Урожай Смерти

Глава 27

Мы с Меллистрией возвращались в город молча, каждый думая о своём. Затрудняюсь сказать, о чём думала королева, однако я был просто переполнен самодовольством. Несомненно, владычица Таллистрии не была лишена лёгкой наивности и некоторых недостатков, но это с лихвой компенсировалось неплохим умом и крайней эффектной красотой.

Это была хорошая игра, и я победил, получив и её, и Таллистрию. Теперь стоило обратить свой взор дальше, обдумывая дальнейшие планы покорения королевств. Взять Бингл? Алхимики там, конечно, лучшие, но вот граница Таллистрии с Бинглом пролегала через почти непроходимые болота. Легче всего в руки упал бы Харен, учитывая, что его королём был рыцарь-странник, но в этом и была загвоздка: его смещение могли не понять в ордене. Нелея была бы неплохим вариантом: отрезанная от остальных непроходимыми горами и лесами, имеющая единственный горный перевал, эта страна могла послужить неплохим убежищем. Но мне претило думать о том, что когда-то туда придётся отступать…

Оставались Ниора и Лиссея. Наверное, в чём-то эти королевства можно было назвать антагонистами, подобно Ганатре и Палеотре: пустынные земли Ниоры были едины под властью всесильного монарха, а зелёные холмы Лиссеи наоборот, были рассадником аристократической вольницы, где сам король был лишь первым из равных. Страна пустынь и страна бардов — с кого же мне начать? Покорение разрозненной страны могло показаться лёгким вариантов, но с репутационной точки зрения можно было потерять немало. А вот короля Ниоры уважали немногие: быть может, если вторгнуться под предлогом освобождения от его тирании, аристократы легко поверят в это…

Открытые городские ворота пустовали, когда мы с Меллистрие приблизились к ним: приказа вернуться на посты и в жилые дома пока не поступало, и жители вместе с солдатами исправно отсутствовали, выполняя волю своего короля и его королевы. Я уже было собирался направиться в королевский дворец и отменить приказы… Но именно в этот момент на безлюдную улицу, мощёную камнем, медленным, неторопливым шагом вышел человек в иссиня-белом балахоне, преграждая мне дорогу.

Я остановился, смерив взглядом наглеца. Синий и белый… Цвета Ренегона. Но неужели он явился один?

— Представьтесь, мастер Наглец. — прищурился я. — Вам никто не объяснял, что невежливо загораживать дорогу королю и его королеве?

Человек откинул сине-белый капюшон и посмотрел на меня пронзительными тёмно-синими глазами. Он был молод: лет тридцать на вид, не больше, но совсем не создавал впечатление юнца. Не будучи лысым, мастер имел невероятно короткие, идеально срезанные волосы, тонкий греческий профиль и изящный аристократический нос.

— Моё имя Мастер Гастон. — представился человек. — Милостью Отца нашего я первый советник его святейшества Этериаса Инвиктуса, руки самого создателя, и доверенная рука Его Величества Кормира II, величайшего из владык людей.

— Очень рад за вас, мастер Гастон. — равнодушно посмотрел на человека я. — Но вы мне определённо не нравитесь. Будьте любезны покинуть наш город.

— Боюсь, я не могу этого сделать. — покачал головой наглец.

— А это и не предложение. У вас нет власти и выбора здесь — нацепил на лицо брезгливо-надменную маску я.

Однако Гастон не моргнул и глазом, продолжая изучающе смотреть на меня. И вскоре спокойно заявил:

— Человек по имени Горд, именуемый владыкой пламени, воином стального обруча и повелителем синевы и бирюзы. От имени церкви нашего Создателя и Его Величества Кормира II Ренегона я обвиняю вас в преступлениях против всех добрых людей королевств. Вы виновны в узурпации власти, что не должна принадлежать лишь одному человеку, и принесли множество страданий нашему народу. Вы обвиняетесь в практике искусств столь отвратительных, что требуют жизни людей для их использования. Вы убивали и грабили людей Септентриона, совершили множество злодеяний столь страшных, что даже худший из безумцев ужаснулись бы им. Множество невинных людей погибло от вашей руки. Я сомневаюсь, что есть хоть что-то, что может вас оправдать, однако… Хотите ли вы сказать что-то в свою защиту?

Речь неплохая. Но я и так уже знал, что они знают. Сложно сказать, владел ли первый советник главы церкви искусством, позволяющим определять ложь, но рисковать такой возможностью я не собирался. Поэтому я просто с лёгким любопытством осмотрелся по сторонам, выпустив из себя лёгкую, незаметную волну смерти.

Импровизированный сонар обнаружил почти семь десятков человек рядом. Два из семи ощущались особенно ярко: наверное, мастера…

— Значит, вот как вы решили ударить. — понимающе покивал головой я, осматривая окрестности. — Занимательно.

Мастер Гастон, посмотрел на меня с лёгким недоумением. Кажется, он ожидал от своих обвинения хоть какого-то эффекта: яростного отрицания, возмущения, зловещих признаний… Но никак не равнодушного понимания и того, что на него будут смотреть так, как на клопа, от которого ожидаешь, что тот станет вонять.

Поджав губы, первый советник взмахнул рукой, и на крышах ближайших домов появились арбалетчики. Восемь с одной стороны, восемь с другой, и четверо на стенах... Девятнадцать мастеров в сине-белых робах вышли из пустующих зданий, разбившись на четыре пятёрки: три из них стали треугольником вокруг меня, и оставшиеся четверо встали за спиной Гастона. Три десятка латников в цветах гвардии Ренегона обступили меня не закрытой сферой, остановившись на почтительном расстоянии. Краем глаза я заметил, что некоторых воинов есть на поясе что-то, подозрительно напоминающее небольшую металлическую сеть.

Выходит, три десятка воинов, двадцать стрелков, и четыре пятёрки мастеров. В безлюдном месте, подловить меня одного, вдали от гвардии… Неплохая ловушка.

Воины были экипированы по высшему разряду и среди них явно не было новичков, а остро заточенные болты из хорошей стали слегка сверкнули в лучах закатного солнца. Прикинув направление, я понял, что они целили мне в руки и ноги: явно намеревались брать живым. Мастера были одеты в одинаковую форму и капюшоны, и определить специализацию было проблематично, но что-то подсказывало мне, что здесь боевики не из последних: иных бы не послали брать короля.

Да, пожалуй, такой ударный отряд мог бы скрутить и короля, даже при поддержке гвардии. Наверно, не будь у меня бессмертия, я бы подумал о том, могу ли победить в этом бою: лучшие из лучших, два десятка отборных боевых магов… Будь ты хоть вдесятеро сильней и быстрее, максимум что смог бы сделать здесь даже король с поддержкой всей силы жизни своей гвардии, это вырваться: однако и король не сможет с ходу разбить толстую каменную клетку, что могут возвести вокруг него мастера земли. И это надо ещё будет уклониться от всех ударов, пробиться через опытных воинов, извернуться так, чтобы в тебя не попал ни один болт под обстрелом с разных сторон.

На краткий миг меня посетил короткий укор сожаления. Интересно, отступил бы я в такой ситуации, если бы не тот ритуал? Бросил бы вызов лучшим из лучших? О, это был бы бой, достойный войти в легенды: повелитель смерти против элиты королевств…

Однако я был бессмертен, и это значило, что они всего лишь будущие трупы, не имеющие ни шанса. Вопрос был лишь в том, сколько раз им удастся меня убить. Мастер Гастон смотрел на меня с лёгкой настороженностью, но я лишь безмятежно осматривал воинов с абсолютным спокойствием, словно те не представляют никакой угрозы. И опытный боевой маг, похоже, начинал нервничать, видя такое спокойствие. Это он правильно, конечно, здесь есть подвох!

— Я уполномочен арестовать вас и доставить для свершения над вами правосудия конклавом королей. — наконец, вымолвил Гастон, сверля меня подозрительным взглядом. — Сдавайтесь, человек по имени Горд, и даю слово, вас ожидает справедливый суд.

Я медленно, нарочито неторопливым движением потянул из ножен меч, полюбовавшись своим лицом в его отражении. Сине-белые гвардейцы Ренегона вокруг насторожились, доставая оружия, но первым никто не нападал.

— Ты предлагаешь мне сдачу, мастер Гастон. — покачал я головой. — Но я не слышу в твоих словах уважения.

— Вы правда полагаете, что после всего, что совершили, заслуживаете его? — в голосе Гастона слышалось искреннее недоумение.

— Разумеется. — спокойно кивнул я. — Я ведь великий человек. Как много людей вы знаете, что сумели объединить четыре королевства?

На лице первого советника заиграли желваки. Надо полагать, простого мага не возьмут на такой пост: верный пёс короля и церкви, наверно, просто обязан обладать жёсткими принципами. И учитывая, что тот достоверно знал кто я такой, мои слова точно были сочтены едким издевательством.

А ведь я даже не солгал!

— Вы правда думаете, что можете победить нас? — вскинул бровь Гастон. — Оглянитесь, здесь лучшие воины и мастера, а ваша гвардия далеко, и никто не позволит вам воспользовался их жизненной силой. Один против семидесяти… Даже владыка Ренегона не справился бы здесь.

— Что здесь происходит? — раздался из-за моей спины звонкий голос Меллистрии.

Гастон, кажется, на ненадолго растерялся, увидев королеву. Но быстро пришёл в себя, одни взглядом заставив дёрнувшихся было воинов отвести от неё оружие.

— Мы прибыли, чтобы арестовать этого человека, Ваше Величество. — почтительно поклонился мастер королеве. — Возможно, вы помните меня по прошлому конклаву… Моё имя мастер Гастон, и я первый советник…

— Я знаю кто вы, Гастон. — недовольно сверкнула глазами королева. — Но что даёт вам право судить моего мужа?

Вот здесь он всерьёз удивился. Похоже, о последних перестановках в политическом мире Таллистрии он не знал. Вероятно, Ренегонцы прибыли сюда в спешке и тайно, пытаясь достать меня как можно быстрее, и не слышали новостей. И увидев возможность, сразу организовали ловушку…

— Я не знал, что Горд ваш муж, Ваше Величество. — склонил голову Гастон. — Однако, учитывая всё, что мне известно об этом человеке, уверен, что его появление в Таллистрии сопровождалось страданиями и разрушениями. Я уполномочен Его Святейшеством и владыкой Ренегона арестовать этого человек по многочисленным обвинениям в преступлениях против всех добрых людей королевств. Не знаю, как ему удалось стать вашим мужем: я никогда не слышал, чтобы королевы Таллистрии брали мужей… Но уверен, это был или шантаж, или какая-то гадкая интрига, или принуждение. Человек перед вами, вне всяких сомнений, опасный безумец, вероятно, вдобавок имеющий чернейшее сердце из всех людей в королевствах. Мне и моим людям поручено доставить его на конклав королей для суда.

— Конклав собрался вновь? — вскинула брови Меллистрия. — Мне не приходило приглашение…

— Собрание было тайным, и вам не отправили письмо из-за войны с главной обсуждаемой фигурой. — виновато развёл руками Гастон. — Однако, разумеется, мы будем рады, если вы будете присутствовать на суде… Полагаю, ваши показания будут весомым вкладом в обвинения.

Определённо, моя жена могла оценить расклад сил, и прекрасно понимала всё. Гастон же, пусть и был удивлён и рассыпался в вежливых предложениях, явно чувствовал себя хозяином положения.

Меллистрия пристально посмотрел на меня с вопросом в глазах. Я с лёгкой улыбкой развёл руками: дескать, видишь, экие негодяи. Но она не отвела взгляда, требуя ответа.

Я крутанул меч, и отблески заходящего за горизонт солнца заставили гвардейцев отшатнуться, а стрелков добела сжать свои арбалеты, целясь.

— Полагаю, ты можешь идти, милая. — кивнул я Меллистрии. — Я в состоянии разобраться с этим самостоятельно. Если повезёт, успею к ужину…

— Мы были бы благодарны вам за помощь в аресте этого преступника, Ваше Высочество. — кивнул королеве Гастон. — Уверяю вас, большего злодея не сыскать в королевствах, и это, несомненно, поможет вам избавиться от порочащей вас связи…

Меллистрия ненадолго задумалась, искоса глядя на меня. Я же наблюдал за ней с подлинным интересом. Пикантности этой ситуации добавляло то, что она не знала, на что я способен в бою. Королева Таллистрии видела, что я умею снимать и ограничивать проклятья, знала, что мне по силам подчинить чужое сознание… Но это отнюдь не говорит о способности сражаться. Вероятно, она предполагала, что если я и умею сражаться, то отнюдь не так хорошо, чтобы одолеть подобный ударный отряд. Особенно в отсутствие гвардии. Нет, короли были опытными воинами, да и постоянная прокачка через себя жизни делала человека сильнее: но всё же, без подпитки возможности существенно падали. И сейчас владычица царства жизни стояла перед интересным выбором: уйти, оставив меня разбираться самостоятельно или ударить мне в спину.

Её участие бы ничего не изменило: разве что я бы умер пару лишних раз, пытаясь не задеть её. Но она этого не знала…

Меллистрия медленно обнажила свои парные клинки, и я испытал смешанные чувства: девушка, несомненно, была права увидев возможность окончательно избавиться от меня, однако лёгкое разочарование оттого, что моя интрига имела лишь кратковременный эффект было неприятным.

Я демонстративно повернулся к королеве спиной, словно позволяя вонзить себе меч в спину. А затем реальность внезапно превзошла все мои ожидания.

— Королевы Таллистрии действительно никогда не брали мужей. — мелодичным голоском заявила Меллистрия. — Этот ваш институт брака у нас вообще не очень прижился. Однако, раз уж это всё-таки произошло, да ещё и так публично… Знаете, я слышала немало нелестных слухов о бой-бабах, что живут в нашем славном королевстве. Но знаете, какого слуха никто никогда не услышит, мастер Гастон?

— Почту за честь узнать, Ваше Величество. — довольно улыбнулся первый советник.

— Никто не скажет, что женщины Таллистрии предают своих мужей, ударив им спину. Никогда. — со сталью в голосе ответила Меллистрия.

А затем она встала позади меня, спина к спине, и крутанула парные клинки, разминаясь.

Честное слово, в этот момент я испытывал самый настоящий приступ нежного умиления. Словно хомячок, на котором ты ставил эксперименты, вдруг стал яростно бросаться на твою защиту. Ах, что за женщина…

Гастон выглядел так, словно съел три лимона, запил их кружкой кислейшего северного морса, а затем его обманули в лучших чувствах.

— Уверяю вас, этот человек не заслуживает вашей защиты. — отчаянно затараторил Гастон. — Это полнейший негодяй, худший и самый отвратительный из мерзавцев нашего рода. Прошу вам, Ваше…

— Будь он хоть сама смерть воплощённая, я признала этого человека своим мужем, и буду верна своему слово, пока он верен своему. — она даже не колебалась.

— Это ваше последнее слово, Ваше Высочество? — уныло спросил первый советник.

— Вон из моего королевства. — сказала, словно выплюнула Меллистрия. — Со своим мужем я разберусь сама.

— Двигайся к стрелкам и выходи из зоны поражения мастеров, чтобы позвать подкрепление. — так, чтобы слышала только она, шепнул я.

Королева не ответила. А в следующий миг, мастер Гастон, тяжело вздохнув, махнул рукой, отдавая приказ:

— Взять их.

И это, наверно, была величайшая ошибка в его жизни. Потому что я был быстрее: за мгновение до того, как первый советник отдал роковой приказ я вскинул левую руку и ударил по ближайшей пятёрке мастеров огромным каскадом чёрных молний. Мир словно вздохнул вместе с мигом моей смерти, принося с собой знание обо всём вокруг.

Пятёрку мастеров просто испарило, обращая их в прах. Стоявший перед ними на пути десяток гвардейцев — тоже, вместе с доспехами. С оглушительным грохотом волна чёрных молний обрушилась на близлежащие дома, и семь из восьми арбалетчиков, что стояли на тех крышах, умерли прежде, чем упали на землю, раскиданные взрывом.

Двое мастеров из пятёрки Гастона, что стояли по мою левую руку, также погибли на месте. Один лишь первый советник, словно почуяв за мгновение мой удар, дёрнулся, и маленький, самый крайний разряд чёрных молний бессильно прошёлся по воздуху рядом, не задев его.

Двадцать пять человек погибли на месте от моего удара: неплохой результат. Если бы они стояли кучней, пожалуй, мог бы достать сразу всех…

Столь резкие и ошеломительные смерти, конечно, шокировали элиту Ренегона, но, к чести гвардейцев и магов, они ответили раньше, чем я успел нанести удар вновь.

Множество самых разнообразных атак устремилось ко мне: длинные каменные шипы и невесомые воздушные лезвия, болты стрелометом и широкая водяная плеть, небольшие огненные шары и линии тонкого белого пламени…

Было легко понять, что меня всё ещё пытаются взять живьём: мастера избегали масштабных атак, опасаясь вдобавок задеть своих. Но все усилия были тщетны: за миг до удара стрела я создал вокруг себя мощнейшую сферу покрова смерти.

Стрелы обратились в прах на лету, каменные шипы рассыпались в пыль, а белое пламя лишь бессильно жгло тонкую чёрную плёнку смерти. Несколько гвардейцев попытались обрушиться на сферу с мечами, но быстро отпрянули, поняв, что она испаряет их оружие вместе с самими воинами не хуже простых атак.

Меллистрия сразу же рванулась в сторону. Гвардейцы Ренегона пытались её остановить, но королева жизни изящно изогнулась, уходят их атак, и двое воинов на её пути обзавелись разрубленными лицами. В следующий миг, оттолкнувшись от стены, таллистрийка уже была на крыше, разбираясь с первым арбалетчиком.

На крышах было по восемь стрелков с каждой стороны: четверо оставшихся были на стене над городскими воротами. Я сжал кулак, игнорируя рассыпавшихся в стороны магов, и четверо арбалетчиков с ужасающими криками схватились за чернеющие лица. Оглянувшись в сторону мастеров, я вновь поднял левую руку, готовя удар…

Они не были идиотами, разумеется. Увидев силу первого удара, рассыпались в сторону, засыпая меня тщетными атаками. И сейчас, даже до того, как я вновь обрушил каскад чёрных молний на своих врагов, мастера магии, разумеется, успели создать защиту.

Одна из пятёрок мастеров внезапно взялись за руки, образовав вокруг себя ячеистую полусферу. Вторая рванулась мне за спину, а оставшиеся два мага вместе с Гастоном решили защищаться каждый на свой манер.

Ячеистая полупрозрачная сфера из чистой энергии моргнула, задержав удар чёрных молний всего на полсекунды, а затем лопнула, и пятеро лучших мастеров магии Ренегона погибли на месте. Один из пятёрки Гастона поднял вокруг себя могучую каменную стену толщиной несколько метров, но и так разлетелась вдребезги. Последний напарник Гастона образовал вокруг себя сферу воды, и так, казалось, на миг остановила крайнюю молнию, сместив её траекторию в вихре защитного водоворота… Но едва защита опала, мастер воды рухнул замертво, погибнув от остаточного действия проклятья.

А вот Гастон вновь выжил. Просто потому что я не попал: в качестве средства защиты первый советник использовал мощный поток ветра, буквально сдув себя в сторону.

Оставшаяся пятёрка мастеров, что была за моей спиной, увидев смерть ещё семи своих коллег от одного удара, пошла ва-банк. В меня ударили мощнейшие атаки, на которые были способны боевые маги.

Из уже и так порядком развороченной каменной дороги ударил целый лес каменных кольев, пытаясь пробить сферу смерти со всех сторон. Ярчайший луч белого пламени ударил сзади, упираясь в защиту. Многоголовый поток воды мощнейшими таранами, словно адская гидра, ударил сверху, пока воздушные лезвия пытались вклиниться между лесом каменных кольев, а небеса пронзил яркий луч света, стремясь прожечь покров…

— Ауч!

Я демонстративно ойкнул и подул на ожог, пришедшийся на плечо, туша подожжённый плащ энергичными хлопками. Атака светом и правда была неожиданным, покров на такое не был рассчитан… Но линза создалась не мгновенно, и мне удалось внести коррективы раньше, чем свет успел мне всерьёз навредить. А вот остальные атаки…

Нет, возможно, это сумело бы пробить покров смерти даже в руках опытного магистра. В конце концов, искусство смерти не слишком-то хорошо в защите. Но во мне было столько силы, даже лучшие из их атак не могли мне навредить. Я ведь только что долгие часы только тем и занимался, что накачивал себя силой! И это не учитывая всю мощь, что я собрал ранее…

Я чувствовал себя так, словно могу обратить в прах огромный замок, и даже не устать. Куда уж там всего нескольким атакам…

— И это всё, на что способны хвалёные мастера Ренегона? — покачал я головой. — Жалкое зрелище. Сдавайтесь. Сегодня я могу быть великодушен даже к таким подлецам, как вы.

Ответом на предложение сдаться была каменная сфера, в мгновение ока закрывшая меня, словно крышка саркофага. Неплохой приём, уничтожить покровом толщу камня у меня, пожалуй, сразу бы не вышло… Но я тут же ударил кольцом чёрных молний вокруг себя, и ловушка из толщи камня разлетелась вдребезги.

— Уверены, что хотите продолжить? — хрустнул шеей я, глядя на посечённых осколками камня противников.

Бой замер в шатком равновесии. Краем глаза я заметил, что Меллистрия избавилась от последних двух стрелков на другой стороне крыш. Большая часть гвардейцев с криками и стонами валялась на земле, задетая остаточным эффектом моей чёрной молнии и проклятым осколками. Простые солдаты, наверно, давно бы погибли, но эти мастера жизни, наверно, тренировались с раннего детства: и их крепости хватало, чтобы выжить под тенью моей силы. Но надолго ли? Немногочисленные выжившие гвардейцы в растерянности отступили, с обречённой бессильностью глядя на гибель мастеров магии. Могу их понять: что ещё остаётся делать простым воинам, если так легко умирают те, кто способны побеждать десятки таких как они, одним мощным ударом?

Я прикрыл глаза и потянул на себя нити проклятий, что были раскиданы вокруг. Тонкие полосы чёрного тумана устремились ко мне, укрепляя покров и устраняя последствия. Стоит позаботиться о Меллистрии: вдруг та случайно наступит на проклятую землю?

Выжившие Ренегонцы сбились в кучу вокруг Гастона, глядя на меня с мрачной готовностью умирать. Тройка мастеров, девять гвардейцев и один-единственный стрелок, что с силой сжимал в руках в одночасье ставший бесполезным стреломет.

Повисло тяжёлое молчание: полупрозрачная чёрная сфера смерти вокруг меня давала ясно понять, что они бессильны, но я не спешил добивать их. Ведь это такой идеальный момент, чтобы насладиться собственным могуществом!

Да и пленные могут пригодиться…

— Ты чудовище. — наконец, разлепил губы Гастон, глядя на меня исподлобья. — Если до сего дня у некоторых людей оставались какие-то сомнения на этот счёт, ты буквально подтвердил все наши подозрения и обвинения.

Я громко расхохотался, ловя на себе недоумённые взгляды.

— Я полагал, первый советник главы церкви будет умнее. — оскалился я, улыбнувшись. — Это вы здесь злодеи. Группа убийц, что подстроили мне ловушку. Как много людей может пережить град мощный стрелометов вместе с атакующей магией? Многие бы погибли, будь они на моём месте. Я не питаю иллюзий и понимаю, зачем вы здесь. Прибыли за моей головой, верно? Уверен, Кормир II места себе не находит, глядя, как растёт влияние соединённых королевств. Но, милостью Отца, сила на моей стороне, как и правда, и потому вы проиграли. И какую бы ложь ты не выдумал, Гастон, скажи мне, ты всерьёз полагаешь, что хоть один человек в королевствах осудит меня за битву с подлецами, что пришли убить меня?

— Люди не должны убивать людей. — выплюнул Гастон. — Мы явились, чтобы взять тебя в плен… Король выдержал бы эти удары.

Не должны? Значит, все же убивают, но не должны? Интересная оговорка… Выходит, в Ренегоне знают?

— Уже король, да? — хмыкнул я. — Приятно видеть прогресс. Всего-то несколько смертей твоих людей, и ты начинаешь говорить правду. Что же касательно убийств, думаю, мы оба знаем, что это ложь.

В глазах Гастона отразилась отчаянная мука. Он понял, что я понял… Вообще, на первого советника было больно смотреть: настолько жалким и потерянным он выглядел. Всего пару минут назад он был могущественнейшим из магов, наверняка настоящим талантом, учитывая, что сопровождавшие его мастера были явно постарше. Он пробился на самый верх благодаря своей силе и мастерству, ему доверили важнейшее задание как лучшему из лучших… И он с треском провалил его, вдобавок выдавая государственные секреты!

И меньше чем за минуту он потерял десятки людей, с которыми, возможно, работал вместе годами, проверенных и надёжных людей, с которыми он прошёл леса Таллистрии, направляясь сюда.

— Вы здесь злодеи, мастер Гастон. — изобразил на лице надменное благочестие я, направив на негодяя клинок. — Убийцы и разбойники, пришедшие задушить свободные королевства людей, лишить их лидера и ввергнуть во тьму вечной тирании Ренегона. И не пройдёт и месяца, как об этом узнают во всех уголках королевств…

Первый советник, несомненно, понимал, что я лгу. Вероятно, в Ренегоне успели проверить некоторые факты из письма Кадогана, и, возможно, нашли некоторые косвенные доказательства. Я хорошо прибирал за собой, но если копать глубоко… Некоторые неочевидные следы могли остаться. И то, что несмотря на все их усилия, несмотря на все его мастерство и несмотря на всю праведность первого королевства, они оказываются проигравшими здесь, даже после того, как я жестоко убил их, оказалось для мастера магии финальным, добивающим ударом.

Гастон не выдержал и сломался. Глаза правой руки короля Ренегона вспыхнули пронзительным тёмно-синим светом, и в следующий миг он атаковал: яростно, всеми силами, не заботясь о защите, так что само пространство вокруг задрожало.

Из ряби воздуха широкой волной поднялось огромное, высотой в десятки метров цунами, что заполонило целую улицу. Выглядело впечатляюще: о таком мне не доводилось читать или слышать ни в одной легенде.

Сложно сказать, выдержал ли бы мой покров смерти многие тонны воды. Честно говоря, у мастеров, наверно, была возможность меня достать, реши они убивать всерьез: думаю, если бы они взяли огромную толстую каменную плиту и прихлопнули меня ею, покров бы не выдержал: защитное проклятие имело свои пределы по уничтожению материи. Хотя, конечно, вопрос спорный, я мог бы повесить вторую или третью плёнку: моих способностей на это хватало. Пожалуй, здесь всё зависело от скорости реакции и опыта мастера смерти, что защищался. Демон не описывал мне такие случаи: доктрина боя мастеров смерти строилась на том, что куда проще уничтожить противника, чем пытаться вбухать прорву энергии в неэффективную защиту.

Впрочем, могущественный и бессмертный тёмный властелин может позволить себе немного эпатажа, правда?

Я усилил покров смерти до предела, превращая тонкую чёрную плёнку в почти непроглядную пелену из толстого чёрного стекла. Будет любопытно проверить исход: мастерство против мастерства, сила против силы. Конечно, я обладал несправедливо огромным запасом силом, но всё же!

Однако, как оказалось, я недооценил мастера воды. Даже пребывая в исступлённой, бессильной ярости, мастер Гастон всё ещё оставался одним из лучших волшебников Ренегона. За мгновение перед тем как обрушиться на меня, гигантская волна цунами разделилась на части, превращаясь в тончайшие ледяные нити!

Наверно, я мог бы выдержать такой удар. Масса была велика, но лёд всё ещё не камень, силы бы хватило… Но криомант оказался хитрее: ледяные нити и колья ударили сразу в несколько десятков разных мест с невероятной силой и скоростью, сосредотачивая всё мощь многократных ударов в нужных точках.

Даже мой покров смерти, достойный настоящего магистра смерти, был не рассчитан на столь огромные объёмы плотной материи, что бьют с такой силой и скоростью. В последнее мгновение я успел создать плёнку покрова прямо вокруг своего тела, внутри первоначальной сферы, но и это меня не спало: тонны льда обрушились на защиту, и меня буквально изрешетило градом осколков, пробивая покров сразу в десятке мест.

Человек бы не пережил такого удара. Возможно, это убило бы даже могучего мастера жизни или короля с поддержкой гвардейцев: хотя это и спорный вопрос.

Но не бессмертного.

Я медленно стряхнул с изодранной в клочья одежды осколки льда и замёрзшей крови, потянувшись к бессмертию, чтобы закрыть раны, и те затянулись.

— Признаю, это было неплохо, Гастон. — процедил я. — Но ты же не думаешь, что убить короля так просто?

Глаза криоманта расширились в ужасе. Сначала мне показалось, что он в страх от того, что даже выложившись на полную, не смог меня победить, но затем я понял, что Гастон смотрит мне за спину.

Я резко обернулся. Позади стояла Меллистрия, неверящими глазами смотря на торчавшие из груди ледяные иглы. Удар Гастона был столь силён, что пробил мою защиту дважды, насквозь, и подошедшую сзади королеву задело остатками удара...

Эх, непослушные они всё же, эти таллистрийски. Говорил же ей, беги за подкреплением… В этот самый миг, чутьё мастера смерти подсказало мне, что у меня осталось меньше секунды на принятие решения.

На губах королевы Таллистии выступила кровь, и сама Меллистрия отчаянно, громко закричала. Кажется, она пыталась применить что-то из собственных, известных только ей самой техник управления жизнью. Вот только рядом не было доноров из гвардии, не было ни единого источника: мы были в то самой части города, где не росли даже деревья, на дороге, мощённой камнем. А сама девушка была истощена долгой борьбой с проклятьем, изнурительным лечением, вдобавок была беременна, проклята и прошла через тяжёлый бой…

Я принял единственно верное решение, понимая, что сейчас случиться. Сосредоточившись, я создал самый мощный покров смерти, на который был способен, накрывая им и себя, и выживших Ренегонцев.

Королева жизни страшно закричала, и это крик перешёл в вой банши, разрывая барабанные перепонки. Её лицо посерело, искажаясь в страшной гримасе, и чудовищный взрыв смерти волной непроглядного чёрного дыма вырвался наружу, накрывая собой целый квартал. Сила смерти всё рвалась и рвалась вокруг, словно из бездонной бездны, а я стиснув зубы держал над нами щит, всеми силами пытаясь поглотить хотя бы часть этой непобедимой силы.

Секунды превращались в субъективные минуты, и в моих глазах потемнело от напряжения: никогда в жизни я не испытывал на себе столь давящего чувства абсолютной мощи. Впервые всё моё могущество оказалось всего лишь большим кораблём в бушующем океане силы, который я пил и пил, пытаясь вычерпать, но это было тщетно… И потом мне оставалось только держать щит, до крови вонзая ногти в руки и прикусывая губы.

А затем всё резко стихло, и волна чёрного дыма рассеялась, опадая. Но на месте, где стояла Меллистрия, не осталось даже праха. Сколько же в тебе было силы, Мели?

Я медленно посмотрел на почерневшие руки, что медленно рассыпались в прах: слишком много силы прошло через них… Но собирать их вновь было преждевременно: рядом были свидетели.

Обернувшись к Гастону, я натянул на лицо полностью безразличную маску.

— Я полагаю, вы довольны делом своих рук, мастер Гастон? Полагаю, никто ранее в нашей истории не совершал столь массового убийства, как вы. Что же, несомненно, вы войдёте в легенды… Очень мрачные и тёмные, но все же легенды.

— Я… Я не хотел… Что вообще произошло?!? — закричал Гастон.

— Вы только что убили мою беременную жену и вдобавок с этим, значительную часть жителей Виталии. — равнодушно посмотрел в сторону я. — Сложно сказать сколько, к счастью, я приказал эвакуировать этот квартал, но выброс силы был таков, что наверняка задело и остальные. Однако счёт идёт минимум на десятки тысяч, судя по тому, что я вижу.

— Я не делал этого!

— Если ты вдруг не заметил, я стоял на месте и держал защиту, что была пробита твоим ударом, ублюдок. — прошипел я. — Стоял на месте и ждал, пока вы сдадитесь. Ты это сделал, и вам от этого дерьма не отвертеться. Лучшее, что ты можешь сделать, чтобы избежать моего гнева, это убить себя здесь и сейчас. Потому что, клянусь Отцом, от моего суда тебе не спрятаться даже на вершинах Великого Хребта и в самой глубокой яме на дне морской пучины. А теперь прочь с глаз моих, тварь, как король, я должен позаботиться о своих людях, и у меня нет времени на чудовище, что только что уничтожило четверть мирного города только ради того, чтобы достать одного ненавистного ему человека!

С этими словами я круто развернулся и зашагал в сторону дворца. Никто из выживших Ренегонцев не посмел меня остановить.