Жена-беглянка. Ребенок для попаданки

Глава 4

— Натан, сколько это может продолжаться?! Сколько эта безродная корова будет жить в твоем доме и занимать мое место?!

Этот выкрик остановил меня вернее удара хлыста.

Я замерла под полуоткрытыми дверями кабинета Натана, ни жива, ни мертва.

Потому что крикливый голос — это голос его прежней невесты.

Рыжеволосой красотки Иды.

Той, что он оставил ради меня.

Изгнанной из дома, как я думала.

Оказывается, нет…

Первым моим порывом было распахнуть двери, ворваться в кабинет и потребовать у Натана выставить ее вон.

Не знаю, что меня удержало.

Может, шок, что пригвоздил меня к месту.

Шок от понимания, что эти слова она говорила обо мне.

Как будто имела на это право.

А Натан, мой Натан, которого я люблю больше жизни, и который клялся в любви мне, не велел ей закрыть рот и убраться.

Он только посмеивался.

Ее горячность забавляла его!

— Смеешься? — визгливо выкрикивает она. — А мне совершенно не смешно! Каждый день я вынуждена сносить издевки за спиной. Все думают, что ты действительно променял меня на нее! И это невыносимо, невыносимо!

Что значит думают?!

Мы ведь с Натаном женаты!

— Ну, ну, — посмеивается Натан. Снисходительно и мягко. Так, как обычно говорил со мной. — Я сделал это ради тебя. Ради нас. Ради нашего будущего. Ты же знаешь, что это вынужденный шаг. И всегда знала.

Вынужденный!

Я едва не кричу.

Задыхаюсь в туго затянутом корсете.

Сердце разрывает грудь.

Это что, такой розыгрыш?!

Если да, то это очень злая и дурная шутка!

От нее у меня во рту становится горько, будто я выпила лекарство от лихорадки.

Но это была вовсе не шутка.

— Мне до смерти надоело ждать и терпеть! — рычит она.

— Нет, если хочешь, я могу выставить ее сейчас же, — продолжает Натан голосом, полным безразличия. Как будто говорит не обо мне. Как будто не он обещал мне вечную любовь и верность! — Но тогда тебе, милая, самой придется поработать мамочкой, и попортить твою хорошенькую фигурку. А возможно, и умереть. Скорее всего, так и будет. Ну, что скажешь?

— Вот еще, — зло фыркает девица.

— К тому же, — небрежно продолжает Натан, — мы с тобой в о-о-очень близком родстве, дорогая. Ты мне… сестра? Тетя? Я запутался. Но это не важно. Важнее то, что наш с тобой ребенок, скорее всего, родится отвратительно больным. Или не родится вовсе. А я хочу здорового наследника.

— Ах ты, расчётливый подлец, — шипит девица, как злобная драная кошка. — Еще и выродка этой девки под одной крышей терпеть всю жизнь…

Натан смеется.

— Что же поделаешь, дорогая, — отвечает он. — Если хочешь жить со мной и быть моей женой, нужно чем-то пожертвовать. Тебе придется считаться с моим сыном. И воспитывать его как своего собственного.

— А если я все-таки рожу своего? — быстро спрашивает она. — Выродок этой девки не имеет права на твои деньги и титул!

— Потише на поворотах, — тихо смеется Натан. — Это прежде всего мой сын! И он имеет права на все.

— Не смей мне затыкать рот, мерзавец! — рычит эта хищница. — Не то я тебе глаза выцарапаю! Ну так что? Если я вдруг?..

— Ида, Ида, — цокает языком Натан. И я слышу в его голосе горькое сожаление. — Ты же слышала, что говорят лекари в один голос: ни единого шанса. Ты родишь, в лучшем случае, монстра. В худшем — двухголового. Он издохнет в тебе сам и убьет тебя, так и не выйдя из твоего тела. Я этого не хочу. Только по этой причине я пошел на такую жертву. Женился на нелюбимой женщине.

— Жертва! — рычит она. — Кувыркаясь в постели с ней, сильно ты страдаешь?!

— Сильно, — снисходительно отвечает он.

Ему нравится ее неукротимость.

Ее неприкрытая агрессивность и сила.

Я видела ее пару раз.

И знаю, что ею невозможно не любоваться.

Признаться, в свое время я удивилась, что он предпочел меня.

Но он сказал лишь одно слово, глядя мне прямо в глаза — люблю.

И я поверила…

— Ну, ну. Не сердись. Ты же не хочешь, чтобы мое состояние и герцогская корона перешли Ивару из-за такой малости, как бездетность? Я обязан продолжить род в ближайшие десять лет. Иначе… Влачить жалкое существование ты не хочешь, я знаю.

Ида насмешливо фыркает.

— Будто бы Ивар сможет ваш род продолжить! — с хохотом говорит она.

— Ивар старший, — лаконично замечает Натан. — Он имеет право на корону больше, чем я.

— И больной уродец, — шипит Ида. — Бесплодный мозгляк с дохлым червячком в штанах! Да он не сможет!..

— Он не хочет, — прервал ее вопли Натан. — А не не может. Но если не выйдет у меня, госпожа мать заставит его продолжить род, хочет он этого или нет. И тогда герцогская корона его.

Я уже не сдерживаю слез.

Они рекой бегут по моему лицу.

Боже, какая мерзость!

Какая расчётливая низкая гадость!

Использовать меня в своих планах!..

Лгать, каждый день лгать, заставляя верить себе, чтобы в конце концов предать!

И с каким презрением он говорит обо мне!

Словно я какая-то вещь.

Не любимая женщина…

Не человек.

Словно я гадость, которую он выловил в сточной канаве.

— Эта девка, Никаниэль, молодая, здоровая и крепкая самка. Идеальное вместилище для моего сына. Она сможет и зачать, и выносить. У них семейка многочисленная. Плодятся, как кролики. И все здоровы. Ни единой червоточины. Ни одной наследственной болячки. Кровь их горяча и жива. Ею можно разбавить мою.

— Могут заподозрить подлог, — шипит Ида.

Как тлеющие угли под струей воды.

— Лекарю и так заплачено, — беспечно отвечает Натан. — Он подтвердит, что случилось чудо, и ты родила здорового младенца. А если кто-то станет задавать вопросы… Что ж, я предъявлю ребенка королевским лекарям. Они не смогут опровергнуть тот факт, что ребенок от меня.

— Ты уверен? — мурлычет эта ведьма хитро. — Может, твоя простушка-женушка задирает юбку перед садовниками или конюхами? Вот так приживет от кого попало…

— Прекрати! — рявкает Натан. — Не смей даже заикаться об этом! Не то я шею тебе сверну! Она не изменяет мне! Госпожа мать следует за ней по пятам. Она не допустит, чтобы Ники коснулся другой мужчина.

— Она нас не предаст?

— Госпожа мать всецело с нами, — сухо ответил Натан. — Она будет играть свою роль для моей женушки до конца.

А у меня душа леденеет от этих слов.

Я просто задыхаюсь.

Какая жуткая семейка!

Какое змеиное гнездо!

То, что я принимала за искреннюю заботу и любовь, на самом деле слежка.

Холодная и расчетливая.

Госпожа мать, конечно, переживает за меня.

Но лишь только как о вместилище для ее будущего внука…

Я прижимаю руки к животу и чувствую, как яд разливается по моему телу.

Эти слова… то, что Натан говорил…

Они травят меня вернее мышьяка.

— И вот как только Ника забеременеет, я запру ее в самой высокой, самой крепкой, самой удобной башне. Подальше от глаз людских. А всем скажу — госпожа жена потерялась… И тотчас же женюсь на тебе. Только и всего. А когда она родит, скажем всем, что родила ты. А ее в расход. Скормим ее останки псам, никто ни о чем и не заподозрит.

— Она может скинуть, — обеспокоенно говорит Ида.

— Не скинет. Я же не собираюсь ее неволить и мучить. Просто придумаю благовидный предлог, в который она поверит. И госпожа мать продолжит за ней следить. Ухаживать. Кормить с ложечки. Нянчить. Глупой девчонке это нравится.

Тут меня едва не вырвало.

Я зажала рот руками, чтобы ни всхлипом, ни стоном не выдать своего присутствия.

В голове моей была черная пустота.

Глубокая, как могила, куда эти двое собирались меня положить.

Да какие двое — все.

Всё семейство в этом собиралось принять участие!

В моей голове билась одна только мысль — бежать.

Сию минуту.

Куда угодно.

Подальше от этих страшных грешников.

От этих лжецов, от этих кровосмесителей и хладнокровных убийц.

От их грязной страсти, которую они не могут преодолеть.

От их болезней, что прячутся за внешне здоровой оболочкой и тянутся, словно ядро на ноге каторжника, прикованное тяжелыми цепями.

О, лучше ходить в деревянных башмаках и пить ледяную воду из колодца, чем быть рядом с ними!

Мой воспаленный разум, верно, придумал звуки страстных поцелуев и сладкие, беспомощные, животные стоны.

И потому я должна, обязана была посмотреть на них.

На изменника мужа и его возлюбленную.

Я осторожно заглянула в щель между дверью и косяком и увидела.

Эта Ида, горячая дикая самка, сидя на письменном столе, бесстыдно раздвинула ноги, извивалась и кричала в руках Натана.

Моего Натана!

А я, увидев это, словно вывалянная в грязи, сбежала прочь по лестнице, думая только об одном: не хочу видеть его больше.

Никогда.

И быть рядом не могу.

Не могу позволить ему касаться меня.

Нет.

Я добралась незамеченной до входной двери и с силой потянула на себя за тяжелое витое кольцо.

Мне не хватало воздуха, я задыхалась.

Вокруг цвела юная весна, а мне казалось, что я задыхаюсь от зловонного смрада.

Дверь открылась, и на пороге, к ужасу своему, я увидела Ивара.

Старшего брата Натана.

И он увидел меня.

Растрепанную, задыхающуюся, бледную, с залитым слезами лицом.

А чуть приподняв голову, услышал и страстные, томные вздохи резвящейся парочки.

И не понять, от чего и куда я бегу, он не мог.

— Куда-то собрались, госпожа герцогиня? — произнес он сладеньким гадким голосом.