Изгой Проклятого Клана. Том 6

Глава 22

«Копьё Души» — так я прозвал оружие, созданное мной самим в одной из Обителей. В нём была часть меня самого. Поэтому я чувствовал его, как продолжение своей силы.

Я мог притягивать его.

Я мог неплохо его метать.

Копьё, в конце концов, просто парило рядом и не мешало, занимая руки.

Оно даже пригодилось мне, в битве с ополоумевшей статуей, в которую предок Руслана запечатал свои воспоминания.

Вот только большой пользы я от него не видел. По крайней мере — пока что.

Что оно могло мне дать такого, чего бы я не мог без него?

Мои руки уже были оружием, не менее опасным, чем большая часть артефактов этого мира. Даже без учёта сил моего Дара или звериных форм.

Однако…

— Сомнения — часть нашего пути. Но именно они удерживают нас на перепутье, — произнёс со стороны голос, который я меньше всего ожидал сейчас услышать.

Радислав Северский.

Скелет-лич, чьи глаза полыхали зелёным пламенем. Единственный из моих предков по роду отца, который был рядом со мной. Пусть дальний. Пусть и не близкий, что духом, что нравом. Но предок. Пусть у него больше не было плоти, по венам которой текла бы связывающая нас кровь.

— К чему ты? — спросил я, повернув на него взгляд.

— Ты не знаешь, зачем тебе «Оружие Души», — заявил он так, будто читал мои мысли.

— Знаю, — ответил я. — Чтобы раскрыть силу, которая принадлежала нашим предкам ещё до отделения рода Северских.

— Нет, — заявил он и подошёл ближе. — Не в этом его главная суть. «Оружие Души» — это ведь не «Оружие Сил Рода», не так ли?

— Не так, — согласился я. — Но других перспектив у него я не вижу.

Радислав медленно подошёл к копью, которое парило передо мной в пространстве, и остановился у него.

— Оно — нечто большее, чем просто артефакт и вещь, как таковая. Оно — это продолжение твоей души в материальном мире, — он повернул на меня горящий зелёным пламенем взгляд. В этот момент я вспомнил Ярослава Ярового… у него тоже глаза полыхали зелёным. Пусть и другим пламенем. Радислав продолжал: — «Оружие Души» воплощает силу твоего духа. Материализует её. Делает материальным то, что находится внутри тебя, — он указал на мою грудь. — Это оружие может сокрушить богов. Либо проиграть муравью. Если твоя внутренняя сила недостаточна, — и тут же издал звук, отдалённо похожий на усмешку. — Но, думаю, с муравьём ты справишься.

Я хмыкнул.

— Абстрактно, — сказал я. — Если ты беспокоишься о том, что я не доведу дело с копьём и Обителями до конца — то можешь расслабиться. Я завершу его.

— Нет. Дело не в этом, — покачал он головой. — Я здесь за тем, чтобы предупредить тебя, — он снова взглянул на копьё. — «Оружие Души» — это нечто большее, чем артефакт. Я уже сказал это. Оно не создаёт силу из ничего. Оно только проводит её, раскрывая твою собственную душу. Со всеми страстями… со всеми страхами… со всеми… сомнениями… Они все обретают форму и силу. Каждая из твоих эмоций. Они сделают тебя сильнее, чем ты есть сейчас. Но они же могут свести тебя с ума. Если ты не сможешь с ними справиться.

— С самоконтролем у меня всё в порядке.

— Чем сильнее душа — тем сильнее будет «Оружие Души» и тем сильнее будет вызов для тебя. Внутренний вызов. Ты, может, и силён. Но не обольщайся. Твоя сила — не только в воле. Но и в связях, которые у тебя есть.

Связях? О чём он?

— Объяснишь?

Радислав создал в руке шар из зелёного огня.

— Этот шар — это ты, — объяснил он. Затем от зелёного шара во все стороны пошли тонкие нити, из зелёной маны. Они натянулись, с маленькими огоньками на концах. — Эти нити — твои связи. С другими разумными. Людьми, и не только, — нити вспыхнули зелёным пламенем. — Эти связи активны. По ним ты обмениваешься эмоциональной энергией с другими людьми. С кем-то — положительной, с друзьями, например; с кем-то — отрицательно, с врагами.

Я внимательно слушал. Потому что… не знал этого раньше.

Нет, в Зеркальной Башне было множество разных теорий. В том числе основанных на пока не открытых видах обмена энергией между людьми. В том числе и через эмоции. Каких-то явных доказательств этому никто так и не нашёл, только теоретические изыскания. Но многие из мои собратьев по башне видели в ней истину.

Я же был слишком занят другими делами, чтобы заниматься такой наукой. Мне ближе было что-то практичное: артефакторика, энергетика живых организмов, магические звери. Ну и времени не оставалось. Надо было следить за «Перекрёстком Миров».

Так что я не лез в эти дебри. Однако и в покровительстве учёным не отказывал. Порой они делали открытия, которые шли на пользу всей Башне. Причём это оказывалось полезно, даже если успеха добивался хотя бы один из десяти.

— И как мне теория эмоциональных связей должна помочь? — спросил я.

— Это не теория. А практика, — заявил Радислав. — Когда сила твоей души раскроется наружу, то она начнёт воздействовать на твой разум. Настолько сильно, что он может не выдержать. Однако связи… — нити вспыхнули ещё сильнее, — помогут тебе не сойти с ума. Те из них, которые положительны, а не отрицательны.

— Хочешь сказать, что чем больше у меня друзей, тем меньше вероятность обезуметь? — я с большим скепсисом поднял бровь.

— Грубо говоря. Но речь не только о друзьях. А обо всех, кто тебя ценит, уважает и любит. Они все возьмут часть твоей нагрузки. Каждая душа, что связана с твоей.

— Хочешь сказать, что силой «Оружия Души» я нанесу удар по своим⁈

— Не удар. Это будет распределение нагрузки, ничего больше. Их души не возьмут больше, чем смогут переработать. Однако, тем самым, они спасут тебя. А, может, и тысячи… десятки… сотни тысяч других людей.

— От… меня?

— Да.

Не было похоже что он шутит или лжёт. Он был абсолютно серьёзен. Настолько, насколько это вообще можно было понять по скелету-личу.

— Ты говорил про связи. У меня достаточно и врагов.

— Они… могут усложнить процесс. Но едва ли их души сильнее, чем души твоих людей.

— С чего ты взял?

— Ты справедлив. А у подлецов, с которыми ты сражаешься, редко бывают души, способные хоть на что-то. Мир этих людей сосредоточен на материи. Но никак не на чём-то высшем: справедливости, верности, благородстве и всему тому, что в тебе есть.

— «Высшее» — это просто слово.

— Нет, не просто, — упрямо заявил Радислав. — Но ты всё поймёшь. На практике.

— Посмотрим, — кивнул я. — Странно, что ты решил рассказать об этом сейчас. А не в нашу первую встречу. Эта информация, если подтвердится, окажется важной.

— Я не желал вовлекаться в дела рода. Я — лишь тень. Остаток одного из бывших членов нашей семьи. У меня оставался только долг…

— И Янтарик — твой дракон.

— … и Янтарик, — признался он. — Но, видя всё, что ты сделал, я решил немного тебе помочь. Пожалуй, из всех членов нашего рода, с которыми я когда-либо имел дело, ты — один из наиболее выдающихся. Либо ты возвысишь наш род, либо из-за тебя он будет окончательно уничтожен.

— Возможно. Я не знаю, что с отцом. Но, скорее всего, он жив. Если что, он может продолжить дело рода в другом месте.

— Возможно — да, возможно — нет. Тут только ты. А, значит, тебе вести род и клан дальше. То немногое, что я тебе рассказал — мой небольшой вклад в будущее нашего рода. Каким бы оно ни было.

— Благодарю, — кивнул я.

А Радислав кивнул в ответ и неспешно двинулся прочь. Туда, откуда я своим обострённым слухом слышал рычание молодого дракона — Янтарика. Затем хлопанье крыльев, в попытке взлететь.

Сам же я подтянул к себе «Копьё Души» и отправился к порталу. Пора закончить с Обителями.

Владислав Вознесенский нервничал.

Потому что зрелище, которое ждало его сегодня, нельзя назвать приятным.

Казнь.

Пусть это будут изменники. Пусть это будут люди, которые постоянно пытались расшатать Империю, чтобы урвать себе кусочек власти побольше. Пусть это будут люди, которые желали смерти Владислава и неоднократно пытались её организовать.

Всё равно.

Умерщвление целого клана — это жёстко. Особенно, когда среди них был собственный племянник. Пусть глубоко презираемый. Но, тем не менее, родной человек. Повязанный кровью.

Сейчас, смотря на него с балкона, внутри огромного зала, Владислав испытывал смесь чувств. Но не жалость или милосердие… а просто желание быть подальше и не смотреть на это.

Владислав поморщился, когда грохотнули тяжёлые двери. В зал, в сопровождении нескольких гвардейцев, зашёл его брат — Его Величество, Император.

Выглядел он неважно. Пусть иллюзии и маски скрывали его болезнь, тем не менее, она была заметна. В мимике, в движениях, в раздражённом от постоянной боли взгляде.

В этот раз Мастер никак не помог ему. Никакие чудодейственные маски не смогли принести брату облегчение. Ни маски, ни мази, ни, даже, эликсиры, на которых Император жил последние десять лет. Они и так с каждым разом работали всё хуже. А в последний раз и вовсе, только ускорили гибель тела.

Тела, которое тому, кто называл себя Императором, всё равно никогда не принадлежало…

Владислав сдержанно вздохнул. И снова задал себе вопрос, который мучал его уже десятки лет: а правильно ли он поступил тогда? Правильно поменял одного безумца на другого? В конце концов… нет, всё правильно. Как бы ни было, тогда это решение выглядело единственно верным.

А сейчас… сейчас надо действовать исходя из соображений настоящего момента.

Проклятый Самородок. Он так невовремя перестал выходить на связь…

Владислав взглянул на своего брата… на его тело. Умирающее. Дряхлеющее. С необузданно жадной до силы сущностью внутри.

Прямо сейчас Владислав старался не думать про измену. Пусть у него и стояли ментальные отводы, которые маскируют его мысли для менталистов Императора. Но, в положении Владислава, ни в одной защите нельзя быть уверенным до конца.

Конца… каким он будет?

Владислав медленно вдохнул и выдохнул.

Он боялся смерти. И признавался себе в этом. Но был готов умереть, если потребуется. Но только тогда, когда будет уверен, что эта смерть окажется не напрасной. Если благодаря этой смерти Империя станет лучше…

— Вот вы и собрались здесь… — хрипло произнёс Император, смотря на стоящих на коленях членов клана Сталиновых. Всех. Кроме детей до шести лет — этих отдали в заведения, где из них сделают верных псов Империи. Настолько верных, что они будут считать за благо уничтожение всего своего клана.

Толстыми цепями, постоянно тянущими их к земле, Сталиновы были скованы. Все грязные, в тряпье, избитые и униженные. Вся их аристократическая спесь была сбита сапогами гвардейцев.

А в центре зала с голыми стенами и полом, стоял Олег Вознесенский — бывший первый наследник.

Его Владислав захватил лично. Выследил и поймал. По остальные сражались на Красной площади, Олег трусливо выжидал в нескольких километрах оттуда. Наивно полагал, что ему ничего не грозит.

А сейчас стоял на коленях и дрожал. От холода. И страха.

Пока его отец — Император — медленно подходил ближе.

— Вы все — идиоты, — произнёс Его Величество, проведя хищным взглядом по стоящим на коленях Сталиновым. Пока не остановился на своём сыне. — Точнее те, кто решился на этот план, — он невесело усмехнулся, подойдя к Олегу. — Ты подписал себе приговор. Не потому что осмелился пойти против меня. А потому что выбрал сторону людей, не придумавших ничего лучше.

— От-тец… — дрожащим голосом начал Олег.

Но Император даже бровью не повёл.

— Глупцу не место на троне. Тот, кто жаждет власти, должен обладать силой и умом. У молодого графа Северского этих качеств в избытке. А у тебя ни того, ни другого. Даже характер у тебя песочный, ничего из него не выстроишь. Ты ничтожен, — Император поднял голову на Владислава. — Смотри внимательно. Запоминай.

«Смотри внимательно, запоминай…»

«Смотри внимательно. Запомни!»

«Смотри и запоминай, чтобы не оказаться на их месте!»

Владислав много раз слышал варианты этой фразы. И каждый раз от неё по его спине пробегал холодок.

Чтоб его…

Проклятый Император… точнее — Северский! Проклятый Северский!

Владислав думал о предателе Самородке! Никак не о брате! «Брате»…

Самородок. Он не боялся брата. Именно поэтому Император и выбрал его. За идеальное сочетание силы, интеллекта и характера. Характера, который он всё равно скопировал бы, при полном захвате тела. Отличить от оригинала было бы невозможно.

Почти…

— Да, брат, — сдавленным голосом ответил Владислав. Как всегда.

Император хмыкнул и поднял руку.

— Отец, умоляю тебя! Прошу! — Олег Вознесенский попытался податься вперёд. Но цепи не позволили ему сдвинуться даже не половину метра. Он только опрокинулся на пол и принялся вымаливать у отца прощение. Со слезами, соплями и без даже попытки сохранить достоинство.

Даже Сталиновы смотрели на него с презрением.

Действительно, жалкое зрелище.

Но Его Величеству было всё равно. Его бесстрастный взгляд не выражал ничего. Абсолютно.

Между его пальцев вспыхнул синий свет. Волна маны разошлась по залу, налипая на всех присутствующих. Включая Сталиновых, гвардейцев и Владислава.

А в следующую секунду потоки силы потекли к Императору. От всех.

Владислав сжал руками перила балкончика, ощущая как мана покидает его тело. Но ничего не сделать. Надо было терпеть. Надо было смотреть, как со Сталиновыми происходит то же самое, только хуже.

Мана покидала их полностью. Один за другим они падали на пол, как оледеневшие куклы, в которых не осталось ни капли тепла и жизни.

Один…

…за другим.

Император никуда не спешил. Ману терял каждый. Но умирали Сталиновы по очереди. И последним в ней был Олег Вознесенский, который истошно вопил, когда видел смерть своих соратников по заговору.

Потом пытка закончилась. Пытка для Владислава.

Потому что последний предатель покинул мир живых.

Император расправил плечи и приосанился. В его глаза вернулся задорный огонёк, а сам он перестал вести себя как рухлядь. Ещё бы, ведь сейчас он поглотил всю силу одного из сильнейших кланов Империи. Пусть и порядком потрёпанного после проваленного переворота, но тем не менее.

Его Величество резко развернулся и пошёл прочь. Гвардейцы, тоже ощутившие его энергетический вампиризм на себе, пошли следом с тенью усталости на суровых лицах.

А Владислав напряжённо выдохнул. Его колени дрожали. Срочно надо было расслабиться. Лучше всего — напиться, пусть это и не было выходом. А потом — спать.

Однако если он так сделает, то точно не найдёт Самородка… хотя, а найдёт ли он его, даже если поднимет на уши всю Империю? Едва ли. У Самородка лабиринт. А, значит, он мог быть сейчас буквально в любом месте. Любого из миров.

Найти его сейчас — невыполнимая задача.

Разве что, выманить…

Выманить?

Но как?

Может, создать мотивацию, через давление на ценных ему людей?

Но стоит ли злить человека, который, пожалуй, единственный во всей Империи представлял реальную угрозу для Его Величества?

Злить, может, и не стоило. Однако оставлять всё как есть, значило только отложить решение. А время подходило к концу… чем дальше — тем сложнее будет сдерживать порывы Императора. Он зол. Очень зол. Самородок обвёл его вокруг пальца, а болезнь будет прогрессировать и дальше.

Поглощение маны Сталиновых отсрочит смерть тела и облегчит симптомы. Может, на месяц. Может, на неделю…

Наверняка не знал даже сам Император. Но это время он использует по максимуму для того, чтобы найти Руслана Северского и забрать его тело. Пока это ещё возможно. А временный вариант, с занятием тела другого человека — почти невозможен. Потому что, скорее всего, закончится гибелью и нового, и старого тел.

Императору подходит только по-настоящему сильная оболочка.

Однако, если он её приобретёт…

Владислава пробрала дрожь. Если Император получит тело Самородка и сможет освоиться в нём полностью, то болезнь, возникшая из-за неполноценного переноса в тело его брата, попросту не возникнет. Потому что сейчас Император точно знает, как ему не ошибиться.

И тогда… тогда ему не понадобится толковый, но слишком уж деятельный младший брат, который знает страшную правду.

Сейчас Владислав был его руками. В местах, где должно быть внимание Императора. Но вот если он поглотит тело Самородка… его Дар… его память… его ненормальную способность к постоянному развитию своих сил.

То зачем Императору будет нужен Владислав?

Снова: вдох — выдох.

На самом деле выбора нет. Либо Владислав встречается с Самородком, либо погибает. А вместе с ним, возможно, и вся Империя. Которая, точно так же, будет Его Величеству попросту не нужна.

Владислав развернулся и пошёл на выход. На ходу начал быстро набирать Борею сообщение:

«Надо выманить Самородка. Возьми лучших людей. Отправляйся в клан Яровых и заставь их позвать его на помощь. Любыми методами. Самородок явится: он своих не бросает».