я поднял руки и ударил потоком чёрных молний по городской стене.

И взрыв разорвал целый участок в клочья, заставляя проклятый камень дождём осколков ударить по все стороны. В этот раз в удар было вложено столько силы, что даже я не смог заключить в свой лучший удар её всю: и вместе с потоком чёрных молний провал заволокло чёрным туманом, медленно сереющим и рассеивающимся вокруг. Свет дня словно ослаб, погружая окружающее пространство в серые сумерки…

Защиты не было.

Мертвецы было двинулись вперёд, но я поднял руку, останавливая их. И зашагал к пролому в одиночку

Со стен не стреляли. Меня не встретила стена щитов. Вскоре после того, как я переступил через разрушенные обломки стены, входя внутрь, в городе зазвонил колокол…

Зазвонил, возвещая о сдаче.

Члены культа зашли в город недоверчиво, осторожно. Под прикрытием вооружённых рыцарей смерти, за стеной мертвецов со щитами. Да, мои ученики хорошо усвоили уроки жестокой войны, видя в остальных угрозу.

Навстречу нам вышел человек средних лет, одетый роскошный зелёный камзол, с изящным мечом на поясе. Аристократ, но без доспехов: разумно, если так подумать. В культуре лордов Тиала одетый доспехи означали готовность к бою. Это не всегда было угрозой, всё зависело от обстоятельств, но я вполне понимал, почему он оделся именно так.

— Герцог Тонмир Хельсин. — представился мне аристократ, смотря на меня с тщательно скрываемым напряжением. — Я сдаю вам город и надеюсь на вашу милость. Каковы будут условия сдачи?

— Знаете, это удивительно. — изобразив на лице изумление, потёр подбородок я. — Я, конечно, отправлял гонца, но всё же… Я предлагал сдаться лидерам альянса до битвы на плато, предлагал сдать Кордигард… Но они не сдались. Собственно, я и не ожидал сдачи хоть от кого-то. Удивительная разумность. Что сподвигло вас на этот шаг?

Герцог скрипнул зубами.

— После того, что вы сделали со сдавшейся Таллистрией, разве удивительно, что мало кто готов сдаться вашей армии? — вскинул подбородок аристократ.

Он явно не имел в виду насилие.

— То, что произошло с Таллистрийской провинцией соединённого королевства — несчастный случай. — отчеканил я. — И это прискорбное событие, вообще-то, причина, почему я здесь.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился герцог.

— Проклятье расползается, уничтожает ближайшие к границе земли. — флегматично ответил я. — И жизнь людей питает, его делая сильнее. Я и мои люди здесь для того, чтобы остановить это.

— Остановить? — воскликнул, не выдержав, Тонмир. — Вы вырезали целый город! Всех до единого! — герцогу, наконец отказало хвалёное дворянское самообладание.

— Да, всё верно. — кивнул я, печально подтвердив известное. — Но лишь потому, что они не поверили нашим предупреждениям об угрозе. В ином случае их смертью была бы ужасающая агония, что сделал проклятье Таллистрии только сильнее. Мы подарили им быструю смерть. И тем самым замедлили распространение.

Некоторое время герцог смотрел на меня взглядом загнанного зверя. А потом шумно выдохнул.

— Что вы хотите? Какие условия сдачи? — дёрнул щекой он, меняя тему.

— Половина. — пожал плечами я.

— Половина чего? — уточнил аристократ. — Половина моей казны? Моих солдат? Все вместе?

— Половина жителей города. — холодно ответил я. — Нам нужны их жизни. Мы принесём их в жертву, постепенно. Силу используем для того, чтобы защитить город и окрестные земли от проклятья, а трупами пополним свою армию. А затем двинемся дальше.

Герцог был не один, разумеется. За его спиной стояло несколько десятков опытных воинов в неплохих латах и даже несколько волшебников из города. В ответ на мои слова воины положили руки на мечи, а жизнь мастеров напряглась как струна: маги подготовились к удару.

Но силы были неравны. Все они, несомненно, знали, на что я способен. И потому перед герцогом стоял очень интересный выбор. Умереть, сражаясь и зная, что после этого я, возможно, пущу под нож весь город, или собственными руками отдать мне половину жителей на заклание… Но сохранить остальных.

Герцог посмотрел мне в глаза с обречённой ненавистью, вероятно, пытаясь понять, есть ли хоть какой-то способ смягчить жертву. Отделаться меньшей кровью. Но я твёрдо дал ему понять, что другого пути нет.

И он сломался.

— Как? — глухо ответил аристократ. — Как мы будем выбирать, кто должен умереть?

Я прошёл мимо, небрежно хлопнув герцога по плечу.

— Это ваш город. Решайте сами. Можете бросить жребий, если хотите. — равнодушно ответил я. — И позаботьтесь, чтобы мне и моим ученикам выделили лучшие дома. Вам не понравится происходящее, если мы останемся недовольны.

Следующие пару дней мы просто отдыхали, позволить жителям Южного решать сложнейшую моральную дилемму. Но на второй вечер Улос подошёл ко мне, попросив посетить собрание культа. Я согласился, пожав плечами.

Тёмный, глубокий подвал, из которого не доносилось звуков. Два десятка мастеров смерти, что собрались вместе. Некоторые лица я знал: Эскилион, Лия… но большая часть не выделялись ранее для меня среди остальных, хотя, конечно, многих я помнил.

— Здесь собрались наиболее опытные и могущественные из мастеров нашего ордена, милорд. — пояснил мне Улос. — Лучшие из лучших, если хотите. Вернейшие из верных, даже среди выбранных вами и согласившихся идти до конца. Обычно мы собираемся, не отвлекая вас от дел, но в этот раз я решил позвать вас: потому что, если честно, даже нам не совсем понятен ваш план. Мы долго думали, но так и не смогли прийти к однозначному выводу, как будет продвигаться наша кампания дальше. И это волнует нас: кто знает, к чему может прийти альянс за то время, что мы здесь? Наши враги не сидят без дела. Поэтому я смиренно прошу вас пояснить, что требуется от нас в дальнейшем для победы.

Общий план, конечно, все они знали. Но тонкости и подробности я держал при себе…

— Ты доверяешь всем присутствующим? — пристально посмотрел я на старого слугу.

— Как себе. — без колебаний ответил Улос.

Я ещё раз оглядел всех собравшихся. Было одно знакомое лицо: тот самый культист, что спрашивал меня про женщин. Итема среди собравшихся не было…

— Молодой магистр пламени пока ещё не слишком хорошо умеет пользоваться смертью. К тому же его гложут сомнения, жалость. — подтвердил мои мысли старик. — Он пока ещё не готов, но мы все работаем над этим. Из него выйдет могучий мастер, вне всяких сомнений…

— Хорошо. — кивнул я. — Дальше нам надо заняться вербовкой. В каждом городе, в каждой деревне. Вспомните, как когда-то посвящали вас. Вы все знаете, каких людей надо искать. Тех, кому нужна помощь. Тех, кто был похож на вас когда-то…

На лицах культистов застыли каменные маски: прошлое у большинства было далеко от приятного.

— Научите их, как быть сильнее. — продолжил я. — Возьмите в ученики, в послушники. Повяжите кровью, отрежьте путь назад.

В глазах мастеров культа было мрачное понимание. Да, они знали, как это сделать: потому что сами прошли через эту школу.

— Очевидно, мы не в состоянии собрать легионы в одиночку, собственными силами. — признал я. — Слишком велики расстояния между деревнями, слишком много времени уходит на ритуалы и подготовку. Альянс не дремлет и тоже собирает силы, а мы не можем затягивать сбор надолго. Армия Шеридана и Грицелиуса выиграет нам год, может, полтора, но вряд ли больше: их сил точно не хватит на то, чтобы победить три королевства, учитывая огромные людские ресурсы самого Ренегона. Прежде чем они потерпят поражение, мы должны собрать огромную армию и взять Кордигард, и либо вынудить их отступить, защищая город, либо ударить им в спину.

— Это займёт больше года. — заметил Улос. — Нас слишком мало, даже если опустить моральные вопросы.

— Будем использовать всё что есть. — твёрдо ответил я. — Набирайте послушников. Привлекайте к работе личей. И что главное, привлекайте к работе сдавшихся людей. Мы могли бы задержаться в этом городе на месяц или два, если бы делали все сами. Но наша задача - заставить жителей помочь нам с жертвами, убедив их, что это для их же блага. Изобразите из себя спасителей. Делайте вид, что вам самим не нравиться это, но что это единственный путь. Создайте образ благородства: это привлечёт и послушников, заставит их работать активнее.

Мастера переглянулись.

— А что потом? — задумчиво задал вопрос пожилой мужчина. — Рано или поздно люди поймут, что это обман, и что проклятье не расширяется. Пойдут слухи… Да и потом, после такой жестокой дани следующие города могут отказаться сдаваться, что замедлит продвижение.

— Всё очень просто. — спокойно ответил я. — Сейчас нас ожидает ключевой момент кампании. У нас есть полсотни тысяч жертв, которых мирно приведут к нам на заклание. Отбирайте кадры. Поднимайте разумную нежить, которая сможет выполнить работу за нас. Пользуйтесь услугами местных целителей, чтобы подлечить себя после истощающих ритуалов. Это будут тяжёлые дни, и поработать головой придётся немало. Но если мы все сделаем правильно… Понимаете, что будет дальше?

— Это будет камнем… Камнем, что начнёт лавину. — восхищённо протянул Эскилион, глядя на меня безумными глазами.

— Что же касается обмана и понимания… — я улыбнулся пожилому мужчине. — Когда мы закончим с первой половиной, пустим под нож вторую. Я уже отдал приказы гончим, чтобы никто не покинул город, пока мы не закончим. И рассказать о произошедшем будет некому.

Мужчина смерил меня долгим, внимательным взглядом, ища что-то в моих глазах. А потом уважительно кивнул.

— Да. Это может сработать.

— За работу. — пристально посмотрел на мастеров я. — Без жалости, без сантиментов, без единой слабости: как к себе, так и к любому живому существу. Так и только так мы выиграем эту войну.

Это заняло почти месяц отчаянной, безумной работы. Но люди герцога очень помогли: они сами приводили к нам жертвы, сами помогали, глядя на этой с обречённым горем. В городе было очень много жителей: реши они сопротивляться, мы могли бы убить их всех достаточно быстро, но отнюдь не принести аккуратно в жертву.

Но когда люди сами идут на заклание, повинуясь приказу своего лорда, дело идёт намного быстрее…

Конечно, люди искали лазейки. Целительниц и мастеров магии, например, в жертву никто не приносил. Выбирали стариков и пожилых людей вместо детей… Но половина города - это половина. Ряды наших легионов росли. В строй вставали иссушающие жизнь из числа молодых женщин, рыцари смерти из числа отважных воинов, что выбрали смерть ради защиты своих родственников и близких. Наши легионы росли…

Когда жертв почти не осталось, я собрал всех мастеров и целителей города в одном месте под простым предлогом: собираясь показать им ритуал, которым якобы намеревался остановить проклятье.

Это было ложью от первого до последнего слова, но они заинтересовались, разумеется.

— Так много символов. — задумчиво произнесла одна из целительниц, осторожно касаясь выжженных смертью на каменном пустыре знаков. — Для чего они предназначены?

— Каждый несёт смысл, что направляет энергию. — ответил я. — А линии выступают каналами… — Отойдите вот сюда, иначе вас может задеть остаточной силой смерти.

Мастера магии забились в круг, с недовольными, мрачными лицами наблюдая, как мои культисты отработанными, чёткими движениями перерезают глотки связанным людям на краях фигуры.

— Что теперь? — подозрительно осмотрел вспыхнувшие чёрным светом каналы энергии один из старых магов.

— Одно мгновение. — улыбнулся я.

А затем они все закричали от страшной боли, падая… Какие всё-таки доверчивые. Но личи выйдут неплохие, я уверен.

— Принимай пополнение. — кивнул я Улосу. — Пусть освоят легионеров и начнут поднимать дальше.

Спустя всего пару дней в мои покои ворвался герцог с безумным лицом.

— Ваши мертвецы вышли из под контроля! — закричал он. — В городе происходит бойня! Вы должны как-то остановить их, немедленно!

Я неспешно отложил книгу, встал из кресла, и откупорил кувшин с таллистрийским отваром. Скоро станет редкостью, королевства жизни же больше нет…

— Нет времени для церемоний, люди умирают! Разве вы не понимаете… — заорал было аристократ.

Я поднял руку, заставляя его мгновенно замолчать. А затем медленно налил напиток, глядя в отражении стекла бокала то, как лицо герцога наливается кровью. И только потом, отхлебнув, обернулся.

— Я всё понимаю. — мягко улыбнулся я. — Не волнуйтесь, герцог. Всё идёт по плану.

Он не был дураком и понял всё быстро. И безумная, яростная ненависть, что возникла в его глазах в этот миг, могла бы заставить другого человека отшатнуться… Но я лишь весело отсалютовал аристократу бокалом.

— Вы спланировали всю эту бойню с самого начала. — рухнул в кресло для гостей герцог, глядя на меня с неистовой злобой. — Вам не хватало рабочих рук сделать всё самим, и поэтому вы воспользовались нами… Мастера, полагаю, уже мертвы: ритуал ,скорее всего, был ловушкой… А теперь, когда вы набрали достаточно сил, вам не составит труда вырезать остальную часть города.

Я похлопал в ладоши, отставляя бокал. И даже налил ещё один для гостя.

— Браво, герцог! — усмехнулся я. — Вы раскусили меня. Что же теперь вы будете делать? Броситесь на меня с мечом?

Аристократ лихорадочно размышлял, не спеша бросаться в атаку. Медленно, но уверенно, он взял себя в руки, справляясь с душившей его бессильной злобой.

— Ради чего всё это? — с тихой ненавистью спросил он. — Столько смертей… Женщины, старики и дети… Неужели в вас совсем нет жалости? Что за неистовая злоба может заставить человека совершить подобное? Я не понимаю…

— Злоба? — удивлённо приподнял бровь я. — Похоже, вы не понимаете. Я не испытываю ненависти к вашим людям, упаси Отец! — Но я дал клятву. И я выиграю эту войну. Любой ценой.

Герцог не ответил, погрузившись в раздумья, уперев взгляд в никуда. Он думал, долго, а я его не торопил. В конце концов, не самый глупый собеседник… А слова здесь уже всё равно ничего не изменят.

Наконец, он поднял на меня глаза. В них было лишь спокойствие. Ненависть или ушла, или он спрятал её так тщательно, что даже я не мог её различить.

— Есть что-нибудь, что я могу сделать для того, чтобы вы пощадили мою семью, Ваше Величество? — мягким, вкрадчивым голосом осведомился он.

Я поболтал жидкость в бокале.

— Зависит от того, что вы можете предложить. — великодушно дал я ответ.

Ренегонский аристократ прищурился и посмотрел на меня совсем иным взглядом.

— Я думаю, мы можем договориться…

Удивительно, но он не ошибался.