Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 59.

Я стояла над Санной, прижимая к её лбу влажную тряпицу, смоченную в холодной колодезной воде, и пытаясь придумать, что ещё могу сделать, чем помочь…

Ответ был слишком очевиден и слишком жесток — ничем. Я не обладала такими знаниями и силами, чтобы справить со всем без сторонней помощи. Нужно было принять решение… И я его приняла.

— Тейра, — позвала я соседку. — Надо за знахарем. Немедленно.

— Но пешком я туда часа три идти буду… — простонала Тейра в ужасе. — А даже если побегу…

— Бежать не надо, — перебила я. — Бери мою лошадь и езжай.

Тейра, застывшая у двери, побледнела ещё сильнее. Её руки, сжимавшие край передника, задрожали.

— Зина, я… я не умею на лошадях, — пробормотала она, отводя взгляд. — Они меня пугают. Я никогда не ездила верхом, не управлялась с лошадьми…

— Тейра! — правда, я вовсе не хотела кричать, но в тот момент не смогла сдержаться. Шагнула к соседке, глядя ей прямо в глаза. — Ты сможешь! Другого выхода нет! — сделав паузу, я кое-как успокоилась и договорила уже мягче: — Я не могу оставить Санну одну. Пожалуйста, соберись. Ради неё. Пожалуйста.

Тейра сглотнула, её глаза заблестели от слёз. Она посмотрела на Санну, лежащую на кровати, и лицо её исказилось от боли. Наконец, она кивнула, вытирая щёки тыльной стороной ладони.

— Хорошо, — прошептала она. — Я… я попробую. Где лошадь?

— В сарае. Она спокойная, не бойся. Запряги в телегу и отправляйся в упряжи, так будет медленнее, но безопаснее. Просто держи поводья крепко и направляй её по дороге.

Тейра кивнула, но движения её были скованными, будто она шла на эшафот. Она бросила последний взгляд на Санну и выбежала из дома. Через несколько минут я услышала неровный стук копыт и скрип повозки — Тейра всё-таки сделала, как я просила, и умчалась в сторону Галеса.

Я выдохнула, но облегчение тут же сменилось новой волной страха. Теперь всё зависело от того, успеет ли Тейра и как быстро найдёт ли знахаря.

Снова вернулась к Санне и взяла её маленькую руку в свои ладони. Пальцы девочки были холодными, почти ледяными, несмотря на жар, который, казалось, сжигал её изнутри. Я опять смочила тряпицу, положила её на лоб Санне и начала осторожно менять повязку на укусе.

Кожа вокруг проколов покраснела ещё сильнее, а тёмные вены, словно паутина, расползались вверх по ноге. Я стиснула зубы, стараясь не думать о самом худшем.

— Держись, милая, — шептала я, гладя Санну по голове. — Тейра скоро вернётся. Знахарь поможет. Всё будет хорошо.

Но слова мои звучали пусто даже для меня самой. Я знала, что сделала всё, что могла, но этого было мало. Яд распространялся, и я чувствовала, как время утекает, как песок сквозь пальцы.

Санна застонала, её веки дрогнули. Я наклонилась ближе, пытаясь уловить хоть какой-то знак, что ей становится лучше. Но вместо этого она начала бредить. Сначала слова были невнятными, как шёпот ветра, но постепенно я стала разбирать отдельные звуки.

— Не… не знаю… — бормотала она, её голос был слабым, едва слышным. — От..пустите… ничего… не знаю…

Я замерла, сердце сжалось. Что она говорит? Кого просит отпустить? Я погладила её по щеке, надеясь, что мой голос успокоит её.

— Санна, милая, всё хорошо, — прошептала я. — Я здесь. Никто тебя не тронет.

Но она не слышала меня. Её губы шевелились, и слова становились всё отчётливее, хотя всё ещё путались в бреду.

— Пожалуйста… я никому… не скажу… — шептала она, и в её голосе звучала такая боль, что у меня перехватило дыхание. — Никому… не… скажу…

Кто-то угрожал ей? В Доме Целлианы? Или на рынке в Галесе? Я вспомнила её взгляд, полный страха и злости, когда она кричала, что ненавидит, когда взрослые что-то скрывают. Неужели кто-то сделал ей больно? Предал её?..

Я снова сменила повязку, стараясь действовать быстро, но аккуратно. Промыла рану, добавив в воду ещё немного золы, смешанной с отваром трав. Заставила Санну выпить ещё воды, поддерживая её голову, чтобы она не подавилась. Её губы дрожали, но она глотала, хоть и слабо.

— Молодец, девочка моя, — шептала я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — Пей, милая…

Однако все мои усилия, казалось, были тщетны. Жар только нарастал. Кожа Санны горела, будто она была охвачена невидимым пламенем. Я прикладывала холодные тряпицы, меняла их одну за другой, но ничего не помогало. Время тянулось мучительно медленно, каждая минута казалась вечностью. Я сидела рядом, держа её руку, и чувствовала, как моё сердце разрывается от бессилия.

Не знаю, сколько времени прошло. По моим ощущениям — целая вечность. И вдруг скрип двери заставил меня вздрогнуть. Я подняла голову и увидела Тейру. Она вернулась. Рядом с ней стоял мужчина — невысокий, сгорбленный, с длинной седой бородой и сумкой, полной склянок и пучков трав. Знахарь. Его глаза, острые и холодные, сразу метнулись к Санне.

— Это она? — спросил он, не тратя времени на приветствия.

Я кивнула, вытирая слёзы.

— Да. Её укусила жёлтая гадюка. Я пыталась помочь, но… ей становится всё хуже.

Знахарь шагнул к кровати, отодвинув меня без лишних церемоний. Он осмотрел укус, приподнял повязку, понюхал рану и нахмурился. Затем приложил руку к лбу Санны, проверяя жар, и покачал головой.

— Плохо дело, — пробормотал он. — Слишком много времени прошло. Яд уже не остановить. Я могу дать травы, чтобы облегчить боль, но… — знахарь замолчал, глядя на меня. — Простите. Тут ничто не поможет.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Его слова взорвались бомбой у меня в голове.

— Что значит «не поможет»?! — голос мой сорвался на крик. — Вы знахарь! Вы должны её спасти!

Я шагнула к нему, сжимая кулаки. Хотелось схватить его за грудки, встряхнуть, заставить что-то сделать. Мужчина поднял руки, отступая назад.

— Я знахарь, а не маг! — огрызнулся он. — Яд жёлтой гадюки убивает за час! Чудо, что девочка вообще ещё дышит! Я бы мог что-то сделать в самые первые минуты. Но теперь… слишком поздно.

— Слишком поздно?! — закричала я, чувствуя, как ярость захлёстывает меня. — Вы даже не попробовали! Дайте ей хоть что-то! Травы, зелья, что угодно!

— Здесь только магия излечит, — ответил он спокойно. — Но, боюсь, даже для этого времени уже не осталось.

— И вы просто уйдёте?.. — я не могла поверить, что всё закончится вот так.

Знахарь пожал плечами:

— Ну, за осмотр всё равно нужно платить. Два целлата.

В эту секунду мой гнев сменился отчаянием.

— У меня нет денег, — призналась я, опуская глаза.

— Нет денег? Так зачем же вы за знахарем посылаете? — возмутился этот пройдоха.

— А зачем вы соглашаетесь ехать, если знаете, что надежды нет? — чуть снова не выкрикнула я, но как-то поборола этот порыв.

Знахарь оглядел меня пристально и беспристрастно:

— Я должен был убедиться, что это действительно укус жёлтой гадюки. Здесь много разных змей, возможно, укус оказался бы не столь опасным. Но сейчас я вижу, что всё действительно плохо и не имею права скрывать от вас это.

Я с трудом проглотила ком в горле. Пожалуй, он был прав. А вот я совершенно не подумала о том, как буду расплачиваться.

— Я могу… — Начала осторожно. — Могу дать вам соленья. Огурцы, капусту. Они вкусные, клянусь. Это очень редкий и… дорогой продукт.

Знахарь посмотрел на меня с лёгким удивлением и хмыкнул.

— Ладно. Возьму оплату тем, что есть. И… — он глянул на Санну, затем — снова на меня. — Мне правда жаль.

— Вы сделали, что смогли, — обронила бесцветным голосом и пошла за бочонком.

Взяла тот, в котором солились огурцы, и отдала знахарю. Он принял мою оплату без особого энтузиазма и вдруг сказал:

— Знаете, я слышал от другой знахарки одну вещь…

— Какую? — тотчас насторожилась я.

Мужчина поджал губы, снова бросил взгляд на бедную девочку:

— Да так, пустяки, думаю. Да и вам это тоже не поможет…

— Скажите же, — потребовала я, цепляясь за любую информацию.

Знахарь уставился на меня серьёзным немигающим взглядом.

— Говорят, есть одно средство против таких укусов. Но тут его днём с огнём не сыщешь. Я точно не знаю, как оно называется, но вроде бы его делают летающие змеи… Как же они называются?..

Он нахмурился, вспоминая. А меня как будто током прошибло:

— Сималины?..

— Точно, — даже обрадовался знахарь. — Сималины. Они вырабатывают такое вещество, чёрное и вязкое, вроде похоже на мёд. Так вот этим веществом обрабатывают раны, и оно может вытянуть яд.

Я слушала и не верила, что лекарство всё время находилось у меня под рукой. Но как я могла знать о таких свойствах сималя?!..

— Но в любом случае это надо делать сразу же, а не спустя несколько часов, — продолжал знахарь. — Да я и не уверен, что оно вообще существует… — он откашлялся и тут же попрощался: — Дивных звёзд.

После чего немедленно направился к выходу, а я бросилась в кухню за сималем. О, Великая Целлиана, ну, почему я не знала об этом раньше?!

Пока возилась с новой повязкой, на этот раз пропитанной драконьими слезами, Тейра, всё это время молчавшая, вдруг разрыдалась.

— Всё будет хорошо, — сказала я, подняв к ней глаза. — Ты ведь слышала знахаря. Он говорил о симале. Теперь всё будет хорошо.

Она отрицательно качнула головой:

— Он сказал, что поздно…

— Не поздно, — упрямо твердила я, продолжая работать. — Ничего не поздно… Пока Санна жива…

— Зина… — жалостливо выдохнула Тейра. — Я… я не могу на это смотреть, — пробормотала она, закрывая лицо руками. — Прости меня. Я останусь, если нужно, но…

Я посмотрела на неё. Её лицо было мокрым от слёз, а руки дрожали. Я знала, что ей надо домой — у неё бабушка, за которой нужно приглядывать. И я видела, как тяжело ей здесь.

— Иди, Тейра, — тихо сказала я. — Спасибо тебе за всё. Иди домой. Я справлюсь.

Она кивнула, всхлипывая, и выбежала за знахарем. Дверь хлопнула, и я снова осталась одна. Одна с Санной, чьё дыхание становилось всё слабее, но теперь у меня была хоть крупица настоящей надежды. Крохотная крупица — мельче пылинки, но она была. И я искренне верила, что не может случиться такого, чтобы невинная девочка, только-только вдохнувшая полной грудью свободу, покинула этот мир настолько быстро и нелепо.

— Целиана, — прошептала я, закрывая глаза. — Ты говорила, что я справлюсь. Ты сказала, что я смогу. Пожалуйста, помоги мне.

Я вспомнила голос богини — тёплый, материнский, полный надежды и сострадания. Я слышала великую богиню и впервые взывала к ней, но она не откликалась. Да, боги не должны вмешиваться в ход событий… Но ведь сейчас происходила вопиющая несправедливость! Не может, не может Санна умереть! Не может! Сималь поможет ей…

Санна снова начала бредить, её голос стал громче, но всё ещё слабый, как шёпот умирающего.

— Сыны Пламени… — пробормотала она. — Я не знаю… не знаю… Сыны Пламени…

Я замерла. Сыны Пламени?.. Что это?.. О чём она говорит?..

— Сыны Пламени… — продолжала стонать малышка. — Я не знаю… ничего не знаю…

Её веки дрожали. Жар её тела был таким, что, казалось, она сейчас вспыхнет. Я положила руку ей на лоб, и кожа обожгла мне пальцы. Это был не просто жар — это было что-то нечеловеческое, как будто внутри неё горел невидимый огонь.

И вдруг я заметила это.

На её лодыжке, прямо над укусом, кожа начала светиться. Сначала слабо, едва заметно, но затем всё ярче.

Треугольник. Светящийся треугольник, с тонкими линиями, будто нарисованными невидимой кистью.

Я ахнула, отшатнувшись.

Метка дракона. Такая же, как у меня на лопатке. Я знала, что такие метки обычно видны только через Амулет Целлианы, Око Дракона, что хранился у жрецов, а самый мощный — у Великого Митроила. Но я слышала и другое: в редких случаях, в моменты, когда жизнь и смерть сходятся в поединке, метка может проявиться сама. И это означало одно из двух…

Первый вариант — перерождение в дракона…

Но перерождение?.. Для девочки? Это невозможно. Драконами становились только мужчины.

А значит, оставался только второй вариант…

Смерть…

Я стиснула кулаки, прогоняя эту мысль. Нет. Нет, Санна не умрёт. Я не позволю.

— Целлиана, — прошептала я, закрывая глаза. — Если ты слышишь меня… если ты правда богиня этого мира… пожалуйста, спаси её. Я не знаю, что я сделала не так, но я умоляю тебя. Не забирай её. Она ещё ребёнок. Она заслуживает жить.

Целлиана говорила о том, что я должна полагаться только на себя. Но сейчас я была бессильна. Я сделала всё, что могла, но и этого было недостаточно.

Я прижалась лбом к руке Санны, чувствуя, как слёзы текут по моим щекам.

— Пожалуйста, Целлиана, — шептала я. — Дай ей шанс. Дай мне шанс спасти её. Пусть она живёт…

Но ответа не было. Только тишина, нарушаемая слабым дыханием Санны и моими собственными всхлипываниями. Я продолжала держать её руку, молясь, чтобы богиня услышала. Чтобы хоть кто-то услышал.

И вдруг метка вспыхнула ярче, чем прежде. Свет был таким сильным, что осветил всю комнату, как факел. Я ахнула, отшатнувшись. Треугольник пульсировал, будто живой.

— Санна, — прошептала я, наклоняясь к ней. — Держись. Ты сильная. Ты справишься.

Но её дыхание становилось всё реже, а кожа — горела всё сильнее. Я смотрела на метку, на этот неестественно яркий свет и понимала, что это, скорее всего, и есть конец...