Танец времени (Велисарий-6)

Глава 2

Глава 2

Аксум

Столица Эфиопской империи

По ту сторону Эритрейского моря жена Велисария Антонина проснулась от восходящего солнца, проникавшего через окно в ее покои в Тааха Марьям.

К настоящему времени, спустя более полутора лет с тех пор, как агенты малва взорвали королевский дворец Эфиопского королевства Аксум, реконструкция Тааха Марьям была практически завершена.

Упрямо, как это было в их обычае в подобных вещах, аксумиты настояли на том, чтобы восстановить дворец в точности таким, каким он был. Если бы тяжелая каменная кладка все еще была подвержена разрушению при удачном расположении, они предотвратили бы это копьями своих полков, а не умом своих архитекторов.

По крайней мере, по утрам Антонина была этому рада. Ночью, в полумраке при свечах, Тааха Марьям иногда казалась ей угнетающе массивной. Но днем - особенно на рассвете, в ее комнате, выходящей окнами на восток,эфиопская склонность размещать много окон даже во внешних стенах была очень приятной.

Окна, по общему признанию, тоже были массивными, с их христианскими крестами в каждом, которые служили опорами для тяжелого камня, а также напоминанием о новой эфиопской вере. Тем не менее, солнечный свет, заливавший ее спальню, купался в золотистом великолепии, которое соответствовало ее настроению.

Что то произошло, внезапно поняла она. Сидя в своей кровати, плотнее натянув одеяло, чтобы защититься от холода, она обдумала этот факт.

Почему?

Дело было не в утре. Да, солнечный свет был великолепен. С другой стороны, поздней осенью на высоте в милю над уровнем моря в Эфиопском нагорье было также чертовски холодно.

Она слегка вздрогнула. Но это было исключительно из-за тела. Ее настроение оставалось выше, чем было раньше.

Месяцы.

С тех пор, как погиб Эон, возглавивший аксумитов при захвате индийского порта Чоупатти. Мало того, что Антонина потеряла в той битве одного из своих ближайших друзей, но неожиданная смерть молодого правителя Эфиопии - негуса нагаста, или «Царя царей» - ввергла королевство Аксум в кризис престолонаследия. Кризис, разрешить который сам Эон, лежа при смерти, поручил Антонине.

Она боялась этой задачи почти так же сильно, как горевала о смерти Эона. И все же сейчас, этим утром, она снова чувствовала легкость на сердце.

Почему?

* * *

Это был не праздный вопрос. К настоящему времени, гораздо ближе к сорока годам, чем к тридцати, Антонина очень хорошо узнала себя. Ее разум работал не так, как у ее мужа. Велисарий был расчетливым человеком, который рассматривал все аспекты проблемы, прежде чем решить, как он с ней справится.

Антонина, с другой стороны, приходила к своим выводам более таинственными, инстинктивными путями.

Это был не первый раз в ее жизни, когда она просыпалась утром, переполненная удовлетворением от того, что приняла решение во время сна. И если Велисарий иногда иронично качал головой по этому поводу, Антонина оставалась безмятежной, зная, что ее способ ведения такого сложного дела был настолько

проще, чем у ее мужа.

Вошел слуга, вежливо кашлянув, чтобы сообщить о ее прибытии. Женщина не постучала по той простой причине, что в Тааха Марьям было очень мало дверей - а стучать в толстые стены входа было бы сродни стуку в гранитный утес.

-Аквабе ценцен желает получить аудиенцию.

Антонина усмехнулась. Она действительно была в хорошем настроении.

-Держу пари, он не так выразился.

Служанка закатила глаза. -Он такой грубый! Нет, леди, он этого не говорил. Он- да...

Антонина выскользнула из-под толстых одеял и побежала к своему гардеробу у дальней стены. Ее поспешность была вызвана не беспокойством о том, что Усанасу придется ждать, а просто холодом.

-Он сказал тебе вытащить ленивую римскую шлюху из постели.

Все еще ухмыляясь, Антонина сняла ночную рубашку и начала одеваться для дня.

-Ну. Он не назвал тебя шлюхой. Ленивой римлянкой, да.

Усанас нетерпеливо ждал в гостиной ее апартаментов.

-Как раз вовремя, - проворчал он. Он быстро оглядел ее фигуру сверху донизу. -Почему так много времени уходит на то, чтобы надеть такую простую одежду? Сейчас - почти середина утра - я ожидал увидеть тебя украшенной драгоценностями и перьями.

Антонина повернула голову и посмотрела в окно. Солнце едва поднялось над краем Май Кохо, большого холма к востоку от столицы Эфиопии.

-Если это «середина утра», я бы хотела увидеть твое определение «рассвета».

Она подошла к ближайшему дивану и села. - О, прекрати, Усанас. Что бы ни привело тебя сюда в столь неподходящий час, это не может быть настолько срочно.

Она указала на ближайший стул.

-Садись, пожалуйста.

Усанас презрительно посмотрел на стул. Затем сложился на ковре в позе лотоса. С тех пор как он отправился в Индию с Велисарием, он утверждал, что неловкая на вид поза здорово помогает думать - даже если он не был согласен с нелепыми индийскими представлениями о философии.

-Это зависит от того, как вы определяете "срочно. Антонина, мы должны решить проблему преемственности. В ближайшее время. Агенты Гармата сообщают ему, что арабы в Хиджазе становятся беспокойными, особенно в Мекке. И, особенно, конечно, племя курайшитов.

Антонина недовольно поджала губы.

-А как насчет самих эфиопов? Не хочу быть грубой по этому поводу, Усанас, но до тех пор, пока «беспокойны» только арабы, они действительно мало что могут с этим поделать. По крайней мере, с военной точки зрения.

-Чтобы быть уверенным. Полки Аксума могут подавить любую кучу арабов, даже имея большую часть армии в Индии. Но ни я, ни Гармат не беспокоимся о настоящем восстании. Что нас беспокоит, так это разрушение торговли. В этом отношении дела шли очень хорошо, пока не пришло известие о смерти Эона. Теперь. же..

Он пожал плечами.

-Все арабские купцы и торговцы думали, что ситуация для них безопасна, поскольку Эон женат на принцессе курайшитов, а престолонаследие переходит через его сына-полуараба. Но с младенцем вместо принца и молодой девушкой в виде овдовевшей королевы-регента они все больше и больше беспокоятся о том, что династия будет свергнута эфиопами. Которые установят новую династию, которая вернет арабов к их прежнему рабству.

Антонина поморщилась.

-Другими словами, аксумиты разумно довольны ситуацией, но арабы в это не верят, и из-за того, что они в это не верят, будет все больше и больше проблем, которые начнут злить аксумитов.

Аквабе ценцен коротко кивнул.

-Да. Мы действительно не можем откладывать это дело, Антонина. Чем дольше мы ждем, тем хуже будет. Мы должны заверить всех, что династия крепка и нерушима.

-Более чем «стабильная, - задумчиво произнесла Антонина. -Эти арабские торговцы - и аксумиты тоже, если уж на то пошло - не будут просто беспокоиться о попытках восстания. Существует также более коварная, долгосрочная опасность.

Она встала и медленно подошла к другому окну. Великолепное настроение, с которым она проснулась, усиливалось с каждой минутой. Она была на грани принятия решения; она чувствовала это. Она думала, что вид южных гор поможет. Они были такими величественными. Безмятежными в их отдаленности и неподвижной устойчивости.

Проблема заключалась в том, чтобы выяснить, каким было решение в первую очередь. Часто бывало так, что она принимала свое решение во сне - и теперь не могла вспомнить, в чем оно заключалось.

Она улыбнулась, подумав о том, как Велисарий столько раз в прошлом реагировал на ее привычки. Раздражительный, каким обычно становятся мужчины, когда устройство мира нарушает их детские представления.

Как, черт возьми, вы можете принять решение, не зная, в чем оно заключается в первую очередь?

Антонина двигалась достаточно медленно, чтобы закончить свою мысль, прежде чем добежать до окна.

-На самом деле, похоже, есть только два варианта - ни один из которых никому не понравится. Первый вариант, и самый простой, заключался бы в том, чтобы Рукайя оставалась вдовой. Если не на всю оставшуюся жизнь, то, по крайней мере, до тех пор, пока младенец негуса нагаст не станет достаточно взрослым, чтобы занять трон и править самостоятельно.

-Неженатой и целомудренной, - проворчал Усанас. - Мы также не можем позволить себе никаких королевских бастардов. Не произведенных на свет овдовевшей королевой.

Скептическим тоном он добавил: - И, честно говоря, я не вижу особых шансов на это. Вахси всего несколько месяцев, а Рукайя...

-Имеет нормальные инстинкты молодой женщины. Да, я знаю.

Она действительно знала, на самом деле - и в значительных деталях. Она не строила догадок, основанных на общих чертах. Через некоторое время после их свадьбы Рукайя призналась Антонине, какое огромное физическое удовольствие она получала от брака с Эоном.

-Ей всего восемнадцать. Ожидать, что она будет воздерживаться от секса до тех пор, пока ей не исполнится под тридцать, - это…. не та авантюра, которой кто-то будет доволен. Рукайя меньше всего, когда ее скорбь по Эону наконец утихнет. Так получилось, что я думаю, она бы сделала это, если бы согласилась. Она очень волевой и само дисциплинированным человеком. Но ей бы это не понравилось - и даже если бы она сдержалась, сплетням не было бы конца.

-Бесконечно - и дико, - согласился Усанас. -Это было бы верно для любой молодой овдовевшей королевы, даже для уродливой. Для такой красивой, как Рукайя? Ни за что, Антонина. Задолго до того, как Вахси достигнет возраста, необходимого для вступления на трон, в отвратительные слухи поверит половина населения - и гораздо большая часть элиты королевства.

Антонина к этому времени подошла к окну, но еще не выглянула из него. Вместо этого она повернулась лицом к Усанасу.

-Да. Остается второй вариант, который не лучше. Если она выйдет замуж за кого-нибудь достаточно престижного, чтобы быть приемлемой парой, все начнут беспокоиться, что ее дети от второго мужа станут слишком влиятельными. Вторая, так сказать, неофициальная династия, выросшая внутри официальной. Рецепт гражданской войны через поколение.

Усанас кивнул.

-Аксумиты не приняли бы мужа-араба, а арабы –аксумита , хотя у них и не было бы выбора, учитывая военные реалии, И аксумит не понравился бы ничуть не больше. Если уж на то пошло, аксумитам это тоже бы не понравилось - за исключением тех, кто был частью клана мужа.

Он хмуро посмотрел на покрытие пола.

-Уродливый ковер. Эфиопы, может быть, и умеют работать с камнем и железом, но их плетение отвратительное. Тебе следует купить персидский.

Его глаза слегка расширились, и он поднял взгляд.

-«Перс. Знаешь, Антонина, это может быть решением. Найди ей мужа-иностранца подходящего ранга. Персидский вельможа или римский сенатор.

Антонина отрицательно покачала головой.

-Это тоже не сработает. Муж-перс невозможен, с точки зрения Рукайи. Теперь, когда у нее был опыт быть женой Эона, как ты думаешь, насколько хорошо она отнеслась бы к мужу-персу? С их отношениями к сексу и церемониями?

Усанас снова хмуро уставился на ковер.

-Она бы отравила его в течение года. Или просто заколола его сама. Но римлянин...

-Нет. Вероятно, я могла бы найти ей подходящего римского мужа - подходящего с ее точки зрения, - но это не решило бы политическую проблему. Рим сейчас просто слишком силен, Усанас. Муж-римлянин во время регентства Рукайи заставил бы всех бояться - как арабов, так и эфиопов, - что Аксум становится римской сатрапией. На самом деле, если не номинально.

-Верно.

Он бросил на нее лукавый взгляд.

-Возможно, тебе следует отравить своего мужа, Антонина. Это его вина, ты знаешь. Если бы Велисарий не провел последние пять лет, доказывая всем, что римская военная мощь превосходна.. даже против империи малва, величайшей в мире...

Антонина мило улыбнулась в ответ.

-Боюсь, не могу. Я здесь, а он в Пенджабе. Проклятие. Одна из причин, по которой я хотела бы решить проблему престолонаследия,заключается в том, что я хочу вернуться к нему - и в этот момент, уверяю вас, отравление этого парня будет последней мыслью в моей голове. Я нахожу, что мои собственные порывы ничуть не утихли, даже в моем преклонном и дряхлом возрасте.

Наконец, она повернулась и посмотрела в окно.

-Итак. Нам нужен впечатляющий муж. Впечатляющий как для Рукайи, так и для ее подданных, чтобы у нее не было соблазна сбиться с пути, и никто не думал иначе. Но - но! — тот, у кого нет ранее существовавших связей, которые заставили бы кого-либо беспокоиться о неуместном влиянии. И чья преданность Аксуму неоспорима.

Далеко на юге ярко сияли снежные вершины гор Симьен, но склоны все еще были темными. Солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы залить их светом.

Темные, массивные, величественные под своими кронами - и совершенно безразличные к любому из этих слов. Какое дело горам до попыток их изобразить - не говоря уже о мелких политических волнениях и заботах людей? Они просто были. И, будучи такими, затмевали любую династию.

Тогда она поняла свое решение. Оно пришло к ней внезапно и во всем своем великолепии.

-Это так очевидно, - счастливо сказала она.- Не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это.

-Может быть, вы будете так добры, чтобы разъяснить мне это «очевидное»» решение в какой-то момент?" - ворчливо сказал Усанас.

Антонина одарила горы милой улыбкой.

-О, да. Ты сможешь убедиться в этом, когда придет время.

Пешавар, на Гиндукуше

Кунгас начал последнюю атаку незадолго до рассвета. К восходу солнца его кушанские солдаты продемонстрировали членам клана патан, что они так же искусны в бою в скалах, как и повстанцы, и гораздо более дисциплинированы.

Не говоря уже о более многочисленности. Кунгас рассчитал - правильно, теперь это было ясно, - что в данный момент малва были слишком заняты Велисарием в южном Пенджабе, чтобы предпринять какое-либо серьезное нападение на новое кушанское царство, которое он создавал в горах на северо-западе.

Итак, он оставил небольшой отряд охранять перевалы, в то время как сам повел большую часть своей армии подавлять эту первую попытку любого племени патан восстать против его правления.

Первого - и, надеюсь, последнего. При всей своей безжалостности, когда это было необходимо, Кунгас не получал удовольствия от убийства.

"Подавлять" было эвфемизмом.

К позднему утру члены клана были разбиты, и кушаны ворвались в их окруженный стенами город, приютившийся в горных скалах.

Затем они начали резню, о которой приказал Кунгас. Ни одному члену этого клана патан не позволили бы выжить. Ни женщинам, ни детям, ни старикам. Все животные в городе также должны были быть убиты. Тогда сам город был бы полностью разрушен. Не просто уничтожен огнем, а взорван. Стерт с лица земли. У Кунгаса было достаточно пороха, чтобы позволить себе это, теперь, когда линии снабжения через Персию были налажены и припасы потоком шли к нему.

Пока его кушаны заканчивали это дело, патаны из других кланов, союзных Кунгасу, преследовали и убивали воинов-патанов, которые пытались бежать под прикрытие гор.

Таких было немного.

Патаны могли быть такими же глупыми, как и все живые люди, но им никогда всегда хватало смелости.

Все, кроме горстки побежденных членов клана, погибли в городе, отчаянно пытаясь защитить своих сородичей.

* * *

К середине дня это было кончено. Весь клан прекратил свое существование.

Все это время Кунгас оставался на своей позиции высоко на соседней горе - на самом деле это был отрог того же хребта, - наблюдая за происходящим.

На протяжении всего этого времени на его лице не было никакого выражения.

Совсем никакого. Вождям патанов, которые стояли там с ним, лидерам союзных кланов, это вообще не казалось лицом. Просто неподвижная железная маска.

Этим старикам рассказывали, что в своем дворце в Пешаваре новый король гор, как известно, время от времени проявлял какое-нибудь выражение.

Не часто, и обычно только в присутствии его жены-гречанки.

Это было возможно, думали они, хотя у них были свои сомнения. Трудно было представить, что на этой нечеловеческой маске лица когда-либо проявлялись эмоции.

Все еще.

Возможно. В конце концов, эта женщина была известна как колдунья.

Однако вожди кланов знали , что с таким королем, как этот, и его царицей-ведьмой восстание было безумием.

Любая форма открытого сопротивления. Уничтоженный клан даже не восстал. Они просто думали использовать старый и хорошо испытанный метод запугивания нового потенциального правителя гор, убив одного из его сборщиков налогов.

Сборщик налогов действительно был убит.

В свою очередь, Кунгас теперь доказал, что он действительно царь гор. Арифметика уравнения была ясна даже этим неграмотным лидерам кланов.

Кланы убивали сборщиков налогов.

Цари, настоящие цари, убивали кланы.

Да будет так. Старики, сами не чуждые жестокости, решили посмотреть на это с другой стороны. В конце концов, новый царь не слишком вмешивался в их дела, пока они ему повиновались

Когда Кунгас вернулся в Пешавар, он был в очень плохом настроении.

-Это было грязное дело, - сказал он своей жене Ирине. Теперь он открыто хмурился в уединении их покоев во дворце.

-Это твоя вина. Если бы ты не расшевелил этих идиотов из клана, позволивших своим молодым женщинам называть себя сарматками и вступать в вашу идиотскую так называемую «гвардию царицы», этого бы не случилось.

Обвинение было крайне несправедливым, причем по многим пунктам, но Ирина хранила молчание. Пока настроение Кунгаса не улучшилось, спорить с ним не имело смысла.

Да, это правда, что тонкий подрыв патриархализма патанов Ириной раздражал вождей кланов.

Ну и что? Все раздражало этих варварских стариков. Для «консервативного мышления» они были тем же, чем океан для «влажного и соленого». Они практически определили этот термин.

И, опять же, ну и что? Ирина и Кунгас - с Велисарием, в прошлые времена, когда они все еще были с ним в Персии - тщательно обсудили этот вопрос. Никто никогда не правил этими горами в том смысле, в каком «правил»» в цивилизованных низинах.

Точно так же, как никто никогда не «правил»» великими степями на севере, в которые она и Кунгас планировали расширить свое королевство.

Но если царь не мог править горами и степями, он мог доминировать над ними. Доминировать над ними так же основательно и безраздельно, как в будущую эпоху в другой вселенной доминировали бы над ними монгольские ханы.

Однако было одно ключевое отличие, и Кунгас понимал это так же хорошо, как и она.

Новое кушанское царство в Центральной Азии будет использовать те же методы, что и монголы, это правда.

Методы, которые, в конце концов, свелись к простому принципу: выступите против нас, и мы убьем всех вас, вплоть до младенцев и собак.

Но у этого не было той же цели. В будущем, в той, другой вселенной, у Чингисхана и его преемников не было другой цели, кроме как просто наслаждаться щедростью своего правления, которая сопровождалась ежегодной данью.

Кунгас и Ирина, с другой стороны, намеревались со временем создать настоящую нацию здесь, в Центральной Азии.

И этого нельзя было добиться, просто доминируя над древними кланами. Господство само по себе было всего лишь средством достижения цели - и цель состояла в том, чтобы полностью подорвать их, единственным способом, который человеческая раса когда-либо считала возможным сделать это.

Одним словом, «Цивилизация».

Создайте центр притяжения в новых городах с их растущим благосостоянием, торговлей, образованием, культурой и возможностями для людей из любой точки мира.

А потом просто позволили бы старым вождям кланов сгнить, в то время как их кланы медленно растворялись вокруг них.

«Сарматская женская гвардия»» Ирины, которую Кунгас только что осудил, была лишь одним из ста методов, которые она и Кунгас использовали для этой цели.

Это было даже не то, что больше всего раздражало вождей кланов. Эта честь, вероятно, принадлежала новым буддийским монастырям, которые Кунгас начал основывать повсюду.

В конце концов, несмотря на все их дикое отношение к женщинам, старых вождей кланов на самом деле не волновало, что делают женщины - до тех пор, пока они делали это за пределами своих строго контролируемых деревень.

Зачем им это?

С их точки зрения, помимо сексуального удовольствия, которое они доставляли, женщины были просто домашними и вьючными животными и на самом деле, ничем не отличались от другого их домашнего скота.

Пока у них было достаточно женщин, чтобы продолжать размножать членов клана, кого волновало, что дикие женщины делали где-то в другом месте?

Мальчики, с другой стороны, имели значение. И теперь - будь он проклят! — новый король соблазнял мальчиков отклоняться от их надлежащей и традиционной верности, чтобы нести мистическую чушь в монастырях.

Даже учил их читать, как будто какой-нибудь представитель племени патан когда-либо нуждался в таком женственном навыке.

Конечно, этот процесс занял бы десятилетия, даже поколения. Но это сработало бы так же верно, как восход солнца - при условии, что Кунгас с самого начала установил, что, как бы сильно вожди кланов ни ненавидели его, они не осмелятся выступить против него открыто.

Или попробовать какую-либо насильственную тактику против него, какую бы то ни было.

Что он только что и сделал.

Более эффективно, безжалостно, безжалостно и свирепо, чем кто-либо из вождей кланов мог себе представить. Точно так же, как в другой вселенной монголы уничтожили культ хашасина, который изначально дал миру термин "ассасин", продемонстрировав, что они были совершенно готовы изменить определение этого слова на порядок.

Пока...

Ирина к этому времени уже очень хорошо знала своего мужа. Кунгасу нравились ее ум и чувство юмора, но сейчас было не время для рациональных споров, не говоря уже о шутках.

Она откликнулась на эмоциональный призыв, который был даже более сильным, чем ужас, отвращение и гнев.

-Вот это, если это поможет. Династия в безопасности.

Она посмотрела вниз, поглаживая шелковое одеяние, прикрывающее ее живот. Она все еще, судя по всему, была такой же стройной, как всегда. -Ну. Скорее всего. У меня может быть выкидыш.

Его взгляд был прикован к ее талии, и она почувствовала, как меняется настроение Кунгаса. Поэтому, мягко улыбнувшись, она отважилась немного пошутить.

-Конечно, ты сделаешь это хорошо, достаточно скоро.

На мгновение Кунгас попытался сохранить свое свирепое настроение. -Типично! Непристойные гречанки. Соблазнительницы, каждая из вас. Если бы вы не были так красивы...

На самом деле, Ирина вовсе не была красавицей. Привлекательной, возможно, но не более того.

Ее густые и роскошные каштановые волосы больше не были чем-то особенным, даже стянутые сзади, как сейчас, в конский хвост. И она обнаружила, к своему неудовольствию, что, став королевой, она ничуть не уменьшила свой большой нос и не сделала свое узкое лицо с закрытыми глазами более полным. Даже с конским хвостом она все еще выглядела именно той, кем была - интеллектуалкой, а не куртизанкой.

К счастью, для Кунгаса все это не имело значения. На самом деле ее маленькая шутка была даже не в этом. К концу вечера, скорее всего - самое позднее завтра вечером - Кунгас продемонстрирует, что нет никакой опасности того, что новая династия вымрет из-за недостатка энергии.

Кунгас вздохнул. - Это действительно было отвратительное занятие, Ирина. Черт бы побрал этих стариков! Я бы предпочел...

Он позволил этой мысли развеяться. Затем изобразил что-то вроде извиняющегося пожатия плечами.

На самом деле, именно Ирина предложила ему ограничиться простой казнью всех вождей кланов - и Кунгас отклонил это предложение.

-Нет, - сказал он. - Этого будет недостаточно. Какими бы глупыми и порочными ни были вожди кланов, ни один из них не является трусом. Они с готовностью примут свою смерть, какими бы упрямыми они ни были. Единственное, что их по-настоящему напугает, - это исчезновение всего их клана. Поэтому у меня нет другого выбора, кроме как продемонстрировать, что я вполне готов это сделать. Может быть, если я сделаю это один раз, прямо сейчас, мне никогда не придется делать это снова.

Он был прав, и Ирина знала это. Она выдвинула свое предложение только потому, что знала, как сильно Кунгас ненавидел альтернативу. Каким бы суровым человеком он ни был и какую бы тяжелую жизнь ни вел, даже Кунгас не мог убивать младенцев, чтобы наказать восьмидесятилетних, без того, чтобы где-то в глубине его закованной в железную маску души не раздался крик.

Наконец, она почувствовала, что настроение испортилось. Самый верный признак пришел, когда Кунгас отпустил свою собственную шутку.

-И, кстати, кто отец ребенка?

Глаза Ирины сузились.

-Не будь глупцом. Так часто, как ты садишься на меня верхом, когда у меня будет время наставить тебе рога? Даже если предположить, что я не была слишком измотана, ты, бесчувственная скотина.

Кунгас все еще хмурился. По-своему, он мог научить упрямству вождей кланов.

-Не это, - коротко сказал он, отмахиваясь от этой идеи небольшим экономным жестом. - Я не сомневаюсь, что мой член единственный, кто входит в тебя. Но это всего лишь канал. Говоря духовно. Кто настоящий отец? Мы уже поднялись до уровня богов? Узнаю ли я, став стариком, что дети, которых я считал своими, на самом деле были зачаты Зевсом и кто знает, сколькими похотливыми членами индуистского пантеона?

-Что за языческие представления!- Воскликнула Ирина. -Тебе должно быть стыдно за себя!

-Я не христианин, - отметил он.

-Ты тоже не настоящий буддист, даже если настаиваешь на атрибутах. Ну и что? Это все еще варварское представление.

Она выпрямилась со всем достоинством, на какое была способна. Это было. . тяжело, учитывая, что она почти смеялась.

-И все равно это все ерунда. Конечно, ты отец. Хотя родословная становится интересной.

Наконец на его лице появилась первая улыбка.

-Интереснее, чем у Александра Македонского? Который, как ты объяснила, к моему огромному удивлению, был одним из моих предков. Действительно странно, учитывая, что он проходил через этот район задолго до того, как мы, кушаны, добрались сюда.

-Тем не менее, мои ученые уверяют меня, что это правда. Но теперь, как они говорят мне, кажется, что вдобавок...

-Пожалуйста! Только не говори мне, что я тоже потомок Ашоки!

На самом деле Ирен рассматривала Ашоку, и довольно серьезно. Но, в конце концов, она решила, что провозглашение самого известного и почитаемого императора Индии одним из предков ее мужа, вероятно, вызовет слишком много политических проблем. Вечно подозрительные правители Индии предположили бы, что это означало, что кушаны тоже имели виды на Индию.

Чего они не делали.

Вмешиваться в дела Индии - даже Пенджаба, не говоря уже о великой и густонаселенной Гангской равнине - было бы чистой глупостью. Пока она и Кунгас контролировали Хайберский проход и Гиндукуш, они могли расширяться на север, не разжигая вражды ни с индийцами, ни с персами. Враждебность, по крайней мере, которая была бы достаточно серьезной, чтобы привести к войне.

Конечно, довольно скоро персы и индийцы - а также римляне и китайцы, если уж на то пошло, - будут горько жаловаться на контроль кушанов над торговыми путями через центральную Азию.

Но эти ссоры можно было урегулировать. Ирина была превосходным переговорщиком - даже без преимущества наличия мужа, который мог наводить ужас на вождей кланов патан.

-Чепуха, - твердо сказала она. -Ты вообще не родственник Ашоке, насколько могут определить мои ученые. На самом деле это даже хорошо, поскольку у нас нет амбиций по отношению к Индии. Однако - какое счастливое совпадение, учитывая центральное место буддизма в наших планах - ты бы поверил, что...

Кунгас поперхнулся. Ирина продолжала настаивать.

-Это правда! - настаивала она. - Не сам Будда, конечно. То есть после того, как он стал Буддой. Ты знаешь, он был настоящим мудрецом-аскетом. Но до этого - когда он был еще просто Сиддхартхой Гаутамой и был женат на Яшодхаре. Оказывается, что их сын Рахула...

Кунгас расхохотался, и Ирина поняла, что снова спасла его душу. Это всегда было ее самым большим страхом, что душа, которая так долго заковывала себя в железо, в конце концов сама станет железом.

Маска, которую мир мог себе позволить. Даже была нужна. Но если душа под маской когда-нибудь станет железной, на самом деле, она боялась последствий.

Если это так, то в новой вселенной, которую они помогали формировать, имя "Кунгас" когда-нибудь станет термином, каким было "Тамерлан" в другой. Имя, которое не означало ничего, кроме дикости.

Не боялась этого, пока она могла таким образом рассмешить Кунгаса. Совсем не боялась.

Железный Треугольник

Как всегда, звук шагов Люка разбудил Калоподия. Однако на этот раз, очнувшись ото сна, он почувствовал, что на заднем плане шаркают ногами другие мужчины.

Он был немного озадачен.

В бункер, где они с Люком обустроили свои покои, приходило несколько посетителей. Калоподий подозревал, что это потому, что мужчины чувствовали себя неловко в присутствии слепого, особенно такого молодого, как он сам. Это было, конечно, не из-за нехватки места. Генерал предоставил ему очень просторный бункер, соединенный коротким туннелем с большим командным бункером, расположенным недалеко от небольшого города, который возник за последние месяцы на южной оконечности Железного Треугольника. Римская армия называла этот город "Наковальня", позаимствовав название у мирных жителей -панджабцев, составлявших большинство его жителей.

-Кто там, Люк?- спросил он.

Его адъютант отрывисто рассмеялся. -Кучка мальчишек, ищущих известности, парень. Их послал генерал.

Шаркающие ноги приближались. -Прошу прощения, сэр, но нам было интересно - как он говорит, генерал послал нас поговорить с вами... Мужчина, кем бы он ни был, погрузился в неловкое молчание.

Калоподий сел на своем тюфяке. -Тогда говори громче. И кто ты такой?

Мужчина прочистил горло. -Меня зовут Абеляр, сэр. Абеляр из Антиохии. Я гекатонтарх, отвечающий за самый западный бастион в крепости...

-Вчера у вас были жаркие бои, - перебил Калоподий. -Я слышал об этом. Генерал сказал мне, что атака малва была намного ожесточеннее, чем обычно.

-Набросились на нас, как демоны, сэр, - сказал другой голос. Гордо: -Но мы здорово пустили им кровь.

Калоподий понял сразу. Гекатонтарх прочистил горло, но Калоподий заговорил прежде, чем мужчина был вынужден смутиться.

-Я хочу услышать все подробности!- воскликнул он. -Просто дай мне минуту, чтобы одеться и позвать моего писца. Мы можем сделать все это прямо здесь, за тем столом. Я позабочусь, чтобы это вошло в следующую рассылку.

-Спасибо, сэр, - сказал Абеляр. В его голосе появились слегка обиженные нотки. -То, что говорит Люк, неправда. Дело не в известности и не в величии этого. Это просто. . ваши депеши будут зачитаны Сенату, сэр. Все до единой, самим императором. А затем император - по прямому приказу - приказывает напечатать их и разослать по всей Империи.

Калоподий ходил вокруг, нащупывая свою одежду.

-Совершенно верно, - весело сказал он. -С тех пор как старый император установил новый печатный станок в Большом дворце, каждый - во всяком случае, в каждой деревне - может получить копию нащих депеш.

-Это наши семьи, сэр, - сказал другой голос. -Они увидят наши имена и поймут, что с нами все в порядке. За исключением тех, кто погиб в бою. Но, по крайней мере...

Калоподий понял. -Их имена будут где-то существовать, на чем-то другом, кроме надгробной плиты.