Урожай Смерти

Глава 75. Пламя и Кровь.

Принято считать, что стрела из лука - это оружие, неспособное противостоять рыцарю в латах. В некотором роде это правда - и в то же время, совершенно точно ложь.

Град стрел, обрушившийся на мою спину, не мог пробить королевские доспехи из белой стали. Однако, пусть в прошлой жизни мне и не довелось носить броню, понятие заброневой травмы было прекрасно известно и в средневековье - и меня хорошо просветили о нём ещё во время учебы в ордене, когда учили правильно носить латы.

Как чувствуется ливень стрел, ударивший в тебя нескончаемым потоком? Как множество слабых, но чувствительных тупых ударов по всему телу, что пытается сбить тебя с ног.

Латы из лучшего в мире металла - это не скафандр, а зачарованный поддоспешник - отнюдь не идеальный амортизатор. Пуская они и были подогнаны почти идеально, зазоры всё же были…

Большая часть стрел просто отскакивала, но меньшая - застревала в сочленениях, ломалась, застревала вновь - я поморщился, когда несколько обломков всё же попали в забрало, прикрытое рукой. Мелкие синяки и контузия от ударов по шлему меня не волновали, как и любые другие травмы, но вот неудобство… Бой предстоял долгий. Минута шла за минутой, плащ был утыкан стрелами почти целиком, превращая меня в ежа - а обстрел всё не прекращался. Наверное, это было глупостью - но я решил всё же отреагировать.

Меч покинул ножны, взметнувшийся вперед, разрубая ливень стрел, и с него сорвались могучие языки пламени. Рядом не было врагов - но цель была иная. Огонь метнулся на десяток метров вперед, выжигая не земле горящую надпись из одного слова.

Трусы.

Вскоре обстрел прекратился - и я взмахнул мечом, повернувшись вокруг своей оси, и отрубил попавшие в плащ стрелы. Впрочем, остатки всё равно остались торчать: ещё недавно черный, величественный плащ стал похож на жалкие обрывки оборванца. Размяв руки и ноги, я вытряхнул из себя застрявшие в сочленениях стрелы - те, что смог.

Тем временем в лагере моих врагов начали происходить какие-то движения. Я наблюдал за ними с легкой, снисходительной усмешкой, понимая, что происходит.

Иногда один резкий, необдуманный поступок, ломает всю четкую, выстроенную линию стратегии противника. У меня было время потренироваться с мечом - и выяснить его пределы. В королевствах людей существовали артефакты - но долгое время даже я сам не подозревал об их существовании.

Артефакторика мастеров людей была занимательной традицией - Итем успел просветить меня о ней по пути на север. Прежде всего, стоило отметить, что они не продавались - от слова совсем. Ни один мастер никогда не продавал кому-либо артефакты - хотя умение их делать, в целом, входило в стандарт обучения.

Причины были просты: считалось, что создавая волшебный предмет, чародей терял часть своей силы. Или даже часть своей души - в данном вопросе метафизика мистических искусств не давала точной научной информации. Однако после создания артефактов мастера слабели - кто-то временно, а кто-то до конца жизни, и это было устоявшимся фактом. Поэтому создавали артефакты редко и только по особым случаям: а немногие таковы становились реликвиями, легендами, и передавались из поколения в поколение. Далеко не каждый род даже среди крупных землевладельцев имел подобное - исключая, разве что, кольца жизни…

Сами по себе магические предметы, при этом, не то чтобы блистали большой силой - но ценились невероятно всё равно, ведь это была возможность для простых людей прикоснуться к живому чуду.

На тренировках я выяснил, что мой меч может в среднем выдавать один мощный удар разной направленности раз в полчаса, или слабый - раз в несколько минут.

Это были очень хорошие показатели для артефакта - иные могли набирать энергию для удара целыми днями, если не неделям, так что моя королевская регалия проходила по статье легендарных реликвий.

Но это то, что итак знали мои враги. Меч, выкованный лучшим боевым магом огня на всем побережье королевств, просто не мог быть слабым.

За этой битвой наблюдали многие. Мастера со всех королевств, лорды, купцы, крестьяне… Развлечений такого масштаба королевства людей ещё не видели - и каждый, кто мог бы приехать, сделал это за прошедшие полгода. Вокруг ритуального кольца были натуральные палаточные лагеря, в отдалении стояли высокие деревянные башни для наблюдателей, а кое-где даже и каменные площадки, выращенные из земли мастерами огня.

И прямо сейчас все они видели, что я пожертвовал преимуществом - пусть и на время - только ради того, чтобы назвать своих врагов трусами.

План моих врагов наверняка включал в себя множество разнообразных способов обездвижить и скрутить латника в непробиваемых доспехах. Они привезли и алхимию, и осадные машины, да и просто мужиков нагнали немало тысяч. Однако я был уверен - первым делом они бы попытались меня измотать. Вымотать боем, увеличить вероятность ошибок, заставить разрядить артефакты… Даже неуязвимому нужен отдых - хотя бы психологический…

Этот план сломался, даже не дойдя до ближнего боя: и поэтому им пришлось менять схему на ходу.

Шла минута, вторая, третья… Я стоял слишком далеко, чтобы услышать переговоры зрителей на ближайших башнях, но уверен - многие начинали смеяться, видя подтверждение моих слов. На чувствах толпы легко играть - очень немногие понимали, что перестроить запланированный порядок действий многотысячной армии куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

По моим меркам, они справились быстро - минут за десять. Граф Лотан показал себя очень неплохим полководцем. И достаточно разумным, чтобы не повестись на подначку.

Вперед выдвинулось ополчение. Простые мужики, многие, возможно, ещё вчерашние крестьяне. Их объединяли нехитрые, но добротные доспехи из плотной кожи: такие не остановят прямой удар моего длинного фламберга, но изрядно замедлят его, или выдержат скользящий. Среди них почти не было мечников: окованные грубым железом дубины, привычные крестьянским рукам топоры, короткие пики. Что было необычным, так это то, что я впервые увидел оружие, предназначенное для пробития лат: в королевствах оно не было распространенным, ибо войны в стиле старых традиций вообще не предполагали, что латников придётся убивать… Пожалуй, я бы назвал это клевцом: примитивным, но достаточно действенным, если нанести тяжелый удар.

Забавно - возможно, именно я послужил здесь неявным вдохновением к оружейному прогрессу. Но белую сталь таким не пробить - пожалуй я вообще не знал способен ли обычный человек в принципе всерьез повредить такие латы. Мой собственный удар с предельным усилением оставлял на этом полумагическом металле лишь крайне небольшие царапины: и как я подозревал, дело было отнюдь не в одних физических свойствах, учитывая, что ковать его умели только в красных башнях.

На бородатых, небритых лицах первых рядов застыла мрачная решимость. Я не знал их мотивов, но мог отдать им должное: они шли на смерть с осознанием этого факта.

Мне запомнилось лицо первого: немолодой, лет сорока, мужчина с короткой бородой где была видна легкая, первая проседь. Он имел большие, тяжелые надбровные дуги, небольшой шрам над правым глазом, большой прямой нос и небольшой, совершенно бесполезный кожаный шлем, к которому была привязана странная поделка из какой-то крестьянской веревки - словно её сделал ребенок. В спокойный, глубоко посаженных карих глаза застыл взгляд обреченного - но воина.

Я разрубил его от паха до плеча одним ударом, шагнув вперед, едва он успел замахнуться топором. Затем, шагнул в сторону, широкими рубящим ударом убил сразу двоих и ранил третьего, вспарывая глотки. Новый удар: и наступающий ряд валиться наземь, мешая пройти новым, зажимая вываливающиеся кишки.

Эти люди не были берсерками и не были безумцами. Они не бежали на меня в безумной ярости, и не кричали угрожающих кличей, а просто шагали вперед в молчаливой, уверенной в своей правоте смерти: и это дало мне возможность убить несколько десятков и ранить ещё больше, почти не получая ударов.

Большая часть рыцарей что я знал, могли бы сделать тоже самое. В конце-концов, что могут противопоставить обычные крестьяне тому, кто всю жизнь учился владеть мечом и латами?

Я крутанулся вокруг своей оси в последний раз, могучим, тяжелым ударом разрубая лица всех, кого видел сквозь прорези шлема. Но на место павших встали новые - и затем меня просто снесли. Ни один мечник, даже самый гениальный, не может фехтовать с толпой. Град тяжелых ударов обрушился на доспехи со всех сторон, и меня просто сбили с ног - и уже просто не дали встать.

– Руки! Ноги! – раздался из-за спины толпы чей-то резкий окрик

И на меня банально навалились - даже не пытаясь отобрать отобрать оружие, или опасаясь трогать артефакт, просто бросились телами на руки и ноги, один за другим. А затем снова и снова - погребая телами в образовавшейся куче мала так, что я просто не мог пошевелиться.

Крестьяне скверно умели сражаться и не могли противопоставить мне ничего по отдельности - но кто-то хорошо научил их, как можно обездвижить латника в доспехах именно так, толпой, за счёт абсолютного превосходства в численности. Чья-то крупная нога навалилась мне даже на шлем, перекрывая обзор, и я совершенно перестал видеть всё, что происходит вокруг, став обездвиженным.

Битва затихла. Лежащая на мне толпа боялась пошевелиться, а я же банально не мог. Мужики загалдели, кажется, даже удивленные своей победе: но кто-то сверху прокашлялся, и воцарилась почти идеальная тишина, перемежаемая лишь сопением и тяжелым дыханием запыхавшихся людей.

– Не желаете ли сдаться, Ваше Величество? – Кажется, вы это… Слегка лишены возможности драться дальше? – раздался сверху вежливый мужицкий голос.

– Вовсе нет. – легко и спокойно ответил я. – На самом деле, я просто даю вам время осознать, что вы не способны мне навредить. Я мог бы легко убить вас всех… Но вы же всего лишь простые крестьяне, посланные сюда на смерть. Уходите и возвращайтесь к привычной жизни, пока можете. Здесь будет бойня.

Они не поверили. Должно быть, от обездвиженного человека сообщение о грядущей бойне звучит не слишком убедительно. А ведь я говорил правду! Однако, что они могли сделать дальше? В том-то и дело, что ничего. Только продолжать держать меня обездвиженным. И послать за руководством…

Это заняло время. Пока вестовые добежали обратно до армейского лагеря, пока они приняли решение что делать, пока они прислали новую группу, что будет заниматься моим пленением - меч успел накопить сил.

Я пристально, до рези в ушах, сквозь сопение лежащей сверху толпы вслушивался в окружающий мир, стремясь уловить момент, пока остальные приглушенно переговаривались между собой. И поймал его.

Резкая, отрывистая, и тихая команда прозвучала неподалеку:

– Меч. Отберите у него меч, и как можно скорее.

Мужики вокруг завозились, и я почувствовал, как давление на правую руку, в которой он всё ещё был сжат, ослабело. Затем кто-то с силой попытался разжать мои пальцы - и я это позволил. Неподалеку послышались шумные вздохи облегчения.

– У вас был шанс сдаться. – холодно произнес я. – Вы действительно думаете, что именно меч делает воина - воином?

И я атаковал. В одном слитном, могучем движении, вкладывая всю силу в удар, ударил всем телом, всей сутью человека, так, как Колн научил меня.

Удар, способный крошить камень, прошел сквозь чужие тела, ещё недавно казавшиеся непреодолимой преградой, как сквозь воду.

На месте толпы мужиков взвился кровавый фонтан из плоти и костей, внутри которого стоял я. Они вокруг застыли на миг: позволяя мне оценить обстановку. Помимо ополчения, рядом появился небольшой отряд егерей с плотными сетям, предназначенным для ловли зверей - его возглавлял рыцарь-латник, который, похоже, и отдал приказ отобрать меч. Охотники неподалеку, кажется, смазывали оружие свежей сонной алхимией, и готовили колбы с сонными зельем…

Время замедлило свой бег. Было всего два приема, что я освоил в монастыре: сила и скорость. Рывок всем телом, позволяющий двигаться столь быстро, что превращал меня в смазанную тень: и удар, что может крушить почти всё.

Я снес голову рыцаря ударом латной перчатке прежде, чем он успел сделать что-то ещё. А затем - развернувшись вокруг своей оси со всей возможной скоростью - просто швырнул его тело в группу егерей, словно пушечный снаряд.

Подобное применение силы и скорости, пожалуй, убило бы даже мастера жизни. На миг я ощутил холод и чудовищную слабость - но только на миг.

Мое бессмертие питали иные силы, чем простая жизнь: само мироздание поддерживало меня, позволяя в мгновение ока восполнять силы. Некоторые люди, пришедшие сюда убить меня, возможно, задавались вопросом, сколько раз меня надо убить, чтобы эта сила иссякла. Но это был неправильный вопрос - эта сила была неистощима. В конце-концов, что такое жизнь всего одного человека в рамках даже всего лишь мира, не говоря уже о большем? Незначительная мелочь. Нет, правильным вопросом было то, сколько я смогу выдержать…

Полноценная смерть, требующая воскрешения, была неприятным, травмирующим, болезненным опытом, с которым, впрочем, я давно свыкся. Но пребывание на грани жизни и смерти было куда проще - это скорее походило на прилив тяжелой усталости, который тут же смывало, словно ты выпил крепчайшего кофе и хорошо выспался в один краткий миг.

Я даже делал так в дороге, когда не хотел останавливаться. И это значило, что я могу сражаться так хоть целую неделю…

Новый рывок: и в отряде егерей, едва успевших достать оружие, ввысь взметнулся кровавый фонтан. Я попытался бросить одного из них в других, но неудачно - сперва оторвал ему руку, а затем просто разорвал пополам, пытаясь схватить за туловище. Впрочем, его сосед был одет в броню получше - с ним вышло удачнее.

Воздух наполнил отвратительный хруст костей, крики, запах крови и вывернутых внутренностей. Ни егери, не простые ополченцы, ничего не могли противопоставить мастеру жизни в латах с неистощимым запасом сил: и я просто убивал их, иногда одного за удар, иногда нескольких, найдя подходящий снаряд.

Сложно сказать, сколько я убил. Несколько сотен, пожалуй. Егери погибли первыми - а простые мужики просто уже не умели применять то, чем меня собирались вырубить. И пуская первое время они пытались сражаться, пытаясь повторить первый успех - спустя сотню смертей даже до самых тупых дошло, что ситуация изменилась настолько, что ловить им стало нечего.

Я подобрал небольшой молот и метнул его в спину убегающих с такой силой, что он пробил двоих насквозь, вонзаясь в третьего. Может, будь снаряд поудачнее, получилось бы даже лучше…

Так я и остался вновь один: посреди мертвых и искалеченных тел, который продолжали наполнять поля своими стонами. Оглянувшись, я подобрал свой меч, лежащий неподалеку. А затем принялся ходить по полю боя, добивая раненых - одного за другим. И лишь когда оборвался последний стон, я вернулся к егерям, осматривая их экипировку.

Сети из крепких веревок - пожалуй, такие я даже мог бы и порвать. Сами веревки - и сонное снадобье. Часть в виде мази, что наносится на оружие, часть - в виде жидкости, что подмешивают в дичь для хищников.

Алхимики королевств умели готовить снотворные из различных трав - не слишком сильные, но ударная доза могла не то что человека, а даже многотонную зверюгу заставить спать. К счастью для меня, работало это до определенного предела - сон и паралич, всё же, разные вещи. Я планировал бороться с такими средствами огнем - поджигая самого себя в узкой точке. Как бы не было сильно снотворное, ты не сможешь спать, пока горишь заживо…

Я обнажил меч, и поджег всё снаряжение для захвата в плен короткими, небольшими импульсами пламени. Пусть оно мне и не угрожало, сегодня у меня не было намерений быть небрежным.

У егерей нашлось несколько подходящих тряпок, чтобы стереть с окровавленных лат и меча остатки чужой требухи, и я прибег к короткой очистке, уделяя особое внимание перчатками и оружию. А затем принялся смотреть в огонь, успокаивая разум. Это только начало - что такое несколько сотен для огромной армии? И лишь звуки трубного рева заставили меня отвлечься от наблюдения за огнем. Медленно, неспешно, на моих глазах начинала разворачиваться наступающая армия, беря ритуальное кольцо в полукруг.

Стройные ряды наступающей пехоты. Лучники, выставленные сзади. Несколько осадных машин, сопровождающих каждую тысячу. Я проследовал в самый центр круга, и отсалютовал наступающим мечом, вскидывая руку вверх.

Что же, настало время научить их принимать меня всерьез. Это будет тяжелый и болезненный урок… Но иногда надо преподавать его людям, иначе тебя просто перестанут бояться.

Ритуальное кольцо было большим: его диаметр кратно превышал возможности как стрелков, так и осадных машин. Мы сошлись почти в самом центре: незадолго до того, как лучники, прикрытые рядами пехоты, достигли дистанции моего обстрела, я пошел вперед, не намереваясь ждать их на месте. Я двигался уверенным, плавным шагом: неумолимо, но неспешно.

Владыке не пристало бегать. Граф Лотан разбил основную часть своей армию на тысячи: и, насколько я мог судить, каждая тысяча была выстроена по единому стандарту. Восемь сотен пехоты, две лучников-профессионалов, и два расчёта осадных орудий, состоявших из трех тяжелых осадных стрелометов, передвижной башни-требушета, и двух катапульт калибром поменьше.

Четыре сотни пехотинцев с лучниками выдвигались вперед, беря меня в кольцо, а оставшиеся четыре - прикрывали осадные орудия.

Они замешкались ненадолго, не ожидая этого: но сориентировались быстро, и ряды лучников начали обстрел.

Я ускорился, несколькими слитными, длинными прыжками выходя из под обстрела. Огромный камень требушета ухнул в землю за мной, вместе с ливнем стрел и несколькими длинными болтами осадных стрелометов. Всего сотня метров до пехоты…

Перезарядка осадных машин занимает время: но их было больше, чем один расчёт. Два соседних взяли упреждение, рискнув выстрелить прямо перед рядами своей пехоты. Я рванулся в стороны зигзагом, уходя ещё от двух залпов.

Никто не ожидает такой скорости от рыцаря в латах: считанные единицы воинов в королевствах вообще владеют подобными техниками. Мне было далеко до мастерства многих: меня хватало только на короткие, в несколько действий, рывков - и после каждого такого я бы наверняка лежал пластом, если бы не бессмертие.

Колн говорил, мастера могли поддерживать бой на таком уровне несколько минут, предельно скупо и рационально расходуя силы на ускорение или усиление лишь в нужные секунды.

Возможно, командиры успели рассказать солдатам о том, как погибли первые, кто бросил мне вызов: но знание и осознание отнюдь не одно и тоже.

Я ворвался в ряды солдат, словно таран, буквально собирая своим телом их удары. И крутанул колесо мечом, с одним слитным ударом разрубая всё вокруг. Новый рывок тела в непробиваемых латах сметает всё, ломая чужие кости: и новое кольцо смерти разрубает едва успевающих выставить перед ним оружие солдат, образуя в стройных рядах первой сотни просеку.

Граф счёл, что двух сотен достаточно, чтобы прикрыть расчёт осадных орудий, вероятно, прикинув, что они отвлекут или задержат меня достаточно, чтобы соседние расчёты - или расчёты других тысяч смогут попасть в меня.

Но он оказался не прав. Иногда простая тактика - самая действенная, и мне не требовалось убивать всех вокруг, словно кровавому берсерку. Мне надо было лишь прорваться, и этот прорыв не мог остановить никто.

Я оставил кровавую просеку в чужих ряд, оказавшись возле первой башни требушета меньше, чем за минуту. И в следующий миг с меча сорвалось пламя, заставляя ту заняться огнем - неохотно, словно бы дерево было пропитано чем-то, затрудняющим поджог.

Но магия красных башен всё равно оказалась сильнее. Это деревянная башня, и она должна гореть, ибо такова была моя воля…

В воздухе свистели стрелы, барабаня по броне. Лучшие из лучников всё ещё пытались что-то сделать, не задев своих. Надрывные крики офицеров разрезали пространство, отдавая команды замедлить меня. Но мне было плевать: перехватив длинный фламберг двумя руками, я рубанул по осадному стреломету, перерубая его лук вместе с тетивой. А затем, с усилием вырвав изрядную часть конструкции прямо на глазах у ошарашенного командира расчёта, я метнул её в подходящих солдат, сметая целый десяток броском.

– Тебе стоит просто убежать. – прогудел мой голос из-под шлема.

И он побежал. Надо же, умнее чем я думал, я полагал, бросится с мечом… По шлему ударило ещё несколько стрел, возвращая меня к реальности из раздумий. Вы хотите битвы? Вы её получите…

Дальнейшее можно описать простым словом: хаос. Удивительно, сколько хаоса может внести в целую армию всего один человек, которого никто не может остановить. Меня поглотила битва: и я действовал по привычному шаблону. Прорваться к осадным машинам, поджечь требушет, перерубить основные узлы прочих машин…

Иногда среди десятников и сотников попадались рыцари, которые что-то умели и не умирали с одного удара. Между третьим и четвертым требушетом на меня вышел один такой: он сумел заблокировать удар меча, когда я с усилием попытался разрубить его вместе с доспехами, выйдя из ускорения.

Его клинок жалобно звякнул, встречаясь с волнистым фламбергом из белой стали, но выдержал удар. Я перехватил меч одной рукой, продолжая давить, и ударил с левой кулаком с латной перчаткой.

Неизвестный рыцарь уклонился, изогнувшись немыслимым образом, разорвал клинч, и ловко ударил меня в сочленение доспехов стилетом, пробивая кольчугу и зачарованный поддоспешник.

Впервые за весь боя на поле боя упала моя кровь. Но его это не спасло: проигнорировав ранение, я просто поднял меч и рывком снес ему голову, а затем выдернул стилет, ломая его о собственные доспехи.

Наверняка зачарованный. Обычный бы не пробил кольчугу из белой стали…

Он не был первым или последним. Иногда я просто ломал оружие врага своими ударами. Иногда - просто сбивал с ног рывком, не давая возможности попасть в сочленения и собирая латами удары.

И всё же - они оставались армией, а не толпой. Пехота умирала под моими ударами, но не отступала, замедляя продвижение. И с каждым новым рывком офицеры изыскивали новые и новые способны меня достать. На очередном поджоге в грудь ударил строенный залп тяжелых стрелометов, подгадавший момент: он отбросил меня на добрый десяток метров, протащив по земле.

Я поднялся. И убил всех, кто был за расчётами - даже тех, кто пытался убежать. У следующих орудий я провалился в яму с кольями, видимо, выкопанную и замаскированную наспех.

Меня пытались закидать в неё землей, и им даже почти удалось. Ключевое слово почти - человек с моими возможностями может пробиться даже сквозь толщу горной скалы голыми руками…

Поэтому всё, что им удалось - это испачкать мои латы. Впрочем, те и так были покрыты толстым слоем липкой, запекающейся крови, что постоянно хлюпала внутри.

Сложно сказать, сколько времени это занимало. Я не считал время - я считал требушеты продолжая убивать. Два расчёта на тысячу, значит, шестьдесят на тридцать. Я пробивал их ряды вновь и вновь, минута за минутой, но мог отдать им должное: эти люди продолжали сражаться. Выдумывать новые ловушки, оттаскивать раненых, подвозить боеприпасы лучникам, собирать из потрепанных сотен новые - и вновь вставать на моем пути.

Я рассчитывал, что рано или поздно они поймут тщетность такого подхода: за несколько часов я уничтожил больше половины расчётов требушетов. Возможно, я успел бы и быстрее - но даже слабое действие, возле поджога, слегка истощало силы меча, и я выжидал требуемое время, не стремясь истощить из до конца.

Кто знает, какие ещё трюки они приберегли в рукаве…

Кровь, хруст костей, крики, стук стрел по доспехами - всё это не волновало меня уже давным-давно. Однако в этот раз крови вокруг было столько, я мог искупаться в ней - и она проникала повсюду, в любые щели, попадала сквозь прорези шлема и густела, становясь липкой и противной.

Конечно, я умел смотреть и без глаз - но приятного в этом было мало, да и сосредоточиться на воинских техниках было сложнее. Несколько раз мне пришлось остановиться, чтобы протереть забитой запекшейся кровью забрало. Но даже не это было главным - не знаю почему, но самым раздражающим было хлюпанье. Свежая кровь проникала сквозь всё щели вновь и вновь, скапливалась внутри доспехов, и хлюпала с каждым моим рывком, каждым движением, каждым ударом…

Возможно, это слышал только я, но именно этим мне запомнилась эта часть боя - постоянным хлюпаньем.

Быть может, граф изучал меня и мой стиль боя всё это время. А может, просто понял, что ещё несколько часов - и у него просто кончаться осадные машины, а за ними и сама армия. Я не считал убитых - но этот счёт точно шел уже на тысячи.

Но кое-что изменилось на тридцать шестом требушеты. Пробиться к нему неожиданно заняло даже больше времени, чем обычно: к его охране неожиданно стянули куда больше крепких бойцов, замедляя меня.

Я всё равно сжег его, как и остальные. Но вот осадных машин помельче рядом не оказалось - и даже больше того, вместо привычной попытки остановипть меня, враги словно отпрянули, образуя вокруг меня большое кольцо.

На горизонте расступившейся армии больше не было ни стрелков, ни осадных орудие, словно кто-то вывел их подальше. Вместо неё навстречу мне, рассыпаясь, двигался отряд латников с разнообразным оружием - но чаще всего с мечами.

Их было немного, сотни две, навскидку. И они сходу взяли меня в кольцо, отрезая меня от остальной части армии.

Кольцо, впрочем, было жидковатым. Через такое легко было прорваться и убежать: я заметил, что они целенаправленно соблюдали дистанцию между друг-другом. Словно опасаясь того что их могут накрыть чем-то массовым. Например, волной пламени.

Какие умные ребята… Не иначе, те самые мастера меча.

Я изобразил протяжный, громкий зевок, демонстративно поднеся руку к забралу.

– Я уже думал, мне придётся вырезать всю армию, чтобы заставить вас показаться. Вы не слишком-то торопились. Какая жалость - столько предателей моем славном древнем Ренегоне. А я - то думал, древнейшее из королевств должно славиться своей честью…

Воздух вокруг закружился, взвиваясь легким вихрем, и я понял - этот разговор услышат многие.

По рядам рыцарей прошла рябь. Я не видел их лиц, но как воин с некоторым опытом - мог узнать доспехи. Вскоре после моего объявления герцог Таслиниус лично пообещал мне, что ни один кузнец Палеотры не возьмет заказ на оружие или доспехи против меня - а Шеридан поручился за Ганатру.

Но вот в Ренегоне, завоеванном совсем недавно, поручиться за такой никто не мог. И пусть доспехи были без клейма - я узнал руку местных мастеров, всё же, я учился в этом королевстве долгие годы. Хорошие латы, из высококлассной стали, не в каждом королевстве такие умели. Сделаны и подогнаны немного странно, но я догадывался почему.

Такие латы очень тяжело разрубить. Даже клинок из белой стали под усилением не справиться. Может, при удачном ударе я мог бы отрубить руку или ногу, но вот если рубить по туловищу… Могу застрять на половине. Да и удачный удар нанести против мастера меча не так-то просто.

Один из рыцарей выдвинулся вперед, поднимая руку и заставляя остальных молчать прежде, чем мне кто-то ответил.

– Странно слышать от самого подлого человека в королевствах о верности. Того, кто недостоин даже называться рыцарем. – с презрением в голосе произнес их лидер.

Я не знал этого человека - ни по голосу, ни под движениям. Латы и оружие явно сделаны недавно - вероятно, под заказ именно против меня. Мужчина, явно воин… Но есть ли разница кто он?

За эту войну я приобрел столько кровников, что хватит на годы вперед. Поэтому я просто рассмеялся, даже не спрашивая личности неизвестного мастера. А затем резко замолк, вперив в него взгляд.

– Ты не знаешь ничего ни о чести, ни о пути воина, глупец. – холодно произнес я. – Иногда высшая честь и доблесть заключается в том, чтобы быть верным своему правителю и народу. Несмотря ни на что, несмотря на любые смерти, несмотря на собственную семью и друзей. Ты можешь думать о своих местечковых проблемах, о любимых людях, что погибли в недавней войне, о лорде, которому ты служил всю жизнь… Но думал ли ты когда-то о чём то большем, чем то маленькое болото, из которого ты вышел? Думал ли ты о судьбе человечества когда-либо? О судьбе всех людей? Множество войн знали королевства, и множество невинных погибло в них. Я знаю это и на собственном опыте. Но только я оказался решителен и силен в достаточной степени, чтобы положить этому конец. Если ты считаешь меня подлецом за это - твоё право. Честь лидера иногда заключается в том, чтобы пожертвовать честью рыцаря ради своих людей. Может, ты и прав, если судить по твоим меркам - меркам простого рыцаря. Может, твои ядовитые слова, исполненные мести и ненависти могут пустить корни в сердцах простых людей королевств, могут лишить меня моей чести рыцаря. Но они не могут забрать у меня то, кем я являюсь. Не могут сделать меня недостойным править - потому что я воин, и всегда буду воином. И сегодня все королевства увидят это.

Неизвестный рыцарь покачал головой:

– Так или иначе, условия оглашены. Ты сдашься или будешь пленен, а значит, должен будешь сложить корону. Сделаешь ты это или нет… Не столь важно. Важно, что после этого ты не будешь королем ибо нет короля хуже, чем безумец вроде тебя. Ты же и впрямь считаешь себя непобедимым, да?

Я рассмеялся. Громко, искреннее.

– Конечно же нет. Может, я и перестану быть королем после этого боя, а может и нет. Говорят, пути судьбы неисповедимы… Знай же, у тебя есть шанс на победу сегодня, неизвестный рыцарь. Но ты не увидишь страха поражения в моих глазах. Никогда. Потому что нет иной судьбы кроме той, что творим себе мы сами.

С этими словами я поднял темно-красный, покрытый запекшийся кровью волнистый фламберг и пошел вперед.

Лишь восемь выступили, чтобы встретить меня - классическая школа меча королевств гласила, что в битве меча большее число будет только мешать. Восемь мастеров меча, каждый из которых, что был лучше меня. Я рванулся вперед, намереваясь обрушить на первого могучий удар - и промахнулся, едва не провалившись вперед.

Прокрутив меч и выровняв равновесие, я оказался в кольце - и в следующий миг они ударили, не давая мне времени на раздумья.

Ударили так же быстро, как умел двигаться я сам…

Были пределы и у моей скорости, были лимиты и у моих доспехов. Мне удалось отбить два удара: один своим мечом, и второй - сместившись так, чтобы он пришелся по латам.

Остальные шесть пронзили сочленения доспехов в разных местах, из которых четверо пробили их.

Я крутанул меч вокруг, игнорируя раны, но в этот раз оружие встретило лишь пустоту - передо мной стояли отнюдь не обычные солдаты. Новый удар: в этот раз я действовал чуть лучше, и только трое достали меня - но ответные контратаки снова встретили пустоту.

Сосредоточившись, я слегка ощутил токи жизни своих соперников - и не обнаружил там сильной усталости. Несколько минут они и правда так смогут - сюда вышли лучшие…

Дальнейшее было избиением. Я не боялся ран и боли, но так и не сумел достать ни одного из врагов. Ситуация, казалось бы, патовая, но я прекрасно осознавал в чём дело - меня и пытаются убить или даже измотать. Один из восьмерки, видимо, самый неопытный, быстро выдохся - и тут же отступил в тыл, сменяясь новым рыцарем. А я едва уловил этот момент…

Они ведь скрутят меня, внезапно понял я. Каждый превосходит меня в чистом фехтовании и владении своим телом - мое преимущество только в выносливости и личных артефактов, которые у многих тоже наверняка есть.

Встречайся мне они по одному, или даже по десятку, размазанные по всей армии, наверно, я убил бы всех. Но всех вместе, прикрывающих друг-друга…

Я не мог выиграть этот бой, просто состязаясь с ними в мастерстве фехтования. И осознав это, я сменил тактику, ринувшись вперед вопреки всем правилам фехтования - к одному из рыцарей, выбранному случайно.

Он ожидаемо уклонился, а меня ожидаемо достали несколько раз - но, не теряя времени, я рванулся к нему ещё раз, ещё раз, и ещё раз.

Искусство меча учило этих людей экономить силы, ибо их силы были их жизнью. Они умели ускоряться и усиливаться не хуже меня, но делали это более искусно - на краткие моменты, в миг удара или движения, ровно настолько, насколько было необходимо.

Это было высочайшей степенью мастерства - и это же было их слабостью, потому что было забито в инстинкты. И потому бешеный, нескончаемый натиск того, кто всегда быстрее и сильнее тебя, смог достать мою первую жертву. Собрав на себе сотню ударов, я нанизал латника на меч, со скрежетом пробивая его доспехи. Даже этого мало чтобы убить мастера жизни - но я вынул клинок, и ударил снова и снова, добивая, игнорируя удары, что градом сыпались на меня со всех сторон. А затем - рванулся к следующему, стоящему поодаль, разрывая кольцо.

Кольцо фехтования превратилось в кучу мала с безумным берсерком, который хаотично бросался во все стороны, обрушивая свою ярость то на одного, то на другого. Они не были новичками - но жизнь не готовит к подобному даже лучших мастеров меня, просто потому, что человек обычно не способен на подобное, даже модифицированный и под завязку накачанный любыми зельями…

Мастера жизни не так-то просто убить. Мне удалось убить шестерых, прежде чем они опомнились и начали спасать своих. На место раненых вставали свежие рыцари, изрубленных оттаскивали назад, просто закрывая телами… Ещё пятерых удалось положить отточенным ударами в голову, а затем мне самому в забрало вбили несколько кинжалов, изрядно снижая обзор.

Мир окрасился в серо-черные тона.

Нет, я всё равно видел мир вокруг, смазанный в тенях зрением глазоеда, и всё ещё мог сражаться, но должен сказать, наличие незапланированного железа в черепной коробке изрядно мешает направлять силу жизни на усиление и ускорение даже у бессмертного… А собраться снаружи лат вновь, отбросив старое тело, я не мог - тогда лишусь доспехов.

Ослепленный и замедленный, я убил ещё двоих - одного замешкавшегося в толпе, прокрутив меч прямо в сердце, а второго, пытавшегося меня остановить, просто удачно схватил за шею, сломав её рукой в латной перчатке, несмотря на бронированный воротник….

А потом меня всё-таки скрутили. И я внезапно понял что рыцарь, в чьем сердце я прокручивал меч, подставился намеренно, мертвой хваткой вцепившись мне в руки и не давая забрать оружие. Следом в левую руку, сломавшую шею последней жертвы, вцепились ещё две, и в тот же миг меня схватили за ноги, буквально поднимая в воздух.

Я использовал всё доступные силы, попытавшись крутануться на месте - но собственные тяжелые латы и враги, что удерживали меня на весу, не дали мне этого сделать.

Не так-то просто собрать усилие для рывках в воздухе, даже если ты способен делать сверхчеловеческие вещи - впрочем, так просто вырвать у меня они тоже не смогли.

В оружие я вцепился мертвой хваткой - его у меня вырвать смогут только вместе с рукой.

И прежде, чем я успел их вынуть, меня скрутили.

– Тащите сети и вяжите. Железные, обычные он точно порвет. – раздался неподалеку усталый, истощенный голос рыцаря, который был лидером.

Я рванулся ещё несколько раз, но меня удержали. Подошедшие рыцари сменили усталых, остальные - встали в почетный караул для помощи.

Ещё несколько рыцарей, не участвовавших в бою, подошли, деловито осмотрели меня… А затем мне попытались одновременно оторвать и отрубить руку, державшую меч. Я имел прочные, могучие латы, непробиваемые практически для любого оружие. Но они не были монолитной структурой и имели слабые места - крепления, сочленения. Руку одновременно максимально вытянули, потянув на себя, и в сочленение ударил тяжелый, могучий удар явно зачарованного оружие, разрубивший часть кольчуги, что прикрывала его. А потом ещё раз…

Сейчас или никогда. Иначе меня просто лишат артефакта. Жаль, их вокруг не так много, как мне бы хотелось.

Волна пламени рванулась от меня во все стороны, заживо запекая всех вокруг в собственный доспехах. Я вытащил из забрала кинжалы, поправил слегка сползшие сочленения и осмотрелся вокруг.

Пламя быстро опало - гореть на земле было нечего. Вокруг меня корчилось и умирало добрых четыре десятка живых факелов - несмотря на то, что вокруг меня было не так уж и много людей, что здраво опасались подобного, королевскому мечу удалось достать даже задние ряды.

Меня пламя не задело. Одно из преимуществ обладания легендарным артефактом. Вот только проблемы это не решало. Убитые насчитывали едва ли четверть отряда, а остальные - словно бы только и ждали, что я воспользуюсь артефактом. И подобный удар пламени был пиком того, на что способен меч, а значит, ждать перезарядки ещё долго.

В меня полетели сети со всех сторон - запущенные умело, с грузами на концах, железные или даже стальные. Я разрубил несколько штук на лету, но их было слишком много - и следом за ними на меня навалилась новая группа этих тварей…

Они замотали меня в куколку, поддерживаемую на весу. В самом буквальном смысле. И в таких условиях даже моих сил не хватало, чтобы порвать руками хорошую сталь. Нет, я мог бы поковырять это мечом, но как раз за этим снаружи хорошо следили.

– Не такой уж сильный без своего артефакта? – хмыкнул лидер, подходя поближе. – Столько хороших людей пожег, а ещё заливает что-то про честь. Не надумал сдаться?

Сдавливающих меня сетей было так много, что казалось, стало даже тяжелее дышать. Или это огонь сжег кислород?

– Не думай, что меня это удержит. – прохрипел я.

Он не ответил, но я совершенно не уловил волнения. Выходит, он уверен в победе - а это значило, что план был в другом. Вероятно, они знали что артефакт может перезарядиться, значит, есть план как спеленать меня за это время так, что я уже не выберусь.

В наличии каких-то невероятно сильных артефактов я сомневался. А значит оставался один вариант - алхимия. Яд, или снотворное, достаточно сильное, чтобы с гарантией вырубить даже мастера жизни. Я о таких не слышал, но лучшее - далеко не всегда общедоступное или общеизвестное, кто-то может и держать при себе подобные секреты.

Вставал вопрос, почему не применяли раньше, но возможно, нужны специфические условия и хорошо зафиксированная жертва. Может, выветривается рано, или через кровь не работает и надо в глотку запихать, или его слишком мало, и на оружие мазать - рискованно.

Но это было не важно. Важно то, что мой враг уверен - средство есть и скоро будет применено. А значит, оставался лишь один вариант…

Я аккуратно пошевелился внутри лат, нащупывая маленькую, но очень прочную шкатулку. На мне был одет крайне плотный поддоспешник, но кое-где был припрятан тайник со шкатулкой, которую я мог открыть внутри доспеха, даже если меня полностью скрутят.

По моей просьбе Улос разработал особый алхимический состав, привлекая к работе и красные башни. Покрытие доспехов, которое сгорает с такой силой огня, что заставит даже белую сталь стать раскаленным куском железа - на некоторое время.

После тысяч ударов, многочисленных обстрелов и долгого боя, конечно, снаружи моих лат любые покрытия по большей части слетели.

Именно поэтому доспехи были покрыты этим составом изнутри…

– Шевелиться ещё, сволочь. – хмыкнул один из рыцарей. – Всё ещё надеется выбраться.

Я с небольшим хрустом раздавил хрупкий шарик с алхимическими активатором-поджигателем. И стиснув зубы, принялся терпеть. С кратким шипением состав вспыхнул, раскаляя латы. Вообще-то, поддоспешник был зачарован и должен был защитить меня от внутреннего жара - но сегодня его пробили во многих местах, и там, где он был поврежден, запекалась и моя плоть.

Плевать. Я с силой потянул руками в латных перчатках в стороны - и сети расступились, плавясь. Снаружи куколки послышалась ругань… А затем я упал на землю, оставляя своих врагов держать пустой каркас из металлических сетей, и откатился в сторону.

Они среагировали быстро, попытавшись навалиться вновь - и тут же отпрянули, с матами зажимая обожженные части тела. А я просто молча принялся убивать - боль не располагала к беседам.

В этот раз картина боя изменялась. Нет, они всё ещё были лучше. Но их стало меньше, многие устали, а противопоставить тактике берсерка даже лучшие мастера меча могли только попытки скрутить меня. А теперь они не работали - попробуй пленить раскаленные доспехи, которые плавят сталь…

Они бросили в бой простых людей, вместе с рыцарями, стремясь отвлечь меня - но я проходил сквозь них, как нож сквозь масло. Страшная битва закипела с новой, невероятной силой: но в этот раз я был охотником, что выискивал в ней добычу.

Им стоило бы убежать, говоря между нами. Убежать, подождать, пока доспехи остынут, и навалиться вновь. Они не знали, как долго те будут остывать, но я знал - этот огонь может продержаться несколько часов, как минимум.

Но у этих людей тоже была своя гордость - и потому они сражались. Не раз и не два одинокие лучники из числа мастеров меча засаживали мне отравленную стрелу прямо сквозь забрало. Дважды меня накрыло бросками тяжелого камня требушетов. Раскаленные латы слегка погнулись, пробивая кое-где поддоспешник, и больно впиваясь в плоть - но я всё ещё мог сражаться. К счастью, камням поменьше, что попадали чаще, не удалось и этого.

Я выиграл время и убил многих, но этого было мало. Проклятые ублюдку подготовились к огню - и в какой-то момент меня начали забрасывать шарами с водой. Их метали с осадных машин, привязывали к стрелам, бросали из-за рядов пехоты… Доспехи могли гореть долго, но не тогда, когда их активно пытаются потушить и водой, и кровью.

И когда они остыли в достаточной мере, чтобы не плавить сталь, ряды солдат расступились вновь, пропуская поредевшее воинство рыцарей - которых осталось около сотни.

В этот раз мы не стали тратить время на разговоры, и я просто бросился в бой, понимая, что они будут пытаться это сделать. Мне удалось убить ещё троих, но дальше, не смотря на всё мои попытки, мне вновь всадили в обе глазницы отравленные стрелы, замедляющие токи жизни внутри, и снова скрутили.

В этот раз они не стали терять времени даром, и без всяких разговор несколько людей, что выглядели как обычные солдаты, брызнули мне в лицо какими-то газами и жидностями одновременно из герметичных кожаных мешков.

Похоже, часть мастеров меча пряталась среди обычных солдат - для того, чтобы я не мог их идентифицировать по доспехам.

Впрочем, это не сработало. Я просто перестал дышать и полыхнул пламенем вокруг, в этот раз вложив в меч желание сделать так, чтобы кольцо огня вокруг горело подольше - просто чтобы выиграть миг времени и отдышаться.

В этот раз вместе с рыцарями я задел и простых людей, и в нозди ударила новая, удушающая волна запаха горелой плоти вместе с криками…

С удивлением оглядевшись, я внезапно осознал что в этот раз пламя полыхнуло куда сильнее и дальше, чем мне удавалось даже на лучших тренировках. Словно кто-то или что-то усилило эту магию. Прислушавшись к мечу, я с изумлением осознал - он сделал это сам!

Никто не мог использовать магию смерти в этом ритуальном круге - я сам убедился в этом наверняка. Но легендарному артефакту Грицелиуса никто не сообщал эти правила, и он исправно тянул магию из любого места, до которого мог дотянуться. В обычных условиях дополнительных источников силы не было - а силу любых смерти поглощал ритуал.

Как же ему удалось усилиться настолько? Я на миг задумался, ошарашенным взглядом осматривая могучую стену пламени, что отрезала меня от армии - и расхохотался.

Они сами были виноваты в этом! Многочисленные удары тяжелых осадных орудий уродовали землю ритуального круга, доставая даже до глубины, искажая и повреждая узоры древних символов искусства смерти. Ритуал был модульным, и был рассчитан и на это, продолжая поглощать всю силу смерти в кольце - но чуть слабее, чуть менее эффективно. В идеальной конструкции поглощения появились бреши, что препятствовали ей, и полуразумный фламберг, что чувствовал мою ярость и боль, старался как мог - и сумел оттянуть на себя малую часть силы ровно в тех местах, где конструкция стала немного слабее.

И потому, когда я вновь принялся убивать этим мечом сотни солдат, брошенных в бой, он сумел написать себя силой смерти - ведь я сам учил его этому, убивая этим мечом королей.

Ему удалось немногое, но этого хватило, чтобы усилить магию. И сжечь большую часть самых опасных врагов…

Но не всех. Когда пламенная стена опала, вокруг меня всё ещё стояло кольцо мастеров меча. В этот раз не только рыцарей - этих остался только десяток - но ещё и два десятка иных воинов, одетых в самые разные доспехи, от кожаных до чешуйчатых. Индивидуалисты, что не пожелали одевать латы, или может, не умели их носить. Воины разного возраста, роста и сложения - но от них чувствовалась опасность и сила.

Тридцать один мастер меча - больше не нашлось. Впрочем, не стоило исключать того, кто где-то ещё остался резерв. Я слегка наклонил голову, приветствуя врагов.

– Не слишком ли вас мало? – спокойно спросил я. – Может не хватить на очередной раунд.

– Вполне достаточно. – глухо ответил лидер рыцарей, не собираясь выдавать мне все карты.

– Остальные мертвы, ранены, или исчерпали себя. – внезапно ответил мне один из воинов в нестандартных доспехах. – На ногах последние из мастеров, кто остался, из числа тех, кто не является командиром в оставшихся войсках.

Неизвестный командир рыцарей бросил на воина злой взгляд.

– Неожиданная помощь. – хмыкнул я. – Но спасибо. – Ты желаешь перейти на мою сторону? Предложение ещё в силе…

Он был немолод - сухопарый, невысокий, жилистый мужчина лет пятидесяти с седыми висками, одетый в доспехи из какой-то светлой, желтоватой кожи. Слегка смуглая кожа и слегка узкие глаза выдавали уроженца пустыни, или соседнего с ней региона. За его спиной висел лук: и что-то мне подсказывало, что возможно, именно из этого лука мне как минимум пару раз забивали стрелы в забрало…

– Нет спасибо. – коротко рассмеялся мужчина. – Мое имя мастер Тейн, и я лучший мастер меча юга. Честно говоря, я думал - это безумие, что кто-то хочет бросить вызов целой армии, и не верил в сказки о бессмертии… Да и вообще войны меня не особо интересуют. Но теперь я вижу, что это правда. Я хотел бы бросить тебе вызов, один на один, без магии и артефактов.

– Предлагаешь мне бросить меч и снять доспехи? – иронично развел руками я, показывая, что облачен в артефакты.

– Нет, не настолько. – хмыкнул Тейн. – Достаточно будет, если меня не сожгут заживо. В последний раз я едва успел выйти из радиуса поражения - более длинная волна огня была неожиданной.

– Я принимаю твой вызов. – медленно кивнул я. – Но за остальных не ручаюсь.

– Это оставь мне. – Тейн бросил долгий, тяжелый взгляд на главу латников… И, к моему удивлению, тот отвел голову в сторону!

Кивнув мне, невысокий мастер вынул из ножен два коротких, сужающихся к лезвию меча, и выступил навстречу. Я рванул вперед - и ожидаемо не попал.

Дальнейшее напоминало игру в догонялки. Большой латник в доспехах пытался всеми силами поймать юркого, верткого малыша в легкой броне. Мне хватило бы одного удара - но он не подставился ни разу.

Несколько он достал меня в сочленения, обагрив тонкие мечи кровью - и даже успел вовремя вынуть их, когда я пытался заблокировать оружие в ранении. До чего же скользкий тип…

Я всё ещё рассчитывал взять шустрого бойца измором - но, к моему удивлению, на очередной попытке достать себя размашистым ударом, Тейн сорвал со своей крутки длинную спицу, и вогнал её мне в подмышечной сочленение!

Само по себе это не было удивительным - но я совершенно перестал чувствовать руку! Бронированная, ещё недавно несокрушимая рука просто повисла плетью!

Вновь попробовав достать враг могучим рывком, я добился только того, что получил новую спицу - в этот раз там он забил её куда-то в бедро…

И я внезапно понял, в чём был смысл первых атак. Хитрец прощупывал слабые места в броне, прикидывая, сможет ли нанести удар в нервный узел.

Я мог исцелить любые раны, но это был пересбор, а не регенерация. И если на месте раны был слишком плотный материал, он отодвигался в сторону, но не исчезал - поэтому я не мог вернуть себе глаза, пока в голове торчали кинжалы. Точнее, мог, но тогда лишился бы доспехов…

Проклятье, как неудобно быть латником! Если бы я сражался магией, я бы просто воскрес вне доспехов, и ударил, но лишаться доспехов в дуэли - смерти подобно! Поэтому я лихорадочно принялся разгонять жизнь по телу, пытаясь усилить регенерацию и вытолкнуть спицы классическим путем.

И пока я пытался это сделать, проклятый коротышка вогнал мне ещё несколько спиц в разные части тела, почти полностью парализуя меня. Тело зашаталось и решило рухнуть…

Тейн подошел ближе и мягким движением удержал мое падающее тело. Потом легким движением левого меч разрезал крепления на шлеме, и снял его с меня. На землю посыпались обломки железа, дерева и запекшейся крови…

Всё это время я лихорадочно пытался вернуть контроль над телом. В миг, когда мастер юга посмотрел мне в глаза, мне удалось дернуться несколько раз, подтолкнув одну из спиц.

Южанин обернулся в сторону командира латников, и холодно сказал:

– Ты солгал мне. Ты сказал, что нам придется драться с бессмертным ничтожеством, что убивает других черной магией, но я вижу перед собой воина. Мастер магии никогда не позволил бы себе такого, и убил бы меня прежде, чем я унижу его поражением.

– Он убил сотни тысяч не…

– Мне плевать. Смерть - не конец. – с презрением произнес Тейн, и вынул спицу у меня из ноги. – Не мне судить, кто достоин править, а кто нет. Я всего лишь хороший мечник.

Я рухнул на колено, едва удержавшись на нем. Тем временем мастер юга выдернул все спицы, одну за другой. И я тяжело поднялся, вставая на ноги.

– Благодарю за дуэль, Ваше Величество. – церемонно поклонился мне южанин. – С вашего позволения, я присоединюсь к зрителям. Всё же, любопытно, чем это закончиться…

– Не за что. – после короткого молчания ответил я. – Скажи только напоследок, откуда ты.

Тейн бросил на меня короткий, настороженный взгляд, но всё же ответил.

– Я из королевства Харен, Ваше Величество. – ответил южанин. – Мы не участвовали в недавней войне, по настоянию нашего короля…

– Я знаком с Леоном. – хрустнул шеей я, надевая шлем. – Передай ему, что у меня нет намерений завоевывать Харен. Ваше королевство присоединиться к соединенным землям, только если большая часть населения и король сами этого захотят. Таково мое слово.

– Я непременно передам это, Ваше Величество. – ещё раз поклонился мне южанин.

С этими словами он развернулся и покинуло кольцо. И вместе с ним ушло больше десятка мастеров, к моему изрядному удивлению: и даже двое латников.

Забавно, как иногда одна дуэль может убрать больше твоих врагов, чем целая бойня.

Неизвестный рыцарь в латах проводил ушедших, как мне показалось, презрительным взглядом. Но останавливать или говорить что-то не стал.

– Чтобы делать такие заявления, тебе всё ещё надо победить нас. – сказал, словно выплюнул, он. – И как показал мастер Тейн совсем недавно, иногда для этого достаточно всего одного мастера меча. По моим прикидкам, твоему мечу ещё минут двадцать до того, как он выдаст что-то мощное. Станцуем в последний раз?

– Станцуем. – легко согласился я.

Их было восемнадцать - последних из мастеров меча, что бросили мне вызов. Лучшие из лучших, истинно достойные этого титула. Я был хуже каждого из них, у меня не осталось козырей, а у них было совсем немного времени, чтобы пленить бессмертного.

Боги, как же они сражались. Рослые и могучие - блокировали и отражали даже мои удары, и клинки звенели и ломались, с треском сталкиваясь в воздухе с волнистым фламбергом. Ловкие и быстрые - уходили от атак, отводили удары, в ответ пуская мне кровь. Я метался в кольце врагов от одного к другому - и не мог его разорвать, ибо за попытками сместиться всегда следовал удар по ногам.

Это был первый раз за эту битву, когда за первые несколько минут активного боя мне не удалось убить ни одного человека.

А вот они справились даже с бессмертным берсерком. Пуская они не умели парализовать людей, как умел мастер Тейн, но мастера меча вогнали мне в каждую щель доспехов половину наличного оружия, и оставили там, не давая затянуть раны. А затем, буквально утыканного оружием, скрутили.

Я ожидал, что придется пользоваться взглядом теней, но, к моему удивлению, обездвижив меня, лидер латников вынул кинжалы из моих глаз.

– Снимите с него шлем. – мрачно приказал он. – Я хочу запихнуть кое-что ему в глотку…

И ему бы удалось это - в этот раз даже у меня не осталось козырей, а меч ещё слишком слаб, чтобы сжечь их всех.

Однако, пусть я и не верил в судьбу, похоже, в этот раз она всё-таки была на моей стороне. В тот самый миг, когда он достал колбу с каким-то редчайшим снотворным, а с меня сняли шлем, один из стоящих рядом латников шагнул ему за спину, в пронзил лидера отряда мечом. И прежде, чем остальные успели осознать предательство, веером бросил в тех мастеров, что держали меня, кинжалы. Часть отбили, часть попала, но самое главное - это заставило их ослабить хватку, отвлечься: и в тот же самый миг я круговым ударом разрубил сразу семерых, что стояли вокруг.

– Тыыыы… – прохрипел лидер латников с мечом в груди.

Битва замерла на миг: настолько неожиданным было случившееся в том числе и для меня.

Неизвестный мне рыцарь тем временем споро подобрал один из мечей павших и встал со мной спина к спине.

Разрубленные мной бойцы уползали, частично ещё будучи живыми. У лидера латников быстро вынули меч из груди, и к моему удивлению, он ещё стоял на ногах. Кажется, кто-то из раненых побежал.

Вновь кольцо мастеров замкнуло свой круг. В этот раз их было десять - усталые, истощенные, с раненым лидером. А нас было двое, и я слышал за спиной размеренное, тяжелое дыхание неожиданного союзника: пуская он наверняка экономил силы, как мог, прошедший бой был долгим.

Но они не могли ждать, и это был их последний шанс. Они бы справились с тем, чтобы убить нас обоих - но это бы не решило проблемы. Их задачей было вырубить меня, и вот здесь дело было куда сложнее…

Впервые за весь бой я сосредоточился не на том, чтобы убить врагов - маловероятно, что мне удалось бы это. Нет, надо было тянуть время, защищать союзника, прежде чем его сомнут: и крутились в кольце врагов спина к спине, прикрывая друг-друга от ударов.

Минута тянулась за минутой, сталь моих врагов ломалась о белую сталь, но вновь и вновь тем удавалось достать нас: однако в отличии от моих, раны моего союзника не заживали…

Мы убили троих прежде, чем его достали всерьез: усталость и бой в запредельном темпе заставляет совершать ошибки даже лучших. Но затем чей-то тяжелый удар в спину отбросил меня на миг, и я услышал скрежет разрываемых лат - кто-то достал моего союзника в ногу, заставляя припасть на колено. Я развернулся, намереваясь помочь, и в этот миг воин с тяжелым молотом ударил стоящего на колене рыцаря по голове, срывая тяжелым ударом с него шлем, а меня схватили за руки и ноги сзади, поднимая в воздух.

– Киана? – ошарашенно выдохнул я, глядя как окровавленная черноволосая женщина с темными кругами под глазами вытирает хлещущую из сломанного носа кровь с лица, скорее больше размазывая её…

Мужчина с двуручным молотом, стальным молотом, что блокировал даже мои удары, оставляющие на нем лишь зарубки, повернулся ко мне, посчитав женщину поверженной. Шестой мастер меча, что подрубил её ногу, резко, не теряя времени, шагнул ко мне, с силой запрокидывая мне голову и нанеся удар в горло. А раненый, но живой лидер ратников отворил колбу с зельем.

Киана метнула кинжал, разбивая её.

– Сука. – выругался он. – Следи за этой тварью, Бормар, выруби её. Ничего, и этого хватит, я брал с запасом…

Одновременно произошло несколько вещей. Я несколько раз дернулся в чужих руках, стремясь вырваться - но тщетно. Командир латников достал часть зелья в обломках стекла, и запихал мне в глотку, от чего меня резко замутило. И Киана, на которую здоровяк с молотом поднял оружие, чтобы ударить в висок, собрала в руках пригоршню собственной крови - внезапно заставила эту кровь забурлить.

Кровавые нити выстрелили во всех наших врагов, сбивая их с ног.

Это была слабая, ненадежная, сделанная наспех и сотворенная человеком, что всю жизнь тренировался быть воином. Ей было не по силам убить крепких воинов и она совершенно точно нарушала правила, установленные мной.

Но она принесла нам победу. Выигранного мгновение мне хватило, чтобы рвануться к здоровяку и снести ему голову со спину, и этим же ударом на развороте убить пятого, что держал мне голову. Остальные четверо отпрянули и отошли в сторону, ожидая действия зелья.

Меня замутило, и я зашатался: зелье начало действовать.

Киана резко поднялась, сорвала с пояса колбу, и влила её в меня.

– Хорошие новости в том, что у меня есть противоядие. – слабо улыбнулась бледная и окровавленная женщина. – Плохие же… Боюсь, я не смогу сопровождать тебя до конца битвы.

– Лживая шлюха. – сплюнул лидер латников. – Хорошо, что хотя бы ты сдохнешь.

Я обернулся. Четверка выживших мастеров стояла рядом с ним - двое латников, один высокий, долговязый боец в какой-то чешуе, и крепкий, широкоплечий мужчина в пластинчатой броне с закрытым шлемом, что сражался двуручником.

– Думаете, вам хватит сил убить её? – с угрозой в голосе осведомился я. – Вы едва стоите на ногах. Проваливайте, и скажите, чтобы для неё дали свободный коридор. Таково мое слово. Или я просто убью вас.

– Твое слово не значит для нас ничего. – прогудел мужчина в пластинчатой броне. – А тебе, черный король, будет полезно изучить на собственном опыте каково это, когда убивают тех, кто тебе не безразличен. Сомневаюсь, что таких людей много, но я согласен - эта сука точно должна сдохнуть. Создатель, почти ведь завалили, а она и противоядие взяла, тварь.

– Тейн не до конца прав. – устало сказала Киана, поднимая оружие. – Раненых отвезли в лагерь, и там работает тайная группа целителей. Пока остальные отвлекают тебя, они соберут новую ударную группу, и попытаются повторить. На одну попытку, даже с учетом возможной волны пламени, их ещё хватит, а противоядия у меня больше нет. Я долго тренировалась, но есть любых смертных сил есть пределы, Так что они правы - мне уже не жить, но я как-то и не рассчитывала.

– Ты будешь жить. – тяжело ответил я, не сводя взгляда с медленно отступающей и ожидающей моего броска пятерки.

Киана слабо улыбнулась, вновь вытерев с лица так и не прекращает идти из носа кровь. Почему-то в этот момент: избитая, израненная, со сломанным носом и темными кругами под глазами, с липкими, спутанными волосами, черноволосая воительница показалась мне особенно красивой.

– В некотором роде, я согласна с одним - тебе и правда будет полезно узнать, что твоя власть не абсолютна… – весело ответила она. – Но я сделал свой выбор и не о чём не жалею. Можешь поцеловать меня на последок… Если не боишься вкуса крови.

Воин в чешуйчатой броне метнул в нее кинжалом, который разбился о пленку кровавого щита, заставив Киану побледнеть ещё сильнее.

– Проклятая ведьма. – выругался он.

– Я слегка поднаторела в магии за прошедшее время. – тряхнула копной спутанных волос кровавая ведьма. – Не сильно, но хватает на пару фокусов.. Да и силы в бою поддерживать помогает, особенно, если вокруг много крови.

Я замер на мгновение, обдумывая ситуацию… А потом потянулся к девушке, мягко поцеловав её.

– Я прикопала противоядие в нескольких местах боя, у сожженных требушетов номер семь, девятнадцать, и двадцать восемь, если считать в порядке, котором ты их сжигал. – шепнула мне ведьма. – У левого колеса, они каменные, так что почернели, но не сгорели. Прими его заранее и сделай вид, что у них получилось - некоторое время оно будет действовать.

– Знаешь… У меня есть много вопросов. – протянул я, отстранившись.

– Как жаль, что у нас так мало времени. – с ехидцей развела руки Киана.

– Мало. – покладисто согласился я. – Но будет больше.

С этими словами я отступил на шаг, и воткнул меч в землю, прикипая сознанием к артефакту. Нас окружил купол пламени…

– Никто не пройдет сквозь это пламя, пока эта битва не закончиться. – холодно отчеканил я. – Ни ты, ни одна стрел, ни даже камень катапульты. Я пойду туда и убью всех, кто не захочет убежать. Постарайся дожить до моего возвращения.

С этими словами я шагнул сквозь пламя, не причинившее мне вреда, подобрал тяжелый двуручный молот мертвого мастера, что сбил с Кианы шлем, и рванул в сторону уходящей пятерки.

Лидер пятерки, который едва шел, поддерживаемый двумя товарищами под руками, вновь грязно выругался, увидев мой бросок. И отдал короткий приказ:

– Задержите его.

Не было и шанса, что четверка истощенных мастеров меча сможет меня остановить. Однако, как оказалось, они приберегли у себя кое-что ещё: алхимическое пламя.

Их хватило на несколько метких бросков, прежде чем я добрался до них. Пожалуй, в этом была ирония - настала моя очередь быть превращенным в живой факел.

В это решении - поджечь алхимическим, полумагическим пламенем, которое не затухает долгие часы, бессмертного, неубиваемого врага, чтобы болью замедлить и обезвредить его - была своя логика.

Но я хорошо хранил свои секреты. Мало кто знает, что я способен видеть больше, чем обычный человек. Мало кто знал, что я уже горел заживо.

И никто во всем этом мире, кроме богов и им подобным, не знал, что я сам вырезал и свою разума чернейшей магией, что только была в этом мире, ту часть, что делала невозможной вытерпеть любую боль.

Поэтому вместо того, чтобы свести меня с ума, или превратить небоеспособный кусок мяса, способный только слепо метаться в стороны, пламя сделало меня только сильнее.

Мир окрасился в серые тона, искаженные чудовищной болью. Но сквозь неё я всё ещё видел врагов - и мог их убивать.

Я так и не узнал, кто был тот мастер, что возглавлял эту охоту, потому что размозжил его голову до основания огромным молотом. Но, в конце-концов, это и не было важно. Что было важно, так это то, что больше никто и ничто в целом войске оказалось неспособно меня остановить.

Некоторое время они пытались, конечно. Стреляли и сбивали меня с ног осадными орудиями, накрывали ливнем стрел, забрасывали водой - но алхимической пламя оказалось потушить куда сложнее, чем раскаленные доспехи. В некотором роде - мои враги стали жертвой их собственного оружия, что не давало меня пленить, даже тогда, когда я оставил королевский меч за спиной.

И они просто сломались. Я не уловил момент, когда именно и как - но в какой-то миг просто обнаружил себя одного, стоящего в поле, вокруг множество трупов и разрушенных осадных машин. Зрелище неостановимого, бессмертного воина, способного сражаться, даже будучи превращенным в живой факел, просто сломало их, и армия бежала, отступая.

Я поудобнее перехватил молот, осматривая погибших на предмет того, добить ли кого-то - и с удивлением обнаружил живого солдата, погребенного под разбросанными телами.

Он пришел в себя, когда я разбросал эти тела - и я с легким удивлением заметил, что это всего лишь мальчишка лет шестнадцати, молодой, безусый ополченец, оглушенный одним из моих ударов в момент рывка в толпу, но живой.

Диким, ошеломленным взглядом осмотрев окружающие нас разрубленные, изломанные тела, он рефлекторно потянулся к ножнам, не обнаружив там меча. Потом, увидев меня, отпрянул, упав и споткнувшись, подобрал чей-то меч, и поднялся, наставив его на меня.

Это было так забавно, что несмотря на всю мою боль, мне даже расхотелось его убивать.

– Иди домой, малыш. – прохрипел я сквозь пламя, в очередной раз восстановив сожженное небо и губы. – Сегодня я не буду тебя убивать.

– Я воин! – возмущенно крикнул он. – Пусть шансы малы, но и ты наверняка устал, так что я буду сражаться!

Я проигнорировал порыв и зашагал в сторону, куда убежала остальная часть армии. Юнец с криком бросился на меня, но его слабый удар даже не поцарапал мне доспехи, а вот его обожгло пламенем, и от чего тот отпрыгнул и зашипел от боли.

– Вернись и сражайся! – возмущенно крикнули мне в спину.

– Посмотри на тела, юный воин. – спокойно ответил я. – Я уже сразился со всеми, кто имел шансы меня победить.

Он бросился на меня вновь, и я ударил его в висок предельно слабым, отточенным ударом - чтобы вырубить, но не убить. Мальчишка рухнул, словно подкошенный.

Больше меня не встретил никто. На самом краю Ритуального круга, впрочем, меня ждал всего один человек - из целой армии.

Граф Лотан стоял передо мной на границе с невозмутимым лицом, словно бы и не было недавней бойни, которой он командовал.

– Полагаю, настало мое время. – спокойным, привычным движением обнажил он меч, словно всходя на эшафот. – Поздравлять с победой не буду. Скажу лишь, что несмотря ни на что, мне доставляет немало удовольствия тот факт, что вам пришлось несколько часов гореть заживо. Вы определенно это заслужили. Если бы я мог, я бы заставил вас гореть ещё пару дней как минимум. К сожалению, эти жалкие трусы разбежались, стоило только вам убить большую часть сильнейшей части армии.

– Ты можешь жить. – спокойно ответил я, не выходя из круга. – Ты мне нравишься.

– Вы… Что? – сбился граф с фразы, выпучив глаза.

– Живи. Я оставлю тебе жизнь. Кстати, жалую тебе придворную должность королевского палача-поджигателя. – прогудел я. – Будешь сжигать людей заживо, как ты любишь.

Пламя медленно затухало: поддоспешник прогорел, и сила ослабла. Доспехи начали болтаться… От боли, правда, особо не спасало.

– Вы сошли с ума? – потер глаза, словно не веря им, граф Лотан.

– Нет. – С этими словами я развернулся и зашагал к горам - там, где находилась фокусная точка ритуала.

– Вы же не можете всерьез верить, что я буду выполнять ваши приказы? – крикнул мне в спину граф.

– Разумеется. – ответил я, не оборачиваясь. – Но это будет хорошая шутка. И кстати, если ты такой весь из себя хороший боец с тиранами, почему бы тебе не взять под опеку мальчишку, который лежит вырубленным там неподалеку? Он как раз не из тех трусов, что убежали… Или ты способен только на разрушение?

Старик не ответил, стоя ошеломленным. Но мне и не требовалось ответа. Вскоре ко мне побежали лояльные маги, погасив пламя, и мне помогли снять доспехи, помыться, и сменить одежду.

– Я рад, что с вами всё хорошо, милорд. – степенно кивнул мне Улос, подавая одежду после ванны. – Однако ритуал идёт в разнос, и мы не сможем удерживать скопившуюся силу дольше, чем несколько часов. Вам следует поспешить.

Делать что-то не хотелось. Надев черную мантию, я неохотно поднялся из горячей воды, которую пришлось менять несколько раз - настолько сильно в меня въелась грязь, кровь и сажал. Шумно вдохнув носом воздух, я почувствовал запах паленой плоти, смешанный с запахом душистого травяного мыла, свежей одежды, и принесенного недавно холодного ягодного морса.

Короткий импульс смерти с легким хлопком сжег весь воздух вокруг меня, уничтожая всё запахи - кроме запаха паленой плоти, который, казалось, въелся в меня навсегда.

Что же, победа иногда требует жертв.