Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 38 Для кого?

– Ослепла?

Молодой император на удивление спокойно принял эту новость. Но служанка все равно волновалась: чего доброго, ее обвинят в том, что она плохо смотрела за девушкой.

– Велите позвать императорского лекаря?

Таньтай Цзинь насмешливо скривил губы:

– Она дышит. Зачем ей глаза? Обойдется и без них.

Поняв, что он имел в виду, служанка с облегчением вздохнула.

Седьмой месяц тоже выдался пасмурным. Войдя в императорские покои, Ян Цзи увидел, как господин держит в руках шкатулку с каким-то растением. У того были маленькие, водно-голубого цвета бутоны, напоминающие кристаллы льда. Министр сразу приметил, что оно выглядит странно, и присмотрелся.

Таньтай Цзинь негромко проговорил:

– Это цветок долголетия, его прислали из Шэньча-го. Говорят, он способен излечить любую болезнь и избавить от мук.

Тонкими пальцами юноша легко коснулся бутона, и в воздухе разлился свежий аромат.

– Почему властитель Шэньча-го подарил вашему величеству такое сокровище? Чего он хочет?

Тот насмешливо улыбнулся:

– Надеется, что мы выберем в императрицы одну из его дочерей.

В прошлом месяце Таньтай Цзинь сменил название страны на Цзинхэ, оставив при себе вассальную Великую Ся, и стал достойным союзником для любого государства. В Шэньча-го внимательно следили за военными успехами Таньтай Цзиня и, не дожидаясь, пока следующей целью станут их собственные земли, прислали подарок в надежде, что тот возьмет в жены их принцессу. Для императоров брак всегда означал союз между странами.

Ян Цзи заглянул в лицо императора и осторожно заговорил:

– Ваше величество, вы намереваетесь…

Тот, повертев шкатулочку в руках, наконец ответил:

– Мы получили цветок, больше нам от них ничего не нужно. Выбери ответный подарок и отошли.

Ян Цзи бросил на него короткий взгляд и кивнул.

Сусу все еще оставалась в Тайнике первозданного хаоса. Девица, прислуживающая ей, обрела прежнее высокомерие, а Таньтай Цзинь не вызволил пленницу из каменной темницы и не отправил к ней дворцового лекаря. Сусу поняла, что это конец, и опустила голову.

Со временем сломанные кости срослись, но ее тело становилось все слабее. Она очень старалась есть побольше, но все было напрасно. В одну из ночей она начала кашлять кровью: остатки магической силы Цветка отрешения от мира покидали ее, Сусу ждала неизбежная смерть. Она понимала, что битва окончательно проиграна. Таньтай Цзинь не раз говорил, что хочет ее смерти, а теперь, когда он старался поддерживать в ней жизнь, она в самом деле гибла.

Узница погрузилась в глубокий сон. На следующий день служанка с силой толкнула ее, но Сусу не отозвалась. Только разглядев, что весь рот пленницы в крови, она осознала, что дело серьезное.

Кровавая рвота помогла узнице наконец-то покинуть Тайник первозданного хаоса. Вскоре кто-то проверил ее пульс и неопределенно сказал:

– Она очень слаба, но я не понимаю причины. Что до ее глаз, то, скорее всего, больная ослепла из-за долгого пребывания в темноте.

Воцарилась тишина, пока ее не нарушил насмешливый тихий голос:

– Она так любит обманывать, но на этот раз я не поведусь. Оставайся здесь: она наверняка попытается сбежать.

Вечером Сусу почувствовала, как из нефритового талисмана живительная теплая энергия разливается по запястью и дальше по ее руке. Она наконец-то пришла в сознание. Сам себе не веря, Гоую посмотрел на истощенную девушку и громко заплакал. До сих пор он так же сильно горевал лишь однажды: когда узнал о смерти матери Сусу.

Хранителю пришлось отдать подопечной всю духовную силу, что она накопила больше чем за год совершенствования в мире людей, только тогда ей стало лучше.

Девушка ахнула: она догадывалась, что сейчас день, но перед ее глазами по-прежнему стояла темнота. Сусу совершенно ослепла. Гоую заметил, как помрачнело ее лицо. После долгого молчания он наконец решился и прошептал:

– Я верну тебя домой, в секту Хэнъян на пятьсот лет вперед! Отнесу обратно на гору Забвения бренного мира, где ты родилась, и тебе больше не придется страдать. Твои глаза увидят свет, и ты снова станешь совершенствующейся.

Губы Сусу совсем пересохли и потрескались. Она поднялась с кровати. В пустой комнате было устрашающе тихо.

– Налево, осторожнее! – подсказал Гоую. – Да, иди вперед. Нашла стол?

Девушка нащупала на столе посуду и налила себе воды. Гоую не мог смотреть на ее красные и опухшие пальцы, что когда-то были белыми и изящными.

Хриплым голоском она спросила:

– Если вернусь на гору Забвения бренного мира, как я посмотрю в глаза отцу и братьям? Они все умрут.

Как в кошмаре, что посылал ей Цветок отрешения от мира всякий раз, едва она засыпала. Восемь старейшин потратили свои силы, накопленные за тысячелетия совершенствования, чтобы отправить Сусу на пятьсот лет назад. Если она вернется, второй попытки не будет.

Гоую молчал. Рожденный еще в древности на Девятых небесах, он уступал другим артефактам того же времени и не умел вызывать ветер и дождь. Зато, сотни тысяч лет пролежав в земле неограненным куском нефрита, Гоую пробудил свое духовное сознание, прежде чем принять окончательную форму. Он не знал, сколько лет совершенствовался, но всегда чувствовал единение с горами и реками всех миров, поэтому, несмотря на жалость к Сусу, был в ответе за все сущее. Помочь хозяйке остановить повелителя демонов и спасти саму жизнь – смысл его существования.

И хотя хранителю браслета было бесконечно грустно, он решился произнести жестокие слова:

– Божественные шипы, пронзающие душу, сломаны, миссия провалилась. Я должен защитить тебя от больших страданий!

Браслет на руке Сусу разгорелся ясным пламенем, но она накрыла его ладонью.

– Моя госпожа?!

– Подождем еще немного. Доверься мне. Есть одно, последнее средство.

– Что?

Гоую непонимающе уставился на девушку. Слабая улыбка, подобная лепесткам, омытым утренней росой, преобразила бледное лицо Сусу. На пороге смерти ее хрупкая красота расцвела.

Сяо Хуэй не скрывала радостного возбуждения:

– Госпожа, вы не слышали?! Эту девку из темницы отправили прямиком в холодный дворец. Говорят, там ужасно сыро и ветрено даже летом, повсюду змеи и крысы, а еда мгновенно начинает гнить. Император в самом деле ненавидит ее!

Е Бинчан аккуратно отложила шитье и подняла свои красивые глаза.

– Думай, что говоришь.

Сяо Хуэй поспешно похлопала себя по губам:

– Ай, я такая глупая! Как меня ни учи, все бесполезно. Но госпожа супруга должна перестать сочувствовать своей неблагодарной сестре.

Е Бинчан кивнула:

– Конечно. Е Сиу хотела навредить его величеству. Он поступил великодушно, сохранив ей жизнь.

– Ваша рабыня слышала, что она полностью ослепла.

Е Бинчан на мгновение замерла:

– Правда?

Днем она ходила отнести одежду, которую сшила для императора, и случайно встретила у него лекаря. Тогда же Бинчан уловила нежный аромат в покоях и сразу заметила цветок долголетия. Тот вот-вот должен был распуститься и в солнечном свете явить миру свою прелесть. Таньтай Цзинь принял волшебное растение в дар, но излечиться с его помощью сам, видимо, не собирался. Вопрос, кому он подарит это чудо, который день занимал умы всех придворных. А Бинчан сразу подумала об ослепшей сестре. Если повелитель отдаст это магическое целительное средство Е Сиу, она поправится очень быстро…

Таньтай Цзинь заметил вошедшую и спокойно пригласил:

– Проходи, садись.

Они, как обычно, сели играть в вэйци[82].

Бинчан застенчиво заговорила:

– Через несколько дней будет мой день рождения. Могу ли я осмелиться попросить моего императора о величайшей милости?

Это была первая просьба супруги к императору. Таньтай Цзинь вспомнил о сломанной чешуйке, что дала ему Бинчан, и кивнул.

– Говори.

– Я надеялась, что ваше величество отобедает со мной и моей матерью.

Молодая женщина скомкала носовой платочек и с тревогой посмотрела на императора.

– Хорошо.

– Благодарю, ваше величество! – улыбнулась она.

Поскольку император даровал титул только Бинчан, к празднованию ее дня рождения тщательно готовились. Служанки покинули даже Сусу, и она осталась одна в холодном дворце, где были лишь жесткая кровать да стол с чайником.

Прошло несколько дней с тех пор, как она очнулась здесь и осознала, что больше не может призвать себе в помощь ни капли духовной силы. Она стала совершенно обычной смертной. Гоую предупредил, что подопечная все еще под прицелом стрел из воды Жо и при любой попытке к бегству их выпустят без малейшего сожаления. Должно быть, никто пока не понимал, что Сусу потеряла способность сопротивляться.

Каждый вечер она выходила на прогулку. Гоую подсказывал ей дорогу, и она тихо бродила по территории холодного дворца. Ночные Тени не останавливали ее.

На днях она услышала разговор двух служанок, возвращавшихся после стирки.

– Почему во дворце снова такая суета? Случилось какое-то радостное событие?

– Конечно! Скоро день рождения супруги Чжаохуа! Император без ума от своей единственной женщины и готовит для нее роскошное празднество. Из Шэньча-го ему в дар прислали цветок долголетия, надеясь, что он сделает их принцессу императрицей, но его величество отверг предложение. Уж не знаю, из-за супруги Чжаохуа или еще по какой-то причине. Все придворные наперебой говорят, что он обожает и балует супругу. Если бы не ее происхождение и предыдущий брак, он давно даровал бы ей титул императрицы.

Сплетницы ушли дальше, а Сусу привалилась спиной к каменной стене, всем телом ощущая холод сумерек. Ветерок трепал подол коричневого платья.

– Моя госпожа, ты слышала? – нерешительно заговорил Гоую. – У Таньтай Цзиня есть цветок долголетия, величайшее сокровище смертных. Если тебе удастся получить его, ты снова сможешь видеть.

Сусу прикрыла ладонью левый глаз и, в очередной раз убедившись, что и правый ничего не видит, нерешительно ответила:

– Я… Я попробую.

Она боялась. Гоую впервые услышал, как Сусу согласилась о чем-то попросить. Ему стало грустно. Маленькая духовная птичка родилась быть свободной и выросла в огромном прекрасном мире. А с тех пор как ее выпустили из Тайника первозданного хаоса, где нет ни звуков, ни света, она начала просыпаться по ночам, содрогаясь и больше не видя разницы между днем или ночью. Вечный мрак стал ее миром.

Сусу решила попросить цветок долголетия. Жизнь Таньтай Цзиня ей больше не нужна. Она слишком напугана и все, чего хочет, – снова видеть. Пусть в конце пути ее все равно ожидает гибель, но умереть в полной темноте она страшится больше всего, и ей есть что предложить взамен.

За два месяца до праздника в честь дня рождения Е Бинчан наступило мучительное для Сусу пятнадцатое число. Луна залила светом пустынный холодный дворец, где лежала, свернувшись калачиком, дрожащая девушка. Яд весеннего шелкопряда начинал действовать. После той ночи, когда Таньтай Цзинь украл ее невинность, прошло всего два месяца. Сусу не ожидала, что приступы вернутся так быстро.

Она крепко обняла себя, на лбу выступила испарина, а в голове все перемешалось. Сусу пролежала так с большой час или даже дольше. Она давно потеряла счет времени и уже решила, что сегодня точно расстанется с жизнью, когда ее обдало летним теплым ветерком из распахнутой двери. Порыв свежего воздуха немного прояснил помутненное сознание, и девушка заморгала невидящими глазами.

Чьи-то холодные руки распахнули полы ее одеяния, и Сусу впервые осознала, какую неотвратимую власть возымел над смертной яд шелкопряда. Она вздрогнула и прильнула к юноше, и от этого простого прикосновения действие яда в ее теле немного утихло.

Таньтай Цзинь холодно разглядывал девушку. Даже не поцеловав губ Сусу, он овладел ею так, словно выполнял какую-то работу. Она приглушенно застонала и вцепилась руками в простыни.

– Ты стала такой уродливой, – усмехнулся он, – мы совсем не желаем тебя.

Сусу закусила губу. Она очень исхудала: некогда пухлые нежные щечки осунулись, черты заострились. Талия стала такой тонкой, что, казалось, еще немного – и она сломается. Но сейчас под действием яда Сусу не смутилась: ею словно овладело нечто похожее на зависимость, лишь на сердце было неспокойно. Она вкусила почти все восемь невзгод жизни[83], хотя у нее даже не было сил ненавидеть его – только усталость, как у путника, что измаялся дальней дорогой и мечтает об одном: вернуться домой.

Сама она совсем не представляла, как выглядит сейчас, и приняла на веру его слова. Сусу не могла знать, что страдание придало ее телу почти неземное изящество, а лицо приобрело тот тип хрупкой и изысканной прелести, который вызывает у жестокосердного человека еще большее влечение и жажду обладать этой трепетной красотой.

Таньтай Цзинь заметил свое отражение в ее глазах. Он знал, что Сусу не может видеть его лица, и все же, вновь войдя в нее, сдерживал настоящие эмоции. Почти всю ночь, словно забыв, что сказал девушке раньше, он овладевал ею снова и снова.

Когда он в очередной раз достиг пика и собрался уходить, его удержала тоненькая ручка. Он обернулся и впервые прочел на ее лице ожидание и беспокойство.

Девушка долго колебалась и наконец прошептала:

– Могу ли выменять у тебя… цветок долголетия?