Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха!

Глава 29

Неделя, последовавшая за введением кофейного меню, пролетела в сладком, кофеиновом угаре. «Гнездо Дракона» гудело, как растревоженный улей, с утра до позднего вечера. Звон монет в железной шкатулке был самой приятной музыкой, а запах жареных зёрен стал визитной карточкой всего переулка. Даже Пепсомар, нанюхавшись, носился по балкам с удвоенной энергией, оставляя за собой дымные следы невиданной прыти.

Именно в один из таких дней, ближе к вечеру, когда солнце уже не жарило, а ласково золотило крыши, в таверну вошел незнакомец.

Он появился бесшумно, словно тень. Это был высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в безупречный кафтан из тёмно-серого шелка, от которого пахло дорогим табаком и… чем-то кисловатым, вроде прокисшего вина. Его пальцы, унизанные массивными перстнями, перебирали янтарные чётки. Он не стал пробираться к свободному столику, а остановился посреди зала, медленно обводя его взглядом. Его глаза, маленькие и пронзительные, как у ястреба, скользнули по грубым дубовым столам, глиняным кружкам, простым горшкам с герань на подоконнике, и в них застыло неподдельное, ледяное презрение.

Внутри у меня всё сжалось в комок. Это не был гость. Этот больше похож на ревизора.

— Добро пожаловать в «Гнездо Дракона», — сказала я, выходя из-за стойки и стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Чем могу быть полезна?

Он повернул ко мне голову, не меняя выражения лица.

— Вы и есть та самая… Амброзия? Владелица сего заведения? — его голос был тихим и шелестящим, как осенняя листва под ногами.

— Я самая, — кивнула я.

— Позвольте представиться. Сигизмунд ван Дорн. — Он слегка склонил голову, это был не поклон, а скорее снисхождение. — Я владею рестораном «Изумрудный Феникс» в Верхнем городе. Вы, несомненно, слышали.

Я слышала. Это было самое пафосное и дорогое заведение в Игнистаде, куда аристократы ходили не столько поесть, сколько себя показать.

— Конечно, — ответила я нейтрально. — Чем обязанa чести?

— Прямолинейность. Мне это нравится, — он улыбнулся, но улыбка не коснулась его взгляда. — Я пришёл сделать Вам деловое предложение. Не будем тратить время. Ваш успех… пахнет весьма специфично. И, скажем прямо, он несколько портит воздух в нашем общем профессиональном кругу.

Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе.

— Я предлагаю Вам избавиться от этого запаха. Я выкуплю у вас рецепты Ваших… напитков. И тот способ обжарки, что вы используете. Сумма Вас устроит. Пятьсот золотых крон. Вы получите деньги, закроете эту лавочку и исчезнете. Или откроете что-то попроще. Пирожковая, например.

Пятьсот крон. Это было больше, чем я заработала за все последние месяцы. Голова пошла кругом. Но следом за головокружением пришла волна жгучей обиды. «Лавочка». «Пирожковая».

— Моя «лавочка» — моё детище, месье ван Дорн, — сказала я, и в голосе зазвенели стальные нотки. — А своих детей не продают.

Его брови поползли вверх.

— О, какая трогательная сентиментальность. Но бизнес, милая девушка, — это не сентименты. Это цифры. И Ваши цифры начинают бить по моим. Вы оттянули на себя… определённый контингент. И это не осталось незамеченным.

Он сделал шаг вперёд, и его шепот стал ядовитым, словно змеиный.

— Конкуренция — штука опасная. Стены бывают не только крепкими, но и… говорящими. Представьте, поползёт слушок, что в ваших блюдах используется запрещённая алхимия. Или, того хуже, что вы кормите людей… чем-то не совсем свежим. Одна проверка санитарной стражи, одно слово, оброненное в нужном ухе… и Ваше уютное «Гнездо» превратится в груду пепла. Фигурально, конечно. Пока что.

Я почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки. Это была не просьба. Это был настоящий ультиматум.

— Я ценю ваше предложение, месье ван Дорн, — выдавила я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. — Но мой ответ — нет.

Он смотрел на меня ещё несколько секунд, его лицо было маской холодной вежливости. Потом кивнул.

— Что ж. Жаль. Вы совершаете ошибку. Надеюсь, Вам понравится вкус… последствий.

Он развернулся и вышел так же бесшумно, как и появился, оставив после себя шлейф дорогих духов и тяжёлую, гнетущую тишину.

Я стояла, не в силах пошевелиться, пока Лео не пронзил воздух испуганным писком:

— Хозяйка! Что это было⁈

— Это, Лео, — прошептала я, глядя на захлопнувшуюся дверь, — был запах большой игры. И пахнет она отнюдь не кофе.

Вечером, пересчитывая выручку, я не чувствовала привычного удовлетворения. Монеты казались холодными и тяжёлыми. Успех оказался хрупким. Одна встреча — и моё царство, построенное с таким трудом, могло рухнуть из-за слухов и интриг.

«Нет, — подумала я, сжимая в руке золотую монету. — Я не отдам своё „Гнездо“ так просто. Если ван Дорн хочет войны, он её получит. Но воевать я буду по-своему».

Первым делом мне нужен был совет. И я знала, к кому обратиться. На следующий день, под предлогом обсуждения условий следующего платежа за дом, я отправилась в кабинет Люсьена Дюваля.

Его логово, как всегда, пахло деревом, кожей и спокойной уверенностью. Люсьен поднялся мне навстречу, его пронзительно-серые глаза сразу отметили моё напряжённое состояние.

— Леди Амброзия, — он галантно указал на кресло. — Вы выглядите… озадаченной. Надеюсь, не возникло проблем с нашими договорённостями?

— С договорённостями всё в порядке, месье Дюваль, — я опустилась в кресло, с наслаждением чувствуя его удобство после наших дубовых лавок. — Проблема пришла откуда не ждали. Вчера меня почтил визитом месье Сигизмунд ван Дорн.

Люсьен медленно сел, его пальцы сложились домиком. На его обычно невозмутимом лице промелькнула тень… раздражения? Недоброго предчувствия?

— Ван Дорн, — произнёс он, растягивая имя. — Владелец «Изумрудного Феникса». Это был деловой визит, леди Амброзия. Что он предложил?

— Он предложил мне пятьсот золотых крон за рецепты моих кофейных напитков и способ обжарки. С условием, что я закрою «Гнездо» и исчезну.

Люсьен тихо свистнул.

— Щедро. И чрезвычайно нагло. И, раз вы здесь, я полагаю, вы ему отказали?

— Естественно.

— И что последовало за отказом? — его взгляд стал пристальным, ледяным.

— Намёки. На то, что стены бывают говорящими. Что могут поползти слухи о запрещённой алхимии в моих блюдах или о несвежих продуктах. Одна проверка санитарной стражи…

— … и ваше заведение может быть закрыто, даже если ничего не найдут, — закончил он мысль. Он откинулся на спинку кресла. — Да. Это его почерк. Сигизмунд ван Дорн не терпит конкуренции, особенно той, что бьёт по его самолюбию. «Изумрудный Феникс» — храм изысканной кухни для элиты. А Ваш успех, леди Амброзия, демократичен. Вы переманиваете не его постоянных клиентов — вы создаёте новую моду. И это его бесит больше всего. Он не может купить Вашу душу, поэтому попытается раздавить.

Меня пробрала дрожь. Услышать свои худшие опасения, озвученные таким спокойным, уверенным тоном, было страшновато.

— Что мне делать? — спросила я, и в голосе прозвучала беспомощность, которую я не могла сдержать.

Люсьен внимательно посмотрел на меня:

— Вам нужно играть на опережение. И сыграть так, чтобы его грязные методы стали для него же бумерангом.

Он пододвинул к себе лист бумаги и начал набрасывать план, его почерк был быстрым и точным.

— Во-первых, документы. С сегодняшнего дня все Ваши поставки должны быть идеально задокументированы. Каждая партия мяса, каждая корзина овощей. Квитанции, акты приёмки. У Вас всё должно быть чисто. Я могу предоставить Вам моего клерка, он наведёт порядок в Вашей отчётности за пару дней.

Я кивнула:

— Да, это было бы очень кстати.

— Хорошо, — Люсьен пометил это на отдельном листке и продолжил: — Во-вторых, «говорящие стены». У него есть рот, но он есть и у Вас. Ваша таверна — идеальное место для распространения… нужной информации. — мужчина хитро улыбнулся. — Пусть Ваши призраки, о которых все шепчутся, нашепчут кое-что интересное. Например, что ван Дорн для сохранения дичи использует не ледники, а сомнительные заклинания, от которых у гурманов потом случаются… желудочные колики. Или что его знаменитый трюфельный соус на самом деле делается из обычных грибов с добавлением алхимических усилителей вкуса. Вы же не утверждаете этого, вы просто позволяете слуху родиться в стенах Вашего заведения.

Я смотрела на Люсьена Дюваля с растущими восхищением и опаской. Да это был гений подлой стратегии! Вероятно, мне очень повезло, что он на моей стороне.

— В-третьих, и это главное, — Люсьен отложил перо, — Вам нужно могущественное покровительство. Не официальное, нет. Но такое, чтобы санитарная стража десять раз подумала, прежде чем идти к вам с проверкой по наводке ван Дорна.

— И где же его взять? — спросила я.

— Вы уже начали его завоевывать, сами того не зная, — снова улыбнулся он. — Ваш кофе. Я слышал, его пьют стражники ночной смены. А вчера, по моим источникам, несколько клерков из министерства финансов заходили к Вам на обед. Эти люди могут не носить титулов, но их совокупное влияние огромно. Удвойте усилия. Сделайте так, чтобы ваше «Гнездо» стало для них вторым домом. Люди будут защищать свой любимый трактир. А если вы сможете привлечь ещё и пару-тройку настоящих аристократов, которые ценят хорошую кухню больше, чем позолоту… ван Дорн не посмеет тронуть место, которое посещает, скажем, герцог Монтвиль, известный гурман.

Я сидела, переваривая его слова. Он был прав. Я пыталась строить стены, а нужно было плести паутину. Паутину связей и влияния.

— Месье Дюваль, — сказала я, вставая. — Я не знаю, как благодарить Вас.

— Благодарите меня успехом Вашего заведения, — он тоже поднялся и протянул мне руку. Его рукопожатие было твёрдым и тёплым. — Я Ваш инвестор, помните? И я верю в Ваш талант. Дайте ван Дорну бой. И не сомневайтесь — я буду следить за Вашей спиной. У меня тоже есть кое-какие… «говорящие стены» в этом городе.

Выйдя от него, я почувствовала не страх, а азарт. Ван Дорн видел в моём успехе угрозу. А Люсьен Дюваль — потенциал. И это меняло всё. Война была объявлена, но теперь у меня был генерал. И я была готова сражаться за своё «Гнездо» не на жизнь, а на смерть.