Светлый пепел луны. Книга 2

Глава 24 Горячая слеза

Уважение к статусу старшей госпожи все еще было непоколебимо в семье, поэтому тетушка Юнь не осмелилась ослушаться приказа и вскоре устроила встречу с дочерью. Стража, получившая приказ никого из поместья не выпускать, не решилась препятствовать появившейся на пороге Е Бинчан.

Молодая женщина в траурном белом платье преклонила колени перед старшей госпожой. Благодаря заостренному подбородку она немного напоминала нежную Си Ши[64], а хрупкость придавала девушке еще больше очарования. Красавица в трауре, выказывающая почтение к старшим, не может не выглядеть в высшей степени благородно.

Однако старая дама взирала на внучку с прохладцей, без толики теплоты.

– Оставьте нас! Я желаю говорить с внучками.

Тетушка Юнь в смятении посмотрела на дочь, но та спокойно кивнула в ответ, и наложница вышла с четвертым сыном семьи Е.

Старушка закрыла глаза:

– Старшая молодая госпожа, я понятия не имею, когда и при каких обстоятельствах ты завела столь близкие отношения с Таньтай Цзинем. За всю свою жизнь в отчем доме ты не можешь упрекнуть меня в плохом к тебе отношении. Не стану просить тебя позаботиться обо всей нашей семье, но кое о чем я все же не могу умолчать.

Бинчан выпрямилась и поджала губы.

– Бабушка, вы так серьезны…

– О том, чтобы ты позаботилась о матери и четвертом брате, тебе и напоминать не нужно. Я хочу попросить за твою младшую сестру. Третья молодая госпожа юна и невежественна, ей еще нет восемнадцати, а Таньтай Цзинь держит обиду на нее. Лючжоу – место холодное и для жизни не приспособленное. Боюсь, ей там не выжить. Твоя бабушка надеется, что ты попросишь императора отпустить третью госпожу, – объяснила старушка с глубокой грустью в голосе. – Можно выдать ее замуж за простого человека и оставить здесь как обычную горожанку, но только не в Лючжоу.

Эти земли слишком суровы, люди там голодают. Страшно было представить, что в таком месте ждет девушку, подобную цветку и яшме.

Сусу не подозревала, что встреча устроена ради нее. Глаза пожилой женщины, рука которой напоминала сухую апельсиновую корку, переполняла горькая печаль. Всегда гордая и хищная, как тигрица, глава семьи Е склонила голову и умоляла одну внучку спасти другую.

Е Бинчан взглянула сначала на нее, потом на Сусу и тихо ответила:

– Я сделаю все, что в моих силах.

Старая дама приподнялась, чтобы поклониться старшей внучке, но Сусу потянула ее за руку.

– Сиу, что тебе?

– Бабушка, я пойду в Лючжоу вместе с тобой. А тебе, старшая сестра, от всей души желаю светлого будущего и поскорее стать императрицей.

Заглянув в чистые и ясные глаза сестры, Бинчан почувствовала себя оскорбленной.

– Сестра, бабушка просит за тебя. Почему же ты…

– Я всегда была такой. Но если у тебя в сердце есть сострадание, попроси императора за бабушку. Умоляй отпустить ее: она никогда не держала в руках меча и не навредит его государству.

Бинчан промолчала, а Сусу, уже не глядя на нее, улыбнулась старшей госпоже и позвала ее:

– Бабушка, пойдемте. Простите меня. Это последний раз, когда ваша Е Сиу проявила дерзость и своеволие.

Первая молодая госпожа осталась одна, комкая в руке платок.

В конце первого месяца нового года Е Бинчан получила титул принцессы Чжаохуа[65] и отправилась в Чжоу-го, чтобы заключить политический брак. А спустя несколько дней было приказано выслать семью Е из столицы. Мужчин и женщин разделили, чтобы по отдельности отправить в Лючжоу. Провожать их вышло много людей: все знали и уважали семью Е, подарившую стране стольких славных героев. Но им оставалось только со слезами на глазах и сожалением в душе наблюдать за позорным изгнанием – такова цена за спокойствие столицы, не опаленной огнем войны. Теперь, когда государство Великая Ся более не великое, а всего лишь вассальное, генерал Е постепенно превратится для них в печальное воспоминание, бередящее душу.

Всех членов семьи Е сковали кандалами по рукам и ногам. Наложница Лянь, потерявшая сына, казалась изможденнее других: жизнь словно покинула и ее тоже, оставив на земле одну телесную оболочку. Сусу оглянулась. В толпе она увидела женщин с маленькими девочками на руках – младшая, всего лет пяти или шести, плакала в объятиях матери. Похоже, ссылкой наказали даже боковые ветви семьи. Однако тетушки Юнь среди родных не было: Е Бинчан ее уже забрала. А раз бабушку не помиловали, значит, либо сестра не решилась на просьбу, либо император отказал.

Все вереницей вышли из города. Привыкшие к грубости солдаты подталкивали и бранили сосланных женщин, пока один из стражей не урезонил остальных:

– Разве вы не знаете, скольких людей спас генерал Е? У вас тоже есть матери и жены.

Вояки пристыженно затихли.

У старшей госпожи было плохое здоровье, поэтому вскоре Сусу молча подхватила ее и понесла на спине. На талии у девушки по-прежнему висел тяжелый меч. Поначалу его хотели отнять, но кто-то сказал:

– Да оставьте, она единственный прямой потомок семьи. Как долго девчонка протянет в Лючжоу без защиты?

Сусу посмотрела в серое небо. Слушая звон кандалов, она всем своим существом ощутила дыхание новой эпохи. Гоую с беспокойством посмотрел на нее: все сложилось совсем не так, как ожидалось. Сумеют ли они избежать худшего?

Е Бинчан стала вестницей капитуляции Великой Ся: документ был отправлен вместе с нею. Во дворец в Чжоу-го вдова Сяо Линя приехала в роскошном платье, соответствующем ее высокому положению. Встретившая девушку мамушка-экономка не преминула польстить:

– Какой великолепный наряд! Очень богатый! Да и вы красавица. Всем известно: в гареме его величества вы единственная драгоценность. Поэтому все внимание и почести достанутся вам одной!

– Не говорите так, – тихо ответила Е Бинчан.

Но служанка продолжила:

– И все же ваши платья никуда не годятся. Избавьтесь от этой несчастной одежды поскорее. Всем известно, что в этих нарядах вы были женой принца Сюаня, так что носить их больше не стоит. Его величество так непредсказуем – мы же не хотим его разгневать? Лучше совсем не напоминать ему о прошлом.

Бинчан пришлось согласиться. В ее лице было столько покорности и грусти, что даже мамушка-экономка сочла положение молодой женщины достойным сочувствия. В качестве приданого невеста привезла сотню драгоценных камней и изделий из яшмы, но и то была лишь дань побежденного государства.

Когда паланкин с Бинчан принесли к покоям императора, она осторожно выглянула из-за занавески и увидела юношу в черном лунпао, расшитом серебряными нитями. Голову его украшала роскошная заколка-гуань[66] из золота и нефрита, и потому держался он слишком прямо, что придавало всей фигуре еще больше высокомерия. Таньтай Цзинь смотрел во все глаза, как Бинчан выходит из паланкина, следует к нему и преклоняет колени в почтительном приветствии.

В глубине души вдова принца Сюаня немного беспокоилась. Какое счастье, что когда-то в юности она была снисходительна к этому молодому человеку! Посеянное тогда семя доброты пустило корни и проросло, и теперь она пожинает его плоды. Сама Бинчан никогда не выбрала бы Таньтай Цзиня, однако он победил и занял такое высокое положение. Все, что сейчас волновало девушку, – будет ли император Чжоу-го, имевший славу вздорного и жестокого человека, лелеять ее и заботиться о ней так же, как это делал покойный Сяо Линь?

Таньтай Цзинь подошел, чтобы собственноручно помочь Бинчан подняться с колен. Молодая женщина была этим немало польщена. Она подняла глаза и, взглянув ему в лицо, подивилась, насколько же император красив. Почему раньше она этого не замечала? От прикосновения холодной ладони сердце молодой женщины громко забилось.

– Ваше величество, Е Бинчан слишком дерзка, но умоляю вас даровать прощение моей матери!

Поднимая ее с колен, император с улыбкой ответил:

– Все что угодно, лишь бы ты была счастлива!

Такой легкости и располагающей обходительности она никак не ожидала и очень удивилась. Бинчан надеялась еще немного прояснить его к ней отношение, но тот отпустил ее руку и мягко произнес:

– Добро пожаловать во дворец Нефритового лотоса!

Услышав эти слова, Ян Цзи незаметно подмигнул Нянь Байюю, однако глава Ночных Теней и бровью не повел. Министр был уверен, что Бинчан станет любимой принцессой господина, а Байюй не соглашался, поэтому они заключили пари. Во дворце Нефритового лотоса всегда жила любимая наложница, что означало высокую честь и благосклонность императора. И когда Таньтай Цзинь сам пришел поприветствовать Бинчан и даже сопроводил ее туда, это давало понять, что у красавицы будет особый статус. Ян Цзи с радостью ожидал, что сегодняшняя ночь подарит двору новую возлюбленную императора.

Наступил вечер, и к Таньтай Цзиню явился евнух с вопросом, где тот изволит почивать этой ночью. С появлением при дворе принцессы Чжаохуа у императора, молодого и энергичного мужчины, появилась возможность провести время в сладостных утехах.

Таньтай Цзинь ждал этого момента много лет. Когда-то замужество прекрасной Е Бинчан сделало его глубоко несчастным, но сейчас эта несправедливость рассеялась как дым. В юности наложница наследного принца всегда дарила ему улыбку и врачевала раны, словно живое воплощение его детских молитв талисману мира. Он никогда ни у кого не вызывал сочувствия и сам не испытывал ничего подобного, однако рядом с ней его сердце билось быстрее, и он не мог отвести от девушки глаз. А теперь она принадлежит только ему. Бинчан рядом, он может дотронуться до нее и даже сделать с ней все, что душе угодно.

Юноша прошелся по комнате, как вдруг им овладело раздражение. Вынув Пожирающее души знамя, Таньтай Цзинь вытряхнул из него старика даоса.

– Что вашему величеству будет угодно? – спросил тот.

– Когда-то ты сотворил для Таньтай Минлана формацию перемещения. Мы хотим, чтобы ты сделал нам такую же, и немедленно.

Старик нахмурился:

– Но… но… для подобной формации нужно много крови императора, а ваше тело священно…

Таньтай Цзинь уже протягивал ему руку:

– Возьми.

Даос принялся за дело. Он сказал не все: формация отнимет не только кровь императора, но и силу монаха. Тот с таким трудом собрал даже крупицы ее, а теперь придется потратить их на создание портала. От одной мысли об этом ему становилось тоскливо, однако отказать господину он не посмел.

Нарисовав формацию, он пояснил:

– Ваше величество, встаньте в магический круг и подумайте, где хотите оказаться.

Из-за потери крови Таньтай Цзинь выглядел бледнее обычного.

– Нянь Байюй! Нянь Мунин! – позвал он.

Брат с сестрой бесшумно появились рядом, а с ними еще несколько верных Ночных Теней. Таньтай Цзинь взял Пожирающее души знамя, вместе с воинами встал в центр магического круга, и они исчезли.

В ту ночь в Лючжоу было особенно холодно. По замерзшей дороге стражники сопровождали измученных женщин в грязных платьях.

Нянь Мунин не сразу сообразила, куда попала, пока не увидела девушку со старушкой на спине. Ее губы потрескались, личико перепачкалось, а волосы и платье растрепались. Своим плащом она укрыла бабушку, а сама шагала в перепачканных туфлях. И несмотря на все тяготы, взгляд ясных глаз девушки искрился добротой. Каждый раз, разговаривая со старушкой, она улыбалась, и лицо той становилось немного мягче. По какой-то причине Нянь Мунин вдруг стало неспокойно. В семье Е оказалось столько преданных людей, но всех их ждал такой конец. Стражница невольно перевела глаза на императора.

Таньтай Цзинь смотрел на Сусу с угрюмой мукой. Во взгляде юноши не чувствовалось ни капли той нежности и восторга, что переполняли его утром, когда он встречал Е Бинчан. Сам того не замечая, император приложил руку ко рту и прикусил себя за палец. Нянь Мунин показалось, что его взгляд опутал девушку, как темная липкая паутина. Он желал быть рядом с ней, но одновременно боялся подойти. Наконец решившись, Таньтай Цзинь шагнул ей навстречу.

Не узнав императора, воины вокруг женщин из семьи Е обнажили мечи, но их тут же окружили и обезоружили Ночные Тени. Глядя на юношу в черном, Сусу остановилась, а он расправил плечи, и в глазах его появилась насмешка.

Из-за спины девушки послышался хриплый голос: бабушка плохо видела в сумерках и не понимала, что случилось. Сусу подтянула ее повыше и тихонько проговорила:

– Ничего особенного. Просто кое-кто назойливый мешает пройти.

Таньтай Цзинь помрачнел:

– Е Сиу! Не забывайся! Ты сейчас ссыльная!

Да! Изгнанная и отвергнутая своим народом узница в кандалах! Как она смеет смотреть на императора с таким отвращением?!

– Что делает здесь ваше величество? – спросила девушка.

– Мы даем тебе последний шанс. Если хорошо попросишь нас, тебе не придется идти в Лючжоу, – выкрикивал он издали, опасаясь подойти ближе.

Конечно, Сусу ненавидела его всей душой, однако сейчас только этот негодяй мог спасти старшую госпожу. Как бы внучка ни заботилась о ней в дороге, холод, голод и усталость подорвали и без того слабое здоровье. До конца путешествия она вряд ли доживет.

Девушка осторожно спустила бабушку на землю, но та вцепилась ей в руку:

– Сиу!

– Не бойся, все в порядке.

Сусу сделала пару шагов к императору. Только сейчас Таньтай Цзинь разглядел, что ее запястья и лодыжки кровоточат от кандалов, и это неприятно его поразило.

Девушка тихо позвала:

– Подойди ближе: поговорим.

Он и сам не понял, как оказался рядом. Сусу вытерла лицо тыльной стороной ладони, подняла голову и спросила:

– Как ты хочешь, чтобы я умоляла тебя?

«Что?! Она собирается умолять?»

Он опешил, всерьез думая, что ослышался, однако Сусу невыразительно покачала головой:

– Ты все расслышал верно. Я проиграла и прошу лишь об одном: позволь моей бабушке жить. Ей нужны приют и забота. Я готова просить тебя как угодно: встать на колени, умолять… Что я должна сделать, чтобы угодить вашему величеству?

Таньтай Цзинь уставился на нее и выпалил:

– Ты хочешь спасти еще и старуху? Не слишком ли много о себе возомнила?

Она сверкнула на него глазами:

– Забудем об этом!

Девушка повернулась, собираясь уйти, но он схватил ее за руку так крепко, что она едва удержалась, чтобы не дать сдачи. Обернувшись, Сусу наткнулась на его колючий взгляд. Лицо Таньтай Цзиня выдавало напряжение.

– Не спеши! Мы еще не подумали, – быстро произнес юноша, и у нее мелькнула мысль: «Неужели он боится, что я уйду?»

– И что же вы решили?

Таньтай Цзинь угрожающе ответил:

– Если ослушаешься, мы убьем ее.

Сусу кивнула. Он тут же расслабился, и на его губах заиграла довольная улыбка.

– Ты последуешь за нами в Чжоу-го, – приказал император и, видя, что она не возражает, бросил: – Как рабыня, как служанка!

И в этот момент Слеза угасания души в груди Сусу потеплела. С каждым мгновением она нагревалась все больше, пока не стала обжигающе горячей. Девушка так внимательно посмотрела в глаза Таньтай Цзиня, что он смутился. Она склонила голову и произнесла:

– Хорошо.