Танец времени (Велисарий-6)

Глава 20

Барбарикум

Когда они спускались по сходням со своего корабля к причалу в Барбарикуме, где их ждала толпа, чтобы поприветствовать, Усанас хитро улыбнулся Антонине.

- Соберись. Я понимаю, что для тебя это шок - не быть самой известной женщиной в округе.

Антонина фыркнула.

- Честно говоря, это облегчение. Дай им еще о ком-нибудь посплетничать.

Усанас покачал головой.

- Поскольку другая женщина, о которой идет речь, является святой и образцом добродетели, твоя собственная дурная слава будет просто бросаться в глаза по контрасту. Сплетни будут яростнее, чем когда-либо. Особенно. ..

Он выпятил грудь. Грудь, которая изначально не нуждалась в выпуклостях, такая мускулистая, какой она так очевидно была под яркими, но редкими аксумскими регалиями -.... прибыв, как и ты, в компании такого великолепного мужчины.

Все это время он сохранял торжественное выражение лица. Когда они приблизились к группе знаменитостей на причале, выражение лица стало определенно мрачным. Он наклонил к ней голову, пробормотав:

- В течение дня по городу разнесутся слухи об оргии, которую ты устроила на корабле, с того момента, как он покинул Адулис.

- Смешно.- Она слегка приподняла голову, чтобы подчеркнуть свое достоинство.- Та же самая репутация защитит меня. Все знают, что если бы я устраивала оргию, ты бы вообще не смог уйти с этого корабля. Великолепный самец. Ха. Слабаки, все вы.

Они были почти у причалов. Переднюю линию толпы составляли римские чиновники, персидская знать и аксумские военачальники. Действительно, довольно величественное собрание. Поэтому следующие слова Антонины были произнесены почти шепотом.

- Я согласна с тобой, если бы у нас на корабле были какие-нибудь жеребцы или быки, у меня были бы проблемы. Но мы их не привезли.

Это было все, что она могла сделать, чтобы не показать ему язык. Получить лучшее от Усанаса в такого рода остротах было своего рода достижением.

* * *

Последовавшие за этим церемонии были обычным утомительным занятием. К счастью, Антонина была избавлена от худшего, благодаря Фотию и Тахмине.

Их собственный переход с корабля на причал был не простым спуском по сходням. Римские чиновники и персидские вельможи соперничали друг с другом в том, кто сможет изготовить для этой цели самые нелепо замысловатые паланкины.

* * *

- Я испугался, что трап рухнет под моим весом, - признался ей Фотий позже.- Тахмина, ты видела, в какой идиотской штуковине они ее увезли? - совершенно окаменела она.

* * *

Возможно, по иронии судьбы, самой интересной частью дня была экскурсия по новой больнице. Той, которую основала жена.

На самом деле это было не ее. Анна Саронитис могла быть достаточно богата - во всяком случае, ее муж Калоподий, - чтобы заказать строительство совершенно новой больницы. Но она просто недостаточно долго пробыла в Барбарикуме, прежде чем начать свое путешествие вверх по Инду.

Но, насколько могла судить Антонина, это, похоже, не имело значения. Молодая римская аристократка обрушилась на существующую больницу, как муссон. Оставляя за собой множество обломков, как это делает муссон. Но - также как и муссон - оставляя после себя более зеленую землю. Единую с жизнью там, где была смерть.

- Я впечатлен, - признался Усанас.- На этот раз я совсем не шучу. Я бы никогда не подумал, что даже император Ирана и все его палачи могли бы отбросить столько глупости и беспечности. Во всяком случае, за такое короткое время.

Антонина посмотрела на ближайшую сотрудницу Службы Жены, торжественно стоявшую в дверях соседней палаты. Несмотря на пурпурную униформу, он был примерно так же похож на «медсестру», как вышибала таверны на «билетера».

- Она знала эту игру, - пробормотала Антонина.- На самом деле, я немного польщена.

Усанас склонил голову набок.

- Разве ты не понимаешь? Она создала Службу по образцу госпитальеров. Это то, что нужно для чего-то подобного. Люди просто будут уклоняться от решений официальных лиц. Гораздо труднее уклониться от строгостей воинствующего массового порядка.

- Вы совершенно правы, - раздался голос сзади. Повернув голову, Антонина увидела начальника Службы в Барбарикуме. Его звали Псо. Она не понимала, что он следил за ними достаточно близко, чтобы подслушать.

- Вы совершенно правы, - повторил он.- Она сказала мне, что эта идея пришла ей в голову, когда она прочитала отчет Ирины Макремболитиссы о ваших подвигах в Александрии.

Антонина усмехнулась.

- Ты имеешь в виду басни Ирины. Она давно уехала из Александрии и направлялась в Индию, прежде чем все это случилось. Этот отчет, который она написала, был написан полностью постфактум и основан на слухах.

- Твои слухи, что еще хуже, - проворчал Усанас.- Рассказал ей во время одной из твоих скандальных попоек.

Он снова осмотрел палату, прежде чем они перешли к следующей. Эта была посвящена мужчинам, восстанавливающимся после ампутаций нижних конечностей, где та, через которую они прошли ранее, была передана мужчинам, получившим более серьезную травму. Суровый практический склад ума Жены был очевиден даже в новом дизайне больницы. Сортировка повсюду. Отчасти для того, чтобы больные мужчины не заразили мужчин, которые были просто ранены. В основном потому, что Жена смирилась с тем, что некоторые мужчины умрут, но не видела причин, по которым другие мужчины должны умирать без необходимости.

В прошлые времена больницы просто наваливали мужчин везде, где у них оказывалось свободное место, предусмотрительно, не более чем ветер, гоняющий листья о забор. В таких беспорядочных кучах человек, перенесший простую ампутацию, мог умереть от пренебрежения, просто потому, что он находился в палате, большинство обитателей которой все равно умирали.

Прихрамывая, подошел Агафий. Он отстал, чтобы по собственному опыту заверить одного из солдат в том, что, хотя деревянные ноги, безусловно, доставляют неудобства, они серьезно не мешают совокуплению. Во всяком случае, после того, как они были удалены.

- Ужасно, - пробормотал он.- Слава Богу, Судаба остался во дворце и не видела этого.

Антонина приподняла бровь.

-Она никогда не казалась мне особенно щепетильной.

- Она не такая.- Агафий сердито обвел взглядом комнату.- Это то, о чем я беспокоюсь. Ее и так достаточно трудно контролировать. Как только она встретит эту проклятую «Жену»...

Сердитый взгляд перешел на Антонину.

- В основном я виню тебя. Тебя и эту проклятую Макремболитиссу. Если бы не твой пример - ее, еще хуже! - ничего из этого не произошло бы.

- Человеческие жизни спасаются, - мягко заметил Усанас.

Сердитый взгляд не дрогнул.

- Кого это волнует? Все люди рано или поздно умирают в любом случае. Но в старые добрые времена, какие бы годы мы ни отдавали себе, нам не приходилось тратить половину из них на споры с женщинами. Это твоя вина, Антонина.

* * *

Тем вечером, за ужином во дворце, который был передан им на время их короткого пребывания в Барбарикуме, Антонина рассказала о событиях дня тем, кто остался.

Судаба не интересовалась официальными церемониями. Возможно, она была девушкой, чей отец был простым дехганом. Будучи молодой женщиной, которая уже почти два года была замужем за высшим римским чиновником в Месопотамии и посетила больше официальных церемоний, чем могла вспомнить, она ни в малейшей степени не была такой.

О чем ей было интересно услышать «подробно» так это о больнице.

- Я не могу дождаться встречи с этой женщиной, - сказала она.

Антонина улыбнулась Агафию.

- О, перестань пялиться на жаркое. Оно и так уже пережарено.

- Твоя вина, я говорю это снова.

* * *

Действительно, было странно, какое утешение конюх получал от присутствия гигантского римского солдата. При любых других обстоятельствах этот человек - его звали Анастасий - привел бы его в ужас.

Конюх был бенгальцем. Несмотря на годы, которые он прожил в Каусамби, он так и не смог по-настоящему привыкнуть к размерам западных варваров. Йетайцы были достаточно плохими. Но ни один йетариец, которого конюх когда-либо видел, не был таким большим и могучим на вид, как этот римлянин.

Анастасий все еще пугал конюха. Но поскольку он был намного менее устрашающим, чем его напарник, конюх был почти рад, что он рядом. Ему нравилось представлять, что один из гигантов будет сдерживать другого «Валентини», как его звали, с другим из этих причудливых западных имен - в слишком вероятном случае, если мужчина вернется к природе хищника, которой он, очевидно, обладал.

- Прекрати издеваться над беднягой, Валентин, - прогрохотал гигант.

- Я не запугиваю его. Я просто указываю на факты жизни.

Конюх избегал их обоих взглядов. Сидя на корточках на полу одной из своих конюшен и уставившись в землю, он захныкал:

- Зачем я вообще согласился на это?

- Почему? - Тот, кого звали Валентин наклонился и небрежно сплюнул на землю. Он стоял, а не сидел на корточках, и прислонился к ближайшему деннику.

- Четыре причины. Во-первых, ты был достаточно глуп, чтобы попасться на глаза кому-то могущественному - сегодня, если не тогда, - когда он пришел сюда несколько лет назад, и произвел на него впечатление своей компетентностью и безупречным характером. Гребаный идиот. Тебе сколько - почти пятьдесят лет? И ты все еще не понял, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным?

Конюх снова заскулил.

- Я не знал, кто он такой.

- Тогда это еще глупее. Вторая причина в том, что эта конюшня находится примерно на нужном расстоянии. Достаточно близко, чтобы мы могли до нее докопаться, и достаточно далеко, чтобы никто не смог соединить ее с дворцом, как только мы взорвем туннель. Это даже более или менее в правильном направлении «подальше от реки»...

Он снова сплюнул.

- Просто не повезло, вот что. Хотя следующие две причины были твоей собственной ошибкой. Начнем с того, что ты был достаточно жаден, чтобы принять наши деньги.

Хныканье, которое раздалось сейчас, было значительно громче.

- Ты не объяснил точно, что ты делаешь, - запротестовал он.

- Ты тоже не спрашивал, не так ли? Как я уже сказал, слишком жадный.

Римлянин с лицом хорька замолчал, его глаза лениво блуждали по полумраку конюшни.

Конюх надеялся, что он не станет продолжать объяснения.

Но, конечно, он это сделал.

- Четвертая и последняя причина заключается в том, что если ты не сделаешь то, что мы тебе скажем, я убью тебя. Затем я убью каждого члена твоей семьи после изнасилования твоей жены, дочерей и племянниц. Твоя мать слишком стара, а у твоей сестры неприятный запах изо рта. Я оставлю малыша напоследок. Он выглядит довольно нежным, а меня тошнит от баранины.

Гигант закатил глаза

-О, ради всего святого, Валентин!

Он присел на корточки рядом с конюхом и положил огромную ладонь на его тощее плечо. Затем одарил его дружелюбной и ободряющей улыбкой.

- Он лжет, - заверил он конюха.- Валентин не будет насиловать женщин перед тем, как убить их. И все, что он сделает с ребенком, это просто перережет ему горло.

Конюх поверил ему. Самым безумным из всего было то, что он действительно нашел в этом облегчение.

- Как эта последняя причина может быть моей виной? -заскулил он.

Валентин одарил его своей ужасной улыбкой хорька.

- Ты не родился достаточно большим, достаточно жестким и подлым, чтобы дать отпор таким, как я, и недостаточно богатым, чтобы нанять небольшую армию, которая сделает это за тебя. Может быть, в своей следующей жизни ты не будешь таким беспечным.

* * *

Валентин и Анастасий провели несколько часов в туннеле, на обратном пути проверяя и инспектируя все.

Точнее, Анастасий притворился, что проверяет бревна и подпорки, в то время как Валентин одарил шахтеров Бихари и их оставшихся охранников-йетайцев таким ровным взглядом темных глаз, который мог бы напугать демона.

В конце концов, ни Валентин, ни Анастасий не были шахтерами, так что они действительно не имели ни малейшего представления, что искать. Правда, у них был значительный опыт осадных работ - как у защитников, так и у нападающих, - но ни один из них никогда не использовался в качестве саперов. Это была специальная работа, и катафракты обычно не занимались этим.

- Не обращай на него внимания, - заверил шахтеров Анастасий.- Ему просто нравится тренироваться.

Присев на корточки из-за низкого потолка, Анастасий положил руки на колени и улыбнулся главе шахтеров.

- По-моему, это выглядит неплохо. Но мы не хотим, чтобы это было слишком хорошо. Возможно, нам придется использовать три собачьих упора, и все три из них должны разрушиться, если мы приведем в действие заряды. Обвалиться на десятки ярдов тоже. Нам не принесет никакой пользы просто прогнуться на несколько футов. Малва тоже умеют копать.

Бросив на Валентина быстрый, нервный взгляд, бихари энергично кивнул.

- Не проблема! Не проблема! Посмотри сюда

Он поспешил к одному из ближайших деревянных столбов, которые поддерживали крышу, и начал тыкать пальцем

-Здесь, там - казалось, повсюду.

- Видите, как установлены клинья? Заряды разнесут их все в пух и прах. Без клиньев все рухнет. Мы также загнали все ножки поглубже. Глубже, чем в остальных туннелях. С таким большим весом земли над ними - особенно на первом выступе, возле реки, со всей этой илистой почвой - они сразу же провалятся.

Анастасий немного повернулся, чтобы иметь возможность посмотреть на Валентина.

- По-моему, выглядит неплохо. У тебя с чем-нибудь проблемы?

Валентин тоже был в полуприседе, хотя в его случае он прислонялся задом к одной из колонн, чтобы поддерживать свой вес, а не опирался руками на колени. Он был не так высок, как Анастасий, но все равно был слишком высок, чтобы стоять прямо в низком туннеле. Даже низкорослым шахтерам из Бихари приходилось немного сутулиться.

- Не совсем, - сказал он, - за исключением общего принципа, что что-то обязательно испортится.

Он слегка кивнул шахтеру головой.

- Не то чтобы я действительно не доверяю ему и его людям. Если это не сработает, им конец вместе со всеми нами.

Шахтер кивнул головой, может быть, дюжину раз.

- Да! Да! И если это сработает, мы получим свободу и большую премию. Леди пообещала. И-ах ..

Он опустил остальное, так как это было немного неловко. Более важным было то, что Валентин согласился с обещанием леди, и сказал это им в лицо. Несмотря на то, что он пугал шахтеров - и, вероятно, йетайцев еще больше, - все они странным образом доверяли Валентину. Такому кровожадному человеку просто не нужно было опускаться до мелкого предательства, когда все было сказано и сделано.

Бой Раджива с тремя предателями укрепил репутацию Валентина среди этих людей. Особенно среди йетайцев, которые сами были опытными воинами.

- «Мангуст» - может быть легендой, раздутой, как это часто бывает с легендами. Человек, настолько смертоносный, что мог обучить тринадцатилетнего мальчика убить троих наемников - вдобавок из подручного оружия, - был среди них живой, дышащей человеческой коброй.

Они также боялись Анастасия. Но при всех его размерах и силе и том факте, что они знали его как опытного бойца, у него просто не было такой же темной ауры, как у него. Во всяком случае, как и конюх, они находили его присутствие рядом с Валентином чем-то вроде облегчения.

Кроме того, была надежда, а также страх. Свобода и достаточно денег, чтобы хорошо устроиться, для рабов-шахтеров. Для йетайцев, которые остались верны, это шанс вступить в императорскую гвардию со всеми вытекающими привилегиями.

Это предполагало, конечно, что схема сработала. К настоящему времени все они знали суть дела, поскольку не было смысла больше пытаться сохранить что-либо из этого в секрете. Но если бы это не сработает, они все равно были бы мертвы. Так почему бы не помечтать?

* * *

Когда два катафракта вернулись во дворец ближе к вечеру и доложили госпоже Дамодаре, она выразила некоторые сомнения.

- Все это так рискованно. Мы зависим от лояльности человека, которого совсем не знаем, просто из-за сообщения, отправленного человеком, который является нашим врагом.

Анастасий пожал плечами.

- Я встречался с Холкаром. На самом деле знаю его довольно хорошо. Я действительно не думаю, что это то, из-за чего он стал бы хитрить. Если он ручается за репутацию конюха, я думаю, мы можем доверять ему. Не забывайте, что на карту поставлена жизнь дочерей Холкара тоже.

Валентин начал сплевывать на пол. Затем, вспомнив, где он находится, проглотил мокроту.

- Кроме того, мы не доверяем конюху. Я угрожал ему. Большая разница.

Леди Дамодара неодобрительно покачала головой.

- Тебе не следует так запугивать его. В конце концов, он действительно кажется хорошим человеком.

- И что? Когда все это закончится, он все еще будет милым человеком. За исключением того, что он будет милым человеком, пользующимся благосклонностью нового императора, а не жалким конюхом, у которого нет друзей, о которых стоило бы поговорить. У него будет самая шикарная конюшня в Индии. Его самой большой проблемой будет помешать прислуге украсть драгоценности, инкрустирующие императорские седла и хауды.

Леди Дамодара тихо рассмеялась.

- Я не уверена, что когда-либо встречала кого-то с таким же взглядом на жизнь, как у тебя, Валентин. Я не знаю, как это точно описать.

- Обнаженным до костей, - подсказал Валентин. Он ткнул большим пальцем в своего огромного спутника.- Этот может болтать о Платоне и Аристотеле все, что ему заблагорассудится. Моя философия проста. Морализируй, как скряга.

* * *

Еще позже тем вечером настала очередь Дхрувы упрекать Валентина.

- Ты снова его балуешь!

Валентин изучал младенца у себя на руках. Баджи ухмылялся ему, размахивая руками в поисках еще одной конфетки, чтобы пососать.

- Вкусно!Дай!

- Я знаю.- Он некоторое время молчал, играя в перетягивание каната с Баджи через палец.- Потрясающая хватка. Я возлагаю надежды на парня.

- Отдай его мне, - настаивала Дхрува.- Ему нужно есть настоящую пищу. Он не может питаться сладостями.

Передав его, Валентин вздохнул.

- Я знаю, что балую его. Может быть, это мой способ загладить вину.

- Для чего?

Он неопределенно махнул рукой.

- Я не знаю. я.

Дхрува начала кормить ребенка.- Это глупо. Ты не такой уж плохой.

Валентин усмехнулся.

- Ты один из немногих людей, которых я знаю, кто сказал бы это.

Она пожала плечами только одной рукой, другая была занята ребенком у груди.

- Большинство людей не были маратхскими шлюхами-рабынями в борделе малва.

Она сказала это почти безмятежно. Через некоторое время она подняла глаза.

- Я никогда не спрашивала. Тебя это беспокоит?

- Нет. Это то, что я сказал леди Дамодаре. Я довольно хорошо обнажен до костей.

Она кивнула и снова посмотрела на Баджи.

- Да. Должно быть, ты сделал что-то правильное в своей прошлой жизни.

Валентин некоторое время наблюдал за ней.

- Я думаю, возможно, я так и сделал.