Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 26 Любимое занятие

Сусу продолжала зажимать ладонью рот Таньтай Цзиня, но усталость брала свое, и девушка чувствовала, что силы вот-вот покинут ее. Однако отнять руку не решалась из страха, что плененный император призовет своих верных Ночных Теней, поэтому она ухватилась за полог, оторвала кусок ткани и запихнула в рот Таньтай Цзиню. Затем коленом придавила его связанные тигриными усами запястья, отчего юноша вздрогнул и стиснул зубы: усы тигра-оборотня имели злую природу и резали кожу сильнее обычной веревки.

Девушка не собиралась нежничать – напротив, еще сильнее надавила коленом, излив таким образом всю накопившуюся злость. «Гнев возникает из сердца, зло возникает из сердца»[67]. Однако неожиданно для себя она заметила, что, хотя стояла середина зимы и было нежарко, кожа на лице и обнаженной груди юноши стала влажной и все его тело дрожало, будто его мучила сильная боль.

Но Сусу была слишком утомлена, чтобы разбираться: всю дорогу до Лючжоу она несла старшую госпожу на спине, ее нежные ступни покрылись волдырями, а поясница и плечи болели не переставая. Тепло и мягкая постель вконец разморили ее, и, устроившись у Таньтай Цзиня на плече, она уснула.

Он открыл глаза. Сусу этого уже не могла видеть, зато дух нефритового браслета бодрствовал. В прошлый раз из-за его оплошности госпожу околдовали чарами марионетки, поэтому теперь он непрестанно следил за Таньтай Цзинем. В зыбком свете фонарика лоб молодого императора блестел от пота, губы выглядели сухими. Он не отрываясь смотрел на спящую девушку на своем плече, и дыхание его все учащалось. Кляп по-прежнему был у него во рту, но Гоую все равно опасался за Сусу. К его удивлению, Таньтай Цзинь так ничего и не сделал – лежа все в той же позе и тяжело дыша, он перевел взгляд на черный полог. Если бы у духа-хранителя была слюна, он бы сейчас от напряжения сглотнул ее. Ему все еще казалось, что что-то не так, впервые он оказался в таком положении. Гоую в замешательстве смотрел на странного юношу, тот же больше не выглядел так, будто ему неудобно, и просто не сводил потемневших глаз от полога. Прошло много времени, прежде чем дыхание молодого императора выровнялось, хотя на его лице все еще читалось что-то неопределенное. Наконец он закрыл глаза. Хранитель понял, что следить больше не за кем, и тоже погрузился в сон, чтобы восстановить духовную силу.

Молодой император проснулся с первыми лучами солнца. В опочивальню осторожно вошел тигр-оборотень. Он фыркнул, и усы, стягивавшие запястья Таньтай Цзиня, исчезли. Юноша бесцеремонно оттолкнул спящую на его плече девушку и встал.

От этого Сусу проснулась и открыла глаза. В покоях уже суетились евнухи, помогая императору одеться. Один из них, увидев глубокие, до костей, раны на запястьях господина, ахнул, вздрогнул от удивления и нечаянно дернул императора за волосы.

В следующий миг до Сусу донесся мягкий голос, в котором слышалась улыбка:

– Убрать его с глаз долой.

– Пощадите, ваше величество, пощадите!

Девушка удивилась: «Он собрался убить слугу из-за пары волосков?»

Она уже собиралась вмешаться, как евнух за дверями возвестил:

– Принцесса Чжаохуа просит разрешения поприветствовать его величество!

Услышав о сестре, Сусу затаилась за черным пологом. Таньтай Цзинь тут же умерил гнев:

– Пусть войдет!

Для встречи с императором Е Бинчан оделась в роскошное платье оттенка лотоса, юбка которого была расшита цветами сливы. Накрасилась она сегодня тоже с большим старанием: невероятно привлекательный узор в виде такого же цветка алел меж тонких бровей, придавая ее красоте изысканности.

Хотя Сусу все еще злилась на Бинчан из-за произошедшего в зачарованной жизни, сейчас она не могла не отметить нежную и хрупкую красоту молодой женщины. Старшая дочь семьи Е обладала какой-то поистине магической привлекательностью, которую заметил даже Гоую.

– Это странно, – шепнул он своей госпоже, – не то чтобы я не видел никого прелестнее ее: твое реальное воплощение очаровательнее во много крат. За свои сто тысяч лет я знал стольких непревзойденных красавиц, но даже мне она кажется очень привлекательной!

– Может, это из-за ее кроткого нрава? – предположила Сусу.

– Наверное, – неуверенно согласился Гоую.

Бинчан не просто так явилась поприветствовать нового покровителя: так диктовали правила. В конце концов, будучи даром от Великой Ся, она принадлежала Таньтай Цзиню, и ей полагалось выполнять свой долг. Если бы император провел эту ночь в ее покоях, уже утром она получила бы особый статус, однако он не пришел.

Разумеется, на лице ее не было и следа недовольства. Она почтительно и изящно поклонилась и чуть нахмурила брови.

– Ваше величество, Е Бинчан так грустно оттого, что снаружи наказывают несчастного молодого евнуха. Я не знаю, в чем он провинился, но нельзя ли его простить?

Повелитель тут же ответил:

– Его жизнь ничего не стоит, но, раз ты просишь, мы помилуем его.

Он бросил выразительный взгляд на старшего евнуха, и тот мгновенно бросился выполнять высочайшее повеление. Губы Е Бинчан тронула улыбка.

– Ваше величество так великодушны!

Таньтай Цзинь улыбнулся ей в ответ, а Гоую недовольно заметил:

– Для Бинчан – все что угодно, а с моей госпожой только и торгуется.

Сусу легонько прикоснулась к нему, ничуть не рассердившись.

Таньтай Цзинь, казалось, совсем забыл, что под пологом его кровати прячется Сусу. Хотя, возможно, он ни разу не взглянул в ее сторону именно потому, что не хотел, чтобы Бинчан знала о ней. Так принцесса Чжаохуа и удалилась в полном неведении. Юноша покинул опочивальню вслед за ней: этим утром императору предстояло возглавить заседание правительства.

Сусу решила воспользоваться этой возможностью, чтобы улизнуть и поискать бабушку. Увидев беглянку, тигр, лежащий у порога, испуганно заскулил и прикрыл лапами морду, но вдруг вспомнил о своей роли охранника и задом навалился на дверь, не пуская девушку наружу. Та, недолго думая, прокусила себе подушечку пальца и нарисовала в воздухе талисман. Из пустоты возник острый осколок льда и под сочувственным взглядом Гоую вонзился тигру в зад. От боли оборотень взвыл и убежал, поджав хвост, а Сусу беспрепятственно покинула покои. Теперь она понимала, зачем Таньтай Цзиню понадобились воскресшие мертвецы: хотя тигр выглядел опасным, умом он не отличался. Старший брат ценил его за устрашающий вид, но для младшего этого было явно недостаточно.

Оказавшись снаружи, Сусу порадовалась, что ее одели как прислугу. Во дворце полным ходом шла подготовка к коронации нового императора. Благодаря этому Таньтай Цзинь был постоянно занят, к тому же на церемонию съехался самый разный люд. В такой суматохе Сусу в платье придворной служанки могла ходить везде, где ей вздумается, не вызывая ни малейших подозрений.

Огибая сад камней, она заметила придворную даму, лицо и фигура которой показались ей знакомыми. Едва завидев Сусу, та прикрылась рукавом и попыталась сбежать, но быстрая девушка настигла ее и, похлопав по плечу, проговорила:

– Я узнала вас, господин Пан.

«Дама» развернулась и опустила рукава, открыв раскрасневшуюся, пристыженную физиономию. Пан Ичжи меньше всего ожидал встретить во дворце императора Чжоу-го третью дочь семейства Е, да еще и предстать перед ней в таком виде. Уважаемому министру не пристало носить женское платье.

Особой привлекательностью Пан Ичжи не обладал, поэтому, в отличие от Таньтай Цзиня, вряд ли смог бы выдать себя за женщину. К тому же сдержанность ученого мешала ему подражать женской походке.

«Это просто чудо, что никто его до сих пор не разоблачил», – подумала Сусу.

– Господин Пан, что вы делаете в Чжоу-го?

Взгляд министра заледенел, и смущение исчезло. Сжав от негодования кулаки, он запальчиво заговорил:

– Проклятый вор Таньтай Цзинь украл принцессу Сюань! Я вызволю ее из лап негодяя и верну домой!

Так вот в чем дело! Он тоже без ума от Е Бинчан. Как же она могла забыть о портрете старшей сестры, который когда-то нарисовал влюбленный придворный ученый? И хотя поведение Пан Ичжи было до крайности нелепым, Сусу не могла не уважать его за то, что в прошлом он, единственный при дворе, поддержал генерала Е в борьбе за независимость Великой Ся. Поэтому она покачала головой и попыталась министра образумить:

– Таньтай Цзинь не настолько прост, как вы себе представляете. Вам нелегко будет пробраться во дворец, тем более украсть Е Бинчан. Он не позволит никому посягнуть на его людей.

Пан Ичжи внимательно посмотрел на Сусу и вдруг начал оправдываться:

– Третья госпожа, я виноват! Знал, что вас сослали в Лючжоу, и не пришел на помощь. Простите меня, но я обещал принцу Сюаню приглядеть за его наложницей. Сяо Линь оставил ей защитников из стражей Затаившегося дракона. Они мне помогают.

Девушка не удивилась. Наследный принц отличался прозорливостью и предусмотрительностью. Он всегда продумывал разные варианты развития событий. Судя по всему, стражи Затаившегося дракона имели обширные связи и возможности, раз им удалось помочь Пан Ичжи пробраться в императорский дворец.

Сусу понимала, что все их усилия напрасны, но мог ли наследный принц предугадать, что минует всего полгода и его жена перейдет на сторону Таньтай Цзиня?

– Министр, а вы не думали, что Бинчан может отказаться от вашей помощи и по своей воле остаться в Чжоу-го? – поинтересовалась она.

Пан Ичжи всплеснул руками:

– Конечно нет!

Он с укоризной посмотрел на третью госпожу: «Какая же она все-таки злая! Ее несчастная сестра сейчас, должно быть, мучится, пытаясь сохранить целомудрие рядом с этим тираном, а она смеет такое говорить».

Сусу поняла, что он ей все равно не поверит, поэтому сказала только одно:

– Будьте осторожны.

Девушка повернулась, чтобы уйти, но Пан Ичжи остановил ее:

– А вы не хотите бежать с нами?

Она с улыбкой обернулась:

– У меня здесь еще есть дела. Спасибо вам за доброту! Солнце высоко, а путь далекий. Желаю вам всего наилучшего!

Пан Ичжи сделал пару шагов вслед за ней, но потом, сжав кулаки, развернулся и бросился на поиски Е Бинчан.

Разумеется, к бабушке Сусу не пустили, зато Нянь Мунин принесла от нее весточку. Всего пара слов: «Все хорошо, не волнуйся!» – и девушка вздохнула с облегчением.

– Пока третья госпожа знает свое место, и старушка будет благополучна, – холодно сказала Нянь Мунин и добавила: – Нельзя, чтобы принцесса Чжаохуа узнала о вас. Это расстроит ее, а значит, и его величество огорчится.

Сусу внимательно посмотрела на стражницу императора и улыбнулась:

– Хорошо.

Нянь Мунин промолчала. Пусть со стороны казалось, что император устроил девушку в золотом дворце[68], ближайшее его окружение знало: он сделал Е Сиу служанкой, чтобы выместить на ней обиды.

Больше идти было некуда, поэтому Сусу вернулась в императорскую опочивальню и, усевшись в позе лотоса, сосредоточилась на медитации.

Едва стемнело, вошел Таньтай Цзинь.

– Где ты была сегодня? – спросил он, пристально глядя на нее.

– Надеялась увидеть бабушку и бродила по дворцу.

– И что интересного ты увидела?

– Дворец роскошен: много золота и сокровищ.

Подозрительность в его глазах подтаяла, и губы дрогнули в легкой улыбке.

– Мы придумали, что ты можешь для нас сделать, – сказал он вдруг.

– И что же?

– Идем, – поманил он ее за собой.

Сусу проследовала за ним в небольшую комнату рядом с залом Чэнцянь. В ней император Чжоу-го читал донесения, но теперь на столе не лежало никаких докладных записок – только хорошо растертая киноварь и ворох листов бумаги.

– Учи меня рисовать талисманы, – приказал он.

Девушка не ответила, и он насупился:

– Не хочешь?!

– У тебя есть старый даос – почему бы не поучиться у него? – возразила она.

– Госпожа Е! – угрожающе прикрикнул Таньтай Цзинь.

Сусу помедлила и все же уселась за стол.

– Чему ты хочешь научиться?

В конце концов, хотя Таньтай Цзинь способный, у него все равно ничего не получится. Сусу совершенствовалась по светлому пути, тогда как ему, с его злыми костями, открыт лишь темный путь. А поскольку у демонов другие заклинания, сколько бы он ни пытался повторить ее магию, все бесполезно.

– Все равно чему, – ответил он.

Сусу задумалась, а потом, хитро улыбнувшись, нарисовала всего один символ и попросила:

– Прочитай вслух.

Таньтай Цзинь подозрительно на нее уставился:

– Сама покажи его в действии, а я посмотрю.

Девушка тут же ответила:

– Нет, этот получился плохо. Я нарисую другой.

Он схватил ее за запястье:

– Нет, показывай, для чего это заклинание, а я посмотрю! Иначе…

– Но этот правда плохо нарисован! – настаивала она, широко открыв глаза.

Таньтай Цзинь догадался, что девушка хотела применить талисман против него, и лицо его сразу стало злым и подозрительным.

– Я покажу, покажу! – примирительно произнесла Сусу.

Под его пристальным взглядом она нерешительно, стиснув зубы, взяла талисман и вслух прочитала написанные на нем слова. В черных зрачках Таньтай Цзиня отразился свет волшебной вспышки, и платье Сусу мягко опустилось на пол. Девушка исчезла, а из-под вороха вещей показался маленький розовый кролик, размером с ладошку. Он лениво растянулся на одеждах служанки. Император остолбенел, а потом наклонился и поднял его за ушки. Зверек недовольно посмотрел на него, но Таньтай Цзинь вдруг улыбнулся.

– Принесите морковку!

Кролик задрыгал лапками. Не обращая на это внимания, император устроился в кресле, а его посадил себе на колени. Вошедший евнух умилился при виде зверька: такой пушистый, да еще и нежно-розовый!

Выполнив приказ, он поспешно удалился, а Таньтай Цзинь поднес морковь ко рту пушистика и приказал:

– Ешь!

Однако Сусу вертела головой и сопротивлялась. Розовая шерстка, мягкая, как вата, распушилась от недовольства, но юноша повторил:

– Я велю тебе есть.

Да не хочет она эту морковку, ей бы сбежать из его цепких рук! Розовые и нежные лапки попытались оцарапать ладонь Таньтай Цзиня, да только были слишком мягкими. Он сжал их в кулаке и продолжил настаивать:

– Если съешь морковку, мы тебя вознаградим.

Сусу посмотрела на него своими круглыми глазками.

– Честно! – добавил он.

И тут розовый кролик, ловко извернувшись, цапнул императора за палец. Не успел тот вскрикнуть, как на его коленях вместо милой зверюшки оказалась обнаженная девушка. От мягкости и кроткости не осталось ничего, однако сейчас она казалась еще недоступнее, еще прекраснее. Нащупав что-то теплое и мягкое, он опустил глаза и понял, что его палец до сих пор у нее во рту. Он сидел, даже не пытаясь убрать руку, и только тут Сусу осознала, что происходит, оттолкнула юношу и со всего маху отвесила звонкую пощечину, а потом соскользнула с его колен и, завернувшись в собственное платье, бросила:

– Извращенец!

Укушенный и получивший затрещину Таньтай Цзинь поджал губы, все еще чувствуя влагу на пальцах. Впервые в жизни он не стал с нею спорить.

За дверьми раздался голос евнуха:

– Ваше величество! В стенах дворца нашли подосланного убийцу!

Сусу замерла, подумав о Пан Ичжи: «Неужели его поймали?!»

Таньтай Цзинь взял девушку за подбородок, заглянул ей в глаза и тихим голосом спросил:

– Ты испугалась?