Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 98.

Первый день дороги выдался ясным и холодным. Небо, ещё вчера тяжёлое и серое, теперь искрилось голубизной, а ветер, что гнал нас прочь от столицы, приносил с собой запах сухой травы с Мятежных Гор, что высились впереди. Повозка наша скрипела, покачиваясь на ухабах, а лошади фыркали, будто предчувствуя долгий путь. Бочки с соленьями и вареньями, укрытые рваными холстами, постукивали друг о друга, напоминая о грузе, который мы везём в Мирендаль. Я сидела рядом с Санной, которая то и дело вертела головой, разглядывая поля и редкие деревья, мелькавшие по сторонам. Её глаза блестели, и я невольно улыбнулась: девочка, ещё недавно такая тихая и замкнутая, будто расцветала с каждым шагом, что уводил нас дальше от дворца.

Райли, как всегда, был в своём репертуаре: насвистывал какую-то морскую песенку, небрежно держа вожжи, и время от времени подмигивал нам с Санной. Его настроение, лёгкое, как морской бриз, казалось, не омрачали ни придворные тайны, ни опасности, что ждали впереди. Я же не могла отделаться от тяжёлых мыслей.

К вечеру мы подъехали к постоялому двору — невзрачному строению с покосившейся вывеской, окружённому телегами и суетящимися путниками. Райли натянул вожжи, останавливая лошадей поодаль, и повернулся ко мне с серьёзным видом.

— Зина, — начал он, понизив голос, — может, всё-таки останетесь здесь с Санной? Я быстро смотаюсь туда-сюда, доставлю груз, и вернусь за вами. Безопаснее будет.

Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Опять он за своё!

— Нет, Райли, — отрезала я. — Мы едем вместе. Я не останусь сидеть на месте, пока ты там… — я запнулась, не желая выдавать своих страхов, — пока ты там один рискуешь.

Он вздохнул, но не стал спорить, а повернулся к Санне, которая с интересом прислушивалась к нашему разговору.

— А ты что скажешь, малышка? — спросил он, подмигнув. — Хочешь остаться здесь с Зиной здесь, пока я разберусь с делами?

Санна выпрямилась, её глаза сверкнули решимостью.

— Ни за что! — заявила она. — Я не оставлю свою семью! Мы едем вместе!

Малышка рассмеялась. Её смех, чистый и искренний, прозвенел, как колокольчик, и я почувствовала, как сердце сжалось от тёплой радости. Санна… Ещё недавно она едва улыбалась, а теперь вот смеётся, будто этот опасный путь — просто приключение. Это был добрый знак, и я невольно улыбнулась, глядя на неё.

Райли развёл руками, будто сдаваясь.

— Ну, раз так, едем все вместе до самого конца, — сказал он с лёгкой ухмылкой. — Но на постоялых дворах останавливаться не будем — чем меньше внимания привлечём, тем лучше.

Я кивнула, и мы двинулись дальше. Дорога вилась меж холмов, а Мятежные Горы на горизонте становились всё ближе, их острые пики, будто когти дракона, вонзались в небо. Всё это казалось в чём-то знакомым — так же мы добирались из Тихой Мельницы в Асериз. Только тогда у нас не было с собой этого проклятого груза, а в сердце не было столько вопросов без ответов.

В ночь мы остановились у небольшой рощицы, чтобы разбить лагерь. Райли ловко развёл костёр, а Санна, напевая что-то себе под нос, помогала раскладывать одеяла. Чем дальше мы отъезжали от Асериза, тем смелее и веселее становилась девочка, будто сбрасывала с себя невидимые оковы. Райли тоже был в приподнятом настроении, шутил, поддразнивал Санну, и даже лошади, кажется, фыркали в такт его смеху. А я… Я сидела у костра, глядя на пляшущие языки пламени, и не могла отделаться от тревоги. Мой ребёнок, Мирина, другие жёны Тирама, их дети… И Ронар. Что, если он жив?..

Когда Санна, утомлённая днём, заснула, укутанная в одеяло, я осталась у костра, глядя в огонь. Мысли путались, и каждый хруст ветки в темноте заставлял сердце сжиматься. Райли подсел ко мне и мягко приобнял за плечи. Его тепло немного успокоило, но не могло прогнать бурю в моей душе.

— О чём ты так напряжённо думаешь? — спросил он тихо, глядя на меня с лёгкой тревогой.

Я отмахнулась, стараясь казаться беззаботной:

— Так, ни о чём.

Он покачал головой, его глаза сузились:

— Зина, я же вижу, что ты всё мрачнее с каждым днём. Я беспокоюсь о тебе.

Я невольно улыбнулась, тронувшись его заботой.

— Ты очень наблюдателен, — сказала я, глядя на него.

— Мне приятно за тобой наблюдать, — ответил он с улыбкой, — но неприятно при мысли, что ты неспокойна.

Я вздохнула, глядя в огонь.

— А разве можно быть спокойной в таких обстоятельствах?

Райли рассмеялся, будто я сказала что-то забавное:

— Конечно! Посмотри на меня!

Я покачала головой, не сдержав улыбки:

— Завидую твоей нервной системе.

Он вскинул бровь, явно озадаченный:

— Моей… что?

Я хмыкнула, понимая, что снова ляпнула что-то из того, о чём здесь, в этом мире, не имели понятия.

— Ну, в моём предыдущем мире было такое выражение. Означает стойкость и силу духа.

Райли улыбнулся шире, придвигаясь ближе.

— А-а-а… Да, помню-помню. Ты ведь пришла ко мне из другого мира. Моя неземная Зина…

Он наклонился и мягко поцеловал меня в щёку, а потом в губы. Я почувствовала, как моё сердце дрогнуло, как тепло его объятий начало растапливать холод внутри.

— Кстати, — продолжил Райли, отстранившись, — ты никогда не рассказывала о том своём мире.

— Когда-нибудь расскажу, — уклончиво ответила я.

— Почему не сейчас? — он кивнул на небо, усыпанное звёздами. — Смотри, какая ночь! Тысячи глаз Целлианы глядят на нас.

Я рассмеялась, но смех вышел невесёлым.

— Потому что сейчас важнее разобраться с тем, что происходит в этом мире.

Райли пожал плечами, будто всё было проще простого:

— А с чем тут разбираться? По-моему, всё ясно.

Я нахмурилась, чувствуя, как раздражение подступает к горлу.

— Как раз ничего не ясно. Загадки множатся, а ответов всё нет. И я думаю об этом каждую секунду…

Его улыбка померкла, и он посмотрел на меня с сочувствием.

— Мне жаль, что ты так и не узнала ничего о своём ребёнке, — сказал он тихо.

— Узнаю, — ответила я с уверенностью. — Когда-нибудь узнаю.

— Конечно, — согласился Райли. — Непременно узнаешь. Я в тебя верю.

Он крепче обнял меня, и я на миг прижалась к нему, но тут же продолжила:

— Меня не только это беспокоит, Райли.

— Да? А что ещё? — спросил он, вглядываясь в моё лицо.

Я почувствовала, как внутри закипает обида.

— Разве ты забыл, что рассказала Эллая?

Он нахмурился.

— О твоей подруге? Да, её очень жаль. Но ей, увы, уже ничем не поможешь…

Я сжала кулаки, стараясь не сорваться.

— Не о Мирине! А о её ребёнке. И о других детях Тирама. И о его жёнах…

Райли тяжело вздохнул, его голос стал чуть резче:

— Зина, ты не можешь спасти всех. Знаю, ты храбрая и сильная. И с этой… как ты сказала? Нервной системой у тебя всё в порядке. Но бывают вещи, на которые мы не можем повлиять.

Я отстранилась, обида жгла глаза.

— Как ты можешь так рассуждать?

Он пожал плечами с привычной лёгкостью.

— Так меня научила жизнь. Если бы я думал о ком угодно, кроме себя, я бы не выжил.

Я помолчала, чувствуя, что его слова неприятны мне, но в глубине души понимала, что он, возможно, прав. И всё же…

— Может, ты и прав, — неохотно согласилась. — Но я не могу просто выбросить это из головы. Это слишком важно. Не только для меня, а для всего Торесфаля.

Райли вскинул бровь, его тон стал насмешливым:

— Зина, с каких пор ты решила податься в политику?

— С тех пор, как узнала, что судьба этого мира могла сложиться иначе, если бы истинный правитель был у власти, — отрезала я.

Он покачал головой.

— Мы этого не можем знать. Возможно, он был бы ужасным правителем. Да и зачем об этом рассуждать, если он давно мёртв?

— А если жив? — выпалила я. — Что, если маленький Ронар и сестра Эллаи выжили?

Райли рассмеялся, но смех его был безрадостным.

— Тогда он уже давно не маленький и вряд ли жаждет взойти на престол.

— Почему это? — упрямо спросила я.

— Потому что жизнь его вряд ли баловала, — ответил он беспечно. — Да и будь сестра Эллаи жива, она бы наверняка рассказала мальчику, кто он есть, и он бы заявил свои права на трон. Но этого не случилось. А это, скорее всего, значит…

Он не договорил, но я и так поняла. Это значит, что Ронар Влассфор погиб. Я хотела возразить, но тут меня вдруг осенило:

— А что, если Ронар не знает, кто он такой?

Райли отмахнулся:

— Не знает и не знает. И мы тоже не знаем, кто он и где. И не нашего это ума дело. У нас есть своя задача, о ней и следует думать.

Он снова притянул меня к себе, но я не могла так просто отпустить этот разговор.

— Райли, а тебе самому разве никогда не хотелось узнать о своём рождении? — спросила я тихо. — Ты ведь не знаешь, кем были твои отец и мать.

Он глубоко вдохнул, его лицо потемнело.

— Конечно, хотел бы, — признался он, и в голосе его мелькнула грусть. — Но это невозможно. Да и какая разница, что там было в прошлом? Важнее то, что есть сейчас.

Я положила голову ему на плечо, чувствуя, как его тепло успокаивает меня, но лишь на миг.

— А для Ронара была бы большая разница, — сказала я тихо.

Райли наклонился ко мне, его губы коснулись моего лба.

— Об этом пусть позаботится Целлиана, — прошептал он. — А я позабочусь о тебе. И о Санне.

Я посмотрела ему в глаза, и старые сомнения снова зашевелились в груди. Та сцена с Дардэллой в зале для пиршеств… Я не могла отделаться от этой картины, которая въелась мне в память.

— С чего ты так уверен, что хочешь быть со мной? — спросила я с напускным пренебрежением.

Райли посмотрел на меня серьёзно, его глаза блестели чистым серебром в свете костра.

— Я не просто уверен, Зина, — сказал он без всякой усмешки. — Я убеждён, что ты — та женщина, с которой я хочу прожить всю оставшуюся жизнь. И нам с тобой не помешают пять тысяч дракатов, чтобы ни в чём не нуждаться.

Я усмехнулась, пытаясь скрыть волнение:

— Откуда же такая уверенность? Или ты уже не раз предлагал женщинам быть вместе всю жизнь?

Он покачал головой, его взгляд был твёрдым и искренним.

— Нет, Зина. Я больше никому такого не предлагал. И, честно говоря, думал, что этого не случится со мной. Но потом появилась ты.

Я рассмеялась, чувствуя, как тепло его слов разгоняет холод в груди.

— И ты сразу всё понял?

— Нет, не сразу, — он ухмыльнулся. — Минут через пять.

Я снова рассмеялась, качая головой.

— Райли, ты невыносим.

— Тебе придётся попытаться меня вынести, — сказал он, ещё крепче обвивая руками моё тело. — Потому что я не собираюсь с тобой расставаться, даже если ты этого захочешь.

— Райли, это уже насилие! — шутливо возмутилась я.

— Нет, Зина, — его голос стал мягче, перейдя на шёпот. — Это не насилие. Это любовь. И я уверен, что ты не просто так пришла сюда из другого мира. Целлиана послала тебя для меня.

Он наклонился и поцеловал меня — медленно, нежно, но с такой страстью, что я почувствовала, как весь мир вокруг растворяется. Его руки крепче обняли меня, и я, забыв о тревогах, растаяла в его объятиях. В ту ночь, под звёздами, что смотрели на нас тысячами глаз Целлианы, я наконец поддалась его натиску и отпустила себя. Совсем. Безвовратно. В конце концов, Райли был прав: главное — здесь и сейчас. И сейчас мы были вместе, а была счастлива с этим мужчиной. Возможно, впервые по-настоящему счастлива за две свои жизни.