Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 40 Браслеты фучи

Начало осени в Чжоу-го выдалось теплым. День за днем Сусу по-прежнему проводила в холодном дворце. Силы Цветка отрешения в ее крови становилось все меньше, но в вечной темноте Гоую заменял ей глаза и указывал путь, не давая споткнуться и упасть. Тело девушки продолжало разрушаться и делалось все тоньше. Бело-розовое платье теперь мешком висело на ней.

Чтобы сотворить духовную сущность, Сусу собиралась влить в Цветок отрешения от мира энергию инь[86]. Для этого девушка ломала ветки с ивовых кустов[87], что в изобилии росли вокруг холодного дворца, затачивала их и выстраивала из них формацию.

По странному совпадению каждый раз, когда Сусу в сумерках выходила во двор за ивовыми ветками, она слышала дворцовых служанок, которые на все лады расхваливали любимую супругу Чжаохуа.

– Его величество так добр к супруге! Что ни день во дворец Нефритового лотоса доставляют подарки.

– Когда супруга Чжаохуа болела, он сам за ней ухаживал!

– Несколько дней назад Сяо Шуньцзы провинился, и император так разгневался! Но стоило госпоже замолвить за него словечко, как он немедленно смилостивился.

– Государство Шэньча-го прислало драгоценный подарок, и его величество даровал его любимой супруге!

Их смех доносился из-за высокой ограды и проникал в темный мир Сусу. Затем сплетницы перешли к разговорам о ней.

– Интересно, почему его величество не казнил эту голодранку, а отправил в холодный дворец?

– Я слышала, он ненавидит ее еще со времен, когда жил в Великой Ся, а здесь держит, чтобы помучить.

– Но его величество чуть было не сделал ее своей императрицей…

– Теперь она слепа. Если эта девушка так нравилась его величеству, почему же он не отдал ей цветок долголетия? Похоже, для него она ничего не значит.

Сусу так и стояла, глубоко задумавшись, с надломленной веточкой ивы в руках. Резкий порыв ветра взметнул ее юбку и привел девушку в чувство. Едва касаясь пальцами холодной каменной кладки, она медленно пошла вдоль стены обратно в свое обиталище.

Скрестив ноги, Сусу села среди ветвей, притягивающих инь, и обратила невидящий взор на холодный дворец. Когда темная энергия вошла в ее тело, девушка задрожала и побледнела.

День за днем она постепенно привыкала к этому. Энергия инь понемногу питала силу лилового лепестка, и глаз девушки перестал кровоточить. Она знала, что освобождение уже близко.

Однажды вечером, когда Сусу стирала у колодца, раздался голос Гоую:

– Он здесь!

На несколько мгновений она замерла, а затем продолжила тереть мокрую одежду. Таньтай Цзинь молчал. Он никому не позволил сопровождать себя, не взял даже зажженного фонаря. Так и стоял в темноте и издалека смотрел на нее. Девушка закончила стирать и с деревянной бадьей в руках пошла обратно. Казалось, она уже привыкла жить одна в тихом и темном холодном дворце: дорога к колодцу была ей хорошо знакома, и Сусу могла обходиться без посторонней помощи. В какой-то момент Таньтай Цзиню показалось, что девушка видит, однако та словно не замечала его. Осознав, что она вот-вот зайдет во дворец, он помимо воли сделал несколько шагов вслед. Затем, опомнившись, развернулся и зашагал прочь.

– Он ушел! – сообщил Гоую. Если бы не хранитель, она никогда и не узнала бы о его приходе.

Шесть шипов, пронзающих душу, ранили сердце демона, превратив его в холодного и жестокого человека. И только раз в два месяца, когда яд весеннего шелкопряда давал о себе знать, он являлся в холодный дворец. В эти ночи Таньтай Цзинь насмехался над ней, заставляя умолять о близости. А едва их тела соприкасались, кожа к коже, терял голову и чувства обуревали его. Но спустя несколько мгновений он снова становился безжалостным.

Услышав, что он пришел сегодня, Сусу не знала, что делать. До того как Таньтай Цзинь отдал цветок долголетия Бинчан, она питала хотя бы слабые надежды, но теперь ее сердце превратилось в высушенную пустыню. Она просто считала часы и мгновения до дня инь.

В одиннадцатый месяц весь императорский дворец готовился к пиршеству. Бинчан почти оправилась от болезни. Цветок долголетия полностью затянул рану, словно ее никогда и не было.

Помогая госпоже одеться, Сяо Хуэй не удержалась от восхищения:

– Госпожа супруга хорошеет с каждым днем! Кто бы мог подумать, что подаренное его величеством сокровище излечит вас не только от новой раны, но и от застарелых болезней!

Теперь губы Бинчан стали алыми, а зубы – еще белее. Она коснулась своего лица и нежно улыбнулась.

Сяо Хуэй радостно продолжила:

– Его величество почти расправился с остатками повстанцев восьмого принца, и совсем скоро в стране наступит долгожданный мир! Кстати, пир во дворце устраивается в особенный день, вы же знаете об этом?

– Что за день? – поинтересовалась Бинчан.

Сяо Хуэй зашептала госпоже на ухо, и та мгновенно вспыхнула и сердито посмотрела на служанку.

– Но я говорю правду! – пробормотала Сяо Хуэй. – Сейчас самое благоприятное время для зачатия, все в государстве знают об этом. Если госпожа удержит его величество возле себя этой ночью, в следующем году у нее будет маленький принц, уж поверьте мне!

– Твой язык однажды навлечет бед! Нужно поскорее выдать тебя замуж от греха подальше! – строго молвила госпожа.

Перед празднеством Сяо Хуэй принарядила Бинчан, и та отправилась на поиски императора. Таньтай Цзинь еще не явился на торжество: он стоял под цветущей сливой и с кем-то разговаривал. Приблизившись, Бинчан разглядела обласканного императорской милостью министра Ци Мо, который отличился заслугами в борьбе с повстанцами. Таньтай Цзинь ценил преданных и решительных людей, поэтому Ци Мо быстро сделал себе имя. Впервые Бинчан встретила его примерно полмесяца назад. В то время молодой и очень красивый господин Ци был полон энергии, однако теперь этот человек в форме выглядел несчастным.

Император холодно посмотрел на приближенного:

– Ты хорошо подумал об этом? Точно хочешь уйти в отставку?

– Я недостоин милости вашего величества, – поклонился Ци Мо, снял головной убор и до крови прикусил губу.

Убедившись, что чиновника не удержать, Таньтай Цзинь спокойно произнес:

– Убирайся вон.

Министр повернулся и прошел мимо Бинчан без приветствия, бесчувственный и отрешенный, словно ходячий мертвец.

Таньтай Цзинь тоже молча направился в залу, где проходило торжество, и Бинчан ничего не оставалось, кроме как засеменить вслед. Звуки музыки не развлекли императора, за пением и танцами красавиц он наблюдал с равнодушием. Супруга несколько раз обратилась к нему, но он ее не услышал. Похоже, мысли его были где-то далеко. Что же такого министр Ци сказал императору? Нехорошее предчувствие шевельнулось в сердце Бинчан. Она так тщательно одевалась сегодня, столь долго подбирала аромат к платью, и Сяо Хуэй сказала, что она прекраснее цветка…

Е Бинчан жила при дворе уже больше полугода. Все вокруг были уверены, что император души не чает в супруге, но она-то знала правду лучше всех и очень боялась не удержать его и сегодня, а прибегать к уловкам не решалась, зная, как безжалостен юный тиран.

Таньтай Цзинь и не задумывался о том, в какое смятение привел Е Бинчан. Он редко бывал настолько рассеян. Отставка одного из лучших министров мешала многим его планам и идеям. Вместе с Ци Мо они могли бы достичь бессмертной славы, но преданному придворному служба вдруг стала неинтересна.

Император выяснил все подробности истории своего подданного. Разве мог он довериться человеку, о котором ему ничего не известно?

Год назад, в разгар войны, Ци Мо прославился подвигами на поле брани. При осаде Цанчжоу, обыскивая одно из поместий, он велел убить всех его обитателей, но сохранил жизнь приглянувшейся ему пятой дочери семейства. Ци Мо спрятал ее, а после победы привез домой. Однако девушка несколько раз пыталась убить его, чтобы отомстить за смерть близких. Молодую госпожу Шэнь оскорбило еще и то, что похититель уже был женат и хотел сделать ее, дочь знатной семьи, наложницей.

Жестокостью он принудил красавицу войти в свой дом: в конце концов, она лишь слабая девушка. Время от времени юная Шэнь переставала слушаться и намеренно устраивала склоки в семье, и Ци Мо, сколько бы ни жалел ее, не мог не сердиться. Его мать сразу же невзлюбила лисицу, околдовавшую единственного сына, поэтому, когда его не было дома, она вместе с законной супругой Ци Мо обращалась с девушкой со всем пренебрежением. Сам господин, пытаясь найти путь к ее сердцу, каждый раз наталкивался на глухую стену, видя лишь отстраненный взгляд.

Прошло много дней, и однажды он заметил, что шипы у розы исчезли и она стала благосклоннее. Ци Мо так обрадовался, что каждую ночь проводил у девушки и исполнял любое ее желание, а недавно она подарила министру сына. И все было хорошо, пока Ци Мо с солдатами не отправился в погоню за сторонниками восьмого принца.

Пока он расправлялся с мятежниками, несчастье пришло в его собственный дом. Наложница Шэнь подожгла поместье вместе с собой и сыном. В огненной ловушке погибла и первая жена с матерью Ци Мо. Так она заставила убийцу своей семьи на собственной шкуре испытать, каково это – потерять всех любимых. После этого убитый горем Ци Мо решил уйти в отставку.

Таньтай Цзинь ясно видел, что в сердце талантливого полководца и дельного министра остался один пепел. Тот полностью потерял волю к жизни и вряд ли переживет эту зиму.

Обуреваемый печалью, юный император глубоко задумался. В этот момент шипы в его сердце зашевелились, вызвав острую боль. Таньтай Цзинь потер грудь, однако история Ци Мо внушила ему необъяснимую тревогу и непреодолимое желание немедленно увидеть ту, кого он любил и ненавидел до мозга костей. Он резко вскочил и, не обращая внимания на окружающих, развернулся к выходу.

Бинчан не удержалась от вздоха:

– Ваше величество, но праздник еще не…

– Вернешься к себе сама, когда все закончится.

Принцессе Чжаохуа только и оставалось смотреть ему в спину, ногтями впившись в собственные ладони.

У холодного дворца звуки музыки были почти не слышны. Таньтай Цзинь понимал, что идти сюда не следовало: сегодня не пятнадцатое. Он уже пытался убедить себя, что не должен испытывать к ней никаких чувств. Едва подняв руку, он тотчас ее опустил.

Как император Цзинхэ, он, конечно, знал, что особенного в этом дне: сегодня правитель должен разделить ложе с любимой и молить небеса о наследнике. Его не должно быть здесь.

Юноша развернулся и решительно направился к своему дворцу. Ци Мо закончил так потому, что бесполезен.

Сидя в зале Чэнцянь, Таньтай Цзинь долго смотрел на Пожирающее души знамя, витающее в воздухе, и вдруг проговорил:

– Даос, ты как-то рассказывал нам, что существует магическое средство, с помощью которого можно связать двух людей навсегда.

Заструился черный туман, и из него со смешком возник старый даос.

– Так и есть, но это проклятая вещь. Если ваше величество использует ее, то и сам пострадает.

– Давай сюда, – решительно ответил император.

Старый даос достал два золотых браслета.

– Ваше величество, не извольте беспокоиться. Это проклятые вещицы, но в то же время и редкое духовное оружие. Его нельзя сломать, и оно способно защищать владельца. Даже если один из двоих умрет, другой всегда сможет найти его души.

Таньтай Цзинь без колебаний застегнул браслет на своем запястье. В уголке его рта тут же показалась капля крови, но он бесстрастно вытер ее и насмешливо скривил губы.

Едва Сусу удалось задремать, как открылась дверь. Хотя в Чжоу-го было теплее, чем в Великой Ся, приближалась зима и тонкие изодранные одеяла в холодном дворце плохо грели.

Она села в кровати и спросила вошедшего:

– Что ты здесь делаешь?

Они оба знали, что сегодня не пятнадцатое.

Молодой человек взял ее за запястье и холодно сказал:

– Мы узнали сегодня… наложница Ци Мо убила всю семью своего мужа.

– И ты подумал, что я тоже убью тебя, – догадалась Сусу и, помолчав, добавила: – Или боишься за Бинчан?

Она не видела его лица, но присутствие Таньтай Цзиня было ей неприятно. Девушка хотела отдернуть руку, однако он не отпускал.

– Верно.

Что-то холодное скользнуло по запястью Сусу, словно змея лизнула ее белую кожу, и девушка снова попыталась отдернуть руку.

– Что это?

– Может, это причинит тебе неудобство, но снять его ты никогда не сможешь.

Гоую тут же пояснил ей:

– Это проклятое духовное оружие фучи. У него на руке точно такой же браслет. С этого момента вы не сможете покинуть друг друга дольше чем на семь дней, иначе умрете оба. С другой стороны, этот браслет может и защитить тебя.

Таньтай Цзинь продолжал держать ее маленькую холодную руку, но Сусу перестала сопротивляться и надолго замолчала. Глубоко внутри нее зародилась радость. Мысленно она сказала Гоую: «Когда моя духовная сущность войдет в его тело, он не умрет, а меня браслет фучи не сможет удержать. Раз Таньтай Цзинь любит чувствовать себя всемогущим, пусть своими глазами увидит, как его браслет разобьется вдребезги».