Жена-беглянка. Ребенок для попаданки

Глава 13

Ночь я спала как убитая.

На голой лежанке, без перин и мехов.

А поутру проснулась, чуть свет.

Марта уже хозяйничала у печи, растапливала ее, подкладывая в огонь нарубленный хворост.

— Одевайся давай. Я там отыскала одежку посвежее, тебе как раз подойдет. Сейчас поедим, — оптимистично сказала она, поставив на огонь котелок с остатками грибной похлебки, — и пойдем травы наберем. Сейчас в силу входит одна травка, для женщин очень полезная. Красоту вернуть, женское здоровье поправить. Ее много растет. Нарвем ее, с нею и пойдешь.

— А ты сегодня настроена куда веселее, — ответила я, поднимаясь. — Вчера говорила — не смогу, не дойду. А сегодня первая рвешься в лес!

— Так на сытое брюхо всегда веселей живется! — засмеялась Марта. — Силенок после еды прибавилось! Чего б и не сходить в лесок!

Пока я надевала ее старое, но опрятное платье и заплетала косы, Марта накрывала на стол и заваривала чай из остатков ягод.

Остатки разогретой похлебки мы поделили поровну.

Она пахла еще вкуснее, чем вчера, стала гуще, ну, чистая каша.

— Жаль, хлеба нет, — посетовала Марта, разливая по чашкам жирно чавкающее горячее варево. — Ну, да ладно. Будет еще.

Яйца я хотела отдать Марте, но она тоже их поделила и придвинула мне.

— Ешь, — строго сказала она. — Теперь тебе нужно.

И она стрельнула глазами на мой живот.

— Спасибо, — с теплом произнесла я.

Все-таки, Марта смирилась с моим решение оставить ребенка.

Приняла — если не его, то меня.

После завтрака я занялась уже собранными для продажи травами.

Они были аккуратно увязаны в тряпицы, пучками.

Я на тряпочках только написала угольком, какая трава от чего.

— Это вот от ломоты в костях, — диктовала Марта, — а эта от судорог. А вот с этой аккуратнее. Это яд. Крыс хорошо травить, да опрыскивать грядки от личинок.

Мы все аккуратно сложили в большую корзину, с которой Марта раньше ходила на рынок.

— Ну, теперь за новой травой идем! — нетерпеливо скомандовала Марта. — Лопатку вон прихвати, там с корнем требуется выкопать. И вот эту корзину возьми, маленькую. Сразу-то много корней не возьмем.

— Почему? — удивилась я. — Ее мало? Она редкая?

— Не редкая, — ответила Марта, прихватив свою палку. — Но не всякий куст подойдет. Нужно, чтоб он был здоровый и сильный. Червями не поточенный. Иначе какое он здоровье даст, если сам нездоров?

Марта, несмотря на слабость, тоже взяла корзинку.

— Кореньев съедобных накопаю, — бормотала она, неспешно шагая по тропинке. Я поддерживала ее под руку, и Марта почти не вспоминала о своей хромоте. — Да, может, тоже грибов найду…

Грибов, и верно, было много.

Марта указала мне на нужное растение. Аккуратно выкопала его с корнем, подробно рассказала мне обо всех приметах, по которым нужно было решить, что оно годно.

— Это девичий пояс, — стряхивая жирные черные комья земли с корешка, сказала она. — Стоит такой корешок пять медяков. Если свежий и крепкий, то и все семь. Сегодня тринадцатый день лета. Рассвет красный. Как раз хорошо брать эту травку. Видишь, какие листья у нее сочные, зеленые, с красными прожилками? Сейчас это растение из земли всю силу берет. Для себя. Не для цветов. А значит, и поделиться ею может. Ну, копай такие же!

Я и принялась копать.

А Марта, охая, побрела вдоль ручья.

В траве и под листьями прятались яркие шляпки грибов, крепких и свежих.

Их-то рвать много сил не нужно.

И она увлеклась их поисками.

Я же со своей лопаткой и корзинкой спустилась прямо к воде.

На берегу, во влажной илистой почве, эта трава росла особенно пышно.

Прожилки на стеблях и зеленых листьях были прямо-таки багровые, налитые силой.

Я аккуратно подкапывала растения, отряхивала их от земли и тут же, в ручье, ополаскивала их.

А затем складывала в корзинку.

Припоминая слова Марты о том, что чем сильнее куст, тем дороже он стоит, я выбирала самые крепкие. И по моим подсчетам, накопала я на тридцать пять -пятьдесят медяков.

Это же почти половина серебряного!

Значит, и хлеба можно будет купить, и масла. И, наверное, немного круп…

— Это кто же тут такой сладенький ножки полощет?

Я задумалась, размечталась.

И потому чужих осторожных шагов не заметила.

А когда заметила, было поздно.

Испуганно вскрикнув, я обернулась на голос.

На меня наступала пара мужчин.

Самого неприглядного вида.

Одетые в какие-то обноски, словно мужчины были то ли слугами у не особо богатого человека, то ли разбойниками.

Их физиономии были темные от загара и сальные.

Глазки так и бегали. В широких мерзких улыбочках не хватало многих зубов…

— Ты смотри, какая чистенькая, какая гладкая, — проговорил один из них, ступая за мной в воду. Ну, точно курицу загоняет! — Чисто горлица. Такую б попробовать…

Второй не стал осторожничать.

Грубо плюнул на землю.

— Сейчас и попробуем, — бросил он.

И двинулся ко мне более чем решительно.

— Не троньте меня! — взвизгнула я, белея от страха и загораживаясь корзинкой. — Как вы смеете!

— Смеем, смеем, — усмехнулся первый.

— Если баба шляется одна, без мужа, значит, она ничья, — грубо поддакнул второй. — Ты кто такова, откуда? По лесу блудишь? Значит, удрала от господина.

— Сейчас мы тебя нака-ажем, — радостно протянул первый, хватая свою рубаху и порываясь ее стянуть.

— Не смейте! — проверещала я снова, отступая глубже в ручей.

Но они, поднимая тучу брызг, влетели в воду.

Цепко ухватили меня за руки, да так, что у меня дыхание перехватило от боли.

— Идем-ка сюда, красотка, — радостно шипели они, волоча меня, упирающуюся, на берег.

— Ироды! — из кустов появилась Марта, размахивая своим костылем. — Что вы делаете, негодяи?! Это внучка моя! Приехала помочь мне, старой женщине! Из города! Ни от какого господина она не сбегала! Я тут госпожа! Над этим куском земли я госпожа! На сорок шагов вокруг!

— Ты кто еще такая, старая жаба, — цыкнул один.

Он и меня держал, и Марту отпихивал, которая, уронив корзинку с грибами, нещадно колотила его палкой.

— Я мельникова дочь! — орала Марта. — Травница! Да пустите же ее! Она… беременна!

Разбойники загоготали.

— Беременная, а мужа не видать? Значит, всем дает! Тащи ее на полянку, в траву! Сейчас и нам даст!

От ярости, от этого грязного оскорбления я что есть сил вцепилась в вонючую волосатую руку насильника зубами.

На губах появился солоноватый привкус его крови.

— Стерва, кусается!

Разбойник влепил мне оплеуху, от которой перед глазами моими стало темно.

Я обмякла, руки мои разжались, и корзинка с добычей вывалилась на землю.

Марта с воплем кинулась на помощь, вцепилась в разбойника старыми руками.

Но ее он просто отпихнул, словно она была пушинкой.

И та завалилась в кусты.

«Ну, недолго же ты жила в этом мире», — обреченно подумала я.

Разбойники уронили меня на твердую землю. Я пребольно стукнулась затылком, и сознание мое поплыло.

Вместо обжигающего ужаса накатилось какое-то странное безразличие.

Грубые руки терзали мою одежду, задирали юбки и больно, жадно, до синяков, стискивали колени и бедра.

— Негодяи! — кричала где-то Марта.

Тяжелое, вонючее, потное тело навалилось на меня.

И свет померк перед глазами…