Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 14 Шелковые путы

Хотя Сусу злилась на Таньтай Цзиня, она понимала, что промедление смерти подобно. Девушка поспешила поделиться с ним защитным духовным растением и поплыла к берегу, огибая болтающихся в воде мертвецов. Зная, что это вопрос жизни и смерти, юноша без лишних слов последовал за ней. Он был неожиданно молчалив.

Едва они выбрались на сушу, девушка упала и еще долго лежала, тяжело дыша, не в силах пошевелиться от усталости. Она уже не помнила, когда в последний раз отдыхала. Таньтай Цзинь сел рядом и молча принялся отжимать свою одежду. К моменту, когда появилась жена, перестала действовать водная бусина. Если бы не помощь Сусу, он бы утонул или стал пищей для живых мертвецов.

Палящее солнце седьмого месяца быстро высушило их одежду. Девушка встала и стряхнула с рук землю, как вдруг почувствовала, что ее запястье крепко сжали. Она обернулась и наткнулась на мрачный взгляд Таньтай Цзиня.

– Куда собралась?

Сусу выразительно посмотрела на свою руку, однако юный император только сильнее стиснул пальцы.

– Ты отравила нас! Думаешь, мы так просто тебя отпустим?

Она и не собиралась сбегать, но его невинный вид чуть не вывел ее из себя: девушка с трудом преодолела желание пнуть Таньтай Цзиня посильнее. Однако в этот момент Слеза угасания души потеплела, и Сусу успокоилась. Дух нефритового браслета тоже это ощутил и ожил.

Уловив во взгляде девушки что-то странное, Таньтай Цзинь заговорил еще наглее:

– Почему ты так на нас смотришь?

Чувствуя, как крупная, точно жемчужина, Слеза снова заледенела, Сусу постаралась взять себя в руки.

– Не держи меня. Я не травила тебя, просто напугала. Сам посуди: ты жив-здоров, ничего с тобой не случилось. Отпусти меня, я не убегу.

Но тот лишь крепче вцепился в нее.

– Лгунья! В прошлый раз, как только мы отпустили тебя, ты сбежала.

Красивый юноша нахмурился, и Сусу потеряла терпение. Она спасла ему жизнь, а он совершенно ей не благодарен! Рывком девушка перекинула грубияна через плечо и взглянула на него. Если бы Сусу не спасла его только что, Таньтай Цзинь подумал бы, что она решила его предать.

– Так ты все-таки собираешься сбежать? – хрипло спросил он, бросив на нее взгляд, от которого стынет кровь в жилах.

– Ты стал плохо слышать? Я тебе ничего не должна и сказала, что никуда не денусь. А если и надумаю, твоего позволения спрашивать не стану.

Девушка потерла запястье со следами от пальцев Таньтай Цзиня. Вот так всегда: она спасает его, а он платит черной неблагодарностью. Чем больше Сусу об этом думала, тем больше злилась. Наконец, не удержавшись, она пребольно ущипнула юношу за бок:

– Если еще раз схватишь меня за руку, я убью тебя, ублюдок! Ты услышал меня?

Посчитав, что это не причинит ему достаточно боли, она прихватила кожу молодого человека двумя пальцами и скрутила так, что его лицо позеленело.

Тут же в голове Сусу раздался встревоженный голос Гоую: «Моя госпожа! Мудрец из Бесплодной пустоши, отдавая тебе Слезу угасания души, предупреждал, что извлечь злые кости можно, научив Таньтай Цзиня любить. А ты что делаешь?!»

Сусу с сомнением произнесла:

– Учить его бесполезно, проще убить!

Сказав это, она хмыкнула, словно заметив что-то забавное. Гоую тоже стало смешно при виде мрачного юного императора, опрокинутого хрупкой девушкой на землю. К тому же Сусу была беспощадна: вне всяких сомнений, на талии гордеца появится пара здоровенных синяков, оставленных цепкими пальцами жены, и все же он ничем не выдал своей боли, только побледнел еще сильнее.

Вздернув подбородок, Сусу с улыбкой произнесла:

– Не стоит всех судить по себе. Пусть это будет для тебя уроком. И если еще раз причинишь мне боль, я сделаю тебе в десять раз больнее.

В ответ Таньтай Цзинь криво усмехнулся. Сзади послышались шаги, Сусу быстро обернулась и увидела спешащих воинов Чжоу-го под предводительством императорского прихвостня – Ян Цзи. Завидя своего правителя, тот издали принялся плаксиво причитать:

– О мой господин, с вами все в порядке?

Колыхая своими пышными телесами, вельможа семенил впереди солдат. Он был так рад, когда увидел Таньтай Цзиня, что чуть не заплакал от радости:

– Ваше величество! Какая наглая тварь посмела прикоснуться к правителю Чжоу-го?

Тот же, пнув придворного под зад, выместил на нем злобу:

– Вон! Как смеешь прикасаться к императору?

– Ваше величество, я не смею, не смею! – притворно захихикал Ян Цзи.

Сусу молча наблюдала за этой комедией. Вспомнив о ней, Таньтай Цзинь мрачно распорядился:

– Взять ее!

Ян Цзи тут же перестал улыбаться и с важным видом приказал:

– Вы что, оглохли? Схватить ее!

Сусу в очередной раз поразилась неблагодарности Таньтай Цзиня. Она начинала понимать Цзин Ланьань, у которой не было иного выхода, кроме как предать воспитанника. Кто не захочет нанести парочку ударов ножом тому, у кого такой отвратительный характер и злобное лицо?

Пока Ночные Тени окружали девушку, она заметила беспокойство в глазах юного императора. Он напрягся так, будто всерьез опасался, что она расправит крылья и улетит на противоположный берег Мохэ.

Сусу подняла руки и уверила стражу:

– Я пойду добровольно. Не стоит обо мне беспокоиться.

Но стражи не стали слушать и все равно привязали ее за руку ослабляющей веревкой. Видя, что пленница не пытается вырваться, Таньтай Цзинь ухмыльнулся со злобным удовлетворением.

Ян Цзи посмотрел на кривую улыбку господина и доложил:

– Ваше величество, поодаль на берегу мы нашли генерала Нянь Байюя. Он тяжело ранен и отправлен в крепость Мохэ.

Таньтай Цзинь нахмурился и бросил:

– Никчемный!

Ян Цзи замер. За время службы юному тирану он научился улавливать его настроение. Таньтай Цзинь любил способных и ненавидел неудачников. К тем, кто ему угодил, был щедр до чрезмерности и не скупился на драгоценности и нефрит, но никому не прощал промахов. С бесполезными ему людьми он обращался жестоко и безжалостно, быстро забывая добро. Определенно Нянь Байюя ждало строгое наказание.

Ян Цзи был умен и жил по принципу «умрут друзья даоса – старый даос не умрет»[49]. Он радовался, что не пошел за императором в реку, и, конечно же, не стал просить за Нянь Байюя: генерал и в самом деле оплошал.

Сусу бросила взгляд на Мохэ. Вода стала такой прозрачной, что на мелководье можно было разглядеть камушки. Мин Е и принцесса-жемчужница сгинули в этих водах, сделав все, чтобы защитить их на десять тысяч лет вперед, но Таньтай Цзинь осквернил реку проклятыми трупами.

Если память не подводила Сусу, даосских монахов было человек двадцать или тридцать, а с новыми жертвами наберется сорок или пятьдесят живых мертвецов. Это немало, к тому же ожившие трупы впитали в себя тысячелетнюю обиду, поэтому их нелегко убить. Если они попадут на берег, смертные обязательно пострадают. Сусу должна придумать, как заставить Таньтай Цзиня уничтожить этих чудовищ. Он вместе с даосами их создал, а значит, должен знать, как их остановить. К счастью, ходячие мертвецы умом не блистали и самостоятельно выбраться из реки не могли. При этой мысли Сусу вздохнула с облегчением.

Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Юный император с отвращением повернулся к ней спиной, будто увидел нечто грязное, что обожгло ему глаза.

– Возвращаемся в крепость Мохэ, – приказал он свите.

На этот раз пленницу заперли в совершенно глухой комнате, с заколоченными окнами и запертой дверью. В щель между ставнями она разглядела нескольких стражников из Ночных Теней.

Шелк все еще обвивал запястье девушки, отчего она ощущала себя преступницей. Но ведь это не наручники из сюаньского железа, веревку можно разорвать. Сусу уселась на кровати и, собрав все силы, попыталась снять петлю с руки. Шелковые узы вдруг засветились красным и только крепче затянулись вокруг запястья. Она охнула от боли и постаралась расслабиться – словно откликнувшись на это, натяжение само собой слегка ослабло.

«Что это еще за трюки?!»

На ее невысказанный вопрос ответил верный хранитель браслета:

– Не пытайся вырваться, маленькая госпожа. Эта веревка соткана из нитей тутового шелкопряда, вымоченных в водах из реки Жо. На вид она мягкая и тонкая, но чем настойчивее борешься, тем крепче затягивается.

Девушка послушалась духа и бросила попытки разорвать магические узы. А Гоую не мог не задуматься о том, что народ и-юэ не впервые прибегает к помощи воды из реки Жо: сначала ледяной гроб, теперь это. Она ведь древняя и очень редкая, откуда у них такие запасы?

Сусу с удивлением задумалась, сколько же времени потратил Таньтай Цзинь, чтобы сделать такие путы. Неужели это все только для того, чтобы поймать ее? Она потрясла запястьем и почувствовала, что у нее совершенно нет сил. Она бы даже подпрыгнуть не смогла, если бы захотела.

– Моя госпожа, я слишком давно не спал, мне нужно отдохнуть. Будь осторожна с Таньтай Цзинем, он очень коварен, – с сочувствием в голосе предупредил Гоую. Поколебавшись, он добавил: – Благо он не планирует тебя убивать, как видишь.

Сусу помолчала, а потом сухо согласилась:

– Похоже на то…

– Все постигается в учении. Попробуй дать ему пару уроков: постарайся задеть чувства будущего демона, взывай к здравому смыслу – вдруг он к тебе прислушается.

Сусу лишь невесело посмеялась, и Гоую смутился и умолк. Девушка коснулась своего лица – оно немного горело. Раньше она не понимала многих вещей, но, прожив жизнь принцессы-жемчужницы, узнала, какое острое чувство стыда может принести любовь… особенно то, что она делала под кисейным пологом. Это навсегда останется темным пятном в ее жизни. От воспоминаний о том, что принцесса-жемчужница делала с Мин Е, она почувствовала себя обреченной. Если бы до подобного дошло в реальной жизни, она наверняка просто повалила бы его на землю, растерзала бы и порубила на кусочки. Так куда проще.

Она коснулась груди, где покоилась Слеза угасания души, и пробормотала:

– Может, и правда пойти умолять Бинчан? Но захочет ли она ублажить жалкого извращенца[50] ради спасения всего мира?

Гоую не ответил. Судя по тому, что дух притворился спящим, вряд ли он разделял ее надежду.

– Ну хорошо-о-о, – разочарованно протянула девушка, – если он не будет напрашиваться, я постараюсь его не убить.

– Она точно не сможет сбежать? – спросил Таньтай Цзинь.

Уставившись на юношу в черных одеждах, Ян Цзи хлопнул себя по груди и заверил:

– Ваше величество могут быть спокойны, в водах реки Жо ничто не растет. Однако знахари народа и-юэ владели запасами этой воды на протяжении тысячелетий и наконец нашли два способа ее применения: обращать ее в лед и укреплять ею шелк. Лед останавливает время, а шелк запечатывает силу.

Таньтай Цзинь потер нефритовое кольцо на пальце и многозначительно заметил:

– Мы припоминаем, что у народа и-юэ было куда больше этой воды.

– Ваше величество, когда я отправился к ним, у них почти не осталось воды из реки Жо, – поспешил ответить Ян Цзи. – У меня нет от вас никаких секретов. Я слышал, что госпожа Ланьань велела своим людям хранить эту воду, а потом в один день выяснилось, что запасов-то, считайте, нет.

– Хочешь сказать, это Ланьань израсходовала ее всю?

– Да, да, именно так.

– И что именно она с ней сделала?

Дрожащим голосом Ян Цзи ответил:

– Этого ваш раб не ведает.

Таньтай Цзинь замолчал и задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, чем вызвал еще больший трепет у министра. Нрав у императора непредсказуемый: вдруг решит его наказать? Милости, полученные от повелителя Чжоу-го, грели душу Ян Цзи, однако служить ему было все равно что дикому тигру. Крайнее беспокойство за свою жизнь не оставляло советника ни на миг.

Наконец Таньтай Цзинь обронил:

– Ясно…

Ян Цзи с облегчением поклонился:

– С вашего позволения покорный слуга удаляется.

Глядя ему вслед, император думал о том, что запасы воды из реки Жо, которые так тщательно скрывались, не могли пропасть случайно. У Цзин Ланьань был сын – наверняка она израсходовала воду на него и затем так хорошо спрятала, что даже предводители народа вроде Ян Цзи ничего о нем не знали. Но почему? Таньтай Цзинь усмехнулся: «Неужели боялась, что я причиню ее ребенку вред?»

Видимо, Цзин Ланьань понимала, что малыш станет серьезной угрозой его статусу в племени и-юэ.

Тут он вспомнил, что велел позвать лекарей. Когда они подтвердили, что в его теле нет отравы, император не смог скрыть зловещей улыбки: «Е Сиу не солгала!»

На этот раз он поймал ее и не упустит. Наконец-то она в его руках! С чего бы начать ее мучения?