Урожай Смерти

Глава 30

— Таким образом, тридцать тысяч наших лучших гвардейцев будут готовы выступать уже через месяц. Обоз замедлит нас, но если выдвинуться сразу, не дожидаясь остальной армии, думаю, мы сможем взять столицу одним стремительным…

Король Ренегона внимательно слушал отчёт лорда Иллиона, главнокомандующего его армией, стоя на одной из башен своего дворца. Однако доклад первого маршала Ренегона прервал запыхавшийся гвардеец-гонец, поднявшись на башню:

— Вы велели докладывать немедленно, милорд. — шумно выдохнув, сказал гвардеец. — Гастон вернулся.

— Один или с пленными? — острый взгляд короля пронзил гонца, заставив того поёжиться и отвести взгляд.

— Боюсь, вести плохие, милорд. — глухо ответил гвардеец. — Его ведут гвардейцы Ганатры, связанного, вместе с его людьми. И их осталось меньше пятой части от изначального отряда…

Лорд Иллион быстро переглянулся с королём.

— Пятьдесят моих лучших людей… Двадцать опытнейших мастеров на королевской службе… И ты говоришь, что осталась лишь горстка? — прищурился маршал Ренегона.

— Два мастера, помимо Гастона, восемь гвардейцев и один стрелок из числа наших егерей. — мрачно подтвердил гонец.

Кормир II подошёл к краю башни, вцепившись в зубец руками, и пристально всмотрелся вдаль, пытаясь отыскать взглядом своих людей: но высокие дома и башни надёжно прикрывали улицы собой.

— Где они? — отрывисто спросил король.

— Выдвинулись к центральной площади, и, похоже, готовы к бою. — ответил гонец. — Полсотни гвардейцев во главе с командующим гвардией Ганатры, графом Роландом. Говорят, он один из лучших мечей королевства… С ними один магистр красных башен, довольно молодой, и они требуют аудиенции.

— Мы размажем их по вашему приказу, милорд. — махнул рукой лорд Иллион. — Что они о себе возомнили?

Владыка Ренегона сжал зубец башни с такой силой, что по многовековому камню прошли трещины… Это была поразительная, невероятно оскорбительная наглость: явиться сюда с его людьми, как с пленниками, вероятно, убив значительную часть из них, и требовать что-то от самой влиятельной династии людей! В любой другой момент он бы просто приказал арестовать наглецов и запихнуть куда-нибудь рудники лет на десять. Но сейчас уже не имел иллюзий и прекрасно понимал, что имеет дело с невероятно хитрой тварью: кто знает, быть может, на это и следует расчёт?

— Собирай королей и позови мастеров Этериаса. — бросил маршалу король. — Выдвигаемся на площадь: пусть туда принесут мой походный трон. Послушаем, что нам так желает сказать король Горд…

Вскоре на самое большой площади Кордигарда, в срединном квартале, что находился за третьим кольцом стен, собралась невиданная прежде процессия: шестеро королей, сам верховный иерарх и его ближайшие советники собственной персоной… Множество зевак с разных концов города собрались вокруг, с интересом глядя на такое уникальное зрелище.

В самом центре площади стояли, построившись стройными рядами, пятьдесят гвардейцев королевства воды. На фоне свиты короля Ренегона, пожалуй, они выглядели бедным родственниками: латы гвардии богатейшего из королевств были совсем не чета доспехам из шкур с синей шерстью, пусть и усиленных стальными пластинами. Но пусть гвардия Ганатры и не могла позволить себе вооружить всех своих бойцов полными латами, на лицах всех воинов читалась мрачная решимость умирать и убивать: здесь и сейчас.

И эта решимость была столь сильна, что она не осталась незамеченной даже среди простых горожан.

Слуги короля Ренегона с натугой водрузили походный трон на длинный деревянный помост, а рядом уселись короли: Аттарок задумчивым взглядом изучал трон, ревниво оглядывая собственное удобное кресло. Остальные же с интересом разглядывали воинов Ганатры.

— Граф Роланд, я полагаю. — холодным, безразличным тоном заявил владыка Ренегона, не удостоив пришедшего даже взглядом. — Что же, я готов выслушать то, что ваш хозяин хочет сообщить мне.

Командир гвардии Ганатры аккуратно снял со своей головы искусно сделанный шлем из синей чешуи, и высоко вскинул аристократический подбородок, посмотрев лидеру Альянса прямо в глаза.

— В отличие от вас, в соединённом королевстве у людей нет хозяев. — отчеканил он. — Есть лишь лидеры, и те, кто служит им по своей воле. Мы свободные люди, и сегодня я здесь отнюдь не по приказу моего короля. Его Величество король Горд сказал мне отдохнуть, сочувствуя моему горю… Но у меня и моих людей оказались другие планы.

Брови Кормира II взметнулись вверх, а сам король даже приподнялся на подлокотниках трона:

— Какая восхитительная наглость. Вас не прислал даже король, и вы смеете говорить со мной в таком тоне? ТРЕБОВАТЬ АУДИЕНЦИИ?!

Граф Роланд полностью проигнорировал возмущение короля. Он дал жест своим солдатам, и из рядов гвардейцев вывели связанного, потрёпанного и усталого мастера в порядком изодранной синей робе.

Гастона узнали многие: первый советник иерарха, рука короля…

— Мой король велел Гастону доставить вам послание. — Роланд схватил мастера за шиворот, и с силой швырнул его на колени прямо перед помостом. — Однако зная всю ложь, лицемерие, и жестокость Ренегона, я счёл, что Его Величество слишком хорошего о вас мнения, и решил проконтролировать это лично. Я догнал остатки людей Гастона в пути, пленил его и позаботился о том, чтобы он явился перед вами. А теперь ГОВОРИ, мразь! — спокойствие графа впервые дало трещину.

— Освободите его. Немедленно. — подал голос верховный иерарх.

Несколько воинов храмовой стражи, стоящих ближе всего мигом бросились освобождать Гастона от верёвок. Первый советник иерарха медленно принялся растирать затёкшие от верёвок руки, но не спешил подниматься с колен, как и говорить.

— Встань, Гастон. — со вздохом прикрыл глаза рукой Кормир II. — Я понимаю, что ты провалился, но это не значит, что я вмиг забуду твою верную службу. Расскажи мне, что случилось…

Мастер воды медленно, тяжело поднялся, не поднимая взгляда на короля. А затем глухо заговорил:

— Я подготовил для него ловушку. Подловил отрезанного от гвардии, нашёл безлюдное место, взял в кольцо… Сдаваться он отказался, а затем мы проиграли бой. Битва заняла меньше пары минут, но большая часть моих людей погибла в считанные секунды. После похорон король Горд заявил, что я всего лишь ваша рука, и обвинил вас во всех смертях, что случились в Виталии. Заявил, что он сам собирает конклав в собственном лице, как владыки четырёх королевств, и сказал мне передать вам требование явиться на его суд.

Короли альянса недоумённо переглянулись.

— Он же не может всерьёз думать, что это сработает? — растерянно спросил король Аурелиона. — Никто из нас не без греха, мы все люди и совершаем ошибки. От приказов командиров порой гибнут люди, таково наше королевское бремя… Но ставить это в вину? Бред какой-то…

По рядам гвардейцев Ганатры побежала рябь: воины вцепились в оружие, готовые в любой момент обнажить его и броситься в битву. Граф Роланд истерично и громко расхохотался, до слёз.

— Я до последнего не верил, но эта тварь пытается вывернуться и здесь… — утирая слёзы, покачал головой Роланд. — Ну же, Гастон! — Командир гвардии Ганатры вскинул руки к толпе, поворачиваясь вокруг. — Расскажи этим людям, что ты сделал! Посмотри в глаза воинам, чьих жён ты убил! Чьих нерожденных детей ты убил! СКАЖИ ИМ! СКАЖИ ПРАВДУ! — граф сорвался на крик.

— О чём он говорит, Гастон? — недоумённо спросил король Ренегона.

Этериас бросил взгляд на мастера Клавдия. Старик отрицательно покачал головой, давая понять, что пока все говорили правду.

Гастон словно сжался, а затем затравленно осмотрелся вокруг, не поднимая взгляда. Скрестившиеся на нём взгляды казались ему ударами плетей, и больше всего на свете истощённому, усталому и ненавидящему самого себя мастеру хотелось просто умереть здесь и сейчас. Лучше бы он погиб в той битве… Собрав внутри себя последние остатки мужества и долга, первый советник иерарха поднял глаза на короля:

— Я…

На большее, впрочем, Гастона не хватило, и, вновь опустив голову, мастер воды просто угрюмо замолчал.

— Молчишь… — со зловещим шипением втянув в себя воздух, граф Роланд злобно оскалился. — Ну что, же я расскажу за тебя. Есть, знаете ли, пара деталей, которые мастер Гастон решил любезно опустить в своём рассказе. Например, то, что в ловушку, которую он столь удачно организовал для нашего короля, попала и его жена, королева Меллистрия. Не упомянул он и то, что жестоко убил её, вместе с её нерожденным ребёнком и наследником соединённого королевства. Как и не упомянул то, что в результате этой смерти от его рук погибли десятки тысяч жителей Виталии. Четверть города обезлюдела… А затем мёртвые восстали из своих могил и принялись убивать живых, и я лично сражался на улицах города вместе с мастерами красных башен, раз за разом отбивая волны иссушенных тел, что пытались добраться до наших глоток, проходя сквозь стены пламени… Возможно, мастер Итем захочет добавить что-то еще? — Роланд скосил глаза в сторону стоящего рядом молодого мужчины в красной робе.

— Так всё и было. — подтвердил мужчина. — Хорошо ещё, тела были сухие… Но даже так, сжечь человеческое тело дотла непросто. Пламя, что убило бы простого человека, даже не замедлило этих тварей, лишь превратив их в движущиеся факелы, и многие из моих братьев по ордену поплатились своей жизнью за это знание. Но мы справились. Выстояли, защитили город… Армия соединённого королевства — гремучая смесь, где собрались самые разные люди. У нас было много конфликтов, много разногласий: но в этот день они все испарились перед лицом безжалостной смерти. Смерти, что принёс нам Ренегон.

На площади воцарилось молчание. Этериас вновь требовательно посмотрел своего советника, но старый повелитель чистого нейтраля лишь сокрушённо покачал головой, показывая, что здесь нет лжи.

— Пускай совсем недавно мы воевали с Таллистрией, и на почве этого вопроса было немало недовольных, многие были рады нашему прибытию. — продолжил Роланд. — Особенно были рады некоторые незамужние женщины, что так удачно встретили бравых воинов… Образовались семьи. Игрались свадьбы. Что тут говорить, если уж сам король выступил для нас примером, женившись на королеве Таллистрии! Я и сам влюбился в это время… А затем пришёл мастер Гастон, правая рука владыки Ренегона, первый советник верховного иерарха церкви, и убил мою любовь вместе с моим нерожденным сыном.

Граф Роланд медленно обнажил свой клинок в воцарившейся тишине, и сказал вкрадчивым голосом:

— А теперь посмотри в мои глаза, Гастон. Посмотри в глаза моих воинов, чьих жён ты убил. Посмотри и скажи, что я лгу.

Гастон вздрогнул. Но не обернулся.

— Гастон? — требовательно посмотрел владыка Ренегона на свою правую руку.

— Это правда. — с силой выдавил из себя раздавленный мастер воды после короткого молчания. — Я не хотел этого, но он был так силён… Десятки моих людей, лучших мастеров и воинов, что я знал годами, погибли за считаные секунды…— Гастон внезапно опомнился и заговорил быстрее, пытаясь оправдаться. — Мы проиграли битву, но в отчаянии я ударил его, со всей силой и мастерством, на которые был способен, вкладывая всё, что мог в атаку, и мне удалось пробить его чёрную сферу насквозь… А за его спиной стояла королева Меллистрия.

Гастон шумно выдохнул, собираясь с силами, и продолжил:

— Со смертью королевы произошло что-то странное. Она страшно закричала, думаю, от боли, хотя и не должна была: моя атака не была настолько болезненной… А затем просто взорвалась, словно мука на мельницах, обращаясь в ничто, и это взрыв породил мощнейшую волну смерти, от которой погибла четверть города. Остальное… Вы знаете.

Гастон замолчал, тяжело опустив голову.

— Как вы выжили? Если волна смерти уничтожила четверть населения города, а вы были в самом центре? — подал голос верховный иерарх, отчаянно сжав кулаки.

— Король Горд создал мощный щит, который прикрыл и себя, и нас от удара. — нехотя ответил Гастон. — Но и его сил оказалось слишком мало, чтобы защитить город: уцелели лишь мы и небольшой конус домов, что были за нами.

Граф Роланд криво усмехнулся, бесстрашно смотря владыке Ренегона в глаза. А затем вскинул свой клинок, направляя его прямо на короля. Гвардейцы и воины храмовой стражи мгновенно ощетинились оружием, стрелки натянули тетиву…

— Я знаю, что нельзя ожидать от безжалостного убийцы, по чьему приказу убивают тысячи невинных женщин и детей, правосудия. Может, ты осудишь своего ручного волка за это, чтобы сбросить с себя вину? Или заявишь, что ничего такого не хотел? Мне плевать, на самом деле. Я, Граф Роланд, как полноправный лорд Ганатры, вызываю тебя на дуэль, как убийцу моего нерожденного наследника.

Взгляды многих скрестились на короле Ренегона. Сам Кормир II встал с трона, холодно посмотрев сверху вниз на наглеца, что посмел бросать ему вызов. Конечно, как король, стоящий выше, он мог легко отказаться от такой дуэли: но что сказали бы тогда люди? После таких обвинений, брошенных в лицо… Владыка Ренегона бросил взгляд на главу церкви, и Этериас отрицательно покачал головой, как бы говоря своими глазами: это ловушка.

— Принести мои доспехи. — приказал король Ренегона. — Я принимаю твой вызов, граф Роланд. Я не считаю себя виновным в этих смертях и не отдавал приказов убивать невинных. Пусть суд Отца рассудит нас.

— Отец оставил нас. — холодно отрезал граф Роланд. — Если только его святейшество не позовёт его сюда… Решать исход боя будет сила.

Вскоре на той же площади выстроился круг. Половину его составляли гвардейцы Ганатры, другую половину — латники гвардии Ренегона. Король Ренегона был облачён в великолепные узорчатые сине-белые латы со шлемом, выполненным в виде головы орла: королевские цвета Ренегона были символом света небес. Гвардейцы подали королю треугольный стальной щит, начищенный до зеркального блеска, и тяжёлый длинный меч. Граф Роланд, облачённый в лёгкие чешуйчатые доспехи, поудобнее перехватил свой полуторный меч-бастард двумя руками.

— Ты сражаешься не за ту сторону. — покачал головой король Ренегона, давая противнику последний шанс отступить.

Роланд демонстративно плюнул королю под ноги.

— Раз так, огласим условия дуэли… — протянул король.

— Моё условие — твоя смерть. — бросил граф Роланд.

Прежде чем Кормир II успел что-то ответить, лидер гвардии Ганатры длинным, невероятно быстрым прыжком оказался рядом, обрушив на врага удар такой силы, что на блестящем стальном щите образовалась изрядная зарубка: король едва успел прикрыться…

Роланд слегка сморщился, отступил на пару шагов и сделал несколько разминочных движений. Король атаковал, не мешкая, но тщетно: воин в лёгких доспехах играючи ушёл от атак тяжёлого латника, и, изогнувшись змеёй, ударил быстрым и точным ударом в сочленение доспехов на шее.

Кормир мгновенно понял, что такой удар может быть и смертельным: случись противнику точно попасть в сочленение, он может просто перерубить хребет… А без головы не живут и короли. Удар был быстрым и точным, но владыка Ренегона не был новичком в фехтовании, и успел в последний момент слегка сместится: меч бессильно проскрежетал по плечу латного доспеха. Король немедленно попытался ударить по нему щитом, стремясь выбить оружие из рук противника, зажать его собственными доспехами… Но Роланду тоже было не занимать мастерства, и за счёт легких доспехов он превосходил противника в скорости: гвардеец Ганатры резко сместил положение меча так, что его не удалось зажать, и, за мгновение до того, как по нему ударили щитом, с силой выдернул его, проводя лезвием по шее противника обезглавливающим ударом.

Да, таким ударом можно и головы лишить… И так бы и случилось, будь у владыки доспехи похуже. Но королевские доспехи ковали лучшие из лучших, и кольчужный воротник, закрывающий шею, имел несколько тщательно переплетённых слоёв…

Разрубленные кольца кольчуги взметнулись в воздух, заставляя толпу ахнуть, а сам король, улучив момент, ударил противника ногой и мечом одновременно, заставляя того отпрянуть.

Граф Роланд смерил противника холодным, оценивающим взглядом, задумчиво осмотрел свой меч, сравнивая снаряжение: на том была пара маленьких, почти незаметных зазубрин.

— Ты всё еще можешь сдаться. — великодушно предложил король.

Роланд молча пошёл в атаку. Боец с мечом в лёгких чешуйчатых доспехах, разумеется, не чета латнику… Но вот вскоре всем зрителям стало очевидно: несмотря на разрыв в снаряжении, король уступает своему противнику в мастерстве.

Разумеется, владыку Ренегона учили лучшие из лучших. Несомненно, тот имел лучших мастеров жизни при себе. Но обязанности короля это не одни лишь схватки с опасными тварями и охоты: скорее наоборот. И чем больше твоё королевство, чем больше людей там живёт, тем больше времени монарху приходится проводить в своём кабинете…

Граф Роланд был потомственным аристократом, выросшим в небольшом графстве на севере Ганатры. Он не всегда был графом и даже не всегда был наследником своего графства: всего лишь третий сын…

Но он с детства учился сражаться и только сражаться. Прошёл через десятки дуэлей, выбивая себе место при королевском дворе, тысячи раз ездил по самым глухим местам, участвовал в каждой охоте… Так ли удивительно, что он сумел превзойти своего противника в мастерстве?

Оба противника были мастерами жизни, знали, с какой стороны браться за меч, знали, как усилить себя, сделав быстрее и сильнее в нужный момент. Король пятился и отступал, осыпаемый градом ударов, едва успевая отводить те от уязвимых сочленений доспехов. Граф неумолимо наступал, раз за разом атакуя уязвимые точки со всех направлений, заставляя свой полуторный клинок порхать как бабочка, атакуя со всех восьми сторон света.

На несколько долгих, тягучих минут этого боя воцарилось шаткое равновесие: иногда казалось, что вот-вот граф достанет своего противника, а иногда — что контратака короля заденет лёгкого и быстрого бойца…

Мастерство столкнулось с доспехами, и противники, кажется, оказались равны: бой мог продолжаться до тех пор, пока один из них не совершит ошибку. Кормир приободрился, понимая, что если и уступает в мастерстве, то ненамного: всего одна ошибка, и его меч разрубит лёгкие доспехи…

Вот только король не учёл другой вещи: темп заданного боя был крайне высок. Роланд бил со всей своей силой и скоростью, не давая ему передышки ни на секунду, и поддерживать этот темп в тяжёлых латах было куда сложнее, чем в лёгкой чешуе…

Владыка Ренегона начал уставать первым. И первым допустил ошибку: очередная атака графа Роланда достала своего врага, ударив в уже повреждённый воротник, и, пускай это был лишь порез… На площадь упала кровь величайшего из королей.

Граф отпрянул всего на пару мгновений, оценивающе окинув взглядом рану. А затем вновь пошёл в атаку, не давай своему противнику времени на отдых.

Кровь быстро свернулась, закрывая рану: залечивать свои раны король умел. Однако, если до этого момента Кормир позволял себе контратаки, теперь ему пришлось уйти в глухую оборону, особенно стараясь прикрывать шею, да и усталость вновь дала о себе знать…

Роланд всё атаковал и атаковал, и вскоре один из удачных ударов достал короля в сочленение доспехов между бедром и торсом, а спустя всего пару атак кровью окрасилась и ключица…

Это были лёгкие раны. Но то, что один из противников сражается, не зная усталости, а второй уже был ранен трижды и явно устаёт, давало каждому понять, как суждено закончиться этому бою. Понял это и сам король.

Владыка Ренегона посмотрел в глаза своему противнику, в очередной раз скрестив клинки и отбросив атаку врага, и не увидел там ничего, кроме холодной, безжалостной смерти, которую он не мог себе позволить. А затем, сосредоточившись, потянул на себя жизнь вассалов…

На площади не было тысяч гвардейцев, но тех, что были, было достаточно, чтобы картина бой изменилась. Раны короля затянулись, а слегка усталые движения словно обрели новую силу и скорость.

Новые атаки Роланда встретили жёсткие встречные блоки, а сам граф с огромным трудом ушёл от очередной контратаки. А король шагнул вперёд, наступая, и принялся гонять противника по всему кругу, и теперь уже сам гвардеец Ганатры едва успевал уклоняться от чудовищно быстрых атак своего врага: если бы не латы, здесь бы ему и лежать разрубленным на части.

Это не могло продолжаться долго. Силы графа были не беспредельны, а король мог часами тянуть жизнь из вассалов, и рано или поздно просто взял бы своего врага измором.

Что может простой воин, пусть и более опытный, против короля в лучших доспехах, наполненного силой жизни? Многие бы пали здесь, не нанеся владыки Ренегона больше ни единой царапины, но граф Роланд нашёл выход.

Уклоняясь от очередной атаки, гвардеец Ганатры с невероятной скоростью бросился вперёд, буквально насаживаясь на клинок противника. Безумное, нерациональное движение, грубейшая ошибка, которую никто не будет ожидать от мастера меча… И потому изумлённый король Ренегона не успел среагировать на этот бросок, в который его противник вложил все свои силы.

Длинный меч Кормира пронзил грудь своего врага, но в следующее мгновение полуторный меч Роланда вонзился в забрало короля, ударив прямо в глаз.

На миг противники замерли: на бледных губах графа появилась кровь, а владыка Ренегона яростно смотрел на своего противника оставшимся глазом, не спеша умирать.

Король попытался вынуть меч, но граф резко дёрнулся, не давая это сделать и с силой вдавил свой меч глубже в череп противника, заставляя заскрежетать сталь шлема… Но увы, к его сожалению, тот продвинулся лишь на несколько сантиметров.

Кормир ударил противника ногой в грудь, отбрасывая его на землю и освобождая свой меч. Затем, стиснув зубы, с чавкающим звуком вынул из своей головы меч противника, отбросив его в стороны,и тяжело сбросил с головы разрубленный шлем. Граф уже не поднялся.

— Ты проиграл, граф Роланд. — хмуро посмотрел на противника уцелевшим глазом король. — Правда на моей стороне.

— Сила… Возможно… — прохрипел гвардеец, пуская кровавые пузыри.

— Целителей сюда. — бросил король в сторону мастеров.

Этериас лично направился помочь раненому дуэлянту, но между ним и умирающим графом внезапно взвилась широкая волна пламени.

— Мы справимся сами. — отрезал Итем, положив руку на разрубленную грудь графа Роланда.

Магистру огня было далеко до лучших целителей Ренегона, но основами целительства владел каждый хороший мастер: и мощи восходящей звезды красных башен хватило, чтобы побледнев, сохранить жизнь и закрыть рану полумёртвого гвардейца.

— Поднимите его, только аккуратно, я только закрыл рану — приказал Итем остальным гвардейцам. — Освободите остальных Ренегонцев, мы уходим.

Гвардейцы споро достали походные мешки и принялись сооружать носилки для раненого. Магистр пламени обернулся к королю и негромко добавил:

— Если, конечно, нам позволят уйти.

От такого оскорбления на лице Кормира II заиграли желваки. Но король сдержал себя, лишь сухо ответив:

— Проваливайте из моего королевства.

Владыка Ренегона уже намеревался уходить, как раненый гвардеец внезапно судорожно вдохнул воздух и закашлялся, очнувшись, а затем посмотрел на короля слабым взглядом и заговорил:

— Может, ты победил сегодня… Но я всё же достал тебя, пусть я и не лучший из воинов Ганатры. Однажды один из нас отомстит тебе за всё… Однажды… Ганатра…

Глаза Роланда закатились, и он вновь потерял сознание. Итем обеспокоенно подбежал к нему, вновь принимаясь вливать жизнь в раненого.

Кормир II дёрнул щекой, отрицательно качнув головой на предложение своих воинов арестовать наглецов, и покинул площадь под молчание толпы.

Вечером того же дня шесть королей собрались на совет.

— Итак, я хочу знать, что вы думаете об этом. — обвёл соратников вопросительным взглядом Кормир II.

Пятёрка королей переглянулись.

— Думать нечего, это война. — высказал общее мнение Аттарок.

— Не знаю, как он подстроил это, но не думаю, что Гастон виновен. — кивнул король Бейлин. — Арестовать мы его не смогли, а значит, выход только один. Мы же не собираемся оставить всё как есть, верно?

— Не собираемся. — подтвердил Кормир II. — Иначе завтра он вторгнется в Лиссею под предлогом укрепления королевской власти. Или в Ниору под предлогом защиты прав аристократов. Или осадит Бастион, заговорив о неуплате торговых пошлин…

— Бастион ему не взять. — хмыкнул король Нелеи. — Это крепость, а не город, и в этот раз у него не получиться ударить с двух сторон, как в Септентрионе. Без шансов, мы можем держать там осаду и отбивать штурмы целую вечность.

— Война так война. — пожал плечами усатый силач, погладив молот. — У меня не слишком большая армия, вы знаете, но я кину клич среди своих лордов, и найду чем их заинтересовать. Вопрос лишь в том, как мы начнём эту войну…

— Есть один момент, который меня волнует… — король Аурелиона задумчиво погладил чистый подбородок. — Церковь. Я, к своему стыду, не слишком хорошо знаю верховного иерарха, хотя он и возглавлял мою церковь семь лет. Однако то, что он говорил нам на советах… У меня создалось впечатление, что он категорически против открытой войны и всеми силами хочет оттянуть такой вариант, рассчитывая свершить правосудие иным путём. Как он отнесётся к нам, если мы сами открыто объявим войну соединённому королевству? Наш первый удар может спасти множество жизней, но всё же, церковь обычно осуждает нападавшего. Вряд ли он поддержит того, кто убил иерархов, конечно, но даже нейтралитет и лёгкое осуждение наступательной войны может стоить нам многих крестьян. Это же будет величайшая война в нашей истории, и наш враг будет пытаться вывернуть наизнанку любую нашу ошибку: и граф Роланд лишь первый пример такого подхода.

Пятеро королей скосили взгляды на перебинтованную голову владыки Ренегона, но все тактично промолчали: напоминать о том, что позволить простому графу всерьёз достать себя — это позор для короля, никто не стал.

Кормир II сперва аккуратно коснулся повязки, задумчиво почесав голову, но когда взор его единственного глаза упал на собравшихся королей, в нём была лишь стальная уверенность:

— Этериас Инвиктус — сложный человек. Безусловно, он миролюбив и будет против наступательной войны. Но он на нашей стороне. Пускай он будет ругаться, осуждать нас, устраивать скандалы каждый раз, когда гибнут люди, или когда будет принято неверное на его взгляд решение… Он не предатель. Он будет сражаться за нас до последней капли своих сил, и вернее союзника у нас не будет. Таково моё слово.