Изгой Проклятого Клана. Том 6

Глава 5

Зал был огромен. Высокий, куполообразный. Своды поддерживались мраморными колоннами. А пол выложен плитами, на которых был изображён золотой двухглавый орёл. Царственный и могучий.

За трибунами, на возвышенности, сидели трое судей. В мантиях. С бесстрастными, словно у каменных изваяний, лицами. За их спиной — высокая, в три человеческих роста, статуя Фемиды — богини правосудия и закона. В левой руке — весы, на которых она взвешивает зло и добро, в правой — меч, который служит карой для виновных. Глаза закрыты повязкой — символ её беспристрастности. Не важно, кто стоит перед ней: богатый или бедный, царь или простолюдин, каждый получит по заслугам.

Хм… эти воспоминания молнией пронеслись в моих мыслях из памяти Руслана. Он хорошо знал, что это за богиня и на что она способна, согласно местной мифологии.

А ведь она вполне могла быть ещё живой…

Особенный шарм статуе придавал металл, из которого она была сделана. Не золото, не серебро. А сталь. Несгибаемая.

Перед трибунами зал был разделён на две половины. Одна половина заполнена людьми, которые смотрели на меня. Кто-то с холодной неприязнью. Кто-то с откровенной ненавистью.

Все богато одетые. Почти все — одарённые. Причём неплохо.

А по гербам я узнал представителей двух благородных кланов: Цепеш и Сталиновых. Они были на одной стороне.

На другой же половине зала были… пустые скамьи. Никого, кто был бы на моей стороне.

Впрочем, это не имело значения. Я справлюсь и один. Всегда справлялся, даже если против меня бывали целые армии. Не то что суд какого-то позабытого мирка. А сейчас за меня был аж Владислав — брат Императора.

Бесстрастные глаза всех судей собрались на мне и будто пытались увидеть меня насквозь.

А стоящий за стойкой мужчина с гербом клана Сталиновых на спине, повторил свою просьбу громче:

— Уважаемый суд! Позвольте использовать «Медиумо»! С его помощью мы сможем узнать всю правду непосредственно от убитого Андрея!

Многие в зале одобрительно закивали.

Я же посмотрел на этого Сталинова. Он мельком обернулся. Мы встретились взглядами. Но он тут же отвёл свой, сделав вид, что вовсе не смотрел на меня. Немолодой уже, лет за сорок. Худой и бледный. Но аккуратно выбритый и в приглаженном пиджаке. Будто офисный работник или юрист.

Вот только если он юрист, то какого пустотного дьявола он предлагает использовать технику, которая по описанию — точь-в-точь некромантия?

Насколько я знал правила этого мира, такое было под строжайшим запретом!

— «Медиумо», в качестве исключительного права Вашего клана на использование магии коммуникации с мёртвыми, дозволяется, — произнёс судья, сидящий в центре. — Но перед этим суд желает ознакомиться с версией обвиняемого в убийстве, — он повернулся ко мне. — Представьтесь!

— Руслан Артурович Северский, — спокойно сказал я, не смутившись ни на мгновение. Моя уверенность породила недовольные шепотки и злобные переглядывания на стороне оппонентов.

Но мощный удар судейского молотка прервал этот шум.

— Тишина в зале, — громом пронёсся его голос. — Сторона обвиняемых пусть займёт свои места! — я и Владислав сели по другую сторону от оппонентов. Судья произнёс: — Вы знаете, в чём обвиняетесь, Руслан Северский?

— В том, что это я убил принца Андрея?

— Обоих, ты убил обоих, мразь! — со стороны оппонентов выскочила женщина лет сорока, с глубокими синяками под глазами. Но красивая, не отнять. Утончённой, зрелой красотой.

— Выведите её из зала, — ледяным голосом произнёс один из судей, тот что сидел справа.

— Я — жена Императора! Вы не имеете права! — заверещала она. Но со стороны входа подошли двое крепких мужчин. Она одними губами произнесла какое-то словесное проклятье и, подняв голову, пошла прочь из зала. Но напоследок одарила меня взором, которым могла бы убивать, если бы у неё была способность трансформировать ненависть взгляда в убойную силу.

Никто из клана Цепеш даже не шелохнулся.

Из Сталиновых тоже.

Но сейчас я заметил, что друг с другом они не общались. Каждый только внутри группки своего клана. Не словами, а жестами, взглядами, почти незаметными прикосновениями.

Как только порядок был восстановлен, судья сказал:

— Вы обвиняетесь в убийстве принцев Андрея, Луки, с осквернением их тел проклятой магией. А кроме того — уничтожении подразделения императорских гвардейцев с особой жестокостью. Вы признаёте свою вину?

И в тот же момент я ощутил, как нечто прикасается к моему сознанию. На грани восприятия. Словно лёгкий, нежный ветерок. Но он ощущался. Причём так, будто этот ветерок дул на открытую рану. То есть очень чётко.

Меня уже сканировали.

Была в этом одна проблема.

Если я отвечу чем-то агрессивным, как во время ментального изучения Злата, то менталист это поймёт. А он, скорее всего, действует от лица суда.

Я мог бы и спрятать часть своих воспоминаний, заменив их другими образами. Как в случае с одним из менталистов лично Императора, когда тот проверял нас в самолёте над Новосибирском, во время охоты за «Тихим Домом».

Но этот вариант может вызвать вопросы. Потому что прямо сейчас они хотели не прочитать мои мысли, как таковые. А узнать, говорю ли я правду.

— Нет, я не признаю свою вину, — спокойно заявил я, ещё чётче ощутив этот ветерок. Он не лез внутрь головы. Но явно считывал то, насколько я честен.

Судья ничего на это не ответил, но объявил:

— «Медиумо» может быть использовано.

Со стороны Сталиновых послышались шушуканья. Тот самый, кто просил разрешения у судьи, протянул руку в сторону. Один из его соклановцев подбежал и положил в руку ампулу с… кусочком плоти, плавающем в серо-голубом растворе. Представители клана Цепеш старались не смотреть на это.

А я понял, что в ампуле — плоть Андрея Вознесенского.

Сталинов, держащий её в правой руке, поднял левую. На ней оказалась перчатка, созданная будто из десятков маленьких кусочков костей. И доверху напитанная некротической энергией.

Так-так… вот это уже заявка на клан некромантов. «Исключительное право» — так сказал судья? Знавал я империи и королевства, которые предоставляли отдельным своим вассалам такие привилегии. Никогда это не заканчивалось хорошо.

Пусть не сразу, но через пару-тройку столетий эти привилегированные вассалы устраивали либо переворот, либо гражданскую войну, чтобы захапать себе ещё больше прав и власти. А если случай был совсем запущенный, то устраивали что-нибудь паршивое и глобальное.

По типу открытия прорыва в демонический мир, с целью «дружеской помощи» от какого-нибудь инфернального легиона, с целью решения «приграничных вопросов» с соседями или «борьба за свои права», с угнетателем-государем. Заканчивалось всегда большой войной. В которую вмешиваться приходилось «Зеркальной Башне» и лично мне.

Но демоны — это ладно. С ними воевать привычно. Понятно.

Куда хуже — как раз некроманты. Вот если какой-нибудь князёк решал изменить баланс жизни и смерти… а то и вовсе становился личом, вот тут было совсем плохо. Совсем-совсем.

Потому что целые миры превращались в кладбища. Кладбища, где мёртвые никогда не спят.

Сначала эти некроманты сражались с живыми, создавая из них свои полчища. Потом они сражались друг с другом, за право властвовать над немёртвым миром. А когда победитель определялся, наступала очередь других миров…

Но это в том случае, если в Башне не замечали их раньше.

В общем, я бы не стал давать вассалам такие возможности.

Из костяной перчатки Сталинова показалось облако чёрного тумана. Оно погрузилось в ампулу с останками принца Андрея, пройдя сквозь стенки, и впиталось в саму плоть.

И тогда из перчатки вышел новый чёрный туман. Внутри него появились фиолетовые и зелёные отблески. Которые стали вспыхивать, раз за разом рождая слова потустороннего голоса.

— Я здесь… — голос тихий, хриплый и равнодушный.

Сталинов заявил:

— Ты ли принц Андрей Вознесенский?

— Я — принц Андрей Вознесенский…

— Ты подтверждаешь, что Артур Северский был тем, с кем ты сражался в последние мгновения своей жизни? Последним врагом, которого ты помнишь?

— Я не знал имени этого человека… При жизни мне мешала его маска… Но сейчас вижу сквозь притворство… Вижу истину, какой она была… Этот человек сражался со мной… Имя ему — Руслан Северский… Человек, ставший сподвижником моего отца…

— Ты сказал, что видишь сквозь фальшь! — заявил я.

Удар молотка.

— Не нарушайте порядок, обвиняемый. Ваша очередь говорить уже прошла и ещё не наступила! — заявил судья.

— Вопрос, поставленный духу, неполноценен! — протестовал я. — Он касается того, кто сражался с ним, а не кто убил его.

— То есть Вы признаёте, что сражались с принцем Андреем, в день его смерти? — внимательно посмотрел на меня судья.

Ветерок менталиста на границе моего сознания стал ощутимым.

Ага… карты понемногу раскрываются. Я бы не хотел, чтобы кто-то знал о моих контактах с вампиром Атаманом.

Но был ли у меня сейчас выбор?

Любая заминка может обернуться только ещё большими проблемами. А ложь… она будет вскрыта. Да и в целом, для неё сейчас не то место и не то время.

— Да, признаю. Я сразился с ним и обезвредил. Но он был жив.

— Зачем Вы сражались с ним? — центральный судья чуть подался вперёд, став похожим на готового к вылету ястреба.

— Чтобы обезопасить своих людей.

— Он угрожал им?

— Косвенно. В первую очередь он угрожал мне. Схватку начал сам принц.

— Это правда? — судья повернулся к Сталинову. Тот морщил лоб.

— Господин судья, но какая разница, если этот человек уби… — начал Сталинов.

Удар молотка.

— Отвечайте на вопрос, Борис! — глаза судьи сверкнули. — Потребуйте у мёртвого ответов!

Борис Сталинов нахмурился и кивнул. А затем сделал, как судья велел.

Облако тьмы ответило:

— Я… начал схватку… из страха… Я думал, что он убийца, пришедший чтобы забрать мою жизнь…

Судья спросил:

— А это оказалось не так?

И в тот же момент чёрный дым задёргался. Я ощутил, как в его гармоничную энергетическую структуру начинает вплетаться что-то извне. Снизу.

Из той самой костяной руки.

При этом внешне ничего не происходило.

— Я… это… Убил… — голос Андрея исказился, будто тот испытывал острейшую боль.

Борис Сталинов сказал:

— Сила «Медиумо» иссякает. У нас больше нет возм…

— Ложь! — громко вставил я. Владислав неодобрительно взглянул на меня. — Он лжёт. Это именно он сейчас воздействует на мертвого принца, чтобы тот не рассказал правду. Неужели в этом зале никто не может убедиться в этом, достав монокуляр видения энергии?

И неужели здесь всего один менталист?

На этот раз судья не остановил меня молотком. Только прищурился.

А вот на стороне Сталиновых начался шум. Они стали вскакивать, изрыгая на меня обвинения:

— Лживый убийца!

— Мы так и знали, что ты попробуешь выкрутиться!

— Тебя в любом случае скоро настигнет справедливый суд!

Но представители клана Цепеш уже посматривали на них с подозрением. Как и судья.

Наконец, ударил молоток.

— Тишина! — заявил судья и зал затих. — Пригласите наблюдателя с монокуляром. У нас подозрения, что одна из стороны использует недопустимые методы.

По виску Бориса Сталинова протекла капелька пота. Чутьём мантикоры я ощущал его острый запах страха, который усиливался с каждой секундой.

Через пару минут в зал вошёл старичок, с линзой видения энергии. Он неприметно пристроился в углу и внимательно нацелился на зал, удерживая Бориса Сталинова в центре своего внимания.

Я хмыкнул.

И как они только решились на такой абсурдный план? Неужели думали, что получится обмануть людей такого уровня?

Но тут в структуре чёрного тумана что-то изменилось. Резко. Будто надломилась энергетическая структура.

— Он убил меня! — внезапно взревел голос Андрея из чёрного тумана. — УБИЛ! ОН УБИЛ МЕНЯ, КОГДА Я БЫЛ ВО СНЕ! КОГДА Я НЕ МОГ БИТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ!

Все в зале в шоке уставились на него. Только Борис едва слышно выдохнул.

Успел, сука, что-то сделать⁈

— Кто⁈ — громко спросил я.

Но за мертвеца ответил Борис:

— Ты — мерзкий мятежник! Ты и убил его! — со стороны Сталиновых тут же послышались вопли поддержки.

— Задавай вопрос мертвецу! Кто его убил⁈ — прорычал я, сверля Бориса глазами. Он сначала насупился, пытаясь сохранить самообладание. Но потом заморгал. Проглотил ком в горле. И, сдавленным голосом, процедил:

— «Медиумо» иссякло, это видно, — он бросил быстрый взгляд на старика с монокуляром. Но тот просто внимательно смотрел.

Но я и без него всё чувствовал. «Медиумо» не иссякло. Оно просто переходило в неактивный режим, мана из него возвращалась обратно в перчатку.

Однако мне уже надоел этот цирк.

Я вышел в центр зала, под недовольные выкрики и стражников, вставших между мной и судом с обнажёнными клинками.

Не оборачиваясь на беснующийхся Сталиновых, я повернулся к судьям, со словами:

— Вы же видите, что происходит! Видите, что Борис Сталинов лжёт! Я, клянусь своей честью и честью своего рода, что не убивал Андрея Вознесенского! Пусть ваши менталисты и все, кто у вас есть, это проверят!

И действительно, ветерок менталиста, за короткий момент будто превратился в бушующую бурю, которая налетела на мой разум. Но я не сопротивлялся. Наоборот, я выставил вперёд все воспоминания, которые были связаны у меня с Андреем Вознесенским.

Даже чуть-чуть добавил про свой замысел о поиске кристаллов стихии пространства. Пусть думают, что у меня-таки есть небольшой секрет. Но задвинул глубоко назад всё, что было связано с Атаманом, как союзнике Голоса. Не хотелось бы, чтобы за эту связь потом притянули ещё и меня.

Ментальный шторм буйствовал в моей голове примерно минуту. За которую мне в спину выкрикнули так много проклятий и обвинений, что я на миг ощутил себя свергнутым королём перед казнью. Обычно на них народ спускает всех собак и обвиняет во всех грехах.

И тогда я заметил, как один из судей стрельнул куда-то глазами и указал ими же на Бориса Сталинова. В ту же секунду ментальный шторм в моей голове исчез.

Судья в центре выждал пару секунд и спросил Бориса Сталинова:

— Вы даёте слово, что Руслан Северский убил принца Андрея?

Борис Сталинов задумался, на секунду. В его глазах проскочило какое-то озарение, которое он попытался скрыть.

— Я так считаю, Ваша честь, — сказал Борис.

— Вы заявляли, что Руслан Северский точно сделал это. По Вашим же словам, «Медиумо» говорит о том же.

— Я не могу знать наверняка, Ваша честь. Мои заявления были сделаны на эмоциях. Поэтому я допускаю, что они…

Я вперился в него взглядом. Прямо сейчас он юлил. Потому что-либо почувствовал, либо понял, что менталист суда переключился на него.

И своим вопросом я перебил его речь:

— Ты пытаешься меня подставить?

Борис замер, как испуганный кролик. С приоткрытым ртом.

— Отвечайте на вопрос, — пророкотал судья.

— З-зачем мне так д-делать и кого-то п-подставлять? — заморгал Борис. — Я только хочу, чтоб виновные понесли наказание, вот и всё! Чтобы принц Андрей…

— Отвечай, иначе я вызову тебя на дуэль и заставлю говорить куда больше, чем сейчас требует Его Честь, — прорычал я.

И тут же послышался стук молотка.

— Господин Северский, ещё раз Вы осмелитесь угрожать в зале суда и будете отстранены от заседания! — грозно пожурил меня судья.

Я лишь вздохнул и коротко кивнул.

Ну тут да. Пожалуй, чуть перебрал. Здесь всё же не поле боя. Тем не менее…

— Уважаемый суд, я хочу удалиться, чтобы посовещаться со своим юристом… — заговорил Борис.

Но суд был неумолим.

— В Высшем Суде стороны отвечают на вопросы, а не состязаются в юридическом искусстве. Вы вызвались отвечать за клан Цепеш, по их заявке, оправдав это своей возможностью управлять «Медиумо», для дачи показаний. Вы не имеете права отлучиться для консультаций. Отвечайте на заданный вопрос. Я требую этого в последний раз. В противном случае будете конвоированы в зал дознания.

Вот тут Борис аж затрясся. Занервничали и Сталиновы. А члены клана Цепеш напряжённо смотрели то на одних, то на других, будто не понимая, что происходит.

— А н-на какой именно вопрос ответить? — спросил Борис, включая «дурачка».

— Ты пытаешься меня подставить или нет? — оскалился я. — Давай же, скажи! А менталист, которые уже копается в твоей голове, раскроет нам правду! И ты же за неё ответишь!