Танец времени (Велисарий-6)

Глава 5

Бхаракучча,

на западном побережье Индии

-Это, должно быть, нервирует, - сказал Аджатасутра, посмеиваясь.

-Что, должно быть, нервирует?- раздраженно спросил Нарсес. -И почему ты продолжаешь думать, что такая бессмысленная болтовня поможет тебе победить?

Старый евнух передвинул своего слона, забирая коня ассасина. -Шах. Это отвлекает тебя больше, чем меня. Отчасти поэтому ты проигрываешь девять партий из десяти. Другая часть - это потому, что я умнее тебя.

Аджатасутра даже не взглянул на шахматную доску. Его тонкая улыбка все еще была направлена на Нарсеса.

-Должно быть, это нервирует, когда Рана Шанга наблюдает за тобой так, как он это делает, всякий раз, когда ты оказываешься в поле зрения. Напоминает мне тигра, пытающегося решить, являешься ли ты добычей.

Губы Нарсеса слегка сжались.

-Он ничего не знает. Он только подозревает.

-Как я и сказал. Пытаюсь решить, являешься ли ты добычей.

Этого было достаточно, чтобы заставить Нарсеса нахмуриться, хотя он по-прежнему не отрывал взгляда от доски.

-Почему? Пока он не будет уверен, что знает правду, он ничего не предпримет. Он был бы слишком напуган, чтобы. И как только он узнает правду, зачем ему...

Его голос затих. Даже Нарсес не мог не поморщиться немного.

Аджатасутра снова усмехнулся.

-Я скажу, что ты любишь играть с опасностью, старик. Я бы никогда не стал рисковать так, как это делаешь ты. Да, есть шанс, что самый свирепый воин Раджпутаны - не говоря уже о ее величайшем короле - может простить вас, как только узнает, что его жена и дети, которых он считал убитыми бандитами, живы и здоровы. С другой стороны...

Аджатасутра прочистил горло.

-Возможно, он немного зол на человека, который изначально похитил их и инсценировал убийства.

Нарсес указал на шахматную доску.

-Шах, я сказал.

Улыбаясь, Аджатасутра передвинул пешку, чтобы заблокировать слона.

-Конечно, после этого ты спрятал их в безопасном месте. Даже в удобном месте. Допустим также, что малва приказали вам фактически убить их, так что, глядя на это с одной стороны, вы спасли им жизни. Но, опять же, это поднимает следующую проблему. Что сделает лорд Дамодара - лучший генерал малва и кровный родственник императора...

-Дальний родственник, - прорычал Нарсес.

-Совсем не отстраненный, - мягко заметил убийца, -если твой план сработает. И прекрати пытаться сменить тему. Что подумает Дамодара, когда узнает, что ты втянул его жену в похищение? И тем самым подверг его детей смертельной опасности?

Нарсес взял пешку слоном.

-Мат в четыре хода. Я не загонял женщину в угол, чтобы она предоставила семье Шанги убежище. Это была идея леди Дамодары в первую очередь.

-И что? Когда все перевернется и твои махинации выйдут на свет божий, факт остается фактом: Дамодара и Рана Шанга обнаружат, что ты манипулировал и заманивал их жен в самый рискованный заговор, который только можно вообразить, и, к несчастью для тебя, оба мужчины души не чают в этих женах.

Как бы невзначай Аджатасутра протянул руку и сверг своего короля.

-Я сдаюсь. Поэтому, когда жены хлопают ресницами при виде своих мужей и выглядят скромно - так, как умеют только индийские женщины! — и настаивают на том, что они были пешками в твоих руках, как ты думаешь, в какую сторону ударит молния?

Наконец Нарсес поднял взгляд. Его глаза превратились в полузакрытые щелочки; что, несмотря на морщинистое лицо, делало евнуха более похожим на рептилию, чем обычно.

-И почему тебя это так забавляет? Я напоминаю тебе, что на каждом этапе пути именно ты выполнял настоящую работу.

-Верно. Еще одна партия?

Убийца снова начал расставлять фигуры. -Но я в отличной физической форме, и я позаботился о том, чтобы у меня была самая быстрая лошадь в Бхаракучче. Ты не такой, и ты этого не делал. Тот мул, которому ты отдаешь предпочтение, вероятно, не смог бы обогнать быка, не говоря уже о раджпутской кавалерии.

-Мне нравятся мулы.- Теперь на доске был порядок - Нарсес играет белыми фигурами, на этот раз - евнух выдвинул свою ферзевую пешку. -И у меня все равно нет намерения убегать, независимо от того, как ударит молния.

Убийца склонил голову набок.

-Нет? Почему бы и нет?

Нарсес отвел взгляд в сторону, уставившись на пустую стену в покоях, которые он делил с Аджатасутра. Все стены во дворцовых апартаментах были пустыми, за исключением стен в спальне убийцы. Старому евнуху это нравилось. Он утверждал, что бесполезные украшения мешают тщательному обдумыванию.

-Трудно объяснить. Называйте это моим долгом перед Феодорой, если хочешь.

Брови Аджатасутры приподнялись. Хотя его взгляд не отрывался от стены, Нарсес почувствовал его озадаченность.

-Ты знаешь, я предал ее ради завоевания империи.

-Да, я был там. И?

-И поэтому теперь, когда я делаю это снова ...

-Ты не предаешь ее.

Нарсес нетерпеливо махнул рукой.

-Я тоже не предаю своих нынешних работодателей. Но я по-прежнему ставлю все на ту же игру. Величайшая игра, которая только существует. Игра престолов.

Убийца ждал. Рано или поздно объяснение придет. Несмотря на все резкости евнуха, Аджатасутра стал для него кем-то вроде сына.

Это заняло, наверное, минуты три, в течение которых взгляд Нарсеса не отрывался от пустой стены.

- Ты не можешь обманывать вечно, - сказал он наконец. -Я выиграю или проиграю, но я не буду снова убегать. Я многим обязан Феодоре.

Аджатасутра посмотрел на ту же стену. Там по-прежнему ничего не было.

-Я был с тобой слишком долго. На самом деле это почти имеет смысл.

Нарсес улыбнулся.

-Не забывай продолжать кормить свою лошадь.

Каусамби, столица малва

При впадении Ганга

и реки Ямуна

Менее чем через неделю после своего тринадцатого дня рождения Раджив познал худшее отчаяние и два величайших прозрения за свою короткую жизнь. Одно пришло сразу за другим.

Задыхаясь, он опустился на табурет в одном из подвалов под дворцом госпожи Дамодары. Он едва мог удержать деревянный меч в руке, настолько слабой была его хватка.

-Я никогда не сравнюсь со своим отцом, - прошептал он в отчаянии.

-Не будь идиотом, - раздался резкий голос его тренера, человека, которого он называл Мангуст. -Конечно, ты этого не сделаешь. Такой могущественный человек, как Рана Шанга, приходит в страну или племя не чаще одного раза в столетие.

-Послушай его, Раджив, - сказала его мать. Она наблюдала за этой тренировкой, как и за всеми остальными, со своего стула в углу. И, как всегда, на табурете, окруженным корзинками, в которые она складывала подготовленный лук. Нарезка лука расслабила женщину по причинам, которые никто другой так и не смог определить.

Тогда пришло прозрение.

-Ты тоже не смог бы сравниться с ним.

Узкое, похожее на ласку лицо Мангуста исказилось от юмора.

-Конечно, я не мог! Никогда не думал попробовать - разве что, как последний дурак, в самом конце.

Небрежно - в этой хватке не было и следа слабости - Мангуст прислонил свой собственныйдеревянный меч к стене подвала. Затем той же худой правой рукой поднял руку и раздвинул свои жесткие черные волосы. Шрам под ними был хорошо виден.

–Я получил это за попытку.

Раджив был столь же встревожен, сколь и воодушевлен своей вновь обретенной мудростью.

-Я должен остановиться ...

Его мать почти сердито отрезала:

-Да! Прекрати пытаться подражать своему отцу!- Она указала на Мангуста коротким ножом, которым резала лук. -Учись у него.

Она вернулась к нарезке лука.

-Ты недостаточно большой. Никогда таким не будешь. Не такой высокий, не такой сильный. Может быть, такой же быстрый, может быть, нет.

Луковица, казалось, разлетелась в ее руке на части.

-Ну и что?

И снова нож, указующий, как палец.

-Он тоже. Но Мангуст по-прежнему легенда.

Человек с таким именем усмехнулся. Жестко, как он делал большинство вещей.

-Меня зовут Валентин, и я всего лишь солдат Рима. Я оставляю легенды тем, кто в них верит. Что я знаю, мальчик, так это вот что. Учись у меня, вместо того чтобы сопротивляться мне, и ты достаточно скоро добьешься собственной славы. На самом деле ты очень хорош. Особенно для такой юной особы.

Валентин снова взял деревянный меч в руку.

-А теперь ты достаточно отдохнул. Возвращайся к нему. И помни, на этот раз - небольшими ударами. Перестань пытаться сражаться, как будто ты король Раджпутаны. Сражайся, как скряга, копящий свои монеты. Сражайся, как я.

* * *

Это было трудно. Но Раджив думал, что к концу урока он добился некоторого прогресса. Он, наконец, начал понимать - действительно понимать, - что делало Мангуста таким опасным. Никаких напрасных усилий, никакой вычурности, ничего сверх необходимого минимума. Но это сделано идеально.

Урок наконец закончился, пришло второе прозрение.

Раджив уставился на свою мать. Она была почти полной противоположностью его отцу. Там, где Рана Шанга была высокой и могучей, она была невысокой и пухленькой. В то время как отец все еще был черноволосым и красивым был, по крайней мере, до того, как Мангуст изуродовал его лицо во время их знаменитой дуэли, мать была седовласой и некрасивой.

Но он увидел ее. По-настоящему, впервые. Как всегда, корзинки теперь были полны - в тех, что справа от нее, лежал приготовленный лук; в тех, что слева, - выброшенные очистки.

-Вот как ты режешь лук.

-Да, мой мальчик и это тоже, - спокойно сказала она. -Да. Вот так я режу лук. А мужчин резать легче, чем лук. Если ты не думаешь как дура.

-Послушай свою мать, - сказал Мангуст.

* * *

Позже, вечером, в комнате, которую все они использовали в качестве центрального салона, Валентин пожаловался теми же словами.

-Слушай свою мать, ты, маленькое отродье!

Баджи радостно уставился на него, разинув рот, на манер младенцев во всем мире. Он сказал что-то более или менее похожее на: -Слизь.

Что бы ни означало это слово, оно явно не указывало на то, что младенец намеревался подчиниться инструкциям своей матери прекратить приставать к римскому солдату. На самом деле, Баджи еще настойчивее дергал его за рукав.

-В любом случае, чего он хочет?- Требовательно спросил Валентин.

-Слиз, - объяснил Баджи.

Дхрува рассмеялся.

-Ты его балуешь, Валентин! Вот почему он не обращает на меня внимания.

Она поднялась со своего табурета и подошла, чтобы забрать своего маленького сына с колен Валентина.

Баджи мгновенно начал выть.

-Побалуй его, я говорю.

Взгромоздившись на свой собственный табурет в комнате и выглядя очень похожим на носорога на этом маленьком предмете мебели, Анастасий начал смеяться. Звук вырывался из его огромной груди подобно множеству раскатов.

Валентин свирепо посмотрел на своего товарища римского катафракта.

-Что здесь такого чертовски смешного?

- Тебе действительно нужно спрашивать?

Леди Дамодара вошла в комнату. Осмотрев сцену, она улыбнулась.

Валентин перевел взгляд на нее.

-Ты понимаешь, что мы почти наверняка обречены? Все мы.

Он указал негнущимся пальцем на Баджи, который все еще нудил.

-Если нам повезет, они сначала перережут сопляку горло.

-Валентин! -Воскликнул Дхрува. -Ты его пугаешь!

-Не повезло, - пробормотал римский катафракт. -Может, он и заткнулся бы. Но этот сопляк не понимает ни слова из того, что я говорю.

Он снова впился взглядом в леди Дамодару.

-Обречен, - повторил он.

Она пожала плечами.

-Да, есть хороший шанс. Но это все равно лучший шанс, чем был бы у моего мужа - и у меня, и у детей, - если бы мы ничего не предприняли. Либо вы, римляне, убили бы его, потому что он был недостаточно хорошим полководцем, либо император Малва убил бы его, потому что он был им. Таким образом, по крайней мере, есть шанс. По-моему, довольно хороший.

Валентин не успокоился.

-Нарсес и его проклятые планы. Если я переживу это, напомни мне перерезать ему горло.

Так набожно, как только мог, он добавил:

-Знаешь, в Риме ему вынесен смертный приговор. Гнусный предатель. Просто выполняю свой долг.

Анастасий так и не перестал раскатисто смеяться. Теперь раскаты набрали обороты.

-Надо было подумать об этом раньше!

На это, конечно, ответа не было. Поэтому Валентин снова уставился на младенца.

-И кроме того, - сказала леди Дамодара, все еще улыбаясь, - таким образом, у нас будет немного развлечений. Дхрува, отпусти ребенка.

Как бы приятно ни были сказаны эти слова, леди Дамодара была одной из великих аристократок империи малва. Фактически, она была в более близком родстве с императором, чем ее муж. Итак, каковы бы ни были ее опасения, Дхрува подчинился.

Вернувшись на пол, Баджи немедленно начал ползти к Валентину.

-Слизь! - радостно сказал он.

* * *

Еще позже, в комнате, которую они делили как спальню, Анастасий снова начал урчать.

Но это не смех. Хуже. Философские размышления.

-Знаешь, Валентин, если бы ты перестал раздражаться из-за этих мелких проблем...

-Вообще-то, мне вроде как нравится этот сопляк, - признался Валентин. Он лежал на своей кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.

-Было бы лучше сказать, что ты души не чаешь в этом маленьком создании. -Анастасий усмехнулся. -Но это даже не незначительная проблема. Я говорил о других вещах. Ты знаешь - опасность быть обнаруженными - прячущимися так, как мы прячемся здесь, в их собственной столице, - кишащими ордами йетайских варваров и других солдат малва, сдирающими кожу, насаженными на кол и Бог знает, что еще мучителями махамимамса. Эти проблемы.

Валентин поднял голову.

-Ты называешь это незначительными проблемами?

-С философской точки зрения, да.

-Я не хочу это слышать...

-О, прекрати ныть.

Анастасий сел на своей кровати в другом конце комнаты и развел свои огромные руки.

-Если ты отказываешься рассматривать онтологию ситуации, по крайней мере, рассмотри практический аспект.

-О чем, во имя всего святого, ты говоришь?

-Это очевидно. Происходит одно из двух. Мы становимся жертвами незначительной проблемы, и в этом случае с нас сдирают кожу, насаживают на кол, потрошат и Бог знает что еще - но, несомненно, мы мертвы. Следовать за мной так далеко?

Валентин опустил голову, ворча.

-Идиот может зайти за тобой так далеко. Какой в этом смысл?

-Или мы не становимся жертвами незначительной проблемы. В этом случае мы переживаем войну. И тогда что? Это настоящая проблема - главная проблема, - потому что для ее решения требуются серьезные размышления и годы.

Валентин снова хмыкнул.

-Мы уходим на пенсию, что еще? Если генерал все еще жив, он также даст нам хорошую премию. Достаточно для каждого из нас, чтобы обосноваться на ферме где- нибудь в ...

-Во Фракии?- Анастасий снова громко рассмеялся. -Даже ты, Валентин! Не говоря уже обо мне, наполовину греке, каким я и являюсь, и склонном к возвышенным мыслям. Ты действительно хочешь провести остаток своей жизни, разводя свиней?

С другой кровати донеслось молчание.

-Что такого завораживающего в этом потолке, в любом случае?- Одна из огромных рук обвела комнату. -Посмотри на остальное . Мы находимся в помещениях для слуг - старых помещениях для слуг, в задней части дворца, - и это все еще шикарнее, чем дом самого богатого крестьянина во Фракии.

-И что?

-Так зачем довольствоваться хижиной, когда мы можем уединиться в чем-то подобном этому?

Теперь Анастасий внимательно наблюдал за Валентином. Видел, как глаза не отрывались от потолка, а грудь, похожая на шнур, поднималась и опускалась с каждым вздохом.

-Хорошо, - наконец сказал Валентин. -Хорошо. Я думал об этом. Но...

-Почему бы и нет? Кто лучше нас? Ты знаешь, как эти индусы посмотрят на это. По крайней мере, те, кто принадлежит к подходящему классу. Девушек спасли из борделя. Никто не знает, кто отец малыша. Они оба безнадежно испорчены. Ребенок тоже.

Валентин нахмурился, услышав последнее предложение.

Еще более жизнерадостно, видя этот хмурый взгляд, Анастасий продолжил.

-Но мы всего лишь фракийские солдаты. Какое нам дело до всего этого дерьма? И -что более важно - кто лучше подходит на роль тестя, чем пешва из Андхры?

Хмурый взгляд Валентина, казалось, только усилился.

-Что заставляет тебя думать, что он согласился бы? Судя по тому, как они смотрят на вещи, мы примерно такие же испорченные, как и девочки.

-Именно! Это то, что я имел в виду, когда сказал, что вы должны рассмотреть онтологические аспекты вопроса. Более того, подумайте вот о чем: кто собирается оскорблять девочек - или ребенка - если он будет отцом, а мы - мужьями?

Анастасий безмятежно ждал. Прошло не больше минуты или около того, прежде чем хмурый вид Валентина исчез, и на его месте появилась улыбка, которая годами приводила в ужас стольких мужчин. Эта тонкая, совершенно убийственная, пронырливая ухмылка.

-Не слишком много. И они будут мертвы. Очень быстро.

-Ты видишь?

Так легко и быстро, как только мог, когда хотел, Валентин сел прямо.

-Хорошо. Мы сделаем это.

Анастасий слегка склонил голову набок.

-Есть какие-нибудь проблемы с философией вопроса?

-Что, черт возьми, делает это...

-Парень - ублюдок, а девушка - бывшая шлюха со шрамом на лице, нанесенным сутенером. Если что-то из этого для тебя проблема, я заберу ее, а ты можешь взять другую сестру, Лату.

Валентин зашипел.

-Держись подальше от Дхрувы.

-Думаю, что нет, - спокойно сказал Анастасий. -Мы заключили сделку. Видишь, как это просто, когда ты применяешь философские рассуждения?