Загнанная для дракона

Глава 53. Дракон

— Письмо, ваше сиятельство! Граф написал ответ, — закричал Эрдингер, влетая в мой кабинет. — Кого на что меняем?

— Ты уже прочитал? — спросил я, выхватывая у него из рук бумагу.

— Обижаете, — вздохнул Эрдингер. — Это уже профессиональное… Я не могу не прочитать… Я сдерживал себя, как мог, но профессионализм взял верх.

Я раскрыл письмо и увидел ровные красивые строчки: «Господин похититель, перед тем как я отдам вам артефакт, я хочу удостовериться, что моя жена у вас. Только при условии возможен обмен! Со своей стороны, я могу удостоверить вас, что нужный вам артефакт у меня!»

— Так чью жену меняем? — спросил Эрдингер.

— Мы никого ни на что не меняем, — произнес я. — Значит, артефакт у него. Следовательно, подтверждение мы получили. Сейчас граф хочет удостовериться, что его жена у меня. Как будто я — лавочник, у которого можно проверить товар перед покупкой.

Отдать моего мышонка? Да никогда. Она моя. И только моя.

— Так… эм… нам нужно… — замялся Эрдингер.

— А у тебя какой рост? — спросил я, вставая.

— Эм… Женщины говорят, что выше среднего, — ответил он с той гордостью, которая вызывает улыбку у тех, кто видел, как женщины смотрят на него с высоты каблуков.

Я выдохнул и подошел к нему вплотную и прижал к своей груди.

— Почти, — пробормотал я, сравнивая его с образом, который не отпускал меня ни на миг: она — босая, в разорванной рубашке, с запахом корицы и страха на коже. — Немного присядешь — и сойдёшь.

Я отошел, глядя на его фигуру.

— Ваше сиятельство, — робко спросил Эрдингер. — А в связи с чем вы меня меряли?

Я положил руки ему на плечи. Он чуть не рухнул — не от веса, а от осознания: что бы я ни затеял — ему не выйти живым, если он подведёт.

— Ты верен делу?

— Да! Служу короне! Как и все мы! — с гордостью произнес Эрдингер.

«Короне? — подумал я. Нет. Я служу ей… Только ей… Сначала ей, а потом уже короне!»

— Плакать умеешь? — спросил я, глядя на его субтильную фигурку.

— Мужчины не плачут, — произнес Эрдингер с гордостью.

— Короче так, — усмехнулся я. — Сегодня ты у нас женщина. Супруга графа. Сейчас тебе принесут платье, грудь и парик. Твоя задача — плакать от стыда… Ты же сам просил, чтобы тебя взяли на боевое задание. Вот тебе и задание. Справишься?

— Мне кажется, — едва не заплакал Эрдингер. — Да.

Через полчаса он стоял в корсете, запихнув туда чулки и, видимо, половину своей совести. Рыжий парик сидел криво, глаза — испуганно. Я решил, что Хассену хватит и фасада.

— Оттенок не тот, — бросил я. — Уносите. Больше красного. И волосы — длиннее. Пусть прикрывают лицо. Женщина никогда не смотрит прямо, когда стыдится.

Эрдингер уже облачился в платье под хохот всей тайной канцелярии, запихивая в корсет старые чулки.

— Больше груди, — приказал я, сминая подкладку. — Она не такая… плоская.

Эрдингер покраснел до корней лысины.

— Ваше сиятельство…

— Молчи, — оборвал я. — Представь, что ты не ты. Представь, что ты она. Что ты боишься. Что ты стыдишься.

— Ваше сиятельство, — прошептал Эрдингер, поправляя грудь. — А если он подойдёт ближе?

— Он не подойдёт, — холодно ответил я.

Я представил, как она сейчас спит. Не так, как эти придворные куклы, распластавшись на шёлке. Она сворачивается в комок, будто боится, что её заберут. А ведь она уже моя. До последней клетки. До последнего вздоха.

Она там. Одна. Я улетел. А теперь мое тело рвалось туда, к ней…

Рыжий парик выглядел неплохо.

— Сделайте ему прическу, чтобы часть волос прикрывала лицо, — приказал я, расхаживая по кабинету. — Так, а теперь наша леди… учится плакать!

И я вспомнил ее слезы.

Я не должен думать об этом. Не сейчас. Не здесь.

Но тело помнит. Помнит тёплый стон, что вырвался из её губ, когда я коснулся её там, между ног. Помнит, как она сжималась вокруг моих пальцев, будто пыталась удержать не наслаждение — а самого меня.

— Ваше сиятельство, — прошептал Эрдингер. — Я… я не… умею плакать, как… женщина… Вы уж извините…

— Давай так, дорогая подруга, — оттащил я в сторонку Эрдингера. — Я знаю, на кого ты положил глаз. На Джоан.

Его лицо покраснело, как будто я вонзил нож.

— Да.

— Хочешь, чтобы она стала твоей?

— Да! — закивал Эрдингер, едва не капнув слюной.

— Значит, она либо твоя, либо ездит с ненавистным мужем по всем дипломатическим миссиям в качестве сопровождающей. Выбирая между неделями трястись в карете и слушать нравоучения супруга и тобой, выбор очевиден! Так что давай. Сыграй роль так, чтобы твой муж поверил! Это понятно?

— Но если он посмотрит вблизи, — произнес Эрдингер. — Он же все поймет.

— Вблизи он тебя не увидит. Только издали! — успокоил его я. — Так что давай. Все в твоих руках!

Почему он молчал столько времени, словно ему было плевать на жену, а тут внезапно о ней вспомнил? И тут же согласился обменять ее на бесценный артефакт.

Тот, ради которого он готов был душу вынуть, а теперь согласен отдать за жену? Неужели он ее любит так сильно? Нет, это не любовь.

Если бы была любовь, то он бы не ждал, не медлил.

Не люблю, когда все слишком просто. А если слишком просто, значит, где-то подвох.

— Бумагу! Чернила! — приказал я, а мне тут же подали.

И я стал писать ответ, назначая место встречи.