Жена-беглянка. Ребенок для попаданки

Глава 14

Очнулась я от того, что сильнейший удар сбросил разбойника с моего тела.

Он визжал и крутился в кустах, как раненный пес.

Второй рядом со мной стоял и кланялся чуть не до земли, странно смирный.

— Что тут происходит? Прекратить немедленно!

— Так вот… девка, ваша милость. Шалава местная. Хотели побаловаться, кто ж знал, что она драться и кусаться начнет? Дьяволово отродье…

Я подскочила. Натянула на колени ветхую юбку.

Запахнула на груди порванную рубашку.

И взглянула на нечаянного спасителя.

Только спасителя ли?..

На огромном, черном, как смоль, жеребце по берегу ручья гарцевал темноволосый мужчина, разодетый в бархат и шелка.

Он был высок — и конь ему под стать.

Черный, с блестящей шкурой, с роскошной гривой, вычесанным хвостом и отполированными копытами.

Седло богатое, из хорошей крепкой кожи, украшенное перламутром и серебром.

И хозяин такой же. Одет дорого, богато. Полон темной, тяжелой силы.

Сильный, высокий и красивый мужчина. Привыкший повелевать.

По всему видно, богатый.

Очередной аристократ!

Его внимательные темные глаза так и прожигали меня взглядом.

Я едва сдержалась от того, чтоб не зарычать, как зверь, от ненависти.

Злость затопила мой разум.

Конечно, кто еще, кроме слуг аристократа еще вообразит, что им можно все, что угодно?!

Кто еще может ухватить первую попавшуюся женщину?

Только они, зная, что хозяин заступится.

Позволит глумиться. И даже убить.

Наверняка он сейчас послушает жалобы своих слуг, посмеется надо мной, над моей ветхой одеждой, и снова натравит своих слуг на меня.

Я нащупала в траве палку. Если уж драться, то до конца!

Наездник, увидев мои приготовления, усмехнулся.

Да черт его подери!

Взгляда его черных, пронзительных, внимательных глаз я не выдержала.

Опустила взгляд.

В груди стало горячо-горячо от этого внимательно взгляда, и я разозлилась на себя за то, что в этой ситуации отметила — он очень красив.

Да к лешему в болото его красоту!

Достаточно с меня титулованных красавцев!

От этого веяло силой и опасностью, как и от Натана.

Но тогда, давно, я думала, что это не от страха, а от восторга замирает мое сердце.

А сейчас поняла — я и тогда сразу почувствовала опасность. И сейчас чувствую липкий холодок страха, бегущий по спине.

И больше меня не обмануть!

«Что угодно, пусть что угодно произойдет, лишь бы они все ушли! — молила я. — Ушли и оставили нас в покое! Теперь меня не обманешь красотой и сладкими речам! Я-то знаю, что вы, мерзавцы, можете устроить жизнь страшнее, чем смерть!»

Только палку крепче сжала.

— Отвечай, — резко велел он. — Ты кто такова?

— Внучка травницы, — произнесла я, не поднимая взгляда. — Мельниковой дочери. Бабке помочь пришла. Не то умрет с голоду.

— Вранье, ваша милость! — тотчас же разорались мои насильники.

Второй, побитый, даже выполз на четвереньках из кустов. На ноги встать не мог.

Здорово же его приложил хозяин! Чем, интересно? Плетью?

Я не смогла сдержать язвительной ухмылки, и аристократ ее заметил.

И тоже усмехнулся.

Будто поддерживал.

— Какая еще внучка? Непохожие они! — заголосили оба мерзавца в один голос. — Да и потаскуха беременная! А мужа-то рядом нет! Значит, просто шлюха! Чего б и не потискать? Мы ж ничего дурного и не хотели. Так, побаловаться маленько…

Ничего дурного?! А давай-ка я тебя этим дрыном оприходую! Ничего дурного, просто побалуюсь!

Марта, насилу выбравшись из кустов, куда зашвырнули ее негодяи, с воплем припала к земле, прямо перед копытами нервно гарцующего коня.

— Внучка моя! — упрямо твердила она дрожащим голосом. — Не троньте ее, благородные господа! Что она вам сделала? Глупенькая девочка!

— Пусть твоя внучка сама скажет.

Голос у этого мужчины тоже был сильный. Звучный, заглушающий все звуки вокруг.

— Откуда у тебя ребенок? — обратился он ко мне.

— А то ты не знаешь, откуда дети берутся! — злобно прошипела я, осмелившись взглянуть на аристократа.

Тот улыбался.

Казалось, моя дерзость его забавляла. Его черные глаза сияли, плечи подрагивали от сдерживаемого смеха.

А у меня снова голова закружилась от одного взгляда…

— А ты дерзкая, однако… Это правда, что нагуляла дитя? — спросил он строго, и я озлилась еще сильнее.

— Никогда шлюхой не была! — прорычала я, грозно поднимая свою палку. — С кем попало не спала, и этим не дамся!

— А где муж твой?

— Там, где и все подлецы, — я не решилась сказать, что муж у меня умер. Это была бы ложь, и аристократ сразу это понял. Но и всей правды я ему говорить не собиралась, разумеется. — Живет своей жизнью. Весел, сыт и пьян.

Мужчина снова усмехнулся.

— Врет она, гадина! — снова забеспокоились его слуги. Заорали дурными голосами. — Гладкая она больно! Да белая! Если б муж ее не любил, была б черна да черства, как сухая корка! А она откормленная, словно девка из зажиточной семьи!

Рассмотрели, мерзавцы…

От их липких замечаний я вспыхнула от стыда.

Снова опустила глаза, не в силах смотреть на незнакомца.

— Нелюбовь разная бывает, — тихо произнесла я. — Свиней тоже откармливают… Чтоб потом забить.

— Верно, — вдруг согласился мужчина, внимательно меня рассматривая. Я так и подпрыгнула. Что?! — Эй, там. Отойдите и не смейте трогать ее!

Он покопался в кошелке, притороченном к поясу. Выудил оттуда монету — большую, блеснувшую белым на солнце, — и кинул мне.

— За хлопоты и испуг, — произнес он.

Но я монету не поймала.

Та упала к моим ногам.

А я так и стояла, а в груди все кипело от злости.

«Я с собачьего броса не собираюсь подачки брать!» — хотела выкрикнуть я.

Но слова словно прилипли к языку.

Хотя, наверное, глаза все высказали.

Мужчина, глянув в мое лицо, снова усмехнулся.

— Гордая, — проворчал он.

Затем тронул поводья, кивнул своим слугам, чтоб те следовали за ним.

И его конь скрылся за зарослями.

Несостоявшиеся насильники, охая и почесывая бока, двинули за ним.

Как только шаги их стихли, марта кинулась, как волчица, к серебряной монете и с плачем ее схватила.

— Серебро! — выдохнула она, протирая передником монету и целуя ее. — Это же целая серебряная монета! Это нам с тобой жить и жить!..

Я бросила взгляд на подачку.

— Это не серебро, — упавшим голосом ответила я.

— Неужто такой важный господин фальшивомонетчик! — изумилась Марта, рассматривая деньги.

— Нет, — у меня во рту стало сухо-сухо. — Не фальшивомонетчик. Это господские деньги. Платина. Меж собой они ими расплачиваются. Меж благородными.

— Платина? — удивилась Марта. Похоже, она и не слышала о таком металле.

— Это, Марта, стоит больше, чем золотой, — тихо ответила я. — Такие деньги просто так к простолюдинам не попадают. Только в знак особой признательности…

«Или не к простолюдинам, — подумала я. А в сердце заполз холодок. — Он что… он понял, кто я?!»