Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 31 Указ о даровании титула

Е Бинчан без сил лежала на кровати. И хотя зимы в Чжоу-го были куда теплее, чем в Великой Ся, лицо красавицы так побледнело, словно вся кровь отхлынула от него.

– Госпожа, не слушайте эти бредни, – ворчала Сяо Хуэй. – Вы единственная, кто может нравиться его величеству. Разве прельстится он кем-то еще, когда рядом такая красавица? Вы приехали сюда ради своей семьи и государства. Никому здесь вашего благородства не понять. Но, моя госпожа, следует быть осторожнее: если император узнает, что вы заболели из-за досужих сплетен, то разгневается и надает вам пощечин.

Бинчан откашлялась и попросила:

– Сяо Хуэй, ложись спать. Уже глубокая ночь. Его величество, наверное, так поздно не придет.

В этот момент служанка увидела, как один за другим зажигаются дворцовые фонари, и изумленно воскликнула:

– Госпожа, император здесь!

Бинчан подняла голову и увидела входящего в покои Таньтай Цзиня.

– Его величество заботится о своей принцессе Чжаохуа, – шепнула Сяо Хуэй. – Он не просил после перемирия ничего, кроме вас, и поспешил к госпоже посреди ночи, как только услышал о вашем недомогании.

Служанка бросилась принять у него накидку, а Бинчан сделала слабую попытку привстать, чтобы должным образом поприветствовать повелителя, но тот остановил ее:

– Не нужно, не нужно! Отдыхай!

В покои вбежал запыхавшийся дворцовый лекарь, торопясь доложить господину о недуге принцессы. Таньтай Цзинь бесстрастно выслушал его путаные разглагольствования о возможных причинах недомогания и велел:

– Впредь казнить любого, кто будет нести вздор.

Пораженная крутым нравом повелителя, Сяо Хуэй вздрогнула. Бинчан побледнела еще больше, но Таньтай Цзинь ласково взглянул на нее:

– Не бойся, мы не причиним тебе вреда.

– Я верю его величеству, – робко ответила она, а потом упавшим голосом продолжила: – Неужели мой император действительно не любит меня?

Таньтай Цзинь мягко возразил:

– Конечно, это не так, мы всегда будем помнить твою доброту. Иначе не пришли бы.

У Е Бинчан на глазах выступили слезы. Ее рука выскользнула из-под парчового одеяла и схватилась за ладонь императора.

– Ваше величество, но разве все эти сплетники не правы?! В тот день, когда погиб принц Сюань, наложница должна была повеситься на балке. Я потеряла честь в Великой Ся и не обрела ее в Чжоу-го. Я достойна презрения.

Тот улыбнулся:

– Стоит ли обращать внимание на болтовню тех, кому не сносить головы?

Красавица подняла на него полные слез прекрасные глаза. Она была так пленительно хороша в своей печали, что Таньтай Цзинь, заглядевшись на нее, пришел в трепет, в точности как и несколько лет тому назад. Его лицо смягчилось.

– Не стоит беспокоиться понапрасну. Мы останемся с тобой этой ночью.

Бинчан прикусила губу и бесшумно подвинулась на постели, уступив место императору. Таньтай Цзинь улегся прямо в одежде. Служанки принцессы были достаточно благоразумны, чтобы деликатно удалиться, и вместе со всеми поспешила уйти Сяо Хуэй. Она была счастлива и горда.

– Моя госпожа такая красавица! Разве может его величество не желать прикоснуться к ней?

Служанка не сомневалась, что после этой ночи хозяйка получит статус и никто из придворных больше не посмеет пугать ее.

Прислуга оставила в покоях только два фонарика. В их тусклом свете юноша молча разглядывал Бинчан. Сердце Таньтай Цзиня молчало с рождения. О нормах поведения он узнавал от Цзин Ланьань и даже в выражении чувств лишь подражал другим, но при этом душа его оставалась холодной, как воды осеннего озера. Только когда он смотрел на эту женщину, в его сердце появлялись сложные чувства.

Лицо бледной, как хризантема, Бинчан тронул румянец. Она опустила глаза и слегка дрожащими пальцами начала снимать с молодого императора одежду.

– Благодарю вас, ваше величество, за то, что даровали мне спокойное прибежище.

Она почти сняла с него верхнюю рубашку, когда Таньтай Цзинь перехватил ее руку. Принцесса подняла удивленные глаза.

– Не нужно, – улыбнулся император. – Ты нездорова нынче, лучше приляг и отдохни.

Ее губы задрожали, но, не смея возразить, она послушно опустила голову на подушку и закрыла глаза. Таньтай Цзинь повернулся к ней спиной. Улыбка тут же сбежала с его лица, и он помрачнел. Его тело никак не отозвалось на действия молодой женщины.

Еще в юности он заподозрил, что с ним что-то не так. Принц-заложник жил в холодном летнем дворце, полном пороков, вместе с императорскими наложницами, где с влечением плоти столкнулся лет в одиннадцать, познав и то, что происходило между мужчинами и женщинами, и что творилось в покоях только между мужчинами. Мальчики в его возрасте часто просыпались на рассвете от первых позывов мужского взросления, но с ним ничего подобного никогда не происходило.

Когда принцу-заложнику исполнилось тринадцать, его красота начала привлекать внимание придворных дам, и некоторые пытались соблазнить юношу. В то время он имел самое низкое положение, был слаб и не знал, что способен подчинять нечисть. Одна из женщин, дав ему некое снадобье, в нетерпении принялась срывать с него одежду, жарко дыша и приговаривая:

– Принц-заложник, я сделаю тебя счастливым! Стоит однажды отведать это на вкус, и не забудешь никогда! Можешь трогать где захочется…

Ее пухлое тело напомнило ему жирное мясо, и принца затошнило. Ее руки долго блуждали по его телу, однако раскрасневшийся юноша оставался оставался глух к ее ласкам. В конце концов придворная дама с задранной юбкой озлобленно плюнула ему в лицо и принялась пинать его. А он, полураздетый, крепко обхватив себя одной рукой и закрыв голову другой, слушал ее обидные слова и не отрывал от женщины потемневшего немигающего взгляда. Тошнота медленно усиливалась. Вдруг Таньтай Цзинь шевельнул пальцами, и в тот же миг глаза придворной дамы расширились от ужаса. Женщина силилась закричать, но из ее горла не вырвалось ни звука. Она молча наблюдала, как юноша медленно поднялся с земли и оделся, бесстрастно глядя на нее. Последним, что она увидела в зеркале его глаз, было ее собственное отражение с черной змеей на шее. Вскоре она упала и больше не издала ни звука. Таньтай Цзинь задумчиво посмотрел на свои руки. К тому времени с ним произошло много разного, и ничто уже не могло его напугать, кроме смерти. Однако этот случай особенно врезался в память, потому что тогда он впервые сумел призвать нечисть, чтобы убить, пусть это и была всего лишь маленькая змея. Тело придворной дамы нашли, когда над ней уже летали мухи.

«Мне следует бояться своих способностей», – подумал Таньтай Цзинь. Юноша старался напугать себя, понимая, что подобных сил нужно опасаться, но при мысли об этом в его глазах неизменно появлялась злая улыбка. Убить человека… так легко. Пока у него есть эта сила, он может стать демоном или даже повелителем демонов. Он способен стать кем угодно.

Досадная и обидная для любого юноши немощь нисколько не обеспокоила его, он просто принял ее как данность. Когда Таньтай Минлан набросился на него с ледяной иглой, он тоже не слишком сожалел: что глаз, что мужское достоинство – всего лишь часть смертной плоти.

Таньтай Цзинь смотрел на танцующий свет фонарика. Долгожданная возлюбленная спокойно спала за спиной, но его тело не желало ее. Хотя еще не так давно в зале Чэнцянь…

Он задумчиво коснулся царапины на своем лице.

Сусу сидела, крепко сжав ноги.

– Что с вами, госпожа? – забеспокоился Гоую.

– У людей есть три естественные потребности, – ответила она.

– Но Таньтай Цзинь не вернулся! Что вы будете делать?!

– Убью его, когда появится, – процедила девушка.

– Может, кого-нибудь позвать?

С помощью дыхания Сусу умела управлять своим смертным телом[70], и все же оно доставляло массу неудобств. В конце концов она крикнула служанку.

Та в недоумении ответила:

– Я не могу развязать веревку на вашей руке.

– Где же Таньтай Цзинь?!

Ужаснувшись тому, что обитательница опочивальни фамильярно называет самого императора по имени, девушка испуганно пролепетала:

– Его величество изволит почивать у принцессы Чжаохуа.

– Тогда позови Нянь Мунин!

Вскоре явилась стражница. Ее равнодушное, как у брата, лицо нахмурилось, и она нетерпеливо спросила:

– Что угодно третьей госпоже?

– Развяжи веревку.

– Не могу.

– Что ж, тогда оставайся и посмотри, как я помочусь на кровать его величества, – беспомощно произнесла Сусу.

Нянь Мунин возмутилась:

– Грубиянка!

По страдальчески сморщенному лицу пленницы суровая воительница поняла, что той и правда невтерпеж. Нянь Мунин долгие годы практиковала даосизм, так что смогла бы развязать и завязать узел на веревке, пропитанной водой из реки Жо. Стражница сделала пасс и освободила Сусу. Та, смешно подпрыгивая, убежала прочь. Вскоре она вернулась и улеглась на кровать с тяжелым вздохом: трудно быть человеком.

Нянь Мунин снова привязала ее. Сусу не сопротивлялась и холодно проводила стражницу взглядом. Как только та ушла, на лице девушки появилась улыбка.

– Скорее, сделай это! – нетерпеливо проговорил Гоую.

Ловкими пальчиками его госпожа в точности повторила жесты Нянь Мунин, и веревка спала с ее запястья. Хотя в мире совершенствующихся Сусу занимала невысокое положение, она отличалась острым умом и быстро училась. Ей было достаточно один раз увидеть движения рук стражницы, чтобы запомнить их, а слова заклинания она прочла по губам.

Сняв веревку, Сусу улеглась на кровати. Было уже слишком поздно, чтобы выходить наружу, впрочем, завтра она снова сможет снять путы. От этой мысли у Сусу стало спокойно на душе.

Гоую вздохнул: понятно, почему Таньтай Цзинь так ее боится. Подсознательно юноша чувствует, что имеет дело с куда более могущественным существом, чем он сам.

На рассвете указ о даровании титула был оглашен. Евнух, сжимая в руках свиток черного цвета, льстиво улыбался Е Бинчан.

– Мои поздравления, госпожа супруга, мои поздравления!

Е Бинчан спокойно поднялась. Ее ясные глаза напоминали гладь весенних вод, укрытых туманом. Мягким голосом она поблагодарила его.

В Чжоу-го главенствовала иная иерархия любимых женщин правителя, нежели в Великой Ся. Высшим рангом считался титул императрицы, затем шла супруга, еще ниже – чжаои, цзеюй, жунхуа и мэйжэнь.

Поскольку Таньтай Цзинь покинул ложе Бинчан до рассвета, она полагала, что ей пожалуют титул не выше чжаои, однако император назвал ее супругой Чжаохуа[71]. Статус супруги совсем немногим ниже статуса императрицы, поэтому Бинчан, держа в руках императорский указ, испытывала смешанные чувства. Юноша, на которого она никогда не рассчитывала, внезапно стал ее опорой.

Такие крутые перемены в жизни осознать непросто. Бинчан подумала о Сяо Лине: если бы он взошел на трон, она не смогла бы рассчитывать на такое высокое положение. В то же время Таньтай Цзинь, каким бы жестоким и хладнокровным его ни считали, всегда был очень нежен с ней. Даже голос его, когда он обращается к Бинчан, становится более звучным и чистым.

– Теперь все будет хорошо, никто больше не посмеет запугивать мою госпожу! – радостно заговорила Сяо Хуэй. – Госпожа супруга! Только послушайте: вы теперь госпожа супруга!

Меж бровей молодой женщины залегла тень печали. Она горько улыбнулась и промолчала. Все вокруг думали, что Таньтай Цзинь осчастливил ее прошлой ночью, но на самом-то деле он был холоден как лед и даже не разделся. Она смотрела в окно и немного скучала по Сяо Линю. Сердце сдавила тоска и одиночество.

Все случилось слишком быстро: смерть наследного принца, ее приезд в Чжоу-го и это замужество. В глубине души она до сих пор не верила в реальность происходящего. Конечно, Бинчан была искренней в своих чувствах к Сяо Линю, но умереть вместе с ним не могла. Она с грустью подумала, что Таньтай Цзинь более могуществен и жесток, чем принц Сюань. Хотя… Бинчан показалось, что молодой император как будто подражал Сяо Линю в обращении с ней. Даже улыбался похоже. Однако эта мысль ни капли не успокаивала – напротив, ее сердце сжалось. Еще и третья сестра, которая с детства ее недолюбливала, теперь тоже во дворце… Бинчан расстроилась еще больше. Она посмотрела на пруд с лотосами и сжала рукав своего одеяния.

Таньтай Цзинь подпер подбородок рукой и лениво посмотрел на коленопреклоненного человека.

– Е Чуфэн, прошло столько дней. Почему бы тебе не признаться, что ты никого не нашел?

Тот опустил голову:

– Слуга не справился.

– Да нет же, дело не в том, что ты не справился, – усмехнулся Таньтай Цзинь, – а в том, что замыслил предательство. Неверная собака – вот что нас действительно расстраивает.

Плечи Е Чуфэна дрогнули.

– Ты действительно думал, что мы доверяем тебе?

Из Пожирающего души знамени позади Е Чуфэна возник старый даос. Вид у него был злобный и торжествующий. Он доложил:

– Ваше величество, мы знаем, где находится беглый министр Пан Ичжи. Он прячется во дворе той старухи.

Таньтай Цзинь сразу сообразил, что он имел в виду бабушку Сусу.

– Наши люди окружили дом, но она отказывается его выдавать.

– Чего еще ожидать от женщины из семьи генерала?!

Е Чуфэн побледнел и, поклонившись, попросил:

– Умоляю ваше величество пощадить мою бабушку, госпожу Е…

Юный император хотел было ему ответить, как вдруг раздался грозный окрик Нянь Байюя:

– Кто здесь?!

Он швырнул свой длинный меч наружу, но фигура за окном ловко увернулась.

– Третья сестра?! – вскрикнул Е Чуфэн.