Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 78.

Телега поскрипывала, покачиваясь на ухабах, а колёса вязли в сухой, потрескавшейся земле Бедовой Пустоши. Здесь всё было иным: воздух — тяжёлый, пропитанный пылью и запахом палёной травы, небо — низкое, серое, будто придавленное невидимой плитой. Бедовая Пустошь была местом, где природа словно вывернулась наизнанку: днём жара выжигала всё живое, а ночью холод пробирал до костей. И всё же пока нам везло — Плакучий Туман, что часто предвещал появление торгаллов, не опускался, а дождь, который мог превратить эту выжженную землю в непроходимое болото, не начинался. Но я всё равно не могла избавиться от чувства, что за нами следят. Каждый шорох, каждый далёкий вой ветра заставлял сердце сжиматься, а руку — тянуться к клинку из драгура, с которым я отныне не расставалась.

Райли правил лошадьми, его плечи были напряжены, а серебряные глаза внимательно осматривали горизонт. Санна сидела рядом со мной, прижавшись к моему боку. Девочка молчала, но её взгляд то и дело скользил по сторонам, будто она тоже ждала, что из-за ближайшего камня или чахлого куста выскочит неживун. Я гладила её по голове, стараясь успокоить, хотя сама едва сдерживала дрожь. После того, что случилось в хижине Приллы, я знала, что торгаллы могут появиться в любой момент, и эта мысль грызла меня, как мышь старую корку.

Дорога через Пустошь была едва заметной — узкая тропа, протоптанная, должно быть, ещё во времена, когда здесь жили люди, а не бродили проклятые твари. Лошади шли медленно, осторожно ступая по растрескавшейся земле, где то и дело попадались острые камни. Вокруг простирались выжженные поля, усеянные редкими пучками сухой травы, что колыхалась на ветру, словно шептала о чём-то недобром. Вдалеке виднелись горы, их зубчатые пики чернели на фоне тусклого неба, будто клыки какого-то древнего зверя. Я старалась не смотреть туда слишком долго — от одного вида гор становилось не по себе, словно они хранили тайны, которые лучше не знать.

Мы двигались днём, останавливаясь только на короткие привалы, чтобы дать лошадям передохнуть и самим перекусить. Райли настоял, чтобы мы не разводили костров днём — дым мог привлечь ненужное внимание. Вместо этого мы жевали вяленое мясо и лепёшки, запивая их водой из бурдюка. Санна, несмотря на усталость, старалась держаться бодро: то подбирала с земли какой-нибудь блестящий камушек, то пыталась сплести венок из сухой травы, но я видела, как её руки дрожат, а глаза то и дело оглядываются по сторонам.

— Зина, а торгаллы правда могут из-под земли вылезти? — спросила она как-то раз, когда мы остановились у одинокого кривого дерева, чьи ветви напоминали скрюченные пальцы.

Я посмотрела на неё, стараясь улыбнуться, чтобы прогнать страх из её глаз.

— Слухи всякие ходят, милая, — ответила я, подтягивая шаль на плечах. — Но мы с Райли рядом. Даже если и вылезут, мы их мигом одолеем.

Она слабо улыбнулась, но я видела, что её тревога никуда не делась. Да и моя собственная тоже. Райли, стоявший у телеги и проверявший упряжь, бросил на нас взгляд, но ничего не сказал. Его молчание было красноречивее любых слов — он тоже чувствовал, что Пустошь дышит нам в спину.

К вечеру третьего дня пути мы остановились на ночлег в небольшой ложбине, окружённой невысокими холмами. Место было укромным, почти не просматривалось с дороги, и Райли решил, что здесь безопаснее, чем на открытой местности. Мы с Санной принялись раскладывать одеяла, пока он разводил костёр — маленький, едва тлеющий, чтобы не привлекать внимания. Пламя трещало тихо, отбрасывая слабые отблески на наши лица, и я почувствовала, как усталость наваливается тяжёлым грузом. Санна, поев, свернулась калачиком под одеялом и сразу уснула, её дыхание стало ровным, но я всё равно то и дело поглядывала на неё, боясь, что кошмары снова её потревожат.

Райли сидел у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки. Его глаза отражали пламя, и в этом свете он казался каким-то абсолютно нереальным — как герой из тех сказок, что я читала в прошлой жизни. Я устроилась рядом и смотрела, как языки пламени лижут ветки, превращая их в угли. Тишина Пустоши была обманчивой, и я невольно прислушивалась к каждому шороху, ожидая, что вот-вот из темноты донесётся рык торгаллов.

— Зина, — вдруг сказал Райли, не отрывая взгляда от огня. — В ту ночь, у реки… Ты разговаривала с Целлианой. Я слышал, как ты просила её о покое для Приллы и её детей. И ещё… Ты сказала, что она дала тебе второй шанс. Что ты имела в виду?

Я замерла, чувствуя, как сердце пропустило удар. Его голос был мягким, без привычной дерзости, но вопрос застиг меня врасплох. Я опустила глаза и попыталась собраться с мыслями.

— Райли, — начала я, — мы же договаривались не всковыривать тайны друг друга. Помнишь?

Он повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнула тень обиды, но тут же сменилась чем-то тёплым.

— Зина, у меня от тебя тайн нет, — сказал тихо, но твёрдо. — Всё, что у меня есть — море, мой корабль, да пара историй, которые я тебе уже рассказывал. А если и есть что-то ещё, то я сам о том не знаю. Но я хочу, чтобы ты мне доверяла. Как я доверяю тебе.

Я сглотнула, чувствуя, как в горле встаёт ком. Его слова, его взгляд — всё это рушило стены, которые я так старательно возводила. Я знала, что он прав. Знала, что он не отступит, пока не услышит правду. И, может, пришло время? Может, я действительно могу ему довериться? Но что, если он решит, что я спятила? Что, если отвернётся?

Я глубоко вдохнула, глядя на пламя, и решилась.

— Ладно, Райли, — сказала я. — Но обещай, что выслушаешь до конца. И… не решишь, что я тронулась умом.

Он улыбнулся:

— Обещаю, Зина. Рассказывай.

Я помолчала, собираясь с духом, и начала:

— Я… Я не из этого мира, Райли. Я родилась в другом месте, в другом времени. Там не было ни драконов, ни торгаллов, ни Амулета Целлианы. Я была… старухой. Шестьдесят пять лет, представляешь? Жила одна, учила детей, закатывала варенье, как здесь. Но однажды… Я погибла. Спасла мальчишку, а сама не успела увернуться от машины. Это такой большой монстр из железа. И умерла. А потом… Потом я услышала голос. Её голос. Целлиана. Она сказала, что я могу начать новую жизнь. В этом мире. В теле… одной девушки. Она перенесла мою душу сюда, дала мне второй шанс. И вот я здесь. Всё ещё Зина, но уже не совсем та, кем была.

Я замолчала, боясь поднять глаза. Сердце колотилось, а пульс бил по ушам. Я ждала, что Райли рассмеётся, скажет, что я всё выдумываю, или просто уйдёт, решив, что связался с сумасшедшей. Но Райли молчал. Долго. Слишком долго.

Наконец, я решилась взглянуть на него. Он смотрел на меня с такой серьёзностью, что я невольно затаила дыхание.

— Я верю тебе, Зина, — сказал он тихо без тени сомнения. — Не знаю, почему, но верю. Может, потому, что ты не похожа ни на кого в этом мире. А может… — Райли усмехнулся, потирая шею, — может, потому, что я сам иногда чувствую, будто во мне спрятано что-то… особенное. Не знаю, что. Но иногда кажется, что я не просто моряк. Будто внутри меня сидит что-то большее, только я пока не могу это нащупать.

Я фыркнула, не удержавшись.

— Это, поди, твоё самолюбование говорит, — поддела я, стараясь скрыть, как его слова меня тронули.

Райли рассмеялся — громко, искренне, и этот смех разогнал холод Пустоши, как солнечный луч.

— Может, и так, — сказал он, всё ещё улыбаясь. Но потом его лицо стало серьёзным, и он придвинулся ближе. — Спасибо, Зина. За то, что рассказала. Это… много для меня значит.

Его рука нашла мою, его пальцы сплелись с моими, тёплые и сильные. Я смотрела в его глаза, и что-то внутри дрогнуло. Райли наклонился, медленно, давая мне время отстраниться, но я не двинулась. Его губы коснулись моих — мягко, но с такой силой, что я почувствовала, как весь мир вокруг исчезает. Поцелуй был великолепен, как в тех книгах, что я читала в прошлой жизни: тёплый, глубокий, полный обещаний, которых я боялась даже вообразить. Моё сердце заколотилось, и я ответила, забыв на миг обо всём — о Пустоши, о торгаллах, о прошлом.

Но страх, тёмный и въевшийся, как краска в мои волосы, всё же поднял голову. Я мягко отстранилась, положив руку на грудь Райли, чувствуя, как бьётся его сердце под моей ладонью.

— Райли… — прошептала я. — Давай… не будем.

Я ждала, что он начнёт уговаривать, настаивать, но он только улыбнулся — той самой мягкой улыбкой, от которой у меня внутри всё таяло.

— Пойдём спать, Зина, — сказал он тихо. — Ночь холодная, а завтра ещё дорога.

Он поднялся, помог мне встать, и мы вернулись к телеге, где спала Санна. Я забралась под одеяло. Райли устроился рядом, но не слишком близко, чтобы не нарушить моё пространство. Он накинул на меня ещё одно одеяло, заботливо подоткнув края, и вдруг наклонился, легко коснувшись губами моей щеки.

— Дивных звёзд, моя загадочная Зина, — прошептал он, и в его голосе было столько тепла, что я не смогла сдержать улыбку.

Я закрыла глаза, чувствуя, как его слова обволакивают меня. Впервые за долгое время я засыпала не с тревогой, а с лёгкой, почти забытой радостью, что грела сердце, как маленький костёр в ночи.

—————————————

Дорогие читатели!

Если вы любите доброе и юморное фэнтези о попаданках, обязательно заходите в мою книгу

“Наследница (не) счастливой сыроварни”

Была пенсионеркой, а стала попаданкой.

Была Юлия Анатольевна Мухина, а стала Джульетта Левальд.

Была бухгалтером, а стала… графиней?..

Да если бы!

А ведь просто повелась на рекламу какого-то агентства «Не та дверь», где мне пообещали новую жизнь. Вот только никто не объяснил доверчивой старушке, что новая жизнь будет ничем не легче прежней.

Эх, ладно. Куда, говорите, идти? В ту дверь? А, без разницы! В любом случае выберусь.

Спасу подслеповатую козу и девочку-сиротку, поставлю на место заносчивого дракона и всем раздам… по куску сыра. Я же нынче сыровар!

А проблемы?.. Да в какой жизни их не было?!

https:// /shrt/PG48

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!