Урожай Смерти

Глава 74. Предел.

Два письма лежали на моем рабочем столе - одно большое, обширное и являющееся целым докладом и второе - записки длинной в всего в пару слов. Но корреляция между ними, и решения, которые требовались в связи с ней, мне совсем не нравились.

Первое письмо было отчётом Улоса по строительству моей темной цитадели. Удар Мелиана оказался неожиданно болезненным - и дело было отнюдь не в физической силе…

Сроки строительства крупных объектов в долгие годы, если не десятилетия - для средневековья обыденность. Конечно, магия и бесплатная тяговая сила в виде нежити их сильно сокращала, но не кардинально. Я рассчитывал построить свой дворец года за два-три: но отчёты Улоса говорили, что уйдет не меньше пяти. Значительная часть архитекторов погибла, большая часть чертежей сожжена, и желающих работать на этой стройке после такой резни существенно поубавилось - даже за большие деньги.

Может быть, после того как я докажу своё право на власть и стабилизирую ситуацию в своей Империи, это измениться. Но время…

Второе письмо было предельно коротким, но от того не менее важным. Ходячий мертвец из Таллистрии перешел через границу, передав письмо одному из рыцарей смерти, охранявших лагеря. И в нём было всего два слова, выжженных на кусочке мертвого дерева силой Некса:

Завеса слабеет.

Я очень долго сидел на месте неподвижно, гипнотизируя взглядом невинную, в общем-то строчку. Возможно, я был единственным человеком в мире, который понимал, что это означало. Долгие годы стараниями существа, что привело меня в этот мир, мои деяния оставались скрыты от взглядов местных богов, позволяя творить любую магию и любые злодеяния без оглядки на реакцию высших сил.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Ушел ли демон смерти из этого мира? Или просто перестал следить за завесой? Имело ли это сверхзаклинание, накрывшее королевства, изначальный срок действия, или же моя магия вместе с магией Некса повредила её? Началось это ослабление недавно, или шло давно, и последние события лишь позволили Нексу учуять это, обострив его и без того нечеловеческое чутье?

Я отложил письмо, и поднялся на вершину своей башни, строгим взглядом оглядывая стройку дворца вокруг. В конце-концов, ответ на этот вопрос был не важен: ибо интуиция мне подсказывала, что она не успеет завершиться. Может, так и должно было быть: в конце-концов, я и не рассчитывал всерьез отсидеться от божественного гнева даже в такой цитадели, скорее, выиграть немного времени на торги в случае нужды… Но сегодня, подняв глаза на безмятежные, иссиня-голубые небеса без единого облачка, настало время принять истину: встретиться с богами мне предстоит с тем, что я имею сам.

Человеческие годы - миг для богов, но я рассчитывал успеть за них многое. Построить крепкое государство, убрать всех нелояльных за пару поколений, перевоспитать народ, сделать себя его опорой. В этих условиях любое высшее существо, что потенциально могло заботиться о людях, просто не рискнуло бы рушить всё это и убирать меня из-за непредсказуемости последствий. А если на людей ему было бы плевать, мы могли бы договориться.

Однако теперь у меня не было даже пары поколений. Несколько лет, возможно, но не больше. И это означало, что планы придется экстренно форсировать. Я уже отчасти сделал это: но на мой вызов придут лишь идиоты. Нет, самые умные и опасные внутренние враги затаятся. Помогут бунтовщикам опосредованно, деньгами, ресурсами, шпионами - но сами останутся в стороне. Мне надо найти способ выманить их всех, выманить и прихлопнуть. Устроить финальную битву света и тьмы - и назвать себя светом после победы. Но как?

Небеса безмятежно безмолвствовали, не давая ответа, а солнце било в спину, словно подгоняя, подталкивая к какому-то решению.

Но я не стал спешить. Сперва следовало хорошо подготовиться - хотя бы и к тому, чтобы убить идиотов в честном бою. Впрочем, возможен ли вообще честный бой против бессмертного?

Я столкнулся с Улосом на лестнице, спускаясь вниз.

– Отмени всё мои встречи на ближайшее время. Я отправляюсь в Келлийский монастырь для тренировок. – приказал я, спускаясь в комнату, где хранил дорожную одежду.

Старик с легким удивлением засеменил следом.

– Отчёт о состоянии стройки настолько плохой? Я думал…

– Нет, дело в другом. – качнул головой я. – Стройку цитадели я оставляю полностью на твоё усмотрение. Однако есть вероятность, что завершить её мы просто не успеем. Помимо этого…

Я ненадолго остановился в коридоре. разворачиваясь к личу с предельно серьезным лицом.

– Подготовь всё необходимое для перехода на нелегальное положение. – выдохнул я. – Для меня, себя, культа, приближенных. Используй всё необходимые ресурсы. Создай тайники, убежища, выкопай и выбей в горах столько туннелей и столько тайных укрытий, сколько сможешь. Я учил тебя необходимым рунам смерти для сокрытия… Время пустить в ход их всё.

– Допустимые жертвы? – холодно осведомился лич, отбрасывая маску верного придворного.

– Любые. И забери хотя бы сотню тысяч кристаллов смерти из лагерей для тайников. Просто на всякий случай.

На миг мне показалось, что верный слуга хочет спросить что-то ещё. О реальных причинах беспокойства. О том, не рассчитываю ли я всерьез проиграть намечающуюся битву. Но, в конце-концов, старик просто склонился в уважительном поклоне, показывая, что сделает всё идеально - и без вопросов. В тайну завесы не был посвящен даже он - но я не сомневался, что он сделает всё, как надо. Как делал всегда…

– Боюсь, мы не сможем скрыть всё эти приготовления, милорд. – напоследок предупредил меня Улос. – Запутать - возможно, но скрыть - нет. Слишком много сил и ресурсов придётся привлечь.

– Пусть они знают. – отмахнулся я. – Это лишь покажет серьезность моей подготовки к этому бою. Используй эти полгода с максимальной эффективностью.

На воротах монастыря меня узнали, без вопросов открывая ворота. Да, есть и плюсы в том чтобы стать известным. Магистр Колн принял меня в рабочем кабинете - где я с любопытством осматривался. Кажется, эта часть ордена оставалось консервативной до предела: резиденция лидера осталось неизменной, даже фрески на стеклах не поменялись ни йоту за прошедшие годы. Изменился лишь хозяин - в том числе и моими стараниями.

– Неожиданный визит. – приподнял бровь старый рыцарь, не отрываясь от бумаг. – Разве у тебя не должно быть много королевских дел или что-то вроде того? Или ты пришел жаловаться на недостаточное разнообразие борделя?

Я грузно приземлился на стул напротив, потянувшись.

– Нет, всё в порядке. Ты не в курсе последних слухов?

– Ты имеешь ввиду то, что ты собрался прирезать пару сотен дураков, пользуясь бессмертием? – приподнял на меня неодобрительный взгляд магистр. – Я в курсе. Не могу сказать, что меня радуют это новость, но отговаривать тебя или иных идиотов я от этого не буду. Орден в этом не участвует.

– Я приказал своим людям не препятствовать никому в сборе армии.

Это заявление заставило Колна отложить бумаги и посмотреть на меня серьезным, хмурым взглядом из-под седых бровей.

– Ты что, решил сложить корону? Или уничтожить всех недовольных магией смерти? Ты же не дурак, должен понимать, что толпой затопчут и спеленают даже бессмертного.

Я отвернулся от старого рыцаря, обращаясь взглядом к стеклянной мозаике, где был изображен стоящий рыцарь.

– Я решил показать всем, чего стоит бессмертный рыцарь людей. Мы - рыцари людей. Сердце мужества…

– Хватит. Ты отверг эту клятву давным-давно. – лязгнул сталью голос старого рыцаря.

– И всё же, я ещё помню её. Слово в слово.

Повисло тяжелое, тягучее молчание. Конечно, Колн понимал, что во мне куда больше короля, чем рыцаря - и всё же я знал, в глубине душе старик верит в то, что и во мне остается что-то светлое, и всё ещё считает меня братом по ордену.

Как можно было цинично не воспользоваться этим?

– Чего ты хочешь? – устало выдохнул магистр, потерев глаза.

– Я хочу обучиться некоторым техникам ордена, что, как я полагаю, являются секретными. Думаю, ты понимаешь о чём я.

– Ты больше не странник. – после кратких раздумий заметил Колн. – И я имею в виду не принадлежность к ордену, а биологию и энергетику. Я не чувствую в тебе больше силы жизни, чем просто в хорошо тренированном человеке. Не знаю, что ты с собой делал и какие ритуалы ты проводил, но то, что они практически свели на нет работу наших мастеров жизни, очевидно любому хорошему сенсору. Большую часть техник ты просто не потянешь без поддержки потока жизни из королевских регалий, а его, как я понимаю, у тебя в том бою не ожидается.

– Мне хватит и самых простых.

– Тогда времени не хватит. Это просто-напросто слишком опасно, нужно годами учиться выворачивать себя наизнанку, иначе можно стать калекой, или даже убить…

Он осекся, внезапно посмотрев на меня совсем другим взглядом. Я лишь понимающе улыбнулся, разведя руками.

Колн молча встал, прошел к шкафу, и достал кувшин с ягодным отваром вместе с кубками.

– Это не панацея, знаешь ли. – проворчал он. – Подобные вещи секретны, но не уникальны. Мы не единственный рыцарский орден в мире, просто самый известный. Да и не факт, что ты успеешь выучить азы даже за полгода. Ты уже взрослый мужчина, а не молодой юноша, готовый впитывать науку, рвя жилы.

– Ты мне скажи, успеем мы или нет. Как наставник ордена. – пожал плечами я. – Скажи да, и мы приступим к тренировкам. Нет, и я не буду тратить на это время. Скажу лишь, что решимости рвать жилы мне хватит за троих.

Он раздумывал долго, почти весь кувшин, бросая на меня оценивающие, испытывающие взгляды.

– Думаю, есть пара методов, что могут ускорить процесс. – наконец, отворил второй кувшин сэр Колн. – Однако они неприятны. Болезненны. Пожалуй, даже унизительны в некотором роде… Потребует помощи целителей, вероятно, ежедневной. Уверен, что готов к ним?

– Я могу залечить любую рану бессмертием. – заметил я. – Так что присутствие целителей…

– Исключено. – отрезал старый рыцарь. – Не знаю, как работает эта твоя магия, но весь эффект тренировок может сойти на нет. Если хочешь тренироваться, сделаем всё без этого. Или так, или за результат я не ручаюсь.Орден, конечно, сильно пострадал, но мастеров жизни чтобы собирать тебя заново после каждой тренировки я найду. Выбирай. Но если согласен, потом никаких оправданий, понял? И у меня будет одно условие… Но его я озвучу, когда мы закончим. Не люблю просить что-то в долг.

Я даже не колебался. Утром следующего дня магистр привел меня в достаточно просторное, темное помещение, едва освещаемое парой слабых факелов. Напротив достаточно гладкой, отшлифованной каменной стены стоял деревянный табурет.

– Эта комната построена давно, столетия назад. – с необычной нежностью коснулся стен Колн. – Камень здесь твердый, устоявшийся, прочный. Ты знаешь о том, что стены становятся лишь прочнее с годами? Именно поэтому это место подойдет идеально.

– Подходит для чего?

– Для того, чтобы быть твоим манекеном для битья. – невозмутимо ответил магистр, и развернул принесенный с собой мешок.

В мешке была небольшая деревянная бадья, фляга с водой, и… Длинный зеленоватый кнут. У меня зашевелились нехорошие подозрения…

– Мне сесть на стул? – поднял бровь я, рассматривая принесенные вещи.

– О нет, стул для меня. – коварно улыбнулся старик, перехватив мой взгляд – Но ты всё правильно понял. Ты будешь бить стену, голым кулаком, раздевшись до пояса. И каждый раз, когда мне будет казаться, что ты бьешь недостаточно, сильно, я буду бить тебя кнутом. Вечером тебя вылечат от последствий - как руки, так и спину. Но только вечером. А на рассвете мы начнем заново… Ты готов?

С этими словами магистр ордена уселся на деревянный табурет, смачивая кончик кнута в воде.

Я смерил его пристальным взглядом… А затем повернулся к стене, глубоко вздыхая. Усилить удар жизненной силой - не так уж и сложно, если умеешь её чувствовать. Просто сконцентрировать в кулаке…

Тяжелый, могучий удар кулака, способный сломать чью-то челюсть, или даже убить человека, обрушился на камень, разбивая мне в кровь костяшки пальцев. Я умел бить - и удар был почти идеален. Конечно, каменная стена даже не шелохнулась… И следом за ударом воздух со свистов разрезал удар кнута.

– Ещё раз. – холодно произнес магистр.

Я ударил ещё - снова и снова, пока не сломал наконец собственную правую руку. И только затем понял, что никакой удар не будет идеальным: пока я не сломаю эту чертову стену. Потому что удар кнута неумолимо следовал за каждым моим ударом, как бы хорош тот не был. Стиснув зубы, я собрал сломанные кости в руке воедино, концентрируя остатки сил в сломанной руке - и обрушился на стену, превращая собственную руку в изломанное месиво из костей и плоти.

Кровь стекала по стене, но камень был слишком крепким - на нём осталось лишь пара царапин от моих костей. А спину со свистом обжег новый удар.

– Полагаю, у меня больше нет правой руки для удара. – вздохнул я, глядя на переломанные и окровавленные кости, торчащие из месива, что недавно было рукой.

– У тебя всё ещё есть левая рука. – безжалостно заметил Колн. – Ещё раз!

Это будет долгая тренировка… Я вскинул голову к факелу, отстраняясь от боли в правой руке - и замахнулся левой. Наверно, ни один король или даже знатный лорд никогда не проходил через это: сословия значили слишком много в этом мире.

Но именно этим я был лучше и сильнее их всех - лишенный это слабой спеси, как и многих иных слабостей. И потому каждое утро, вставая на ноги и направляясь к этой стене, покрытой моей запекшейся кровью я не злился и не гневался, нет. В моих глазах стояло лишь одно воспоминание:

Рыцарь в сияющих доспехах магистра ордена. Кулак в латной перчатке, что со свистом пронзает воздух, промахнувшись совсем чуть-чуть: но обрушившись на каменную колонну, разбивает её вдребезги.

Кадоган однажды доказал мне, чего стоит путь меча, отрубив голову бессмертному магистру смерти без всякой магии.

Это заняло полтора месяца - множество дней непрерывной боли, избиений, и отработки одного-единственного удара, что я повторил тысячи раз. Но однажды проклятый камень, исцарапанный обломками моих собственных костей, хрустнул, с треском разбиваясь под моим ударом.

Я даже не сразу поверил, что это произошло, замахиваясь вновь. И только затем понял, что спину не обожгло привычным ударом.

Колн захлопал в ладоши.

– Отлично, у тебя наконец-то получилось. Прислушайся к себе, запомни это чувство. Подойди сюда.

Я сделал шаг, и пошатнулся от внезапной слабости, едва успев опереться на стену. Из тела словно выпили всё соки: хотя было ещё утро, и тренировка началась совсем недавно.

Потребовалось ещё несколько дней, чтобы я научился применять подобное усиление сознательно: но теперь мои удары были способны на куда большее. Я сжимал и разжимал почти целый кулак, глядя на очередной разбитый камень, и улыбался, щурясь непривычным лучам полуденного солнца во дворе монастыря.

– Человек - удивительное существо, не правда ли? – подошел поближе ко мне сэр Колн, так же улыбаясь. – Столь хрупкое и слабое, что ломается от сущих случайностей… Но иногда под этим хрупким фасадом скрывается белая сталь, что сильнее самого могучего зверя. Ты понял, как это работает?

Этот навык… Его было сложно объяснить словами. Нечто большее, чем просто мышечная память или отработка ударов, и нечто иное, чем просто усиление жизнью. Быть может, нечто общее? Скрытые резервы организма, одновременно усиленные жизнью? Вывернув себя наизнанку, вложив всю силу в один-единственный удар, можно было и в самом деле крушить крепостные стены. Мне ещё было далеко до настоящего мастерства: но я не жалел ни об одном ударе кнута, что пришлось выдержать ради этого. Потому что где-то глубоко внутри четко и ясно ощущал: эта сила останется со мной навсегда. В этом теле, или в тысяче иных… Но один мой удар будет способен раскидать десяток людей - пусть и ценой жизни или всех сил.

– Думаю, я понял. – с улыбкой кивнул я.

– Тогда двигаемся дальше.

Магистр Колн отвел меня к большой, длинной яме во дворе монастыря: метров двадцать в длину, навскидку. Перед ней расстилался небольшой деревянный помост, всего в несколько метров.

– Здесь задача ещё проще. – сообщил старый садист. – Ты прыгаешь через яму. С первого раза не получиться, конечно, поэтому внутри лежат разнообразные колючие ветки, бревна с небольшими кольями и гвоздями, и прочие веселые штуки. Не смертельно: напротив, они сильно замедлят падение, но падать будет весьма неприятно, это я гарантирую. Принцип здесь проще - тебе надо освоить движение с ускорением. В этот раз надо вложить ту же силу во всё тело, в движении, совершить рывок, но не удар… Попробуй. А я пока схожу за чем-нибудь вкусненьким…

Я со вздохом посмотрел на колючие кусты, что были призваны замедлить падение. Всё воинские ордена имеют подобных садистов в своем составе, даже потеряв 9 рыцарей из 10, или мне просто так повезло?

В общей сумме мне пришлось провести в Келлийском монастыре больше трех месяцев. Стоило ли оно того? Что значит пара небольших секретов воинов для того, кто готовиться встретиться с богами? Пожалуй, немногое.

Но я смотрел на это с другой стороны. Узким местом моего бессмертия было не тело, а разум. Однако толкая своё тело к пределам того, на что способен человек, поневоле задумываешься о том, на что способен человеческий разум. Как найти ту грань, что отделяет безумца от здравого ума? Сколько смертей может вынести человек, даже имея наикрепчайшую психику? Сколько раз можно подняться и встать, потерпев поражение в битве? Где лежит этот предел?

Я убил много людей своими руками. Сотни, даже тысячи. Но даже в моем старом мире я знал, что именно от первого даже крепкие, здоровые люди, которые не чураются военного дела сходят с ума. На моих собственных глазах уже сходили с ума собственные ученики, не выдержав потока кровавых ритуалов смерти: и отнюдь не потому, что те были призваны разрушить их разум.

Сложно было сказать, какова будет армия, что явиться к подножию гор. Королевства были обескровлены прошлой войной, но даже так, я знал, что недовольных её исходом дураков осталось немало. Пять тысяч? Десять? Сотня? Вряд ли сотня, слишком тяжело будет прокормить… Но несколько десятков тысяч - запросто.

Магистр Колн нагнал меня в последний момент перед отъездом, когда я уже поднялся в седло ездовой химеры.

– Касательно моего условия…

– Я слушаю. – серьезно кивнул я старому рыцарю.

– Я хочу знать, что произошло между тобой и Кадоганом. – поднял на меня взгляд стальных глаз магистр.

Я помолчал немного. Слухи о смерти моего рыцаря-наставника ходили разные, однако, что удивительно, практически никто не подозревал меня в его смерти. Слишком неслыханным было это дело, слишком невозможным и маловероятным казался такой исход. Однако сам факт конфликта не был таким уж большим секретом, вести после войны с Арсом разошлись по всему рыцарскому сословию.

Никто не смел меня об этом спрашивать - до сего дня. К счастью, у меня было время подготовиться и к такому вопросу.

– Кадоган навестил меня незадолго до своей смерти. Бесцеремонно, чуть ли не пинком открывая двери и никого не спрашивая. Прошел сквозь воюющую армию, чтобы высказать мне свои претензии. – я позволил легкой улыбке появиться на лице.

– Претензии? – вскинул седые брови Колн.

– Скажем так, у него были подозрения что я недостаточно рьяно следую своим клятвам.

– И на то были основания тогда? – прищурился магистр, превращая взгляд в острую стрелу.

Я вильнул взглядом, сделав вид, что слегка замялся.

– Шла война с Арсом. Некоторые решения… Скажем так, можно толковать разными способами.

Колн шумно выдохнул. А затем, резко взяв себя в руки, требовательно спросил:

– А дальше?

– А дальше он бросил мне вызов.

– Вызов?!? – казалось, старика сейчас хватит удар.

– Достал меч и надрал мне задницу. – скрепя сердце перефразировал я.

Это слегка разрядило обстановку. Колн хмыкнул и ненадолго о чём-то задумался. А потом вновь нахмурился, спрашивая:

– Хорошо, а потом?

– Скажем так, я немного вспылил… – отвел взгляд я. – И воспользовался магией смерти.

– Ты что, хочешь сказать, что убил его в приступе гнева? – сорвался на крик старый рыцарь.

– Нет. После этого мне надрали задницу во второй раз.

Я рефлекторно потер рукой шею с тыльной стороны.

– Говори всё и сразу. – выдохнул магистр. – Я становлюсь слишком стар для этого дерьма.

– Мы повздорили, и много спорили. – пожал плечами я. – Несколько раз сражались, разнесли тронный зал Арса в процессе. Затем, успокоившись, он подарил мне камень.

Пошерстив в нагрудном кармашке, я достал черный бриллиант, идентичный тому, что когда-то хотел подарить мне Кадоган. Было непросто такой найти - но я сделал замену, на всякий случай.

– Пусть это будет тебе напоминанием, что даже в самом темном сердце есть проблеск света. – процитировал я. – Так он сказал… Камень моего имени, в честь красоты которого я получил своё имя при рождении.

Некоторое время Колн молчал, размышляя.

– Я слышал, он ездил на Ренегонские копи в восточных горах примерно в то время, но не знал, зачем. Вот оно как… Подарок для ученика, понимаю. Но что случилось дальше?

– Дальше его убили. – холодно произнес я. – В тот же день. Истощенного и раненого после наших разборок. Кинжал, или стилет в сердце, удар, пробивший даже доспехи магистра, которые он не успел снять. У меня было орудие убийства - стилет из невероятно прочной кости, прочнее любой стали. Я носил его с собой долгое время, и потерял во время битвы на плато с древними магами. Он провалился под землю в один из разломов, когда они пытались сбросить меня в самое пекло. Но я хорошо изучил его - чтобы нанести такой удар, нужна невероятная сила. Не каждый сын льда такое осилит, а кинжал слишком мал для руки великана. Нужно что-то вроде…

– Вроде того, чему я научил тебя недавно. – продолжил мою фразу Колн, потемнев в лице.

Или нужно усилить свойства артефакта магией смерти, чтобы он разил любую твердь. Но этого я не сказал, разумно промолчав.

– На теле были следы боя. Сломанный позвоночник, похоже. И следы странной магии - нечто, что прошло сквозь антимагические доспехи, опосредованное воздействие, думаю, воздухом. – продолжил я. – Возможно, он бы сумел отбиться, но после нашей схватки…

Я замолчал, отведя взгляд.

– Спасибо. Спасибо, что рассказал. – старик словно преобразился, помолодев. В стальных глазах словно разгоралось пламя. – Мы были друзьями. Не скажу что близкими… Но всё члены ордена - братья. Я найду того, кто это сделал. Клянусь честью и жизнь, я дойду до дна самой бездны, потребую ответа от всех богов и отца-всесоздателя, но найду того, кто ответственен за смерть лучшего из нас.

– Скоро будет битва. – просто ответил я. – И я покажу всем королевствам, чего стоит бессмертник ученик лучшего из рыцарей.

– Покажи им милосердие. – просто сказал Колн. – Он бы этого хотел.

Я медленно склонил голову в молчаливом согласии. Слова больше были не нужны.

Уже в Кордигарде, незадолго до отъезда на север, меня перехватил Итем. Последние месяцы я редко уделял время своему старшему ученику - да и сам молодой магистр был вовсю занят делами Круга Стихий, главой которого он недавно стал.

– Есть разговор. Серьезный. – внимательно посмотрел на меня глава круга Стихий.

– Прямо сейчас? – уточнил я. – Или предпочтешь место потише.

Мы находились прямо на дворцовой стройке - как бы то ни было, моя башня была именно там, и строительство не прекращалось даже ночью.

– Не здесь. – тряхнул головой молодой мужчина, намекая на множество лишних ушей. – Я поеду с тобой на север. Поговорим в дороге.

Давненько ко мне никто не набивался в компаньоны в путешествия. Всё уже привыкли к моей привычке быстро двигаться на химере в одиночку. Тем удивительнее было видеть старого попутчика, который сделал себе аналогичную - только с огненно-красной гривой!

– Из тебя, конечно, ленивый и дерьмовый учитель, скажем прямо. – хмыкнул маг огня, глядя на мои вскинутые брови при виде его ездовой химеры. – Однако знаний ты не скрываешь, так что мне хватает и этого. Удобная выходит зверюшка - за декаду можно до Дереи из Кордигарда добраться, благо что дороги неплохие.

– Не согласен. – лениво отбил выпад я, залезая в седло своей. – Это всё королевские дела, учитель я превосходный. Иначе как бы ты научился создать сложную высшую нежить так быстро?

– Всему виной мой несравненный талант волшебника, конечно же.

Мы выехали из столицы, весело переругиваясь. Приятное разнообразие с придворными, как ни крути. Абсолютная власть, как и любой прекрасный наркотик, тоже имеет средство приедаться - хотя я бы всё равно не променял её ни на что.

Спустя пару десятков миль, вдали от города, на безлюдной равнине, полной лишь вспаханных полей, Итем замедлил химеру, подав мне знак сделать тоже самое. Несколько долгих, молчаливых минут, глава круга стихий осматривался вокруг, творя какую-то странную, слегка завихряющую ветер магию. А затем перевел на меня предельно серьезный, полностью лишенный веселья взгляд, изрядно контрастирующий с его недавним поведением:

– Ты знал, что некоторые мастера ветра в состоянии подслушать человека даже находясь за пару миль от того места, где он находиться? – спокойно спросил меня молодой маг. – Я вот узнал относительно недавно. Забавно, как многие не задумываются о том, что человек, способный разнести чужой голос на сотни метров вокруг, может сделать и обратное… Для самого себя.

Я нахмурился. Информации о подобном навыке мне не встречалось нигде - ни среди книг, ни среди приближенных ко мне мастеров стихий.

– Нет. Я не знал. – кратко ответил я. – Разве это не противоречит теории о дистанционном применении искусства? Пара миль - запредельная дистанция. Я знаю, некоторые модификации организма могут усилить слух, но чтоб на милю…

Итем невесело усмехнулся.

– В книгах многое не пишут. И нет, не противоречит. Хитрость там в другом, если приловчиться, можно создать идеальную дорогу внутри воздуха для звуковых колебаний, и даже усилить их. А затем ты запускаешь что-то вроде серии стрел, пробивающих её в воздушном потоке, ловишь эхо, усиливаешь резонансом и возвращаешь к себе… Я пока не освоил это в полной мере, но техника реальна, уверяю тебя.

Я подавил желание грязно выругаться, и лишь кратко спросил:

– Моя башня?

– Вне опасности. – хмыкнул волшебник. – Я сам наносил защитные руны смерти и слегка модифицировал их… Просто не было времени тебе рассказать.

Мы ехали медленно, практически шагом, по длинной, виляющей между полей дороге без единой живой души. Некоторое время оба молчали.

– Полагаю, это не единственная причина, почему ты озаботился приватным разговором.

Молодой волшебник тяжело, протяжно вздохнул и поморщился, словно на его плечи упала скала.

– Знаешь, я не идиот. – начал издалека он. – Я хорошо понимаю, почему и зачем молодой и амбициозный рыцарь, считающий себя будущим королём, заводит дружбу с многообещающим и талантливым молодым мастером пламени. И, разумеется, я и сам осознаю пользу подобной дружбы и таких связей. Однако ты вообще хоть на секундочку представлял, насколько большую кучу дерьма конго ты мне подложил с этим Кругом Стихий?!

– Ты будешь рассказывать мне о бремени власти? – приподнял бровь я.

– ХА-ХА-ХА!

Итем запрокинул голову и рассмеялся саркастическим, едким, и полным горечи смехом.

– Если бы власти, Горд. Ты, похоже, плохо себе представляешь какой клубок интриг, связей, и перетягиваний каната твориться среди людей, что привыкли жить столетия! И я для них всего лишь молодой выскочка, которого надо медленно и неторопливо направлять куда-то. И который имеет лишь небольшой шанс стать игроком в их игре… Лет эдак через сотню. Каждый кусок власти в этом, не побоюсь этого слова, гадюшнике, мне приходится выгрызать зубами. Это королём быть хорошо - завоевал себе власть, и всё слушаются, просто потому что так принято. В нашей среде… Всё иначе.

– Я мог бы посвятить тебя в хитрости аристократической политики, в которой тоже не всё так просто… Но думаю, что с тебя хватит этого и так. Тем не менее, замечу, что мне тоже было не так уж просто сломать привычные устои и вознестись на вершину. Потребовалось родить целую армию из ниоткуда, задействовать всё мое красноречие, обрести немалую личную силу и даже использовать могущественную новую школа магии. В ином случае, боюсь, я бы никак взять власть даже всего лишь в одном королевстве за время одной человеческой жизни.

– Я не умоляю твоих достижений, конечно. – устало прикрыл глаза руками Итем, откидываясь назад спиной в седло. – Однако, боюсь, ты не представляешь себе всех последствий. Никто не представляет, если честно. Ты завоевал половину королевств, сломал всё устоявшиеся среди духовенства системы сдержек и противовесов, разгромил церковь, и собрал оставшихся и выживших после войны мастеров, многие из которых столетиями были друг-другу конкурентами, и поместил их в одну небольшую банку с пауками, буквально вынудив уживаться друг с другом. Поэтому сейчас, пока ты едешь на север чтобы утвердить свою власть над простыми людьми и доказать всем, что ты достойный воин, я прямо тебе скажу, что в Круге Стихий зреет мятеж.

Между нами повисло тягучее, тяжелое молчание. Итем просто вяло валялся в седле, даже не следя за моей реакцией. Я не был зол, скорее напротив, рад, что мне докладывают о мятеже до, а не после…

– Мы можем его подавить? – наконец, задал вопрос я.

– Как ты себе это представляешь? Берем легионы смерти, твоих культистов, и режем всех неугодных? – лениво приоткрыл левый глаз волшебник. – Ты, вероятно, недопонял мои слова. Никто не готовиться прямо сейчас взять и поднять восстание против твоей власти. Однако мастера мистических искусств - люди консервативные и долгоживущие. Твоё восхождение к власти, по нашим меркам, было невероятно стремительным. Что такое десяток лет для того, кто живет три сотни? Обучение всего одного мастера стихий занимает в среднем лет двадцать-двадцать пять. Считается, если взятый в пять лет на обучение ребенок в двадцать пять получает мастера - это хороший результат. Тридцать-тридцать пять - нормальный. Тех кто получает после сорока или пятидесяти, чаще всего считают слабосилками, и они редко занимают высокие посты в наших сообществах. Тех, кто получает раньше двадцати, вроде меня - гениями и талантами. Такой ученик делает честь и самому себе, и своему наставнику. Но это редкость. Из моих ровесников больше половины не получили звания мастера и по сей день. Слишком быстро всё изменилось. Старики просто не успели перестроиться. Я не могу назвать тебе зачинщиков просто потому, что их нет. Идут определенные… пересуды, назовем этот так. Однако как человек, что всю жизнь провел внутри общества мастеров, я могу с уверенность утверждать, к чему они приведут. Может, не сейчас, а через год, два, или даже десять… Будут бунты, мятежи, и восстания. И если мы попытаемся подавить их жестко, это только склонит нейтральное большинство на сторону наших врагов. Поверь мне, десятки и сотни мастеров-отступников, вынужденные прятаться по углам королевств, и выступающие против твоей власти - это отнюдь не то, к чему следует стремиться. Ибо никто не может предсказать, до какой магии они додумаются, загнанные в угол.

– Ты сильно рискуешь, рассказывая мне это. – внезапно осознал я простую вещь.

– Я выбрал свою сторону давным-давно. – равнодушно ответил Итем. – Я знаю, что ты безжалостный тиран, но меня это не трогает. Мне просто нравиться идея объединения человечества под одним цветом, пусть даже он и черный. А бессмертный, но разумный тиран в качестве лидера всё равно лучше, чем большинство идиотов.

Он говорил спокойно, уверенно, но в его глазах горел огонь - огонь мужчины, что твердо и навсегда выбрал свои убеждения. В ответ я просто смежил веки, принимая и уважая его выбор.

– Тогда давай действовать последовательно. – задумчиво произнес я. – Каковы основные причины пересудов? Основные причины грядущих мятежей? Выявим их и ликвидируем. Если время ещё есть, полагаю, нет причин для спешки и жестких мер.

– Магия смерти. – после кратких раздумий ответил Итем. – Слишком быстрое обучение, и слишком маленькие требования к неофитам. Быстрый путь к силе - что порождает конкуренцию со старыми орденами. Смерть, конечно, слабо пригодна к созиданию, хотя, глядя на строительство твоей цитадели, с этим можно и поспорить. Но ты знаешь, что является самой большой статьей заработка среди различных сообществ мастеров и церкви? Боевая магия. Красные башни подмяли под себя всё восточное побережье именно потому, что мы хороши в ней. Люди долгое время не воевали между собой, но опасной фауны вокруг всегда водилось в избытке. Поэтому плата за безопасность была актуальна всегда. А ещё алхимия, основанная на магических тварях… Пускай в нашей традиции артефакторика не так развита, как в искусстве смерти, но это временное явление - уже сейчас многие маги смекнули как можно зачаровать стихийные артефакты на воду из костей болотной гидры, например. Но, тем не менее… Культ Смерти представляется многим тотальной угрозой их положению. Слишком быстро воспитанные мастера, слишком сложная и превосходящая привычную школу система знаний. Лишь немногие видят в этом свежую струю и потенциал - большинство же видит лишь угрозу.

Я устало вздохнул. Причина, старая как мир. Деньги и влияние… Конечно, логично ожидать, что местное духовенство будет недовольно созданием ему аналога. Но в этом виновата их собственная инерция - на то, чтобы получить там могучую поддержку, действительно могли уйти столетия. Я сделал что мог, конечно, но похоже, этого было мало. Проклятье, как же мне сейчас не хватало Грицелиуса…

– Твои предложения? – спросил я. – Ты же понимаешь, что я не могу расформировать культ в условиях угрозы новых мятежей. Это одна из немногих вещей, что сейчас скрепляет соединенное королевство воедино.

– Надо бросить старикам кость. – после кратких раздумий ответил Итем. – Поделиться знаниями, широко, обширно. Теми, что позволяют воспитать полноценного мастера смерти. Они будут копировать их, делить на части, прятать по углам, ругаться, спорить, проводить исследования, воспитывать новых учеников и придумывать новые методы воспитания… И это займет их на пару-тройку десятилетий. В то же время, так мы покажем свою открытость сообществу, а вот наши враги, напротив, наверняка будут продвигать идею запрета этих знаний.

– Того, что я учу тебя, не достаточно? – приподнял брови я.

– Нет. Я твоя креатура, и всё это знают. – покачал головой Итем. – Нужно нечто большее, независимое, и что они легко проверят на практике. Квинтэссенция знаний, так сказать. Ну или тебе стоит взять несколько учеников из числа сомневающихся и обучить их на совесть.

– Ещё в бытность свою простым рыцарем я написал несколько книг, которые, при должном старании, могут обучить даже полностью необученного человека до мастера смерти, если он проявить решимость и усердие. – задумчиво качнул головой я. – Полагаю, одна из таких подойдет. Я дам тебе адрес тайника, где есть одна такая.

– Ты написал книгу? Даже несколько!? – удивленно воскликнул Итем, вытаращившись на меня, как на чудо света.

– Это так необычно?

Волшебник хмыкнул, беря себя в руки.

– Ну да, ты, как урожденный аристократ, конечно, можешь мерять всех по себе… Но к твоему сведению, девяносто девять людей из ста в королевствах не умеют даже читать. Авторы всех известных книг - уважаемые и почитаемые люди, пусть и в узких кругах, и в основном этим занимаются долгоживущие мастера, либо незначительная часть аристократов-путешественников и ученых. Я видел, что ты ведешь записки во время путешествий, но предполагал, что это какие-то личные заметки… Но полноценные книги, да ещё и учебники? Удивительно… Ты всегда вызывал у меня впечатление короля-завоевателя, а не книжника, да и не всякий король умеет читать и писать!

Итем покачал головой, и в его глазах прибавилось недюжинное уважение.

– Если ты когда-нибудь встретишь правителя, не способного написать ни одной книги, скорее всего, он будет скверным в своем деле. – улыбнулся я.

– Увы, правителей не выбирают. – усмехнулся волшебник, чуть ускоряя химеру.

Я лишь приподнял уголки губ, трогая поводья и догоняя старого товарища. Волшебники живут долго - уверен, ему предстояло ещё немало открытий на этот счёт…

– Кстати, чуть не забыл. – скосил на меня глаза Итем. – Этериас Инвиктус, по моим сведениям, является очень неплохим мастером воздуха. И наверняка умеет подслушивать. И парочку сочувствующих себе мастеров он точно найдет - учитывай это в твоих планах.

– В каком возрасте он стал мастеров, кстати? Ты, насколько я знаю, в шестнадцать?

– Верно, в шестнадцать. – кивнул глава Круга Стихий. – Он же - около двадцати, насколько я знаю. Но это всё равно великолепный результат. Труды его наставника в последнее время стали весьма популярны, после того, что он продемонстрировал на войне. Даже я ознакомился.

– Там есть что-то интересное? – лениво осведомился я.

– И да, и нет. – неопределенно ответил Итем. – Мастер Лимеус считал, что надо учить детей оперировать всеми доступными типами нейтраля и учить их техникам стихийного преобразования с раннего детства. Однако, многие считают, что это слишком сложно и опасно. Дети не слишком усидчивы, а это требует немалых усилий и долгих медитаций, вдобавок, калейдоскоп непривычных ощущение может всерьез навредить психике или свести ребенка с ума. Попытки так обучать были, заканчивались обычно плохо. Либо слишком долго, либо слишком слабо, либо умом ученик тронулся… Однако если при правильном подходе и правильном ученике это позволяет воспитывать более сильных мастеров - многие бы рискнули.

– Он не выглядит для меня безумцем. – задумчиво протянул я. – Фанатиком своих убеждений, возможно, но не безумцем. Кстати, если ты закончил обучение раньше, выходит, ты сильнее?

– Не обязательно. – покачал головой Итем. – И точно не сейчас. Он учил несколько направлений, а я одно. К тому же, между нами более десять лет разницы. Будь мы ровесниками, ещё можно было бы потягаться, но так, никаких шансов. Может, лет через сто или двести, это расстояние сгладиться, и тогда я смогу его достать, но сейчас разница слишком велика.

Мы помолчали, ускоряя ход химер.

– Ты хотел обсудить что-то ещё? Или это главное? – разорвал молчание я.

– Ритуал, что ты задумал. – кивнул Итем. – Я примерно понимаю назначение… Вытягивание энергии смерти с обширного круга, где будет битва. А затем - фортификация разума… Укрепление смертью, но в направлении ментала. Изящное решение, любой наблюдатель легко сможет отследить что бой будет вестись честно или нечестно. Однако я не понимаю, как мы будем проводить фокусировку на тебе. На поле боя будет твориться хаос: кровь, смерти, битва, много железа, осадные машины наверняка подтянут… Как в таких условиях привязать фортификацию именно к тебе, а не множеству случайных разумных, с которыми ты будешь скрещивать мечи? Если бы ты был ведущим мастером, это было бы легко, но ты же будешь полностью лишен энергетики смерти! Я думал о королевской регалии, но боюсь, меч просто может не выдержать такого потока силы, да и фокусировщик из него так себе…

– Всё проще. – кратко ответил я. – Ритуальный круг удержит силу в полупустых накопителях до конца боя - а затем я вернусь и встану в ключевую фигуру. Одновременно верну себе силы… И укреплю собственный разум.

– Я думал, ты хочешь обезопасить себя от… Скажем так, последствий битвы. – приподнял брови Итем.

– Нет нужды. Это я выдержу и так. – отмахнулся я.

Быть может, я был самонадеян, утверждая это - люди сходили с ума и от меньшего, даже крепкие люди. Но одно я знал наверняка - человек, что готовиться бросить вызов богам, должен быть готовы вынести всё, что способны бросить на него люди. Потому что иначе не стоило и пытаться… И потому во мне не было страха безумия.

В конце-концов, каждый из нас и так безумен по-своему.

К чести повелителя пламени, он не сомневался во мне ни на секунду, просто приняв мой ответ. Быть может потому, что знал по себе, что могущественные волшебники - иногда чуть больше, чем просто люди?

Огненный маг оказался прекрасным попутчиком: он хорошо жарил мясо, не вел занудных бесед, и, кажется, даже наслаждался своим коротким дорожным отпуском. Немногочисленные опасные звери, что встречались нам на пути, просто сгорали в обширном потоке черного пламени от одного его жеста. А мне, пожалуй, даже было приятно отдохнуть от дорожного одиночества…

Оставшееся время после дороги мы потратили на подготовку огромного ритуального круга: диаметром с десяток километров. Даже я и всё мое искусство смерти не было способно создать устойчивый ритуал на таком обширном участке земли: поэтому я принял изящное решение сделать ритуал модульным. В случае повреждения или разрыва части связей: от дождя, пламени, поврежденной земли или чего угодно, большая часть всё равно останется функционирующей.

Большая часть элементов была простой и известной многим: и в создании круга участвовало множество членов культа. Простой сбор и фокусировка сил смерти… Но для многих наблюдателей и это было откровением: аналогичных знаний по другим направлениям у мастеров Тиала не было.

Перед самым завершением ко мне подошли Улос и Итем вместе, с серьезным разговором.

– Милорд… Есть один нюанс, который мы хотели обсудить, насчёт грядущего ритуала.

Они переглянулись.

– Накопители силы смерти. – выдохнул Итем. – Ты уверен, что стоит обнародовать этот секрет? Это точно заметят… А если заметят, однажды кто-то может придумать аналог и для других стихий. И это будет открытие…

– Которое изменит мир. Пошатнет в нём баланс сил. – степенно кивнул лич.

– Воины не просто так правят людьми, Горд. – мрачно добавил Итем. – Большей части мастеров магии требуется время на восстановление после каждого боя, а уж если фон нейтраля просел, то это дни, если недели. Суммарных сил воинов любого короля всегда хватало, чтобы вырезать всех мастеров магии в королевствах, в случае необходимости. Об это прямо никто не говорит, но это устоявшийся факт - нас просто слишком мало. Но если ввести в уравнение накопителя… Даже я не берусь сказать, к чему это приведет. Может быть, сама эпоха лордов и королей однажды уйдет в прошлое - и тогда мастера будут править людьми. Ты уверен, что хочешь этого?

Словно вторя серьезности его слов, небеса прочертила молния, знаменуя начало дождя. Тяжелые, толстые капли воды забарабанили по моей одежде. Я же лишь рассмеялся, запрокидывая голову к небесам.

– Мы живем в мире магии, в мире чудес и великих открытий, в мире повелителей смерти и мастеров стихий. Худшее, что может придумать любой глупец, возомнивший себя правителей мира, это стоять на пути её великого потока. Пусть магия течет, пусть магия правит! Пусть не будет предела для нас - отныне и навсегда для каждого из жителей Тиала!

Я захохотал, подставляя лицо струям дождя, не обращая внимания на людей, что смотрели на меня как на безумца. Мне было плевать на них: я упивался властью, принимая это решение, впервые за очень долгое время, без всякой магии смерти чувствуя себя всемогущим.

Улос и Итем, великий талант, и сотворенный мною великий маг смерти, вновь переглянулись, обменявшись понимающими улыбками. И хором сказали:

– Да будет так, милорд. Пусть волшебство течет… Небеса грохотали, безразличные к нашим улыбкам и нашему смеху, безразличные абсолютному пониманию, что так редко встречаются среди людей. Но этот миг - миг навсегда изменившегося мира - я сохранил в своей памяти навечно.

Последнюю часть великого ритуала, совсем небольшую, я лично вырезал в небольшой, тайной комнате, вырезанной в недрах скалы. Тем временем, войска мятежником постепенно стекались, разбивая лагерь у подножия гор, обходя стороной гигантский ритуальный круг. Мне доложили, что собралось порядка тридцати тысяч: больше, чем я прикидывал по низкой планке, но тоже весьма и весьма немало.

В этот раз Лия, Улос и Итемом лично помогали мне одеться перед боем.

– Мы зачаровали каждую часть одежды совместными усилиями. – пыхтя, сообщил мне Итем, с усилием застегивая один из ремней плотного поддоспешника. – Мне сложно сказать, сколько повреждений они выдержат, но не рассчитывай на вечность. Материал мягкий… Но первое время поможет.

– На ваших доспехах из белой стали есть руны, рассеивающие магию, и это поможет против некоторых артефактов что наверняка принесли враги, милорд, однако против алхимии… Сильно сомневаюсь. – вторил ему Улос. – Однако, с вашего позволения, я нанес на пластины несколько слоев своих личных защитных составов. Веса там мизер, но немного поможет… Правда, я всё равно крайне рекомендую беречь глаза и забрало.

– Мы думали о вставках из хрусталя, или алхимического стекла, но они либо слишком заслоняют взор, либо слишком хрупки: попавший в забрало дротик или тонкая стрела могут разбить их, пусть даже и не с первой попытки. – с сожалением произнесла Лия.

Я лишь легко улыбнулся, глядя на эту суетливую заботу. Нет, эту битву выиграет совсем другое… Напоследок Улос нацепил на меня широкий, явно зачарованный смертью черный плащ.

– Плащ? Ты серьезно? – вскинул брови я. – От него же ничего не останется.

Старик гордо приосанился, словно становясь выше.

– Не будь я мастер смерти, но чтобы ни случилось, хотя бы ошметок этого плаща останется. Ни огонь, ни магия, ни осадные машины его не возьмут, клянусь потоком! С плащом вы выглядите более внушительно, милорд. Так и знайте, однажды они побегут!

На выходе из оружейного шатра меня встретили Роланд и Шеридан. Первый - как глава моей гвардии, и второй - как главный полководец. Переглянувшись, Роланд кивнул Шеридану.

– Осадных машин под сотню. Всё передвижные, на грубых колесах. Много запасов различной алхимической дряни. Профессиональных лучников около пяти тысяч, остальные - пехота разной степени качества. Большая часть смертники, но сетей запасли много. Так же немало шанцевого инструмента: будут готовить ямы-ловушки, пока остальные тебя отвлекают. – отчитался Шеридан.

– Мастеров меча я насчитал несколько сотен. – взял слово Роланд. – Некоторых я знаю, некоторые - темные лошадки. Держаться в арьергарде, думаю, будут пытаться тебя спеленать небольшими группами. Мне докладывали, что они тренируют атаку восьмерками. Будь осторожен, каждый в такой восьмерке может задать тебе трепку даже с преимуществом тяжелых лат. Полагаю, они могут оказаться даже опаснее осадных машин.

– Я привел двадцать тысяч солдат из Ганатры и Палеотры, как самых лояльных, и два легиона мертвецов суммарной численностью в двести тысяч, а Роланд - всё летучие отряды бирюзовой гвардии. Мастеров-наблюдателей тут набилось чуть ли не со всех концов королевств, но Итем и Улос, похоже, взяли почти всё боевые группы, что имели в наличии. – добавил Шеридан. – Так что если тебя спеленают и не захотят отдавать, мы, конечно, вытащим тебя. Однако… С политическим последствиями будешь разбираться сам.

– В этом не будет необходимости. – качнул головой я. – Передай противоположной стороне, что я пощажу всех, кто будет бежать из круга.

– В тебе внезапно прорезалось милосердие? – удивился Шеридан.

– Кадоган бы этого хотел. – равнодушно пожал плечами я.

Полководец, годами отдававший приказы о сотнях и тысячах смертей, смерил меня нечитаемым взглядом. А потом понимающие смежил веки, поддерживая это решение - и затем, развернувшись, просто ушел, не говоря больше ни слова. Поддержка ордена иногда стоила недешево…

Так я и вышел к границе круга, становясь напротив целой армии. Ожидаемо, они выслали парламентера перед битвой - уточнить условия. От вражеского лагеря отделился всего один человек: сухопарый, пожилой седовласый аристократ с короткой военной стрижкой и ровной осанкой.

– Граф Лотан. – представился он. – Я командую армией, что бросает вам вызов за право выбирать судьбу людей.

В его словах слышалась холодная, обжигающая ненависть.

– Мы знакомы? – не сдвинулся с места я, смотря на него сквозь прорези шлема.

– Вы убили моего сына, двух моих дочерей, и шестерых моих внуков на войне, которую теперь ваши люди называют великой. – презрительно сплюнул мне под ноги аристократ. – Я последний из своего рода. Полагаете, этого недостаточно для ненависти? Оглянитесь на людей за моей спиной. Скорее всего, вы не знаете никого из них. Зато они очень хорошо запомнили ваше имя, пока ещё лорд Горд.

Я помолчал немного. А затем ответил:

– Как рыцарь людей, я дам вам один шанс сдаться и перейти на мою сторону. Каждому из вас. Сейчас или во время битвы - выбирайте.

Ветер поднялся вокруг, разнося мои слова по вражескому лагерю.

Граф Лотан скривил губы в едкой усмешке.

– Слова не помогут вам в этот раз. Огласите условия битвы… И мы начнём.

– Никакой магии и мастеров, кроме личных артефактов. Сталь и воля, огонь и решимость. Бессмертие - против целой армии. Если вы сможете пленить меня, или заставить сдаться, я сложу корону. Иначе - вы склонитесь, раз и навсегда. Оставим коварные уловки, ложь и ловушки. Проверим, чья воля крепче. Чья душа чище. Пусть лишь те, кто останутся стоять на ногах в этом кругу, будут достойны права решать судьбы всех людей. Сражайтесь - или бегите, мне всё равно. В конце-концов, я буду последним, кто останется…

– Твоя душа чернее самой ночи, убийца. – после долгого молчания ответил Лотан. – И пусть многие считают что ты обманешь нас всех, я принимаю твой вызов. Так или иначе, королевства увидят, кто ты на самом деле.

Он зашагал к армии, чеканным, не дрогнувшим шагом солдата. Я же направился к центру круга, но дойти до него не успел.

В воздух взвились тысячи стрел, закрывая солнце, и я обернулся, прикрывая рукой в латной перчатке забрало, чувствуя, как множество ударов барабанят по доспехам, пришпиливая полы плаща к земле.

Битва, что призвана была выяснить пределы человека, началась.