Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 110.

Утренний воздух на южном аванпосте был пропитан запахом сосновой смолы и морской соли. Колючее Море, раскинувшееся на горизонте, манило и пугало одновременно, как древний зверь, готовый проглотить всякого, кто осмелится бросить ему вызов.

Я стояла на берегу, глядя, как мирендальские воины грузят на шхуну «Торесфальского дракона» — наше деревянное чудовище, которое должно было стать ключом к дворцу Тирама. Шхуна, названная «Морской Клык», была старой, но крепкой. Её корпус, выкрашенный в тёмно-зелёный цвет, покрывали шрамы от прошлых бурь и сражений: выбоины от камней, царапины от рифов, потемневшие пятна, где смола запеклась под палящим солнцем. Мачты, высокие и слегка потрёпанные, скрипели под порывами ветра, а паруса, хоть и заштопанные в нескольких местах, гордо трепетали, словно флаги перед битвой. На палубе суетились матросы, их голоса сливались с криками чаек, а запах солёной воды мешался с ароматом свежеструганного дерева.

«Торесфальский дракон» был настоящим произведением искусства. Его чешуя, вырезанная из полированного дуба, блестела на солнце, а глаза сверкали, как два осколка звёзд. Он был огромен — почти двадцать шагов в длину и десять в высоту, с полым брюхом, где должны были уместиться тридцать воинов. Я смотрела, как они осторожно, но уверенно поднимают это чудовище на палубу, закрепляя его канатами, чтобы оно не соскользнуло в море. Тридцать человек — это была капля в море по сравнению с армией Тирама, но я надеялась, что хитрость и внезапность сделают своё дело. Пратарий Эйдан сам распорядился, чтобы дракон был готов к отплытию, и я чувствовала, как внутри растёт напряжение. Это был наш шанс. Наш единственный шанс.

Санна стояла рядом, держа меня за руку. Её глаза, большие и полные любопытства, следили за каждым движением матросов. Она была бледнее обычного, но держалась молодцом, хотя я видела, как её пальцы дрожат.

Райли, как всегда, был в центре событий, отдавая команды матросам, проверяя канаты, пробуя на прочность деревянные балки. Его голос, твёрдый и уверенный, разносился над палубой, и я не могла не восхищаться им. Он был в своей стихии, как рыба в воде, как дракон в небе.

— Мама, а дракон не утонет? — спросила Санна с той искренней детской верой в то, что я непременно знаю ответы на все вопросы.

Я улыбнулась ей.

— Не утонет, малышка, — сказала я, погладив её по голове. — Райли знает, что делает. Он не даст нам утонуть.

Она кивнула, но я видела, что она всё ещё боится. Как и я. Как, наверное, все мы.

Лорд Тарвин, стоявший неподалёку, наблюдал за сборами с суровым выражением лица. Его голубые глаза следили за каждым движением Райли, и я знала, что он всё ещё не доверяет нам полностью. Ксавир, его верный пёс, стоял рядом, его рука лежала на рукояти меча, будто он ждал, что мы вот-вот сбежим или устроим бунт.

Сборы заняли весь день. Матросы грузили на шхуну бочки с водой, мешки с сушёным мясом и хлебом, оружие, обёрнутое в промасленную ткань, чтобы защитить его от морской воды. «Торесфальский дракон» был наконец закреплён на палубе, и я видела, как воины один за другим забираются внутрь через потайной люк в брюхе, чтобы ещё раз потренироваться перед отплытием. Тридцать человек — тридцать судеб, которые зависели от нас, от нашей хитрости, от умения Райли провести корабль через Колючее Море.

Когда солнце начало клониться к горизонту, мы наконец отплыли. «Морской Клык» медленно отошёл от берега, его паруса наполнились ветром, и я почувствовала, как палуба оживает под ногами. Колючее Море лежало перед нами, тёмное и бескрайнее, как сама судьба.

Первые дни плавания прошли на удивление спокойно. Ветер был попутным, волны мягко покачивали шхуну, а матросы, хоть и ворчали, работали слаженно. Райли был везде — на мостике, у штурвала, среди матросов, проверяя каждую мелочь. Он шутил с ними, подбадривал, и я видела, как их лица светлеют, когда он проходит мимо. Даже Ксавир, этот угрюмый вояка, начал смотреть на него с чем-то вроде уважения, хотя и неохотно.

Санна держалась молодцом, хотя я видела, как её тошнит от качки. Райли проводил с ней почти всё время, когда не был занят кораблём. Он учил её завязывать морские узлы, рассказывал истории о море, показывал, как определять направление по звёздам. Она смотрела на него с обожанием, и я радовалась, видя, как они сближаются.

Я тоже старалась быть полезной. Когда не помогала Санне справляться с морской болезнью, спускалась в камбуз, где готовила еду для команды. Это было не так уж сложно — я умела организовать работу на кухне, чтобы суметь наготовить большое количество еды в кратчайшие сроки. Я варила похлёбку из сушёного мяса и крупы, пекла лепёшки, стараясь, чтобы никто не остался голодным. Матросы были благодарны, их усталые лица светлели, когда я раздавала миски с горячей едой. Даже Ксавир однажды буркнул что-то вроде «неплохо», что для него было почти комплиментом. Но всё это не могло заглушить боль в моём сердце. Я хотела быть ближе к Райли, хотела вернуть то, что мы потеряли, но не знала, как.

На четвёртый день плавания море начало меняться. Ветер стал резче, волны выше, а небо затянулось тучами, такими тёмными, что казалось, будто ночь наступила раньше времени. Мы попали в капризные течения Колючего Моря, о которых Райли предупреждал ещё на берегу. Шхуна начала трястись, как телега на разбитой дороге, и я слышала, как скрипят её старые кости. Матросы ворчали, некоторые бледнели, цепляясь за поручни, но Райли оставался спокоен. Он стоял на мостике, его голос перекрывал вой ветра.

— Держите курс! — кричал он. — Не давайте ей свернуть! Мы пройдём, я знаю эти воды!

Его уверенность была заразительной. Я видела, как люди, несмотря на усталость и страх, подчиняются его командам, как их лица становятся решительнее. Даже Тарвин, который поначалу смотрел на Райли с недоверием, начал прислушиваться к нему.

Однажды, когда шхуну особенно сильно качнуло, и один из матросов чуть не сорвался за борт, Райли бросился к нему, удержав за руку в последний момент. Лорд, стоявший рядом, посмотрел на него с почтением.

— Ты и правда знаешь море, Райланд, — сказал он без привычной насмешки.

Райли лишь улыбнулся, вытирая пот со лба.

— Бывало и похуже, милорд, — ответил он.

Я смотрела на него, и моё сердце пело. Он был великолепен — в своей стихии, среди волн и ветра. Его глаза горели, движения были точными, уверенными, и я не могла отвести от него взгляд. Он был тем, кем я всегда восхищалась, тем, кого я любила. И я хотела быть рядом с ним, хотела быть частью его мира, но страх, что он никогда не простит меня, сжимал моё сердце.

Санна тоже держалась, хотя я видела, как ей тяжело. Она цеплялась за меня, когда корабль качало, её лицо было бледным, но она не жаловалась. Райли находил время, чтобы подойти к ней и успокоить.

На седьмой день разразился шторм. Не просто буря, а настоящий кошмар, который, казалось, хотел разорвать «Морской Клык» на куски. Небо стало чёрным, как смоль, молнии разрывали тучи, а волны, высокие, как Мятежные Горы, били в борт корабля, заставляя его стонать. Ветер выл, как стая торгаллов, рвал паруса, и я слышала, как матросы кричат, пытаясь перекричать стихию. Дождь хлестал по палубе, словно кнутом, и я чувствовала, как страх сжимает моё сердце.

— Зина, Санна, вниз! — крикнул Райли, его голос был едва слышен за воем ветра. — Укройтесь в трюме, сейчас же!

Я схватила Санну за руку, но она вырвалась.

— Я хочу помочь! — крикнула она, и её голос дрожал, но в нём была та же упрямая искра, что я видела в Райли.

— Санна, нет! — рявкнула я, чувствуя, как паника захлёстывает меня. — Это слишком опасно!

Райли посмотрел на нас, его лицо было мокрым от дождя, но глаза горели.

— Зина, уведи её! — крикнул он. — Уходи! Обе!

Я хотела возразить, хотела остаться, помочь, но в итоге подчинилась. Схватив Санну за руку, потащила её вниз, в трюм. Шхуна качалась так сильно, что мы едва держались на ногах. Санна вцепилась в меня, её глаза были полны страха, и я прижала её к себе, стараясь успокоить.

— Всё будет хорошо, малышка, — шептала я, хотя сама едва верила в свои слова. — Райли знает, что делает. Он нас вытащит.

Она кивнула, но её лицо было бледным, а губы дрожали. Я гладила её по голове, напевая старую колыбельную. Но внутри я была на грани. Шхуна скрипела, как будто вот-вот развалится, волны били в борт, и я слышала крики людей, доносившиеся сверху. Я хотела быть там, рядом с Райли, хотела помочь, но знала, что моё место здесь, с Санной. Она нуждалась во мне. И я должна была быть сильной ради неё.

Шторм бушевал несколько часов, которые показались мне вечностью. Я сидела, обнимая Санну, чувствуя, как её дыхание становится ровнее, как она засыпает, утомлённая страхом и качкой. Я гладила её волосы, стараясь не думать о том, что происходит на палубе. Но каждый скрип, каждый удар волны заставлял мою душу снова и снова замирать.

Что, если мы не выживем? Что, если море заберёт нас всех?..

Наконец, шум стих. Ветер стал тише, волны улеглись, и я услышала тяжёлые шаги на лестнице. Дверь трюма открылась, и в тусклом свете фонаря я увидела Райли. Он был измучен, его одежда промокла насквозь, волосы прилипли к лицу, а в глазах была усталость.

— Вы в порядке? — спросил он.

Я молча кивнула. Санна спала, её голова лежала у меня на коленях.

— Она уснула, — прошептала я. — А ты… Ты как?

Райли устало улыбнулся, опускаясь на скамью рядом со мной.

— Обошлось без жертв, — сказал он. — Но несколько человек ранены. Ничего серьёзного, но им нужна помощь.

Я посмотрела на него, и моё сердце сжалось. Он был таким сильным, таким непреклонным, но я видела, как усталость гнёт его плечи, как шторм оставил свои следы на его лице. И я не могла больше сдерживаться. Потянулась к нему, обняла, прижавшись к его мокрой груди.

— Прости меня, — прошептала я, и слёзы потекли по моим щекам. — Прости за всё. Я так боялась, что потеряю тебя.

Он замер, и на мгновение я подумала, что он оттолкнёт меня. Но потом его руки обняли меня, крепко, почти отчаянно, и я почувствовала, как его дыхание касается моей шеи. В его объятиях было что-то новое, что-то, чего я не чувствовала уже давно. Страсть. Та самая страсть, которая, казалось, угасла навсегда. Его губы нашли мои, и я задрожала, чувствуя, как огонь, который я считала потерянным, вспыхивает снова. Это был не просто поцелуй — это была надежда, прощение, любовь. И я знала, что, несмотря на всё, мы всё ещё были вместе. Всё ещё были семьёй.

— Я тоже боялся, — прошептал он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. — Но мы справимся, Зина. Вместе.