Урожай Смерти

Глава 33

К сожалению, никто не вышел, чтобы поприветствовать меня. Стены и надвратная башня казались совершенно безлюдными: даже не запустили предупредительной стрелы. Ни стражи, ни караулов, ни патрулей… Смерив взглядом верхние бойницы, я выпустил лёгкую волну смерти, пытаясь понять, есть ли вообще люди внутри. И сканирование показало, что, по меньшей мере несколько десятков людей находятся на посту, два десятка из которых внимательно следят за мной через практически неприметные бойницы. Для такой стены и таких ворот — мизер. Похоже, король приказал сократить гарнизон нижнего яруса. Какой предусмотрительный…

Недолго думая, я запустил молнию смерти: самую простую, базовую, исключительно для того чтобы привлечь внимания. Небольшой заряд смерти с грохотом выбил немного каменных осколков из стены и наверху засуетились.

Спустя некоторое время из-за одного из верхних зубцов высунулся заспанный стражник в слегка съехавшем с головы шлеме, протяжно зевнув.

— Рановато вы заявились, сударь. — посетовал стражник. — Вы, собсна, кем будете?

Право слово, учитывая, что пара десятков людей внимательно наблюдали за мной прямо сейчас… Нет, они определённо издеваются! Я скрипнул зубами, подавив желание убить стражника на месте.

— Ты знаешь, кто я. — холодно ответил я. — Я хочу поговорить с королём.

— С королём? — на лице стражника возникло тупое выражение непонимания. — Но ведь у нас… — стражник внезапно просиял. — Ааа, вам наверно лорд Нелланис нужен! Не извольте гневаться, сударь, сейчас я его позову.

Голова стражника скрылась за стеной, а я продолжил осмотр укреплений. Да, кроме попытки выбить ворота, делать здесь особо нечего… Разве что можно было сделать длинную верёвку и забраться наверх. Пожалуй, я мог бы дотянуться до тех, кто находится внутри стен, и убить их всех: мой личный радиус управления энергия достигал уже нескольких сотен метров.

Но что потом? Ко встрече защитники готовы, подняться не дадут. Возможно, из самого короля или его людей выйдет что-то путное: но сперва стоило взять хотя бы часть живыми.

На воротах и части зубцов высоченной стены висели черно-коричневые стяги: цвета королевской династии Нелеи. Это было ясным указателем того, что король должен быть внутри: подозреваю, специально для меня постарались. Нелею звали королевством долины, и это было относительно молодое королевство: цвета их стяга символизировали землю и смерть, а сами Нелейцы отличались презрением к смерти.

Определённо, я попробую заставить их изменить свои взгляды… Но, на самом деле, куда больше меня волновала земля. Королевство за горной грядой, что славится своими мастерами земли: попробуй выковыряй их из своей скорлупы.

Тем временем на стене показался человек в искусных воронёных доспехах с коричневым плащом. Коренастый, не слишком высокий, но выглядел он помпезно и внушительно.

— Злодей Горд, я полагаю. — спокойно посмотрел он на меня. — Мы не были представлены. Лорд Нелланис, к вашим услугам. Явились сдаться? Должен сказать, ваше появление слегка неожиданное… Вы же не рассчитываете взять лучшую крепость в королевствах в одиночку, правда?

— А что если так? — прищурился я.

— Мы получили все необходимые консультации у мастера Гастона и его святейшества перед отъездом, и потому прекрасно осведомлены о ваших возможностях. — флегматично ответил владыка Нелеи. — Смею вас заверить, вы застрянете здесь надолго. Я, на самом деле, даже не против: можете ковырять скалу столько, сколько захотите. Наверх вам всё равно не подняться, и чем дольше вы здесь задержитесь, тем лучше будет для королевств.

Я на миг задумался, как много обо мне знают в Ренегоне. Гастон видел мою защиту и атаку, мастера церкви должны уметь справляться с фантомами… Нет, вряд ли они понимали всю обширность моего арсенала. Но методика защиты крепости и впрямь была достаточно неприятной. Ничего такого, что я не мог бы преодолеть, но время, проклятое время… Возможно, я сумел бы создать достаточно мощных фантомов из числа защитников ворот, но вот как назло, веревки, чтобы забраться наверх с собой я не взял. А значит, придётся ломать ворота…

Я поднял взгляд наверх и спросил у короля:

— Здесь так много стягов… к чему всё это чёрное?

— Чёрный символизирует смерть. — твёрдо ответил мне король. — Мы, Нелейцы, никогда не боялись её и не боимся сейчас. Когда первые люди долины смогли забраться в эти горы, смерть встречала их на каждом шагу. Будь то горные виверны или опасные склоны, ядовитые змеи и насекомые, что скрываются в высокой траве или огромные хищники джунглей… Это было тяжело, но они справились, выгрызли себе право на жизнь в этом месте, основали новое королевство. Покорили горы и победили смерть, научив потомков никогда не бояться её.

Я слегка наклонил голову, глядя на будущий труп.

— Ты так много говоришь о смерти… Похоже, знаешь о ней немало, верно? — неторопливо протянул я, неодобрительно покачав головой. — Тогда скажи мне, почему ты не узнаешь смерть, когда она пришла за тобой?

Мужчина приосанился, вероятно, намереваясь сказать что-то надменное. Но в следующий миг он лишь захрипел, умирая: я удалённо вонзил во врага нити смерти, убивая его на месте и обращая в нежить, ломая волю и подчиняя себя.

Всего минута, и передо мной стояла покорная марионетка. И это король Нелеи? Памятуя, сколько могла выдержать Меллистрия… Да, измельчали нынче короли…

— Прикажи открыть ворота. — скомандовал я поднятому королю.

— Открыть ворота. — глухо прозвучал голос короля.

Я подождал, некоторое время. Немногочисленные защитники внутри суетились, что-то делали… Но ворота как стояли, так и оставались стоять.

— Почему они не открывают ворота? — нахмурился я.

— Они не могут. — просто ответила марионетка.

Внутри меня зашевелились нехорошие подозрения. Неужели механизмы настолько тяжёлые, что простая стража не может его поднять?

Я выпустил волну смерти нащупывая оставшихся защитников, которые явно собирались что-то сделать. А затем, сосредоточившись, вскинул руки и запустил вверх массовое проклятие слабости. Почти незаметная серая волна разнеслась по первому ярусу крепости, а затем издалека послышались стуки: люди просто упали там, где находились. Это их не убьёт, но несколько часов пролежат: для лучших видов нежити нужен живой материал.

— Открой ворота сам. — приказал я.

Король был высшим умертвием. Не пронзающий мрак или иссушающий жизнь, более стандартный тип, но с учётом, что поднимал его я лично, силы ему должно хватить, чтобы кулаками ломать камень, это точно.

— Я не могу. — просто ответило умертвие.

Я скрипнул зубами. Это выглядело как издевательство, но я же точно знал, что эта тварь теперь выполнит любой мой приказ! Я только что лично сломал и подчинил его разум!

— Почему ты не можешь открыть ворота? Объясни подробно!

— Конструкция ворот не предусматривает открытия. — простодушно ответил мёртвый король. — За воротами, ведущими вглубь скалы, находится туннель длиной почти сто метров. Обычно по нему ходят караваны, но, на случай осады, весь туннель намертво перекрывается сплошными каменными блоками, которые могут убрать только мастера земли, соединив силы. Открыть ворота после подготовки крепости к осаде силами простых солдат невозможно.

Я немедленно ударил чёрной молнией по воротам, разнося их вдребезги. Но мёртвый слуга не лгал: прямо за воротами находились сплошные блоки камня…

— Ты прибыл в крепость всего несколько часов назад. — прищурился я. — Как ты попал внутрь? Вряд ли блоки опускаются так уж быстро…

— Это неверное утверждение. — невозмутимо ответило умертвие. — Я в крепости уже несколько месяцев.

Это сбило меня с толку на пару мгновение. Этого не может быть, он же должен был подписать письмо, вряд ли его готовили так долго… Я был полностью уверен, что король Нелеи едва успел вернуться, если только…

Я вскинул голову, внимательно изучая умертвие.

— Ты не король. Кто ты такой? Назови полный титул, имя, придворное звание… Как ты сюда попал?

— Барон Нелланис, королевский двойник. — отозвалось умертвие. — Его Величество оказал мне честь сыграть его роль.

— Где может быть король?

— Его Величество, вероятно, раздаёт последние приказы защитникам крепости или отправился почивать.

— Как он поднялся на стены вместе со своими людьми?

— Мои люди подняли его на верёвках.

— Подними меня наверх.

— Я не могу. Все возможные способы подъёма уничтожены по приказу Его Величества.

В этот момент я понял, что ненавижу Нелейцев. Желание убивать стало почти нестерпимым…

— Как мне подняться к тебе?

— Сломать стену, уничтожить или перенести каменные блоки, залезть по скалам. — спокойно ответил мёртвый барон.

И мы снова вернулись к тому, где были. Я с сомнением осмотрел стену. Вероятно, даже если приказать всё защитникам сплести верёвку из собственной одежды, длины не хватит. Впору было задуматься о том, чтобы сделать трамплин или создать нежить, достаточно могучую, чтобы закинуть меня на сотню метров вверх… Но это однозначно придётся придумывать новый тип, испытывать его, да и вообще, как-то это не солидно, размазываться в лепёшку об стену на глаза своих людей

Я всерьёз принялся перебирать арсенал собственных немертвых. И результаты были неутешительными: большая часть предназначалась для боя, а отнюдь не для скалолазания. Вероятно, иссушающие жизнь, вроде Мелайи, смогли бы забрать наверх и устроить резню, или, быть может, крылатые разновидности, но для тех нужен специфический материал…

Скалы были слишком крутые, а нежить, пусть и прибавляла в силе и скорости, чаще всего теряла часть природной грации и чувство равновесия вместе с инстинктом самосохранения. Вероятно, даже если я найду горного козла или кошку и превращу их в нежить, те не смогут провернуть то же самое, что делают, опираясь на свои биологические механизмы…

В своей основе большая часть нежити — это просто проклятый особым образом голем на энергетике смерти. Големы не отличаются ловкостью, хоть ты тресни…

Нет, лазейки были. Но всё опять упиралось в сроки. Я не мог позволить себе всерьёз заняться осадой, мне нужен был один, решительный штурм!

— Как бы ты забрал наверх, в крепость, если бы возникла нужда? Как люди с преддверия должны отступить отсюда, если будет штурм? — спросил я у барона.

— Никак. — равнодушно отозвалось умертвие. — Мы все здесь смертники.

Я нахмурился.

— А если я хочу провести переговоры? Или сдаться? Как мне встретиться с королём?

— Его Величество не будет вести переговоры в ближайшие месяцы, пока армия не готова выступать.

Вот же хитрый ублюдок!

— Какие меры защиты препятствуют поднятию?

— В крепости более двух сотен лучших мастеров земли со всех уголков долины. Они создают камни, с помощью которых можно обрушить лавину на любой участок горы, а главный спуск может находиться под камнепадом круглые сутки. На башнях и стенах Бастиона круглосуточное дежурство стрелков, что должны сбивать всех крылатых тварей вплоть до птиц. Помимо этого, десять мастеров воздуха, сменяя друг друга несут постоянное дежурство на верхней башне, отслеживая насекомых и мелких птиц: на случай, если таким образом попытаются доставить в крепость яд. В случае появления тварей, непохожих на человека, мастерам разрешено вступать в бой. На случай подготовленного штурма группы элитных скалолазов ждут своего часа, а во многих местах крепости организованы ловушки с провалами в полу…

— Можешь сказать, где именно?

— Нет, я не знаю точного расположения, только о самом наличии.

— Продолжай о мерах защиты. — скривился я.

— В нескольких местах расположены огромные бочки с водой, что наполняют мастера воды: грязная вода затем сливается в бочки пониже, откуда её можно спустить для сбития тех, кто пытается подняться. Изнутри долины с теми же целями привозят масло, его можно кипятить. Для защиты от катапульт и тяжелой осадной техники крепость расположена на вершине перевала и все возможные площадки для обстреля рядом с ней уничтожены, представляя собой крутые скалы. Для противодействия стрелковому оружию бойницы устроены таким образом, что в них тяжело попасть, но изнутри легко стрелять…

Мёртвый барон всё говорил и говорил, перечисляя новые и новые меры защиты. И по мере того как отпадали самые очевидные способы проникновения, я приходил во всю большую и большую ярость…

— Специально для злодея Горда подготовлена огромная цистерна с дерьмом и мочой, которую можно выплеснуть вместе с камнепадом, если он будет пытаться лично подняться по дороге. Она регулярно пополняется даже членами королевской…

— Замолчи!

Я вскинул руку и сотворил самый мощный удар, на который только был способен. Рука развеялась, обратившись в прах в один миг, а ветвистая гроздь толстых чёрных молний обрушилась на стену, разворачивая сразу десяток зубцов вместе с солидным участком скалы.

Мёртвого барона обратило в прах. Я тяжело выдохнул, приказав руке собраться вновь. А в следующее мгновение почувствовал, как ослабленные, лежащие без сил защитники крепости умерли: остаточный эффект чёрной молнии убил и их. Стоило бы посетовать на то, что качество нежити, что теперь можно из них сделать, существенно упадёт…

Но мне было уже плевать. Я лишь бездумно посмотрел ввысь, устремив взор к крепости на верхушке горы. Вы хорошо подготовились. Это я понял.

Нет, я бы мог взять её. Проклятье, я повелитель смерти! Я могу создать армию, что сокрушит и три таких цитадели. Но даже мне нужно время и ресурсы, чтобы сделать это, а мои враги не станут ждать, пока я буду ковыряться здесь месяцами. А учитывая все перечисленные методы защиты, одну вещь можно сказать наверняка: даже сумей я подняться наверх, вероятно, мне бы не удалось убить всех защитников Бастиона за раз. Подловят через дыру в полу, например, перекроют проходы каменными блоками от массовых проклятий…

Опытные мастера земли могут неделями водить меня за нос в огромной крепости, создавая все новые и новые массивы камня, через которые мне придётся пробиваться и искать их, как в лабиринте. Штурм в лоб здесь не пройдёт в любом виде, слишком много времени это займёт. Следовало придумать что-то другое, но что?

Я вернулся к своим и поймал на себе девять ожидающих взглядов.

— Они хорошо подготовились. — бросил я. — Ничего такого, с чем нельзя справиться, но время остаётся ключевым аспектом. Нам нужно победить быстро. Дайте мне подумать.

Вотал пожал плечами и принялся разбивать лагерь вместе с остальными моими ученикам. Его примеру вскоре последовали лишь остальные.

— Насколько я могу судить, основная проблема подъём, верно? — тихо осведомился у меня Итем. — Думаю, я смог бы прожечь лестницу в камне, тогда можно будет подняться на первый ярус, к дороге.

— Верно, но по дороге не подняться. Сбросят вниз, к этому всё готово: камнями, водой, или ещё чем-нибудь. — покачал я головой.

— Думаю, я могла бы взобраться по скалам, но вряд ли затащу тебя. Хотя можем и попробовать — тихо высказалась Мелайя. — Сколько там защитников? Всех мне не перебить, но, возможно, если я ослаблю ключевые посты, ты сможешь забраться…

Роланд, оценив настроение, молча развёл костёр и принялся готовить обед. Граф, несмотря на знатное происхождение, вообще никогда не чурался подобной работы: вероятно, сказывались долгие годы службы в гвардии Ганатры.

Я не притронулся к еде, погрузившись в размышления. Если прямой штурм исключён, следовало исходить из ритуалистики и доступных для неё ресурсов. Что у нас есть в запасе? Невероятно могущественный магистр смерти в моём лице, это, разумеется, уже очень много. Многие ритуалы я бы потянул даже без жертв, на личной силе и мастерстве: но как назло, на ум не приходило ничего, способного быстро и качественно уничтожить столько огромную и удаленную крепость. Собственно, в самом наличии крепости и была проблема: военный лагерь схожих размеров, пожалуй, я бы мог уничтожить. Создать гигантское облако тумана смерти, например, или выпустить рой мелких животных, заражённых чумой смерти… Пожирателем жизни достать, в конце концов!

Если говорить о более масштабных и могущественных ритуалах, демон, разумеется, научил меня нескольким своеобразным “убийцам городов”. Первым на ум, наверное, приходил ритуал Истинной Ночи. Сложно сказать, почему он назывался именно так… Надо полагать те, кто выдумывал эти названия, видели в искусстве смерти особый тёмный шарм.

На практике, разумеется, ничего общего с ночью не имелось: ритуал, а если вернее, сложный и хитроумный комплекс ритуалов и проклятий превращал определённую территорию внутри себя в своеобразный жертвенный алтарь. А затем принимался постепенно убивать жертв, обращая их в нежить. Весьма эффективная штука, если так подумать: и город уничтожить, и армию пополнить. Вот только на крепость не сработает: фигуры ритуала, внутри которых должно образоваться проклятое пространство, требовалось наносить на примерно равной высоте, иначе возможны сбои.

Бастион находился на вершине нескольких километров, и это было одной из главный непредусмотренных проблем. Вероятно, один из известных мне ритуалов сумел бы умертвить крепость, стоящую в поле…

Возможно, хорошо бы сработал Конгломерат Кошмаров. Что-то среднее между отрядом нематериальной нежити и одушевлённым проклятием: своеобразное проклятье-охотник, убивающие людей с помощью воздействия на сознание. Но условия создания подобной дряни были слишком специфичны: я всерьёз подозревал, что корнями подобная практика уходит куда-то в другие магические школы. Увы, для этого, как и для ещё пары, возможно, подошедших ритуалов, у меня банально не было материалов и ингредиентов…

Вернее, они были. Кое-что нашлось бы у культа в Палеотре, да и в моей лаборатории в Ганатре были солидные запасы, что остались после долгих месяцев экспериментов. Но вот в поход на Таллистрию вещи, нужные для ритуальных комплексов, я с собой не брал. Нет, ну право слово, кто вообще будет думать о том, чтобы взять с собой прах нерожденного, седые волосы девственницы и костяную муку, сделанную из кости, сломанной в ужасе? Особенно отправляясь в поход за женщинами! Я никак не предполагал, что прямо здесь получу объявление войны от подлого маленького королевства, что имеет невероятно хорошо защищённую крепость на вершине горного перевала, которую позарез надо уничтожить в считаные дни!

— Что у тебя есть с собой из ингредиентов, помимо кристаллов, Эскилион? — задумчиво протянул я. — Для серьёзных ритуалов?

— Костяной стилет, несколько костяшек с одноразовыми проклятиями, плюс несколько мешочков с разным прахом… — покопался в сумке лич. — В остальном только мелочи для экспериментов, повелитель.

— Вотал? — обернулся я к гиганту.

— Только костяные чётки с духами, учитель. — покачал головой молодой шаман. — Вы сами учили меня, что твоя сила не должна зависеть от предметов, которых можно легко лишиться.

Я вздохнул. Собственно, такой подход я и исповедовал. И впервые он обернулся против меня.

— Это правда. — кивнул я. — Я всегда считал и считаю, что зависимость от артефактов штука скверная… Собственно, поход в Таллистрию не предполагал необходимости уничтожения целых крепостей и массовых убийств. А потому, ученики, настало время для вас извлечь ценный урок из моих ошибок. Я знаю некоторые ритуальные комплексы, что, в принципе, могли бы достаточно быстро уничтожить всех защитников крепости, или занять их на несколько лет как минимум. Но, к сожалению, нужных ингредиентов у нас для них нет. Не повторяйте моих ошибок и всегда держите то, что нужно для вашего самого сильного приёма наготове. Даже если планируете провести отшельником в глуши следующее десятилетия. Жизнь — совершенно непредсказуемая вещь… И потому истинный мастер смерти должен быть готов к самому страшному бою в своей жизни в любую секунду своего существования.Упоминать о том, что я считал своим самым сильным приемом пожиратель жизни, которым я владею и так, я не стал. Наверно, это было единственное проклятие что я знал, способное в потенциале уничтожить жизнь на всей планете. Но и оно имело свои недостатки: низкий радиус, слабость к материальным преградам, постоянная потребность в пище...

У костра на опушке леса повисло недолгое молчание. А затем Мелайя фыркнула, негромко засмеявшись.

— Не значит ли это, что ты не истинный мастер смерти, раз ты не готов? — елейным голоском протянула подлая охотница.

— Я всё ещё могу уничтожить эту крепость. — невозмутимо ответил я. — Просто моего могущества недостаточно, чтобы сделать это достаточно быстро, и я пока не придумал, как решить эту проблему. Мы не можем провозиться здесь долгие недели или месяцы. Надо закрыть этот вопрос здесь и сейчас.

Граф Роланд уставился на меня с искренним изумлением.

— Разве наша задача не взять на себя Нелею? Пока мы здесь, их армия никому не угрожает. — вскинул брови капитан гвардии Ганатры.

Я покачал головой.

— Нет, мы должны действовать быстро. Несколько дней, максимум неделя на эту крепость, а затем со всей возможной скоростью отправляемся на помощь Лилии в Ниору. Оттуда двигаемся следом в Лиссею, взяв их в клещи вместе с Армией Палеотры. Нам пришлось разделить силы, и если мы не поторопимся, одна из наших армий может проиграть. Не уверен, что Таллистрийки одолеют пустынников даже с поддержкой Вальгарда. Лиссейцы вряд ли смогут пройти через Палеотру, но не стоит забывать, что армии Бингла и Аурелиона вскоре присоединяться к Ренегонцам и выступят в путь, и я должен быть на генеральном сражении, иначе дела могут обернуться совсем скверно.

— А что за ритуалы, которые могли бы справиться? — осторожно полюбопытствовал Эскилион. — Мастер Улос никогда не учил меня чему-то настолько могущественному…

Я на мгновение задумался… А потом принялся рассказывать. В конце концов, мне эти знания никак не повредят. С каждым сказанным словом в глазах молодого лича разгорался нешуточный фанатичный огонь. Итем невозмутимо достал дневник и принялся записывать, да и Вотал с другими детьми льда застыли, внимая каждому моему слову…

— Мелайя, ты случайно не девственница? — задумчиво протянул Итем, когда я взял паузу, описав несколько самых могущественных ритуальных комплексов, что знал.

Охотница скрестила руки на груди и оскорблённо вскинулась.

— Нет, и между прочим, это довольно грубый вопрос!

— Жаль. — искренне посетовал магистр огня. — Думаю, я смог бы точечно выжечь пигмент из твоих волос, делая их седыми. Хотя, конечно, нам всё ещё потребовалась бы жертва, которую надо убить с помощью страха, но мы могли бы запытать Роланда или одного из громил…

— Или тебя. Будет намного проще. — пробасил Вотал, прищурившись. — Думаю, у меня есть пара идей, как заставить тебя визжать от ужаса, как девчонку.

— Фелиции пожалуюсь. — флегматично отбил нападки Итем.

Гигант недовольно засопел, но угроза оказалась достаточно серьёзной, чтобы не вступать в дальнейшую полемику. Я вздохнул.

— Часть ингредиентов всё равно не даст нужного эффекта, весь комплекс посыпется. В лучшем случае ритуал пройдёт криво и даст непредсказуемый эффект, в худшем — просто не сработает. Так что это все пустые измышления на будущее, а идей, как уничтожить крепость здесь и сейчас, у меня больше нет.

— Вы справитесь, повелитель. — без тени колебания посмотрел на меня Эскилион. — Вы самый великий человек Тиала! Я верю, что меньше чем через неделю на месте защитников этой крепости будут только трупы! Вы всегда побеждаете!

В тёмно-серых глазах лича горел такой фанатичный огонь, что на миг я и сам в это поверил. Поневоле вспоминалось, что вообще-то, Эскилион добровольно пошёл на смерть ради того, чтобы я мог обрести бессмертия, рискуя как собственным разумом, так и искорёженной навсегда душой… Конечно, он ещё решил попытать удачи, проведя над собой экспериментальный ритуал собственного изобретения, но разве я мог его в это винить? Но даже при этом, он оставался отъявленным фанатиком. Умным, но фанатиком. Вообще-то, я не особенно любил такой тип людей: работать с ними бывает крайне сложно. Но, к счастью, этот фанатик был моим…

Я молча уставился в горящий огонь, задумавшись. Пожалуй, настало время подвести некоторые итоги. Вероятно, на текущий момент я и вправду самый могущественный человек в мире. Бессмертный, несокрушимый магистр смерти, способный обращать в бегство и уничтожать целые армии, король четырёх королевств. Но иногда даже этого мало, чтобы сделать то, что ты хочешь, здесь и сейчас.

Сложно судить о собственных способностях объективно, но, сравнивая себя с другими адептами смерти, я понимал, что, вероятно, являюсь великим практиком искусства смерти. Проклятья, что иные ученики оттачивали месяцами, давались мне в считаные дни, если не часы. Однако вместе с тем я и осознавал, что далеко не так силён в расчётах и ритуалистике, как мне бы хотелось. Нет, я умел создавать новые проклятья и ритуалы, и даже достаточно могущественные, чтобы соответствовать гордому званию магистра: но что-то мне подсказывало, что многие молодые таланты однажды смогут превзойти меня в этом. Если так подумать, что по-настоящему великое я изобрёл? Разве что свои фирменные чёрные молнии… Быть может, глазоед тянул на уникальную нежить с некоторой натяжкой. Всё остальное было либо мелочами, которые вполне мог осилить и обычный мастер смерти, или знаниями, полученными от демона. Да и для ритуала по обретению бессмертия мне понадобилась помощь с расчётами: сам я не осилил.

Вряд ли в этом был виноват возраст. Скорее, склад ума… Я умел быть лидером и политиком, умел вести за собой людей, повелевать, плести интриги: в этом была моя страсть, любовь к власти.

Не так много власти в том, что ты проводишь долгие ночи, создавая новый ритуал, даже если он и способен подарить тебе большее могущество.

Здесь и сейчас, глядя на неприступную твердыню Бастиона, самому себе я мог признаться и отдать отчёт: даже со всеми своими знаниями, даже со всей моей чудовищной силой, мощью, и способностями, что сделали бы честь иным тёмным властелинам, я не в состоянии уничтожить своих врагов прямо здесь и сейчас. И как бы я ни старался, мне не по силам на коленке изобрести какой-то невероятно могущественный новый ритуал искусства смерти с минимумом необходимых ингредиентов под рукой. Слишком мало времени, слишком много различных проблем.

Для этого надо быть гением, гением-изобретателем. Я таковым не был: к этому просто не лежала душа…

И всё же я верил, решение есть. Просто оно лежит в другой плоскости. Надо всего лишь найти другой подход, если к классической ритуалистике у меня не лежит душа… душа…

Я внезапно задумался о том, что вообще представляет из себя моя душа на данный момент. Как мастеру смерти, мне было известно многое о душах. Я знал, как надо инициировать адепта смерти, медленно приспосабливая его тело к чужеродной ядовитой энергии. Как медленно запускать эту силу себе в душу, учась управлять ею минуя первый телесный костыль. Непростой, но одновременно в чём-то лёгкий и быстрый путь к силе для любого: нужны лишь жертвы…

Я вспомнил, как демон выдёргивал меня за пределы мира, уча управлять собственной душой. Он давал простое, но гениальное определение того, что такое душа.

Душа — это ты. Ты и есть душа.

Сложно сказать, сколько в этом было правды. В какой-то степени, определённо, так оно и есть… Все известные мне источники сходились на том, что душа бессмертна, и поэтому я не особо волноваться насчёт каких-либо последствия для себя, проводя над собой любые ритуалы. Но здесь и сейчас, сидя перед неприступной крепостью и перебирая весь свой немалый арсенал, я внезапно понял одну странную вещь.

Практически ни одно из проклятий, что я знал, ни один ритуал, ни один приём, не затрагивал душу мастера смерти, что использует его. Душа была истоком силы, направляющей дланью способностей, но почти никогда — целью. Единственным исключением было обращения самого себя в лича, что имело родство с созданием других видов высшей нежити: но и это не несло в себе никаких кардинальных последствий, банальная привязка души к телу, ровно как и для других видов высших немертвых.

И именно этот путь мой демонический наставник считал тупиком. Была ли здесь связь? Был ли умысел в том, чтобы учить меня именно так, не влияя на собственную душу напрямую? Была ли причина у мастеров смерти опасаться затрагивать самих себя? Он учил меня качественно, я не сомневался. Но учил отнюдь не всему, что знал... Мастер смерти — еще не мастер всех мистических искусств, и даже не магистр...

Пожалуй, я неплохо знал то, что можно было назвать магией душ. Понимал, как пленить чужую душу и привязать её к телу или даже предмету. Знал, как пытать и искажать её, как подчинить себе и как создать из неё солдата или слугу. Знал, как использовать её силу в ритуалах…

Душа — прочная штука. Даже искусство смерти не могло уничтожить её, по крайней мере, я не знал способов… Но вот повредить или исказить — возможно. И теперь я поневоле задумался: если я способен повредить чужую душу… То способен ли навредить своей? Сам того не осознавая?

Я медленно принялся перебирать собственные эксперименты. Давным-давно, ещё перед отправкой на север, я провёл над собой частичный ритуал обращения в лича, дублирующй связь души с телом: одна из первых моих придумок, своеобразная страховка на случай внезапной смерти. Затем было создание глазоеда… Именно тогда я применил тотально непроверенные экспериментальные методы на практике, пытаясь создать псевдожизнь, выворачивая собственную волю и собственные способности наизнанку: и это обернусь припадком странного помешательства, после чего я отказался от продолжения экспериментов. А затем было бессмертие…

Я всё ещё чувствовал его в себе, отчётливо, как неотъемлемую часть себя, и хотя прошло всего несколько лет, мне казалось, что это чувство было со мной целую вечность. Словно несокрушимые адамантовые цепи чьей-то воли приковывают меня к этому миру… Стоит лишь потянуть за них, и закроется любая рана, одно желание, и мир соберёт новое тело словно бы из ничего.Лежал ли путь к победе здесь и сейчас через мое бессмертие? Вероятно, я смог бы обратить себя в прах, и собраться заново чуть дальше, чуть выше по скалам... Но подняться так по километровой дороге? Сколько раз мне придеться испытать собственный разум на прочность, обращая самого себя в прах, чтобы избежать лавины? Сотни или тысячи?Это определенно станет чудовищной нагрузкой на разум, от которой можно сойти с ума. И, что тоже имеет значение: прямой нагрузкой на саму мою душу...

Однако это было именно тем, чего мастера смерти избегали. Избегали намеренно, и сейчас я отчётливо понимал, что некоторые ритуалы, вообще-то, были, пожалуй, слишком усложнены: и если пропустить часть проклятий через свою душу, возможно, они давались бы легче, могли даже усилиться...

Если подумать, именно так и родилась моя чёрная молния. В душевном порыве ярости, что сплёл знания воедино… Проклятья ведь можно формировать по-разному. Подавляющее большинство создавалось либо внутри своих каналов смерти, либо окончательно формировалось уже рядом с телом, сплетаясь из нитей прямо рядом с мастером смерти.Я сплетал черные молнии прямо в своей душе. Именно поэтому они убили меня в момент первого применения: выплеснувшись наружу, мощь удара оказалось такова, что мне просто не хватило контроля сфоксировать их так, чтобы не убить себя. Затем, потренировавшись, я конечно приспособился выпускать их слегка иначе... Хотя даже так это наносило тяжелые раны, что не перекрывались даже королевской регенерацией: приходилось задействовать бессмертие.

Но какова была цена этого? Ведь если хорошо подумать… Каждой такое воскрешение или исцеление напрямую влияло на мою собственную душу. Я не чувствовал никаких изменений, ни слабости, ни утраты сил, скорее наоборот: могущество лишь росло, а запас сил казался почти бездонным. И все же было в магии душ нечто странное, словно скрытая тайна, что-то, чего боялись и избегали те, кто были первопроходцами и основоположниками известного мне искусства смерти.

Чего же вы боялись, великие отцы-основатели? Те, кто были безжалостны достаточно, чтобы разработать комплексы проклятий, способные уничтожать целые города, если не страны… Те, кто первыми выжигал в мире путь своей волей, создавая молнии смерти, дробящие скалы? Повелители легионов, способных опустошать миры?

Наверное, я ещё мог дать заднюю, если хорошо подумать. Я не чувствовал необратимых последствий: но, с другой стороны, как часто мы замечаем, что изменились сами по себе?

— Ты была первой, Мелайя. — негромко заговорил я, не отрывая взгляда от пламени костра. — Скажи мне, я сильно изменился с тех пор, как мы встретились?

— Мы все меняемся. — присела рядом охотница. — Такова природа жизни.

— Это не ответ. — покачал я головой.

— Может быть. — пожала плечами иссушающая жизнь. — Имеет ли это значение? Клятвы были даны, выбор сделан. Люди не предают своих лидеров только потому, что те стареют и меняются с возрастом. Тебя интересует что-то конкретное?

Я тяжело вздохнул.

— Я думаю о практиках искусства смерти, которые могут влиять на душу и сознание самого мастера. Быть может, на ранних этапах это незаметно, но я уже зашёл очень далеко. Если однажды кто-то спросит тебя о том, каким человеком на самом деле я был… Чтобы ты ответила?

Охотница надолго замолчала, задумавшись. Вместо неё заговорил Итем:

— Мы все меняемся через магию, которой владеем. Пылающие души повелителей пламени не зря называются таковыми. Такова природа силы сотворения: она меняет нас, выковывая нечто новое из наших душ. Нечто большее, лучшее… более могущественное, наконец. Я помню, однажды, будучи ещё мальчишкой, я попытался создать огромное пламя, чтобы впечатлить одну девчонку… Мне почти удалось, но боль была почти нестерпимой: словно саму душу прожигало насквозь от перенапряжения.

— Мой наставник говорил, что если шаман слишком сильно перенапряжёт свою Эа, он может лишиться возможности говорить с духами. — задумчиво произнёс Вотал. — Иногда на месяцы, иногда на годы… А иногда до конца его дней.

— Я восстанавливался больше двух месяцев, прежде чем смог вновь зажечь огонь. — кивнул Итем. — А затем ещё некоторое время боялся браться за что-то серьёзное, боялся, что вновь потеряю способности. Но я помню, как в те дни мой учитель сказал мне то, что я помню до сих пор: души бессмертны, Итем. Единственный способ сломать тебя, это если ты сам позволишь себе сломаться. Неважно, сколько сильна боль, и неважно, каковы риски. Ты — повелитель пламени, пылающая душа нашего мира. И ты будешь им до тех пор, пока сам того хочешь. Никто не в силах отобрать это у тебя.

— Значит, ты думаешь, это больше психологическое?

— Кто знает. — пожал плечами Итем. — Истинная природа собственной души всё ещё одна из величайших загадок для нас. Но с тех самых пор я никогда не терял свою силу. Выжимал себя досуха на тренировках, терял сознание от боли, создавая мощнейшее среди учеников пламя, но даже если мне казалось, что дальше мне уже совершенно некуда истязать свою измученную потухшую душу… Мне всегда хватало сил на то, чтобы поджечь свечу, освещающую вечернюю книгу перед сном. Всегда.

Думаю, я ещё мог вернуть себя в норму. Проклясть землю вокруг крепости, сделав так, чтобы армия не смогла её покинуть. Провести обратный ритуал: набрать ещё жертв, найти ещё семнадцать смертников в культе… Отказаться от чёрных молний, уничтожить глазоеда, вернуться к классике: уберечь собственную душу от того, чего боялись древние мастера смерти. Но смогу ли я тогда выиграть эту войну? Без бессмертия, без чудовищной мощи, что обрёл неизвестной ценой? Одной лишь подготовкой, хитроумными ритуалами и мастерством правителя, полагаясь на собственных вассалов? Этот вопрос, пожалуй, стоило хорошо обдумать.

Я же всё ещё был собой, верно? Всё тот же беспринципный мерзавец, готовый на всё ради собственной власти. Однако инстинкт самосохранения мне был отнюдь не чужд, кому нужна власть, если ты потеряешь себя? Но пойти назад, сохраняя собственную душу, значило отказаться от мести тому, кто привёл меня в этот мир. Быть может, зайдя по дороге личного могущества достаточно далеко, я смог бы его достать. Войну, возможно, я бы сумел выиграть и будучи обычным человеком, но вот может ли простой король, пусть даже император, бросить вызов тому, кто вполне себе тянул по возможностям если не на тёмного бога смерти, то как минимум на могущественного архидемона? Имелись там необратимые последствия или нет, могущество, что могло открыться мне, захватывало дух. И всё же это тяжёлый выбор: месть против собственной души… Быть может, оно того и не стоит.

— Человек, которого я знаю, никогда не отступал. Никогда не сдавался, и неважно, что было впереди. — холодным душем пролился на меня голос Мелайи. — Я помню, как ты без страха вошёл туда, откуда не возвращаются, и выбрался победителем без тени сомнений. Это же не изменилось в тебе… И это главное, правда?

А ведь она была права, с внезапным изумлением понял я. Я без колебаний шёл в дикие земли, даже не будучи бессмертным. Бросил вызов неведомой силе тех мест и вышел победителем. И сейчас, когда я бессмертен, когда только начал восхождение на истинную вершину своего могущества… Неужели я всерьёз думаю о том, чтобы отступить?

— Нет. Не изменилось. — медленно ответил я.

Эта мысль словно отрезвила меня, заставив отбросить любые сомнения. Какова бы ни была цена, в этом пути таилась сила. И потому стоило пройти его до конца. Власть не падает в руки сама по себе, это я всегда знал.

Мысли немедленно свернулись на совсем другое направление. Теоретически, мой запас сил не ограничен. Я могу убивать себя вновь и вновь, верно? Принося в себя жертву, а добровольная жертва магистра смерти это уже немало. Проблема, пожалуй, была в концентрации и направлении энергии: если я убью себя во время проведения сложного ритуала, сенсорная перегрузка от ощущений посмертного состояния просто собьёт внимание, и я утрачу контроль над ритуалом, который требует предельной сосредоточенности. Поэтому на практике я упираюсь в предел сил, который способен запасти за раз. Правда, я и сам не знал этого предела: последний раз, когда я чувствовал, что не могу удержать силу смерти, был давным-давно, во время смерти крикуна на пляже Дереи...

Возможно, стоит одновременно опереться на людей? Если собрать круга мастеров смерти и распределить контроль одновременно с тем, что я сам буду держать только главный фокус, дело пройдёт легче. Со сверхсложным комплексом ритуалов, конечно, всё равно не получится, но если взять что-то попроще, может и сработает.

Вотал, его четверо соплеменником, Эскилион и Итем. У меня было семеро адептов смерти для поддержки. Не слишком много, да и опыта парням не хватало…

Покрутив эту мысль так и эдак, я пришёл к выводу, что смотрю на дело не с той стороны. Если бы у меня было несколько личей, можно было бы попробовать использовать себя в качестве универсальной жертвы, накачивая их атаку энергией до предела. Но Эскилион ещё не слишком опытен, а остальные и вовсе просто умрут от переизбытка: плохой вариант. Но можно сделать обратное: выдать адептам кристаллы, и сделать самого себя точкой фокуса, попытавшись обойтись без собственной смерти.

В любом случае, надо подготовиться. Ещё не зная, что именно я буду делать, я принялся заниматься тем, чего не делал достаточно давно: принялся проращивать в собственном теле многочисленные нити смерти.

Казалось, я давно ушёл от этой неприятной практики, компенсируя любые повреждения тела собственным бессмертием: в конце концов, что такое рука, рассыпающаяся в прах от удара, если она соберётся вновь в следующий миг, верно? Но если браться за дело всерьёз, чтобы не допустить потери контроля над длительным ритуалом из-за кратковременной смерти…

Чёрные полосы вздулись под кожей, прилегая от глаз к рукам по всему телу.

— Вы что-то придумали, учитель? — спросил Вотал.

— Ещё нет. — качнул головой я. — Но подготовиться в любом случае стоит.

Гигант на мгновение замялся, а потом протянул мне большую кружку с каким-то горячим отваром.

— Это наша особая настойка, вы, наверно, уже пробовали такую, общаясь с советом шаманов… Мой наставник в искусстве духов всегда говорил, что она помогает сфокусировать разум. Варить её это одна из первых вещей, которым нас учат: старые шаманы всегда сваливают подобные рутинные обязанности на учеников.

Желания пить грибную бурду особо не было. Не скажу, что она была сильно вкусной, да и вряд ли возможность видеть энергию поможет что-то придумать скорее наоборот… Однако парень честно старался, так что почему нет? Вдруг и правда помогает фокусироваться?

Я прихлебнул напиток. Этот, пожалуй, был совсем неплох: заметно лучше, чем те, чем потчевали меня на совете шаманов. Неужели и правда на учеников сваливают, негодяи? Поили дорогого гостя ученической бурдой, выходит? А Вотал уже настоящий шаман, у него рука набита…

Уже смеркалось: я так и просидел весь день, не придя к какому-то решению. Вечерние сумерки медленно брали своё, а тень горной крепости зловеще нависла над нашей опушкой. Я выпил ещё шаманского варева, и тусклые вечерние краски вспыхнули новыми цветами. В этот раз вокруг не было духов: но теперь я отчётливо мог различить ярко-рыжий ореол пламени вокруг магистра огня, чёрную тень на месте Эскилиона, игривые огоньки мелких духов вокруг молодых детей льда… Разум немного прояснился, но решения всё не было. И лишь упрямо смотрел на слегка мерцающую груду камня в подножии ненавистной горы, не находя решение.

А затем до меня дошло, что здесь что-то не так.

— Вотал. — медленно произнёс я, не отрывая взгляда от подножия горы. — Мне же не кажется, верно? Подножие горы светится мерным, слабым, мерцающим светом.

Молодой шаман прихлебнул собственного варева и тоже уставился в сторону горы. А потом задумчиво кивнул.

— Всё верно, учитель. Надо полагать, гора старая… Думаю, у подножия расположился древний, крайне могущественный дух земли. Вероятно, он спит, находясь в полудрёме, поэтому не слишком хорошо заметен, но определённо это один из великих духов: даже в таком состоянии забвения легко можно ощутить его силу.

— Ты мог бы подчинить его? — остро посмотрел я на шамана.

Ученик грустно усмехнулся, покачав головой.

— Нет, что вы, учитель. Он же величиной с гору! Тут не то что я, даже весь совет шаманов может не совладать. Разве что рассердят его своими попытками…

Я смотрел на слегка светящуюся в вечернем полумраке гору, и что-то шевельнулось на границе сознания.

— А что произойдёт, если рассердить такого духа? — вкрадчиво спросил я Вотала.

Сын льда поёжился.

— Ничего хорошего, это точно. Может, фыркнет и уснёт обратно, а может, устроит настоящее землетрясение… Лучше не провоцировать великих духов, учитель, их гнев может быть страшен: земля раскалывается, поднимаются цунами, извергаются вулканы…

Я прищурился, впервые за день обретая уверенность.

— Разве это не именно то, что нам сейчас нужно? — усмехнулся я.

Пятёрка шаманов замерла, уставившись на меня с выпученными глазами.

— Конечно, подчинить его мы не сможем. — довольно кивнул я. — Но вот рассердить или даже напугать… Духи боятся искусства смерти, верно? Этот очень крупный и могучий, может и не испугается, но если хорошенько прижечь его в нужном месте, возможно, получиться именно то, что нам нужно!

Вотал ошарашено покачал головой. Кажется, бедный шаман переживал настоящее крушений устоев. Я поднялся, ободряюще похлопав гиганта по плечу.

— Это очень опасно, наставник. — тихо заметил Вотал. — И потребуется немало сил, чтобы разбудить его, никто из нас не выдержит такого потока смерти.

Я улыбнулся.

— Я стану точкой фокуса фигуры. От вас мне потребуется две вещи: подавать силу, и искажать её необходимым образом, чтобы это действительно ударило по духу, и не рассеялось в пространстве. Вы же шаманы, верно? Значит, должны знать, как сделать ему больно. Придумайте что-нибудь! Чем лучше мы его достанем, тем больше вероятность того, что он снесёт всю эту проклятую гору вместе с надоедливыми Нелейцами. За работу!

И мы принялись работать. Немного подумав, Вотал заявил, что для ритуала нам потребуется ровная площадка. Здесь пришлось постараться Итему: молодой магистр огня поднапрягся, и расплавил несколько камней близ горы, образуя для нас ровный круг.

Мы вместе с Эскилионом принялись возводить фигуру: я проедал пожирателем материи нужные символы для фокусировки, а юноша засыпал туда прах и фиксировал кристаллы в выемках. Молодые шаманы тем временем учились пытать духов, используя для этого собственную мелочь: и хотя, как мне казалось, их чуть ли не выворачивало наизнанку от такого подхода, кое-что у парней получалось.

Это заняло несколько дней. Быть может, камень остывал бы и дольше, но нам повезло: на второй день нашего прибытия на предгорья обрушился мощный тропический ливень. Мы все промокли, но я был доволен: это выиграло нам время. Итем выглядел слегка недовольным от того, что его используют в качестве сушилки, конечно… Но не спорил.

Сделанный на коленке ритуал, конечно, вышел довольно странным. Суть была простая: моё собственное тело выступало точкой фокуса, и должно было стать своеобразным орудием, из которого выстрелит чудовищно концентрированный и заряженный духовной силой шаманов поток смерти, который пробьёт толщу камня вглубь на несколько сотен метров и сделает духу больно.

Мы закончили к полудню четвёртого дня. Была у меня мысль воспользоваться первым ярусом стен, как площадкой для удара, но, здраво рассудив, я решил, что в этом случае можно и не успеть убежать: лучше воспользоваться подручным магистром огня.

Я стоял в центре фигуры, а позади меня возвышался Вотал, положив руки мне на плечи. По бокам была четвёрка моих младших учеников, что, сцепив руки, также опустили на меня свои широкие лапы. Чуть спереди встали Эскилион и Итем, выступая источниками силы.

Пристально посмотрев на мерцающую гору, что светилась почти незаметным при полуденном солнце слабым коричневым цветом, я приказал:

— Давайте.

Холодные потоки смерти зазмеились по моим рукам, ядом разливаясь по чёрным каналам, выжженным изнутри тела. Мне досталась самая сложная задача: выдержать всё это. Конечно, мне не грозила смерть, но вот остальное…

Умри я здесь, контроль будет утрачен, и тогда все участники кроме Эскилиона, вероятно, погибнут. Задача была простой с технической точки зрения: сконцентрируй и направь энергию в нужную сторону, что может быть проще, верно? Я умел это уже тогда, когда запускал свои первые стрелы смерти, тренируясь на рыбах.

Проблема была в другом: эту самую энергию следовало запустить максимально далеко, вглубь горы, пробивая толстый камень… А чем дальше от тебя находится сила, тем сложнее контролировать её.

У меня была ровно одна попытка, и в этот раз мне предстояло узнать собственные пределы. Чёрный поток смерти толщиной с бревно выстрелил из моей груди, устремившись к горе, пролетаю сотню метров, две, три, полтысячи…

Сила смерти столкнулась с толщей камня, и я почувствовал, как в глазах темнеет. Словно сама гора вдруг решила надавить на меня, но я упрямо держал и держал, чувствуя, что дух еще спит, что мне так и не удалось достать до его сердца…

Ученики исправно подавали силу, в которой я мог отчётливо различить холодные нотки чужого шаманизма. Скала медленно поддавалась под проедающим её чёрным лучом, двигаясь всё глубже и глубже.

Но спустя минуту я осознал, что этого будет недостаточно. Интуиция, шестое чувство, или опыт: на середине процесса я понял, что не выдержу.

Насколько бы хорош ни был мастер смерти, тело простого человека, даже максимально укреплённое и подготовленное, просто не способно выдержать подобный поток достаточно долго, чтобы прожечь толщу скалы. Возможно, подойди мы ближе, это получилось бы, но это означало смерть всех, кроме меня…

Я мог бы легко восстановить себя с помощью бессмертия, но в этом и заключалась главная ловушка: каналы энергии закупорятся, выжженные на собственной плоти символы исцелятся, обрывая ритуал. И, похоже, не только я понял, что кое-что идёт не по плану…

— Повелитель? — обеспокоенно подал голос Эскилион.

Я помедлил ещё мгновение, уже с трудом различая вонзающийся в гору чёрный поток смерти… А затем приказал:

— Перенаправьте силу в мою душу напрямую. Тело продержится ещё немного, но этого будет недостаточно.

Никто больше не задавал вопросов. Эскилион был опытным адептом и умел тянуться к душе, а про Итема и говорить нечего. Молодый шаманы тоже знали, что такое потянуться к своему Эа, как называли душу на севере…

Прежде чем поток мощи обрушился на моё Я, мне удалось улыбнуться. В этот самый миг я даже в какой-то степени любил этих парней: они исполнили приказ без колебаний…

Глаза лопнули от перенапряжения, заставляя меня ослепнуть, но это было совсем неважно. В бесконечной темноте остался лишь я, потоки силы, что в меня вливались, и бесконечно огромное коричневое мерцание на горизонте, до которого во что бы то ни стало надо было дотянуться…

Пожалуй, это напоминало мне ритуал бессмертия: холодные потоки смерти, словно склизкие змеи пронзали самое нутро. Я сплетал их воедино внутри себя, вновь и вновь выталкивая их дальше к чёрному горизонту, и с каждым новым толчком они словно пытались разорвать моё я на куски, сопротивляясь…

Сложно сказать, сколько времени это заняло. Кажется, я потерял ему счёт. Горизонт коричневого цвета на фоне абсолютной черноты сузился до одной лишь точки, пропадая: остался лишь я, сила, и чудовищное давление изнутри и снаружи, что пыталось порвать меня в клочья. Кажется, я кричал…

А затем всё внезапно стихло, и я, к своему удивлению, ощутил слабую, почти незаметную на фоне испытанного боль. Потоки силы иссякли, превращаясь из полноводных рек в тонкие нити смерти…

Я немедленно призвал на помощь бессмертие и заморгал восстановившимися глазами, осматриваясь. Камни смерти Эскилиона рассыпались в прах, исчерпав свою силу. Бледная семёрка моих учеников с залёгшими под глазами чёрными кругами мрачно уселась на площадку ритуала, смотря в пол. А сам я, похоже, просто упал на пол, ударившись рукой…

На площадку выскочил Роланд и Мелайя, резво помогая мне встать на ноги.

— Вы в порядке, милорд? Вы так страшно кричали… — обеспокоенно спросил граф.

— Мы достали его? — негромко спросил я, осматриваясь. Сознание всё ещё слегка плыло, словно сама душа дрожала от пережитого чудовищного напряжения…

Вотал поднял усталый взгляд на гору. А затем равнодушно пожал плечами, показывая своё бессилие. Похоже, для моих учеников подобное напряжение тоже не прошло бесследно. Неужели всё было зря?

А затем земля задрожала. Я мгновенно понял, что у нас получилось, призывая к нам костяных гончих.

— Бежим. Мы должны отойти на безопасное расстояние. — бросил я, взбираясь на свой транспорт.

Землетрясение усиливалось, нарастая толчками. По земле пошли трещины. Гора мелко задрожала, а потом вся затряслась, ходя ходуном. А затем, застыв на пару мгновений, в которые мне показалось, что на этом всё, словно взорвалась внутренним взрывом, выпуская вокруг себя сферу каменных осколков и камней, летящих с чудовищной скоростью. Это был настоящий каменный ливень: смертоносный и неумолимый, накрывшие многие десятки миль предгорий.

Я едва успел накрыть нас покровом смерти, и это далось неожиданно тяжело… Неужели всё-таки перенапрягся? А тем временем древний дух земли бушевал и бушевал. По горе зазмеились все новые и новые трещины, сходили новые лавины… И в конце концов сама крепость на верхушке горы треснула, проваливаливаясь в гигантскую расщелину. Теперь я и правда понимаю, почему таких созданий называют великим духами: элементаль всё не унимался и не унимался, продолжая сотрясать многокилометровую гору…

Он бушевал многие часы, вызывая каменные ливни и землетрясения, образуя множество невероятно глубоких трещин и расщелин. Лишь к самому вечеру, пожалуй, дух успокоился, усмирив собственную ярость.

Вот только крепость и сам горный перевал просто прекратили существовать. Передо нами теперь лежала обычная потрёпанная гора, что существенно убавила в своей высоте.

— Как вы думаете, кто-то мог там выжить? — задумчиво спросил я, глядя на эту прекрасную картину.

— Сомневаюсь, милорд. — покачал головой Роланд. — Это… У меня просто нет слов.

Итем тоже рассматривал гору с мрачным удовлетворением. Эскилион счастливо улыбался, глядя на мощь своего повелителя. А вот шаманы выглядели подавленно, и потому я подошёл ближе, чтобы подбодрить хмурых гигантов.

— Сила не даётся просто так. Однажды и вы станете способны на подобное, в одиночку. Станете великими шаманами. В конце концов, если нет спешки, можно попробовать сделать мощный амулет, что рассердит духа, а затем просто подкинуть его. Мы победили сегодня, и я бы не справился без вашей помощи. К чему горести?

Вотал тяжело вздохнул и тряхнул головой, словно отгоняя хандру.

— Конечно, вы правы учитель. Просто… Подобное обращение с духами кажется неправильным, понимаете? Это против пути шамана, против гармонии с окружающим миром. Я даже не уверен, что теперь могу называть себя так. Словно в этот день я утратил собственно гордое звание…

Пару мгновений я внимательно рассматривался поникшего гиганта, а затем твёрдо посмотрел ему в глаза:

— Ты больше не мой ученик. Ты — мастер смерти. Теперь ты готов. — а затем, оглядев четырёх удивлённых гигантов, повторил и для них:

— Вы все готовы. Это было честью учить вас, мастера смерти. И запомните раз и навсегда: не принципы делают нас теми, кто мы есть, а сила, что позволяет воплощать их в жизнь. Можете называть себя шаманами, можете — тёмными шаманами, это ваш выбор. Но вы точно будете достойны своего звания до тех пор, пока можете вбить слова тех, кто считает иначе, им в глотку.

Пятёрка детей льда внимательно посмотрела на меня. А затем все вместе, почти синхронно, глубоко поклонились мне, и сказав хором:

— Мы запомним, верховный.

Я легко улыбнулся. Уже не учитель, верно? Как быстро они растут…

Откуда-то издалека послышался звук треск сломанных веток и шелест листвы. А минутой позже, из леса показался огромный сын льда в тяжёлых доспехах: один из моих рыцарей смерти, прознающий мрак. Те самые ребята, что отправились за нами, как подстраховка.

Воин внимательно осмотрел нашу группу и прогудел, глядя на меня:

— Мы что-то пропустили, верховный?

Молодой тёмный шаман и мастер смерти перевёл взгляд сначала на рыцаря смерти, а потом на меня, и легко, искренне рассмеялся. Он смеялся до слёз и не мог остановиться, и остальные присоединились к нему, глядя на неподдельное недоумение подошедшего громилы.

Несомненно, это была победа. Но поворотный ли момент?