Урожай Смерти

Глава 39. Тень самого себя.

Умирающая Таллистрия, безусловно, стала поворотным моментом нашей войны за право властвовать над королевствами людей. Я не скрывал, как и почему это происходит: и слухи распространились быстро. И почти одновременно с этим по королевствам разнеслась весть о том, что орден странников поддерживает соединённое королевство в этой войне…

Это был приятный бонус, но я всерьёз опасался, что орден может решительно передумать после произошедшего.

О проклятье, убивающем королевство жизни, заговорили везде. И одновременно с этим до большинства населения, совершенно внезапно, дошло, что идёт не просто война между влиятельнейшими королями: нет, происходит нечто большее…

И не было силы способной остановить это. Церковь отчаянно пыталась привлечь в свои ряды всех магов альянса, и не сказать, что совсем безуспешно, а на моей территории Пикус всё же сумел найти общий язык с Грицелиусом, убедил оставшихся мастеров Арса и вместе с остатками целительниц Таллистрии образовал круг стихий: новую, могущественный орден волшебников…

Первое, что они сделали после основания, это попытались остановить проклятье. Грицелиус, по совокупности заслуг назначенный верховным магистром круга стихий, даже не колебался и не спрашивал меня перед этим решением. И одновременно то же самое попытались сделать мастера церкви, подойдя к нему со стороны Ренегона.

Я приказал культу смерти не вмешиваться, сосредоточившись на эвакуации. Если я не смог остановить собственное творение, не смогут и они.

Наверное, это был последний миг единения в королевствах: смерти целого королевства не хотел никто. Лучшие мастера людей объединяли свои силы, выворачивая себя наизнанку в отчаянных попытках остановить неведомую им силу. Они творили новые реки и озера, раскалывали землю, создавая гигантские пропасти, призывали смерчи, ураганы и огненные тайфуны на проклятые леса, обрушивались на врага ливнем ледяного града и света: буйство стихии, что могло уничтожить целую армию!

Всё тщетно. Я наблюдал за этим из первых рядов: видел как монахи из отдалённого монастыря Бингла, что предпочитают использовать один лишь чистый нейтраль, выжимали себя досуха, пытаясь обрезать серые корни проклятья, что разрастались под опалённой светом и выжженным огнём мёртвой землёй.

Реки и озера темнели, превращаясь в смертоносные омуты. Воздух над пропастями потяжелел, превращаясь в тёмно-серый туман. А в глубине выжженной земли медленно ползли серые корни проклятья, прорезая даже возведённые стены скал…

Нет, возможно, соберись лучшие мастера королевств рядом со мной перед моим ударом — они смогли бы остановить заразу в зародыше. Но сейчас, когда прошло время… Сила королевства жизни насыщала проклятье, делая его необоримой стихией. Частичка это силы доставалась и мне: но даже я не мог поглотить целое королевство разом.

Сила, собравшая здесь, наверное, могла бы убить даже бога, найди я способ сфокусировать её. Но мастера не сдавались: гибли от новых ударов проклятья, подойдя слишком близко, но упрямо продолжали попытки. Логика в этом была: несмотря на невозможность остановки, замедлить моё творение у них определённо получалось. Поэтому их жизни выигрывали время простым жителям Таллистрии, спасая их жизни…

Не могу сказать, что я отлынивал в этом деле. Во-первых, просто потому что не хотел: эти люди принадлежали мне! Во-вторых, никто бы это не понял, разумеется. Поэтому я крутился как белка в колесе, организовывая эвакуация, проводя новые наборы ополчения. Войска требовались как никогда ранее: смерть Таллистрии отнюдь не означала, что дороги стали более безопасными, а фауна королевств - менее голодной. Требовались караваны с провизией для беженцев, которые надо было охранять, караваны с самими беженцами, и это при том, что большая часть магов не могла помочь и занималась непосредственно замедлением проклятья. Параллельно с этим создавалась новая армия: бедствие, принёсшее смерть и разорение столь многим, стало благодатной почвой и источником материалов для культа смерти, что активно практиков поднятие новых и новых полков нежити. Не слишком качественной, возможно… Но они учились. Я давал уроки, проводил мастер-классы, мотаясь туда-сюда из Палеотры в Таллистрию.

Отдельной строкой стали те, кого убило проклятье… Не скажу, что это было просто, но я нашёл путь. По мере того как королевство жизни умирало, корчась в агонии, созданное мною существо ставило в строй всех тех, кто не успел сбежать. И даже не пыталось их убить: мне удалось заставить его считать нежить чем-то вроде младших, неразумных братьев… В конце концов те и так уже мертвы, правда?

К моему сожалению, поездки вглубь проклятой земли незамеченными не оставались. И хотя я спешил как мог, выжимая всю скорость из костяной гончей, на обратном пути одной из таких поездок Грицелиус всё же подловил меня.

— Последнее время тебя стало сложно выловить для разговора. — спокойно отметил маг, сидя на крупном камне около пропасти, что перегородила мне дорогу. Свежей пропасти… Ещё недавно её тут не было.

Я спешился, хмыкнув, а затем достал из седельной сумки одну из бутылок и кинул её магистру пламени, который ловко поймал её. Конечно, я спешил, но в этот раз точных сроков не было: поэтому путешествовать следовало хотя бы с минимальным комфортом.

— Горишь желанием читать мне нотации? — приподнял бровь я, усаживаясь рядом.

Повелитель пламени ловко выбил пробку и отхлебнул напитка, состроив придирчивое лицо.

— Неплохо. — довольно кивнул старик. — Но нет, я не настолько глуп, чтобы читать тебе лекции о твоих ошибках. Меня волнует другое. Это проклятье, которое мы не можем остановить… Ты можешь контролировать его, верно?

Я помедлил с ответом.

— В ограниченном масштабе. — признал я, скрепя сердце.

— Хочешь сказать, что не можешь просто приказать ему остановиться? — сузил глаза глава круга стихий.

Я вздохнул, открывая свою бутылку.

— Это работает не так, как с обычной нежитью. — отхлебнул я медового напитка. — Это не просто проклятье… Скорее живое существо. Оно доверяет мне в некоторое степени… Но я не имею над ним прямого контроля.

— Подробности. — потребовал Грицелиус, напрягшись.

— Да какие, в бездну, подробности! — в сердцах махнул рукой я. — Я не знаю, как это назвать. Случайно получилось. Дух, элементал, разумный источник силы смерти, живое проклятье или магическая аномалия… Называй как хочешь. Если интересует моё мнение: пожалуй, я бы назвал его Гением Смерти.

Я замолчал, вернувшись к бутылке.

— И ты не можешь его уничтожить? — после коротких раздумий задал следующий вопрос Грицелиус.

— А ты смог бы уничтожить живое пламя? — прищурился я. — Если да, поделись способом. Я пытался высосать энергию… Но её просто слишком много.

— Оно разумно? — продолжил наседать маг.

— Сознание совершенно нечеловеческое, но, пожалуй, да. — кивнул я. — И потому является своего рода управляющим центром проклятья. Но не думай, что вы сами сможете его уничтожить: это распределённая структура, я изучил вопрос. Вероятно, если нанести ему серьёзный вред, оно просто уйдёт в другую часть своих земель и восстановиться. А силы у него немерено. Со мной делиться легко, но это всё равно что пытаться вычерпать целый океан.

— Резюмируя вышесказанное, получается редкостная дрянь. — заключил Грицелиус. — Но тебе же как-то удалось ограничить его в области Таллистрии, верно?

Я поморщился.

— Подозреваю, это связано с тем, что в момент создания я думал о Таллистрии. Это даёт лазейку… Впрочем, я всё ещё не до конца понимаю, как он сам определяет границы королевства.

— Здесь ответ простой. — покровительственно хмыкнул маг. — Мне доложили, но в Лиссее проклятье вышло к границам и остановилось. И граница эта проходит по аномалии жизненной силы, что питает королевство жизни.

Я оживился.

— Это интересная идея. Если мы прямо сейчас уничтожим части этой аномалии, то получается, конечная область проклятья будет меньше?

Грицелиус досадливо поморщился и посмотрел на меня, как на ребёнка.

— Не думай, что ты один такой умный. Но это… Скажем так, очень затруднительно сделать. Таллистрийскую аномалию изучало множество мастеров столетиями. В итоге сошлись на том, что это своеобразный полупровал, рябь в пространстве, которую создаёт связь с местом, наполненным силой жизни. Часть этой силы выливается к нам… Поэтому и уничтожить не получиться: никто просто не знает как. Возможно, собравшись всем миром, мы бы смогли что-то сделать с этим, но зачем? Проблем особых эта аномалия не доставляет.

Я задумался о другом. Вообще-то, с учётом того, как часто мне приходится ездить туда-сюда, впору задуматься о том, чтобы изобрести телепортацию. Я достоверно видел, как мой демонический наставник буквально проваливается в пространстве. Значит это возможно, хотя, вероятно, требует куда большей силы и мастерства чем то, на что способны мастера Тиала. Но если подтолкнуть их к этой идее…

— Что вам вообще известно о пространстве как таковом? — спросил я Грицелиуса. — Магам королевств, я имею в виду.

— Не так много, как хотелось бы. — пожал плечами старик. — Отец выдаёт информацию по мистическим искусствам крайне редко и неохотно, считая, что мы должны развиваться сами. Собственно, помимо основ контроля над энергией, методики его призыва и пары приёмов для верховных жрецов нам ничего и не давали. Остальные наши изобретения — это плод работы многих поколений мастеров. Мы достоверно знаем, что наш бог может перемещаться в пространстве практически мгновенно: значит, это возможно. Большинство наших приёмов высшей степени мастерства основываются на своеобразном призыве, который, в некоторое степени, можно считать своеобразным рукотворным аналогом Таллистрийской аномалии. Всех моих сил, наверно, хватило бы на всего один тонкий пламенный луч, и то ненадолго. Однако я способен позвать пламя, сдвинуть границы миров, сделать микроразрыв стабильным на короткий срок: пока хватит воли, силы и мастерства…

— Миров? — приподнял бровь я. — Вам известно о существовании иных достоверно?

— Я пусть и не верховный жрец, но все архивы церкви достались нашему ордену после развала. — хмыкнул ушлый старик. — Да и раньше, впрочем, это не было секретом. Отец говорит, что после смерти наши души отправляются в странствие по Великому Потоку, рождаясь в иных мирах. Выходит, они есть… В теории. Но из ныне живущих никто, конечно, достоверно не знает, как всё это работает на самом деле. Одни лишь предположения. Знал бы ты сколько споров об этом бывает в наших кругах…

— Возможно, стоит перейти от споров к практике. — предложил я. — Мне достоверно известно о существовании твари, способной перемещаться в пространстве своеобразным способом: что-то вроде пространственного вихря или прокола…

На лице старого мага не было даже тени удивления.

— Мне тоже известно, и что с того? — приподнял бровь Грицелиус. — Толку с

этого немного.

У меня зашевелились нехорошие подозрения внутри.

— Подожди-ка, а ты откуда знаешь? — коршуном посмотрел на мага я.

— Тебе не докладывали? — удивлённо посмотрел на меня глава круга стихий. — Я думал, мы говорим об одном и тоже событии. Некоторое время назад над домом верховного иерарха в Кордигарде возникла странная аномалия, которую видела солидная часть города: своеобразный раскол или трещина висящая в воздухе, откуда полезна какая-то непонятная серая муть. Потом рядом с этой дрянью появилось чёрное облако и споро закрыло разрыв, заталкивая муть обратно. И после просто испарилось, пропав.

— Мне ничего не докладывали об этом событии. — медленно произнёс я, раскладывая по полочкам новую информацию.

Выходит, кто-то или что-то открыло разлом прямо в Кордигарде. А мой старый знакомый моментально отследил это, прыгнул рядом, закрыл его и был таков. И даже не постеснялся показаться половине города: и вот это уже очень серьёзно.

— Королям — королевское. — фыркнул магистр пламени. — Мои люди в первую очередь обращают внимание на аномалии, а твои на политику и войну: обычное дело. Как-то привыкли мы за последние столетия, что мастера нечасто пересекаются с простым народом… За этим и нужны советники.

— Что ещё ты знаешь об этом? — пристально посмотрел на Грицелиуса я.

— Да ничего. Ренегонцы быстро смекнули, что к чему и посоветовали всем, кто что-то понял, молчать. — вздохнул старый маг.

— Ладно, оставим эту тему. Хотя я предпочёл бы, чтобы ты докладывал мне о подобных вещах. — скривился я. — О чём ещё ты хотел поговорить?

Не хватало ещё, чтобы он начал спрашивать, откуда я сам знаю о возможности создания подобных разрывов.

— Если ты хочешь услышать мои доклады, тебе стоит заглядывать ко мне хотя бы раз в месяц. — Грицелиус лихо приложил к бутылке, допивая её, и швырнул пустую ёмкость прямо в пропасть. — Но ты прав, ещё и другой вопрос, о котором я хотел поговорить. Трупы.

— А что с ними не так? — приподнял бровь я.

— Ты считаешь совершенно нормальным то, что твои фанаты перешли от редких экспериментов к созданию настоящей армии? — брови старика взметнулись вверх.

— Я сам приказал это. — спокойно ответил я. — Ты считаешь это ошибкой? Пятеро королевств на три, и пусть Лиссея и Нелея отрезаны, их армии уже соединились с армадой Ренегона. Мы договорились о генеральной битве, и у нас нет шансов в ней классическими методами. Поэтому в первых рядах пойдут мертвецы, своим телом закрывая собственных потомков. Им уже всё равно, души ушли в великий поток… И потому они куда менее ценны, чем простые стражники и солдаты. Ты бы предпочёл, чтобы в первых рядах шло ополчение Палеотры?

Некоторое время мы боролись взглядами. А потом старик со вздохом отвернулся.

— Нет, конечно нет. — глухо ответил Грицелиус. — Просто… Это слишком много вот так сразу, понимаешь? От простой войны между властолюбивыми королями до уничтожения целого королевства. От столкновения армий к мёртвым легионам… Люди в смятении. Не знают, что думать. Не знают, кому верить. Если бы не странники, тебя, наверно, уже считали бы в народе воплощением зла. Я видел, как часть солдат тренируется с твоими новыми мёртвыми воинам, и это вызывает у меня дрожь. А я, на минуточку, боевой магистр пламени с более чем сотней лет опыта за плечами и видел многое! Они не знают жалости, понимаешь? Им нет разницы, кого убивать. Бездушные болванчики, но достаточно сильные, прочные и умелые, чтобы превзойти большинство простых солдат и гвардейцев. Если ты прикажешь им напасть на город… Они же вырежут всех своём пути! Женщин, детей, стариков! ВСЕХ!

Грицелиус сорвался на крик, и впервые за долгое время нашего знакомства я видел в глазах этого яростного, решительного человека с пылающей душой тень отчаяния.

Я на миг задумался. В принципе, мне было плевать… Но и резон в словах старика был. Кое-что стоило поменять в структуре грядущей армии. Я предполагал, что командовать новым легионами будут культисты: при правильном подходе каждый адепт смерти сможет привязать к себе сотни и тысячи нежити. Культисты мне верны, однако, и в самом деле, какие из них выйдут командиры? Не слишком хорошие, очевидно. Могут и правда быть ненужные для имиджа жертвы.

— Назначим командиров из числа солдат. — кивнул Грицелиусу я. — Каждый десяток немёртвых — под командование живого солдата, а мои культисты скажут тем подчиняться ему. Выйдет неплохая система контроля.

Старик смерил меня пристальным, изучающим взглядом, ища что-то в моих глазах. И я чувствовал его облегчение: похоже, он предполагал совсем иной расход этого разговора. И вот это уже говорило мне о многом…

— Это верное решение. — сухо кивнул мне маг, возвращаясь к обычному тону.

Мы немного помолчали. А затем я медленно, негромко спросил:

— С каких пор ты стал считать меня воплощением зла, Грицелиус? Что изменилось?

Старик нахохлился, сцепив руки в рукавах мантии и посмотрел на меня исподлобья. А затем внезапно огрызнулся:

— А с каких пор ты решил, что смерть целого королевства это нормальное наказание за предательство нескольких тысяч?

Я протяжно застонал, прикладывая руку к лицу.

— Ты пропустил мимо ушей, когда я во всеуслышание заявлял, что это случайность? Что я не хотел их убивать, и что всё это вообще произошло в результате моей интуитивной магии?

— Я слышал, конечно. И я тебе верю, ты же не идиот. — кивнул Эрнхарт. — А теперь, пожалуйста, посмотри мне в глаза, и скажи, что тебе не наплевать на эти смерти. Что тебя волнует хоть одна из этих жизней. Потому что как мне кажется, единственное, что тебя беспокоит, это потеря движимого имущества и то, как это повредит твоим планам по получению власти над королевствами.

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. Многих я мог бы обмануть, выстроив идеальную сказку… Но не Эрнхарта Грицелиуса. Не того, кто вместе со мной резал собственного короля и его придворных. Не одного из самых ближайших соратников, что был повязан со мной намертво. Только не его, одного из сильнейших магов королевств, что точно умел определять человеческую ложь…

Поэтому я отвёл взгляд, признавая своё поражение.

— Так я и думал. — выдохнул Грицелиус.

Мы помолчали ещё некоторое время. Я выбросил свою пустую бутылку и сходил к седельным сумкам за новыми.

— Ты же понимаешь, что это не нормально? — задумчиво протянул магистр пламени, откупоривая свой напиток. — Нет, я знаю, что люди не идеальны, но полное отсутствие эмпатии к другим людям это, наверно, своего рода отклонение. Я не целитель конечно, но всё же…

— Я бы не сказал, что оно полное. — пожал плечами я. — Например, мне определённо нравится Лилия. Возможно, я даже люблю её. Женщины, которые могут стать тебе настоящим партнёром — большая редкость… Надеюсь, она сможет выдержать всё это.

— Но ты бы пожертвовал ей без колебаний, если на кону будут стоять королевства? — уточнил он.

— Думаю, да. — эта мысль не вызывала у меня внутреннего протеста. — Хотя это было бы неприятно. Наверное.

— Значит, точно не любовь. — авторитетно заявил маг. — Нет, с тобой определённо что-то не так. Конечно я не вижу явных признаков безумия: мыслишь ты разумно и логично, здесь вопросов нет. Да и эмоциональный срыв скорее говорит скорее о здравом уме, куда хуже было бы полное равнодушие, а так, пожалуй, можно заключить, что имеются вещи, на которые тебе не наплевать. Однако тенденции всё равно угрожающие. Я бы рекомендовал тебе посетить хорошего целителя, причём не в физическом плане: скорее, понимающего, мудрого отшельника, что умеет помогать людям справляться с внутренними проблемами. Это я тебе на полном серьёзе говорю, как советник.

Я внутреннее поморщился. Вот только совета пойти к мозгоправу мне не хватало.

— Я в полном порядке, Грицелиус. — устало вздохнул я. — Поверь мне, если я сойду с ума, ты первый это заметишь. Я не стал таким в один момент, это случилось давным-давно… Всё куда проще, чем ты думаешь: я просто достаточно сильный человек, вот и всё. Не идеальный, конечно… Но почти без слабостей. Как боевой маг, ты должен хорошо знать, как жалость может сделать нас слабее.

— Если ты так говоришь, хорошо. — не стал спорить глава круга стихий, покладисто соглашаясь со мной.

Надо сказать, последнее время… Люди в массе своей перестали мне возражать. Вообще. Даже Шеридан и Таслиниус, два наиболее влиятельных и приближённых ко мне лорда… Что уж говорить про подчинённых рангом помладше?

Я даже затруднялся сказать, в чём было дело. Какая-то причудливая помесь страха, уважения, и преклонения: словно в короткие сроки я стал из просто молодого удачливого короля-рыцаря чем-то большим… И даже сами люди ещё не определились, кем или чем меня считать. Грицелиус, наверно, был одним из немногих, кто ещё осмеливался давать мне какие-то советы.

— Пожалуй я поеду. — кивнул старому магу я, когда бутылки показали дно. — Долг зовёт…

— Да, зовёт… — эхом отозвался Грицелиус. А затем резко встрепенулся. — Подожди, есть ещё одна вещь. — серьёзно посмотрел на меня магистр. — Если я всё правильно понял, ты приказал Пикусу организовать покушение на главу церкви, верно?

— Это было ещё до войны, но да, всё именно так. — кивнул я.

— Он ищет подходящих мастеров, но, сказать по правде, ему плохо это удаётся. Я могу добавить своих. У меня найдутся надёжные боевые маги. — щедро предложил Грицелиус.

— Пикус отвечает за это дело головой. — прищурился я. — Уверен, что хочешь вмешаться?

Грицелиус спрыгнул с камня и подошёл ко мне поближе.

— Уверен.

Я не стал долго выдерживать его взгляд, просто развернувшись к гончей.

— Круг стихий твой. Твой орден, твоя власть, твои порядки. Я доверяю твоему суждению: делай всё то, что считаешь нужным. — с этими словами я покинул старика, двигаясь дальше.

Но что-то мне подсказывало, что он ещё долго смотрел мне вслед.

В чём-то Грицелиус был прав, конечно: люди действительно были в смятении, застыв на распутье. Смерть целого королевства — это не шутки. И потому я работал как проклятый, стремясь переломить ситуацию в свою сторону. Собирал званые вечера для аристократии, читал проповеди простому народу, убивал каждую редкую и опасную тварь в любой деревне, мимо которой проезжал…

Изнурительный, монотонный труд. Но мне казалось, постепенно он приносит плоды. Однако, оглядываясь назад, я бы сказал, что возможно всё это было ошибкой: даже будучи бессмертным, я всё ещё был способен испытывать усталость. Как минимум моральную, не говоря уже духовной.

Меня убили мгновенно. Не было ни намёка, ни сигнала, ни даже мимолётного чувства опасности… Я даже не сразу понял, как это произошло, дезориентированный и выкинутый в духовную форму в один миг.

Потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать утомлённый разум. Я находился в небольшом ущелье, которое проезжал, в очередной раз возвращаясь из Таллистрии в Палеотру. Точнее, здесь находился теперь мой труп.

Костяную гончую разорвало на части вместе с моим телом. Осколки костей валялись вокруг, вымазанные в моей крови… И лишь сфокусировав внимание, я понял, что было тому виной: лёд. Остатки, лежащие на земле таяли, но в целом картина была очевидной: град ледяных игл с невероятной силой и скоростью ударил меня в спину, они даже не просто изрешетили тело, нет, буквально разорвали его на куски вместе с транспортом.

В оставшемся месиве тело узнавалось с трудом: даже удивительно, что ошмётки большей частью легли в одно место. Создавалось впечтление что я попал под перекрестный кинжальный огонь из целой полусферы ледяных копий, буквально вбившей меня в землю вместе с гончей.

Ни один человек не переживёт такой удар. Пожалуй, я даже не был уверен, переживёт ли такое лич…Разве что старый и очень подготовленный, тогда, может, кости уцелеют.

Пребывание в своеобразной духовной форме давило на сознание, требуя немедленно вернуть всё на круги своя. Воскреснуть, собрать разорванные ошмётки вместе, привести баланс мироздания в норму…

Но я не спешил поддаваться порыву. Некоторое время я могу выдержать, остатки все же служат каким-никаким якорем для сознания, позволяя фокусироваться на них. Некоторое время можно и потерпеть, размышляя. Кто же это такой умный, а? Нет, конечно, бессмертие великое благо, но, похоже, я слишком расслабился, привыкнув считать себя неуязвимым. В целом, разумеется, так оно и было, да и вообще, убить магистра смерти надо сильно постараться… Кто же это такой ловкий мастер магии льда?

Некстати вспомнились некоторые страницы книг по магии Тиала, что я брал у Грицелиуса, стремясь выяснить возможности наиболее опытный и могущественных мастеров Тиала. Шаолис Вулкан писал, что на высшей степени мастерства лучшие из магов контролируют энергию вокруг своего тела неосознанно: создавая вокруг себя своеобразную пассивную сферу контроля, какая мало того что давить проявления чужих способностей, но ещё и позволяет реагировать на угрозу бессознательно, демонстрируя скорость реакции далеко за пределами возможностей простого человека.

Повелитель пламени даже с сожалением описывал случай, когда он сам, будучи настороже во время экспедиции, случайно сжёг заживо человека в сотне метров от себя до состояния пепла на чистых рефлексах, даже не обернувшись, задолго прежде чем понял, что тот не представляет угрозы.

Некоторые из этих практик иногда удавалось использовать и мне: во время боя я и сам использовал подобную сферу, пронизанную сотнями нитей смерти, что позволяло ударить по площадям во всех направлениях сразу, убить десятки людей одним усилием воли…

Проблема была в том, что до истинного искусства мастеров, что оттачивали навыки десятки, если не сотни лет, мне было ещё далеко. Нет, я был хорош в свои годы, невероятно хорош, но бессознательной привычки так и не выработалось: я контролировал пространство вокруг себя только будучи готовым к бою…

Возможно, я сумел бы создать достаточно мощный покров от такого удара, сражайся я с неведомым врагом напрямую. А может и нет, всё же, Гастон достал меня в прошлый раз, пусть и не так сильно… Гастон… Уж не эта ли обиженка устроила эту засаду? Вновь ледяная магия…

Я отпустил фокус, ощупывая сознанием окружающее меня пространство. На разум сразу навалилась тяжесть, но немного можно потерпеть…

Вот только вокруг была лишь пустота и тишина: голый, чистые и безлюдные скалы ущелья. Ни единого следа засады или ударного отряда. Информация стучалась в стены сознания набатом, но в ней не было искомого…

Метафорически стиснув зубы, я свернул осмотр, стараясь сфокусироваться на собственном теле. Мир вокруг размылся, сужаясь до узкой сферы…

Прямой опасности рядом не было. Наблюдателей, на вид, тоже. Всё моё естество желало воскреснуть, сбросить это надоедливое давление на разум, избавиться от неумолимой пытки…

Убей меня в бою несколько десятков раз подряд, пожалуй, я бы не смог задержаться: мои ментальные силы тоже имеют свой предел. Но я был в дороге недавно, и ещё не успел всерьёз устать, да и умирать мне давненько не приходилось… Поэтому я собрал волю в кулак и принялся ждать.

Логика подсказывала, что тот, кто организовал этот удар, непременно проверит тело. Слишком удачно выбрано место. Слишком хорошая засада.

В этот раз расчёт не подвёл меня, хотя и не так, как я думал. С разных сторон в остатки моего тела ударило два десятка стрел, обмазанных какой-то гадостью. Останки плоти зашипели, разъедает какой-то дрянной кислотой или ядом.

Это придало мне сил: я продолжил ждать.

Несколькими минутами позже в тело ударили болты стрелометов: похоже, нападающие подошли на близкую дистанцию.

Если быть честным, после таких залпов отравленных и смазанных кислотой стрел в образовавшемся месиве человек уже не узнавался вовсе. Какая-то странная лужа из крови, мяса и костей…

— Думаю, он мёртв. — эхом донёсся до меня тихий голос.

Я напрягся, фокусируясь на звуке.

— Надо проверить. — отрезал другой голос командирским тоном. — Ещё два залпа, стрелами и болтами. А затем подходим ближе и кидаем колбы.

Стрелки выстрелили четырежды: два залпа стрелами и болтами. А затем, на грани восприятия, я ощутил, как ко мне подошло два десятка человек с командиром во главе. От тела оставалось всё меньше, заставляя меня выворачивать волю наизнанку, чтобы не воскреснуть…

— Колбы с кислотой. — скомандовал командир.

В образовавшуюся лужу и останков отравленной плоти ударило два десятка колб с какой-то кислотой, разъедая ей. Действовала она быстро: крови осталось совсем немного, плоти я вообще не чувствовал, но вот кости…

Кости позволяли мне держаться, пусть и с трудом. С лёгким удивлением я внезапно понял, что они выделяются на фоне костей гончей: мои были чёрными. Неужели последствия от сотворения Таллистрийского проклятья сохраняются до сих пор? Впрочем, с тех пор мне и не доводилось распыляться до костей, так что логично…

К сожалению, мой враг тоже это понял.

— Кости этой твари чёрные. Ищите всё, и сжигаем. — послышался новый приказ.

Место моей смерти быстро занялось пламенем… Вот только не так-то просто сжечь кости настоящего магистра смерти, что лично укрепил их, особенно будучи в трансе стихии.

Не скажу, что мне было легко: медленно, по чуть-чуть, кости всё же сгорали в алхимическом огне, но я превозмогал, цепляясь за последние остатки холодной логики.

Нельзя дать этим людям знать, что я бессмертен. Удар наносил маг льда, а осматривая мельком ударную группу, я видел лишь воинов. Командир пристально обошёл мои горящий кости по кругу, рассматривая их. Воины имели при себе серые плащи, под цвет скал ущелья, и в целом были одеты в странную кожаную одежду: под цвет полей и лесов, какой-то древний прообраз камуфляжа.

— Эта дрянь горит скверно, милорд. — покачал головой один из солдат, присаживаясь на корточки возле одной из моих костей. — Однако он определённо мёртв. Ни один человек не пережил бы это… Будь он хоть трижды повелителем жизни и смерти.

Мысленно я согласился с моим убийцей. Регенерация королей была велика, а великие мастера жизни, возможно, умели даже лучше: но никакая регенерация не поможет, если тебя мгновенно превратили в кашу, а затем буквально утопили в кислоте и пламени…

Командир несколько мгновений смотрел в огонь, а затем как-то по-особенному свиснул. И вскоре одна из скал ущелья дрогнула, отворяя проход в скрытую пещеру!

Оттуда показалась пятёрка мастеров. Всё в серых робах, без опознавательных знаков… Но вот их лидера я узнал сразу.

Сложно забыть человека, который убил твою жену. Мастер Гастон собственной персоной… Вот только его отряд, кажется, изрядно поредел после нашей последней стычки и выглядел отнюдь не так представительно.

Зато в этот раз он сумел меня убить, холодно отметил для себя я. Подло, из скрытой засады, подловив во время езды… Но сумел же, верно? Да и не мне судить о подлости.

Группа мастеров рассеялась, обходя остатки моих горящих костей по дуге. Затем один из них сложил руки вместе, и одну из моих костей раздробило мощнейшим ударом двух каменных плит.

— Тяжело идёт. — пробасил самый рослый из пятёрки. — Крепкие, зараза. Если и остальное тело было таким же крепким, неудивительно, что его считали непобедимым.

Второй мастер из пятёрки сложил руки кольцом и ударил по другой части тонким пламенным лучом. На его лбу выступила испарина, но кость обратилась в прах, пусть и после почти минуты яростного сжигания, что превратило камень под ней в яму с лавой…

— Всё ещё не верю, что он поддался так легко. — недовольно дёрнул щекой Гастон. — Со мной было четыре пятёрки, и он расправился с нами играючи, а я едва сумел его достать на пределе сил…

— В деле тихого убийства внезапность — один из первейших залогов успеха. — подошёл к Гастону лидер убийц, стягивая с лица серую маску. Под ней оказался породистый мужчина лет сорока пяти на вид: но это лицо было мне незнакомо.

— Ты прав, Талион. — кивнул Гастон, тяжело вздохнув. — Однако я смотрю на останки и мне не становится легче. Это час победы, вне всяких сомнения… Тогда почему у меня в душе осталась лишь пустота?

Талион положил руку на плечо мага.

— Месть не делает нашу жизнь легче. — тихо ответил аристократ. — Не рассматривай это как возмездие. Пусть это будет всего лишь тяжёлое, грязное, неблагородное дело, которое должен кто-то сделать во благо всех королевств… А мы, быть может, слегка искупим наши грехи, сделав его.

— Пусть так. — кивнул Гастон. — Хотя мне всё ещё не по себе от этих чёрных костей… Что за человек вообще имеет чёрные кости? Человеком ли он был, или неведомым эмиссаром злой силы из-за границ нашего мира?

— Так или иначе, он определённо мёртв. — самодовольно хмыкнул аристократ.

Четвёрка магов Гастона методично искала и уничтожала мои кости, одну за другой, и с каждой исчезающей частичкой моего якоря мне становилось всё тяжелее и тяжелее держаться… Сложно сказать, насколько бы меня хватило. Вероятно, я мог бы пробыть в духовной форме даже полностью лишённый тела некоторое время, а затем воскреснуть в нужной точке.

Проблема была в том, что это ничего уже не решало. Слишком качественно и надёжно меня убили. Даже если я воскресну, когда они уйдут, то, что я всё ещё жив, скоро станет известно. И тогда даже самый тупой догадается, что не всё так очевидно с моей неуязвимостью… Можно было бы попытаться свалить всё на двойника, конечно: но и в этой затее были изъяны. Да и само наличие двойника — это призрак трусости короля… А моя репутация и так колебалась на волоске после смерти Таллистрии, и только публичная поддержка странников всё ещё держала её на плаву: слишком влиятелен был орден, слишком любим в народе, слишком благочестив…

Именно поэтому я решил, что слова Талиона это идеальный момент, чтобы воскреснуть.

Я не стал использовать остатки костей, просто выбрав точку прямо перед Гастоном и Талионом, и потянул за цепи своего бессмертия…

Пространство дрогнуло, и восприятие перевернулось: вот на нужной точке взметнулся чёрный вихрь частиц, а затем я уже смотрю из его центра на своих врагов.

— Уверен в этом? — усмехнулся я.

Не скажу, что реакция аристократа меня порадовала: тот с невероятной скоростью достал стреломет и немедленно выстрелил в меня и попал мне в глаз ещё до того, как моё тело окончательно обрело форму.

Это, конечно, убрало с моего лица самодовольную ухмылку. Но в остальном успехи моих врагов кончились, потому что я одновременно вонзил нитями смерти во всех убийц, кинул в их командира проклятьем слабости с правой руки, а левой ударил каскадом чёрных молний по Гастону и его магам.

Убийцы умерли мгновенно. А вот мастера, похоже, все были опытные: успели среагировать, пусть и не так быстро, как аристократ…

Гастон ушёл из-под удара рывком, разбросав окружающие нас камни мощным порывом ветра. А вот остальные его люди…

К счастью для меня и к сожалению для них они ещё не знали, что самый надёжный способ уйти из-под моего лучшего удара это уклониться. Четвёрка людей Гастона была стихийниками: по одному на каждую стихию… Я атаковал предельно быстро, но на чистых инстинктах каждый из них создал ту защиту, что знал лучше всего: причём не только защиту, но одновременно и атаку!

В меня ударила стена пламени, мощный воздушный кулак и волна цунами, а из земли взметнулся мощный каменный кол…

Вот только ни воздушный щит, ни огненный, ни водяной не смогли остановить чёрные молнии: они разорвали стихийные удары, убивая троих из пяти мастеров на месте. Я отбил их атаки, подняв на их пути стену смерти, но вот кол…

Скажем так, мастер земли был быстр и очень хорош: я просто не успел создать достаточно мощную сферу, и в итоге на кол меня таки насадили…

При этом смерти самого мастер земли я не почувствовал: черные молнии изрядно разворотили поднятую им стену камня, но до него не достали.

Я с досадой пустил по собственному телу мощный поток смерти, развеивая своё тело в прах, и собрался в небольшом отдалении от кола. Стоило бы ожидать новой атаки ледяного града… Но вот дальнейшие действия противников меня изрядно удивили.

Вместо того, чтобы заполнить всё ущелье мощной волной воды или потоком ледяных игл, Гастон просто улепётывал вдаль что было силы.

Я даже моргнул, наблюдая столь наглую картину бегства. А потом опомнился, дёрнувшись было следом… И прямо передо мной из земли взметнулась вверх огромная стена камня, перекрывая ущелье!

Мне оставалось только поджать губы, глядя на это безобразие. Это было решительно несправедливым! Наверное, когда-то такого следовало ожидать… Но это же волшебники! Могущественные маги, одни из лучших стихийников королевств! Как можно просто взять и сбежать с поля боя? Учитывая силу мастера земли и мастерство Гастона, вполне возможно, работая на пару они смогли бы убить меня ещё несколько раз. По итогу, конечно, им ничего не светило, и я бы всё равно расправился с ними, но…

Но как оказалось, они тоже догадались! И это… Это было просто возмутительно!

План моих убийц был простым и понятным как палка. Гастон убегает и рассказываем всем об итогах покушения, в то время как мастер земли, сосредоточившись на обороне и перекрытии путей, задерживает меня на максимально долгий срок. Тот даже не пытался стиснуть меня каменными стенами или насадить на шипы: просто ушёл куда-то вглубь скалы, готовясь помешать мне двинуться за Гастоном.

Я глубоко вздохнул, успокаиваясь. Не время для эмоций. У меня есть все инструменты для победы, осталось только воспользоваться ими. Как достать мастера земли, что засел в глубине скалы рядом? Можно было бы бить чёрными молниями и пожирателем материи на истощение, и я бы достал его, но сколько времени это займёт? Он в своей стихии, пару часов вполне может продержаться… Стоит действовать тоньше.

Впервые за долгое время мой старый костяной стилет вспорол мою собственную плоть, заставляя рану мгновенно почернеть. Он пережил внезапную атаку, кислоту, пламя... Удивительно прочная выходила вещица. Капли почерневшей крови упали на тело мёртвого мастера магии… Чёрные потоки тумана сорвались с моих рук, поднимая фантомов: куда более могущественных нежели те, что были когда-то сделаны в храме.

Души мастеров ещё здесь, нужно только привязать их. Дезориентированные, растерянные, они не понимали, что происходит, но инстинктивно сопротивлялись подчинению. Будь на моём месте мастер послабее, может, и вырвались бы…

Я не оставил им ни шанса. Надёжные цепи сковали новообразованную нежить высшего порядка: всего через несколько минут тени заклинателей зависли передо мной, готовые к атаке.

Мне не понадобились слова: лишь образ. В толще скалы, найти и уничтожить…

Может показаться, что запертый внутри собственной каменной темнице волшебник бессилен перед нематериальными тенями: но мастер, кем бы он ни был, показал, что это ложь.Едва тени вошли в скалу, камень словно поплыл, становясь подобен жиже, и, кажется, даже слегка засветился в духовном зрении. Энергетическая вспышка! А затем связи с одной тенью порвались: моё творение развеялось!

Он просто раздавил духа мощным потоком структурированной плотной энергии земли. Неплохо…

Я перешёл на зрение глазоеда, отслеживая движения энергии. Мир окрасился в серо-чёрные тени, среди которых я отчётливо видел фокус внимания моего противника, запертого в толще камни. Две оставшиеся тени обходили с разных сторон, и он решил сосредоточиться на одной из них…

Камень вновь потёк, и ловушка схлопнулась, уничтожая вторую тень.

Казалось бы, дело идёт к тому, что мои новые солдаты проиграют, но это было уже неважно. Я отследил место, где находится мой противник в толще скалы, подошёл к ближайшей стене, и развеял самого себя в прах.

Но лишь затем, чтобы собраться вновь в небольшой каменной нише, что была внутри…

Он почти успел уничтожить третью тень. Почти… В момент, когда камень потёк в третий раз, я вонзил костяной стилет ему в сердце. В каменной темнице было полностью темно, но зрение безглазой твари помогало: серые контуры тела моего врага всё равно проступали.

Я вдохнул затхлый воздух каменной темницы и закашлялся. Воздуха в каменной нише было не так уж много… Мощный выброс смерти ударил по камере, обращая в прах и меня, и тело неизвестного мастера, и вскоре я уже собрался в ущелье вновь.

В висках застучали фантомные боли. Нет, тело было в порядке: однако такой прыжок с полным уничтожением собственного тела, пусть и на короткую дистанцию, давался мне куда тяжелее, чем хотелось бы. Сознание расплывалось, словно распадаясь на части, не выдерживая потока информации, что приносила духовная форма…

Впрочем, в этот раз было лучше. Быть может, год назад я бы не осилил и такие прыжки.

Дзанг! В уши ударил звук спускаемой тетивы. Откуда-то сбоку в меня прилетел болт стреломета, развеявшись о возникшую плёнку покрова смерти. Я скосил взгляд на командира убийц: тот лежал на земле, тяжело дыша, и трясущимися руками пытался перезарядить стреломет. Давалось ему это скверно, но надо отдать мужчине должное: далеко не каждый вообще может не лежать пластом после моего проклятия слабости.

— Охраняй его. Он нужен живым. — приказал я тени, бросая в мужчину ещё одно ослабляющее проклятье, что заставило его выронить стреломет из рук и распластаться на земле.

Каскад черных молния ударил в стену камня, перекрывшую ущелье, выбивая оттуда солидные куски камня и заставляя ту треснуть. А затем ещё один каскад, и ещё один…

На четвёртом ударе появился пролом: часть стены рухнула. Не слишком плохой результат, однако стоит учесть, что мастер земли возвёл эту стену в считаные секунды.

Следовало озаботиться транспортом для погони. К счастью, материал имелся прямо здесь: из костей двух десятков солдат получилась неплохая костяная гончая. Немного подумав, я укрепил её костями, оставшимися от волшебников: материал тоже важен.

Командир отряда наблюдал за этим молча, с бессильной ненавистью. Если бы взгляд мог убивать… Пожалуй, я бы воскрес ещё пару раз.

— Не скучай. — усмехнулся я мужчине, бросив рядом с ним один из черепов его людей. — Я скоро вернусь.

Мои седельные сумки уцелели лишь частично, но, к счастью, немного одежды и припасов у меня осталось: иначе бы пришлось сдирать одежду с останков моих врагов.

Между началом побега Гастона и моим выездом прошло меньше получаса. Как далеко может убежать человек за полчаса? Я предполагал, что мастер воды попытается спрятаться, скрыться от меня, и собирался прочесать местность… Но, к сожалению, реальность оказалась прозаичнее и проще.

Едва я выехал из ущелья и окинул взглядом горизонт, мне мгновенно стало всё понятно.

Вдали, теряясь за линией горизонта, протекала река. И я приказал гончей бежать, что было силы…

Ветер свистел в ушах: моё новое творение, пожалуй, не уступило бы в скорости иному гепарду. Гастон и правда не ушёл далеко… Но у него была фора. Маленькая фигурка моего врага резво двигалась к реке, и, пожалуй, этот забег дал бы фору иному спринтеру: мастер магии выжимал из себя все соки, явно в совершенстве владея искусство бегства.

Я почти успел нагнать его. Почти… Но когда мне до реки оставалось несколько сотен метров, он уже был на берегу.

Широкий веер чёрных молний вспахал землю утёса крутого берега на пределе дистанции, но Гастон успел рыбкой прыгнуть в реку, скрываясь в воде. Я остановил гончую на развороченном обрыве, пристально всматриваясь в воду. Смерть мага я бы почувствовал…

Подняв руку, я ударил чёрными молниями по реке, накрывая всё пространство водной глади. А затем ещё дважды: но безрезультатно, всплыли только рыбы. Мир окрасился в серо-чёрные тона, но за мной никто не следил: взор глазоеда лишь равнодушно скользил по серой воде, не находя следов. Я пристально принялся следить за рекой. Возможно, он спрятался в какой-то подводной пещере? Я уже приготовился разносить берега в клочья, как маленький всплеск где-то вдалеке, на краю периферийного зрения привлёк моё внимание.

Гастон всплыл где-то в миле от меня и принялся с невероятной скоростью плыть дальше. И вновь началась гонка…

Не знаю, как это удавалось волшебнику, но в воде он был в своей стихии. Он даже не плыл, скорее, скользил по воде, подобно тому, что проворачивал Пикус, общаясь с кракеном: будто бы вода сама несла его подальше от смерти.

Я не прекращал преследование, пытаясь достать его, но дистанция была слишком велика: ни одно из проклятий, что я мог запустить на ходу, не могло достать противника на расстоянии почти мили. Река петляла и извивалась, позволяя мне сокращать дистанцию, и вот уже сноп длинных чёрных молний разрывает берега реки и кажется, вот-вот достанет неуловимого беглеца… Но в такие моменты Гастон резким рывком ветра бросал себя вперёд над водной гладью, уходя из-под удара, и ещё сильнее увеличивал скорость, уходя в отрыв.

Я преследовал его весь день и всю ночь, то сокращая, то разрывая дистанцию: гончая не знала усталости, в отличие от мастера воды. Рано или поздно он должен выдохнуться…

Не знаю, насколько большую дистанцию мы прошли за эти сутки, но очень немалую. И потому беда пришла откуда не ждали: на рассвете следующего мой путь преградил отряд гвардейцев Ренегона, насчитывающий человек пятьсот. Я бы прошел сквозь них как нож сквозь масло, однако…

Мы заключили перемирие, верно?

— Мы рады приветствовать великого повелителя смерти в Ренегоне. — с бесстрастным выражением смертника на лице подошёл ко мне командир гвардейцев. — Могу я поинтересоваться целью вашего визита?

Я слегка помедлил с ответом.

— Я преследую беглеца, а вы стоите на моём пути. — сухо ответил я.

— Вы, должно быть, имеете в виду мастера воды, что решил искупаться в реке? — невозмутимо уточнил гвардеец. — Не вижу ничего страшного в его поведении. Боюсь, мы не можем позволить вам преследовать его и дальше: в отличие от соединённого королевства, в Ренегоне плавать в реке не запрещено. И поскольку мы находимся на территории Ренегона, я вынужден отказать вам в его выдаче.

Гвардеец с каменным лицом определённо издевался надо мной. Я мог бы сказать, что Гастон совершил на меня покушение… Но право слово, это лишь определённо лишь укрепит решимость солдат закрыть мага своими телами, но дать тому уйти.

— Ты же понимаешь, что я могу убить вас всех на месте? — прищурился я.

— Несомненно, вы можете. — смежил веки гвардеец. — Однако смею напомнить, что сейчас между соединённым королевством и альянсом королевств заключено перемирие. Оно прекращает своё действие?— Уверен, что успеешь доложить о своей смерти? — с вызовом посмотрел я на гвардейца.— Разумеется, не успею. — пожал плечами воин. — Но спустя милю стоит наблюдательный пост, он подаст сигнал. А спустя пару миль еще один... Мы готовы к вашему вторжению.Я скрипнул зубами. Эвакуация была закончена от силы наполовину…

Если бы я был точно уверен, что смогу догнать Гастона, я бы убил их на месте, и плевать на перемирие: секрет моего бессмертия был важнее. Но, к сожалению, река текла вплоть до Кордигарда… А ещё где-то она могла разливаться на несколько миль в ширину…

Не так-то просто оказалось догнать мастера воды в его стихии. Поэтому я развернул гончую, бросив гвардейцам:

— Нет. Перемирие в силе.

Следовало вернуться к пленному, пока кто-то не нашёл его.

— Один-один, Гастон. — прошептал реке я, отъехав подальше. — Неплохо.

Вряд ли маг мог слышать меня за многие мили, конечно. Но кто знает, быть может, речные ветра однажды донесут до него мои слова? В мире магии возможно всё. Так или иначе, повелителю воды и льда удалось забрать у меня ценный секрет.

Следующая наша встреча станет для него последней.

Возвращение на место покушения заняло почти сутки. За это время я успел перебрать в уме все изощрённые пытки, известные мастерам смерти, и даже придумать несколько творческих модификаций с учётом знаний прошлой жизни. Из пленного я выбью всё.

Усталый и обессиленный воин лежал пластом на том же месте, где я его оставил. Рядом барражировала тень, а вокруг была небольшая кучка иссушенных трупов: волки, бронекрысы, одна кошка, напоминающая подвид рыси — охрана была выставлена не зря.

Мужчина выглядел скверно. Чёрные тени под запавшими глазами, бледность… Но он был ещё жив. Я развеял проклятья взмахом руки, а затем метнул ему флягу с водой.

Командир убийцу вяло махнул рукой, пытаясь поймать её, но не справился. Закряхтев, он попытался подняться, но ноги подломились. в конце концов после нескольких неудачных попыток подняться он с трудом дополз до ближайшего камня, привалившись к стене, и жадно присосался к фляге. Но затаённая ненависть в его глазах ничуть не уменьшилась.

Я присел рядом с мужчиной, с интересом рассматривая его. Явно аристократ, и не последний, отлично подготовленный и тренированный. Немолод, но и не старик… Интересный экземпляр.

— Представишься? — без особого интереса спросил я.

— Талион. Герцог Бастиона. — сказал, словно выплюнул, мужчина.

А вот я всерьёз задумался.

— Нелеец? Далеко же тебя занесло. А я то думал, что убил всех защитников Бастиона вместе с крепостью. — посетовал я.

— Один остался и отомстил. — криво усмехнулся герцог. — Неловко получилось, да? Следует лучше прибирать за собой.

Я поднялся, смотря на него сверху вниз. А затем демонстративно отряхнул мантию.

— Я не слишком-то пострадал, как видишь. — хмыкнул я. — Я бы сказал, пострадала только моя гордость… Ну и часть припасов вместе с моей старой гончей. Но ничего, не обеднею. Считаешь, это стоило жизней твоих воинов?

Истощённое лицо Талиона оскалилось в отвратительно довольной гримасе.

— Я убил своего врага. Убийца Таллистрии, сокрушитель Бастиона, король соединённого королевства… Мёртв! Погиб в моей засаде. От него осталось лишь горстка чёрных когтей. А вот кто ты… Это хороший вопрос.

— Величайшим из рыцарей-странников был мой наставник, сэр Кадоган. — флегматично заметил я. — А у тебя, похоже, проблемы с разумом после двух суток без воды. Видишь миражи… Вот он я, перед тобой. И мой меч всё ещё при мне.

Я отошёл к оставшимся седельным сумкам и достал из ножен королевский клинок, отсалютовав пленнику.Но герцог лишь упрямо мотнул головой.

— Говори что хочешь, но я не слепец и не безумец. Я видел, как мы убили его и уничтожили тело. Ты лишь тень, возникшая в чёрном вихре на месте его смерти. Интересно только, который ты по счёту? Сколько вас там таких, копих? Как давно вы убили настоящего Горда и заняли его место, сменяя его при каждой смерти? Что за сила приводит вас в наш мир? Но ничего, сколько бы вас ни было, мы найдём способ уничтожить всех...

Я даже как-то растерялся слегка. Можно было справедливо обвинить меня во многих злодеяниях… Но вот самозванцем я определённо не был!

— Тебя даже королевский меч не убеждает? — уточнил я. — Вообще-то, Грицелиус говорил мне, что он должен обжигать другого человека.

— Родовые реликвии можно обмануть. — хмыкнул герцог. — Их всегда привязывает опытный волшебник, верно. Однако обладание ими говорит лишь о том, что ты хорош в мистических искусствах. Даже удивительно, как окружение не замечает постоянную подмену. Наверно, завязал все клятвы жизни на меч, да? И просто меняете его привязку раз за разом?

Вообще-то он был не так уж и неправ. Клятвы жизни и правда слетали вместе со сменой тела, завязанные на его энергетику. И потому я действительно привязывал их к символу королевской власти, которым владел: не знаю, как сам Грицелиус с остальными магистрами это сделал, но с этим предметом у меня была более глубокая связь. Старик лишь как-то обмолвился, что надеется, что это будет последняя коронация, которую он ведёт, и сказал, что поставил на этот переворот всё: я бы не удивился, узнав, что для создания подобного шедевра повелитель пламени отдал частичку собственной души…

— Ты можешь убеждать себя в придуманной сказке сколько угодно, если твой маленький мозг не в силах осознать концепт бессмертия. — искренне ответил я. — Это неважно. Важно то, что ты знаешь кое-что, что хочу знать я. И здесь у нас есть два варианта: ты отвечаешь мне честно, подробно и добровольно на всём мои вопросы, и получаешь в награду смерть. Или ты упираешься, и тогда тебя ждёт очень много неприятных вещей. В принципе, я и так знаю, что выбирают упрямцы вроде тебя, однако я всё же спрошу: таковы традиции…

На лице лорда Бастиона появилось искреннее удивление.

— Мне было бы очень интересно узнать, откуда пришла эта традиция. — заявил он. — Потому что в королевствах пытки не практикуются уже много столетий. А в те времена, когда до них доходило, выбора узникам точно никто не давал: пленников просто отдавали палачу и он выбивал из них всё, что нужно. Наши предки были суровы… Но знаешь, я верю в твою способность сломать меня. Спрашивай, я отвечу честно на все твои вопросы. Правда, думаю, ты всё равно потом запытаешь и убьёшь меня… Но это сократит нам время, правда? Всё равно моя жизнь уже не важна. Гастон ушёл и унёс с собой твой секрет, и это главное.

Нет, он определённо слишком умный. И главное, ни тени страха: лицо полностью безмятежное, но как по мне, так и просило ударить его чем-нибудь тяжёлым…

— Кроме Гастона и тебя, вы не держали людей в запасе? — задал первый вопрос я, внимательно следя за герцогом.

Конечно, я не был уверен, что мне удастся с ходу повторить технику определения лжи, которую использовали мастера Тиала… Но с тех самых пор, как зрение шаманов надёжно прописалось у меня под черепом, я питал определённые надежды на возможность подобного.

Слабые, бледные токи жизни внутри герцога не шелохнулись, а сам он даже не поменялся в лице, отвечая.

— Нет. — пожал плечами Талион. — Возможно, моя ошибка, но мы всерьёз рассчитывали на успех, а если бы ты поехал в обход ущелья и нашёл одного из разведчиков, это понижало шансы на успех.

— Каков был план на случай провала внезапной атаки? — продолжил допрос я.

— Пятёрка с Гастоном ударили бы в твой щит пятью разными атаками в полную мощь, а мы бы закидали его химией. — криво усмехнулся герцог. — Если один Гастон смог тебя достать, то у пятерых мастеров должно было точно получиться.

— Выходит, это были лучшие из лучшие? — приподнял бровь я. — Элита, вроде самого Гастона?

— Нет, вовсе нет. — покачал головой герцог. — В отряде было только двое советников: Долиан и Гастон. Остальные трое — люди Гастона, они владеют искусством похуже, хотя все опытные боевики.

Я задумчиво пробежался по памяти. Об окружении верховного иерарха Люсьен делал мне доклад. Мастер Долиан, повелитель земли, один из советников… Выходит, я похоронил в скале лучшего строителя крепостей в королевствах?

Впрочем, учитывая, что узнал Гастон, размен всё равно скверный. Но хотя бы так…

— Что ты знаешь о плане Ренегона в грядущей битве?

— Почти ничего. Меня к армейскому планированию не привлекают. — призадумался Талион. — Хотя, есть пара предположений…

— Продолжай. — поощрительно кивнул я.

Герцог на миг склонил голову, глядя на меня холодными глазами, в которых щёлкали шестерёнки. Надо полагать, задумывался над тем, как много надо выложить, и что надо сохранить при себе.

— Можем вернуться к варианту с пытками, если ты передумал быть откровенным. — радушно предложил я.

Талион вздёрнул подбородок и посмотрел на меня с чистой, незамутнённой, спокойной ненавистью.

— Нет. Мы враги, это верно… Но что различает нас в первую очередь, так это то, что у меня есть честь. — поджал губы аристократ. — Церковь собирается множество мастеров со всех уголков альянса. Целителей в первую очередь. Думаю, будет проводиться ротация войск во время битвы, раненых в тыл, исцелённых прямо из лазарета на передовую. Плюс страховка на тот случай, если ты сам решишь нарушить военные правила… В этом случае вся мощь мастеров альянса обрушиться на тебя.

Информация была интересной. Мне ничего подобного шпионы не докладывали, сосредотачивая отчёты на сборе войск.

— Можешь рассказать еще что-то полезное? — спросил я. — Внутреннюю кухню церкви, королевского двора, что-нибудь о главе церкви, быть может…

Талион совершенно внезапно улыбнулся мне доброй, радушной улыбкой.

— Тебе, конечно, не позавидуешь. — негромко рассмеялся герцог. — Ты вытащил худшего пленного из всех. Я пария, изгой в Ренегоне. Я организовывал покушение на верховного иерарха некоторое время назад, но неудачно. Преступник и убийца… Никто не скажет мне ничего важного. Рыцари и гвардейцы едва ли не плюют мне вслед до сих пор. Как не пытай меня, ничего, кроме пары догадок из меня не вытащить. Что же до его святейшества…

Талион Бастион тяжело, с огромным трудом поднялся на ноги, опираясь на камень, и выпрямил спину, встав во весь рост. Он был выше меня на целую голову: и пусть его ноги дрожали, голос был твёрд.

— Этериас Инвиктус — лучший человек и лучший волшебник, которого я когда-либо знал. Любой из жителей королевств на его месте просто убил бы меня, защищаясь, или отправил гнуть спину на рудниках до конца его дней, но он простил меня без колебаний и дал мне второй шанс. Умереть за него — честь. Я верю, что его искусство и свет в его душе окажется сильнее твоего проклятого кровавого пути, и неважно, как много жертв ты принесёшь на алтарь собственной жажды власти. Я бы мог рассказать тебе об укреплениях Бастиона, но так как он уже пал, мне больше нечего сказать. А теперь убей меня наконец, и покончим с этим. Я не боюсь умереть, нанеся тяжёлый удар врагу всех людей в королевствах. Такая смерть — сама по себе награда…

Герцог выдохнул после этой тирады, а на его лбу выступила испарина. Он всё ещё стоял на ногах, но теперь опирался спиной на камень, ожидая смерти.

Я покачал головой, тщательно скрывая улыбку. Пусть я не находил в его словах лжи, его надежда на быструю смерть была весьма очаровательной. Словно маленькая мышка что отчаянно скребёт перчатку в попытке вырваться, не подозревая, что её предстоит совсем иной путь.

— О нет, мой новый друг. Тебя ожидает совсем другая судьба. Нам предстоит долгая и очень плодотворная работа вместе…

Впервые за всё время диалога я увидел в глазах так и не сломленного мужчины настоящий, подлинный страх.