Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха!

Глава 21

Великий Сахарный Кризис в «Гнезде Дракона» наступил внезапно и грозно. Верный Лео, пролетев сквозь стену кладовой с обычным утренним докладом, замер в воздухе с выражением призрачного ужаса на лице.

— Хозяйка! Беда! — просипел он, тыча прозрачным пальцем в почти пустой мешок. — Сахарный песок на исходе! Торговцы на рынке разводят руками — караван с юга задержался из-за разливов рек, и теперь этот сладкий песок на вес золота!

Моё сердце упало. Без сахара — ни тебе знаменитых медовых коврижек, ни воздушного безе, ни пропитки для бисквитов, ни даже стаканчика сладкого морса для уставшего путника. Моё кулинарное королевство, едва вставшее на ноги, могло рухнуть из-за банальной нехватки одного ингредиента.

— Не может быть! — воскликнула я, сжимая в кулаке жалкие крошки со дна мешка. — Что же теперь, лить в чай мёд до конца дней? Это разорит нас!

Отступать было не в моих правилах. Если сахар нельзя купить, значит, его нужно добыть. Или создать. Пока Эльза и Лис с утра разливали квас и хлебный эль, я устроила во дворе «Гнезда» настоящую алхимическую лабораторию. Я кипятила и выпаривала сок местных сладковатых корнеплодов, получая густой, но отдающий землёй сироп. Я толкла в ступе сушёные «солнечные ягоды», пытаясь выделить из них хоть каплю природной сладости. Результаты были удручающими: то неприятно терпкие, то откровенно горькие смеси, от которых даже непривередливый Аристарх морщился.

Эксперименты с сахаром превратили кухню «Гнезда Дракона» в подобие поля боя после схватки с карамельным троллем. Всё было липким, включая Пепсомара, который с упоением вылизывал забрызганную сладким сиропом лапку.

Именно в этот момент на пороге появился Люсьен Дюваль. Он замер, изящно приподняв бровь, окидывая взглядом хаос и меня, с лицом, перепачканным чем-то тёмным и сладким.

— Леди Амброзия, — произнёс он, и в уголках его глаз заплясали весёлые морщинки. — Я решил зайти проверить, как идут дела, и, похоже, застал Вас за созданием нового кулинарного шедевра или… за попыткой вызвать духа сахарной ваты?

— И то, и другое, месье Дюваль, — с достоинством ответила я, пытаясь оттереть щёку. — Мы осваиваем производство собственного сахара. Как видите, процесс требует полной самоотдачи.

Он наблюдал, как я отдаю распоряжения Лису и Эльзе, и в его взгляде читалось неподдельное восхищение.

— Вы не перестаёте удивлять, — сказал мужчина, когда суматоха немного улеглась, и мы уселись за столик с чашкой травяного чая. — Ведёте сложные финансовые переговоры с одним видом, а с другим — лично штурмуете вершины кондитерского искусства. Признайтесь, «Амброзия» — это ведь псевдоним? Настоящее имя должно быть столь же прекрасным, но, я подозреваю, куда более звучным.

Это был не первый его намёк. Люсьен, с его проницательным умом, давно раскусил, что «леди Амброзия» — лишь роль. И ему смертельно хотелось узнать, кто скрывается за кулисами.

— О, господин Дюваль, — парировала я, закидывая ногу на ногу и принимая загадочный вид. — Раскрывать все карты сразу — дурной тон. Это портит интригу. Скажите, разве Вам не интереснее гадать, имея дело с загадочной незнакомкой?

— Бесконечно интереснее, — он улыбнулся, и его улыбка была тёплой и искренней. — Но даже у самой сладкой загадки должно быть имя. Хотя бы то, что шепчут на ухо самым доверенным лицам.

В его словах не было настойчивости, лишь лёгкий, флиртующий вызов. И мне это… нравилось. Люсьену было около тридцати, он был умён, красив, галантен и видел во мне не «ненужную императрицу» или «бывшую заговорщицу», а умную, интересную женщину и талантливого предпринимателя. Он был как глоток свежего воздуха после дворцовой затхлости. С ним было легко.

И именно в этот момент, глядя на его улыбку, в моей голове, словно назло, всплыл образ Дарриона. Не того холодного тирана с трона, а того, что будто бы стоял рядом, в тени, с глазами, полными ярости и непонимания. Мой навязанный муж. С ним было невыносимо сложно. Он был как ураган — разрушительный, опасный, непредсказуемый. Он вызывал во мне гнев, страх, желание доказать свою правоту. И что-то ещё… что-то острое и колющее, от чего перехватывало дыхание. Нелюбимый, далёкий, чужой… И всё же, для меня сберечь честь было важнее, чем поддаться лёгким мимолётным чувствам. Даже если эта честь принадлежит такому тирану.

— Имена обладают силой, месье Дюваль, — сказала я, отводя взгляд и делая глоток чая. — Одни могут стать ключом, другие — клеткой. Пока я не уверена, какое из них мне сейчас нужнее.

Люсьен посмотрел на меня с лёгкой грустью и пониманием.

— Что ж, я подожду. У меня достаточно терпения, чтобы дождаться, когда клетка сама откроется. Или когда Вы разрешите мне подобрать ключ.

Он вежливо склонил голову:

— Что ж, не буду более мешать. Однако, надеюсь, Вы не против, если я буду захаживать к Вам не как клиент, а как любопытный гость?

— Не против, — я улыбнулась, — однако мне было бы приятно, если бы Вы что-нибудь купили, господин Дюваль.

В ответ Люсьен легко рассмеялся:

— Очаровательна! Деловая хватка даже в нерабочих разговорах. За это я Вас уважаю, леди Амброзия. Впрочем, мне пора. Дела не ждут. До скорой встречи, моя дорогая.

После его ухода я осталась сидеть одна, слушая, как на кухне Марта отскребает пригоревший сироп. Два таких разных мужчины. Один предлагал лёгкость, признание и ясность. Другой — лишь сложности, опасность и хаос.

Так почему же мои мысли упрямо возвращались к хаосу? Почему воспоминание о золотых глазах, глядящих на меня то с презрением, то с тенью уважения, заставляло сердце биться чаще, чем любая галантная улыбка Люсьена?

Чёрт возьми. Быть может, я сошла с ума. Или, быть может, у дракона, даже самого неприступного, есть какое-то первобытное, необъяснимое притяжение, против которого бессильны все чары галантных негоциантов.