Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 115.

Тогда я поняла, что медлить нельзя. Мы были на грани провала. Я глянула на Райли, и он, словно прочитав мои мысли, легонько кивнул. Это был сигнал.

Пора.

— Санна, — шепнула я, наклоняясь к девочке, которая стояла рядом. — Ты помнишь, где башня, да? Помнишь, что должна сделать?

Она кивнула, её губы сжались в тонкую линию. Санна была маленькой, но смышлёной, и я знала, что могу доверить ей это дело, эту часть плана. Малышка бывала во дворце и знала путь. Никто, кроме неё, не сумел бы столь же быстро и незаметно добраться до нужной цели.

— Беги туда, солнышко. Зажги огонь. И потом спрячься, хорошо? Спрячься где-нибудь, где тебя не найдут.

— Я всё сделаю, мама, — без тени сомнений заявила она.

Уже через секунду она, словно тень, скользнула в сторону, мгновенно растворяясь в толпе. Её маленькая фигурка мелькнула среди людей, и вот она уже исчезла за углом, направляясь к боковому входу в замок.

Я знала, что дворец сейчас почти пуст — слуги, придворные, даже драконы-защитники — все были здесь, во дворе, глазея на пьяное представление Тирама. Если Санна не успеет зажечь сигнальный огонь, отряды Эйдана и лорда Тарвина не придут вовремя. Даже если успеет, они придут мгновенно. Сейчас каждая секунда была на счету.

Тирам, пошатываясь, занёс меч над деревянным драконом, его лицо исказилось от пьяной ярости. Клинок в его руке дрожал, не столько от веса, сколько от хмеля, что бурлил в его крови. Он ударил по чешуйчатому брюху статуи, и звук глухого удара разнёсся по двору. Дерево треснуло, но лишь слегка — железный дуб, из которого был вырезан дракон, не поддавался так легко. Тирам выругался, его голос сорвался на хриплый рык, и он ударил снова, вложив в удар всю свою злость. Щепки полетели в стороны, но брешь всё ещё была слишком мала, чтобы разглядеть, что скрывается внутри.

Я стояла в нескольких шагах, держась из последних сил. Всё пошло не по плану. Ночь, тьма, тишина — всё это должно было быть на нашей стороне, но теперь, под яркими факелами и любопытными взглядами толпы, мы балансировали на краю пропасти. Тридцать мирендальских воинов, затаившихся внутри, наверняка чувствовали, как их укрытие содрогается под ударами. Я молилась, чтобы они держались, чтобы ни один из них не выдал себя раньше времени. Вдруг Тираму вообще не удасться пробить защиту?

Однако эта надежда таяла слишком быстро. Дракарий, тяжело дыша, снова занёс меч. Его лицо покраснело от усилий, пот стекал по вискам, а глаза горели безумным огнём. Он бил и бил, каждый удар сопровождался его рычанием и проклятиями. Толпа вокруг затихла, люди переглядывались, не понимая, что творится с их правителем. Его поведение было не просто капризным — оно было пугающе неуправляемым.

— Достопочтенный дракарий! — раздался голос одного из драконов-защитников. — Позвольте мне помочь. Мой клинок острее, и…

— Молчать! — рявкнул Тирам, резко обернувшись. Его глаза сверкнули, а меч в его руке качнулся в сторону воина. — Как ты смеешь мне указывать?! Ты, ящерица недобитая! Я сам справлюсь!

Не успел воин что-то ответить, как Тирам, в порыве ярости, ударил его мечом наотмашь. Клинок прошёл по лбу дракона-защитника, оставив глубокую кровоточащую рану. Мужчина даже не вскрикнул — он просто рухнул на землю, как подкошенный, его глаза потухли, а кровь начала растекаться по белому камню двора. Толпа ахнула, кто-то закричал, кто-то отступил назад. Я почувствовала, как холод пробежал по спине, а в горле встал ком.

Тирам сплюнул на землю, его лицо исказилось презрением.

— Ничего, — бросил он, будто говоря о сломанной игрушке. — Эти девицы из Дома Целлианы ещё нарожают. А ты, — он ткнул пальцем в сторону упавшего воина, — не смей мне перечить!

Толпа замерла в шоке. Даже стражники, стоявшие по периметру, переглянулись, не зная, как реагировать. Драконы-защитники, оставшиеся шестеро, напряглись, их руки легли на рукояти мечей, но никто не посмел возразить. Тирам был их повелителем, и его слово, даже пьяное и безумное, было законом.

Я украдкой взглянула на окна дворца, и моё сердце подпрыгнуло — в одном из них мелькнул силуэт. Маленький, быстрый, закутанный в тёмный платок. Санна. Она была уже на полпути к башне.

Моя девочка, моя храбрая малышка… Я сжала кулаки, молясь всем богам, которых знала, и самой Целлиане, чтобы она успела. Чтобы огонь зажёгся. Чтобы наша подмога увидела сигнал, даже если они ещё не готовы, даже если уверены, что атака начнётся лишь через несколько часов.

— Тирам, довольно! — раздался резкий голос Дардэллы. Она шагнула вперёд, её платье колыхалось, как тень, а глаза горели гневом. — Остановись, пока не натворил ещё больших глупостей!

Тирам повернулся к ней, его лицо исказилось от ярости. Он был пьян, но всё ещё достаточно силён, чтобы внушать страх. Его меч качнулся в её сторону, хотя и не коснулся её.

— Не смей мне указывать, мать, — прорычал он. — Я — дракарий! Я — сам Торесфаль! И я сам решаю, что мне делать!

Дардэлла замерла, её лицо побледнело, но она не отступила. Я видела, как её пальцы сжались в кулаки, как она пыталась сохранить достоинство, несмотря на унижение. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут вмешался другой голос — низкий и рокочущий.

— Мой повелитель, — произнёс Великий Митроил, выступая из толпы, — прошу вас, не портите праздник. Этот дар — символ вашего величия. Позвольте ему остаться целым, чтобы он украшал ваш сад, как вы того хотели.

Тирам обернулся к нему, его глаза сузились, и в них вспыхнула такая ненависть, что я невольно отступила на шаг.

— Ты! — прошипел он, указывая мечом на Митроила. — Ты мне портишь не только праздники, но и всю жизнь! Ты и твои проклятые ритуалы! Я — дракарий! Я — великий властитель! Я одолею любого дракона, и этот деревянный — не исключение!

Он повернулся к статуе и с новой силой обрушил меч на деревянное брюхо. Удар был сильнее прежних, и дерево треснуло громче, брешь стала шире. Я затаила дыхание, чувствуя, как время замедляется. Ещё один удар — и он увидит, что внутри. Ещё один удар — и всё рухнет.

Но не успел Тирам снова занети меч, как из бреши вдруг вылетел клинок. Быстрый, точный, беспощадный. Он вонзился в плечо дракария, и тот с криком боли рухнул на колени. Кровь брызнула на белый камень, его меч выпал из руки, звеня о мостовую.

В тот же миг брюхо дракона разлетелось на щепки, словно взорвалось изнутри. Деревянные обломки посыпались во все стороны, и из чрева статуи один за другим начали выскакивать мирендальские воины, их доспехи блестели, а клинки из сверкали в свете факелов.

— Измена! Нас предали! — взревел Тирам, пытаясь подняться, но кровь хлестала из его плеча, и он снова осел на землю.

Дардэлла бросилась к сыну. Она схватила его за руку, пытаясь оттащить назад, подальше от хаоса, который вот-вот должен был охватить двор. Толпа взорвалась криками, люди бросились врассыпную, сталкиваясь друг с другом, падая, спотыкаясь. Стражники, стоявшие по периметру, схватились за оружие, но мирендальцы уже выстроились в боевой порядок, их клинки рассекали воздух, встречая первых противников.

Я метнулась в сторону, ища укрытие. Мой взгляд скользнул по двору, и я заметила Райли — он уже мчался к воротам, его клинок сверкал в руке, а лицо было сосредоточенным. Он знал, что должен открыть ворота, чтобы впустить отряды Эйдана и Тарвина, но стража у ворот уже заметила его и двинулась наперерез. Я хотела крикнуть, предупредить его, но понимала, что это привлечёт внимание. Вместо этого я нырнула за груду бочек, стоявших у стены, и притаилась, наблюдая за хаосом.

Драконы-защитники, оставшиеся шестеро, бросились в бой, но не могли перевоплотиться в драконью ипостась прямо сейчас. На это требовалось время, которого у них не было. Их клинки скрестились с мечами мирендальцев, и двор наполнился звоном стали, криками боли и яростными воплями.

Я подняла взгляд к башне, и чуть не завизжала от радости — там, на самом верху, вспыхнул огонь. Яркий, алый, он разгорелся в чаше, посылая сигнал в ночное небо. Санна сделала это. Моя девочка справилась. Теперь Эйдан и Тарвин увидят огонь, но я знала, что им потребуется время — они были слишком далеко, и, как и мы, они рассчитывали на ночную атаку. Мысли путались, но я заставила себя сосредоточиться. Санна в безопасности, спряталась где-то в башне или в одном из тайных уголков дворца. Она умница, она справится. А я должна помочь Райли.

Я выглянула из-за бочек и увидела, как он сражается у ворот. Двое стражников наступали на него, их копья мелькали в воздухе, но Райли двигался, как вихрь. Его клинок отбил одно копьё, затем второе, и одним точным ударом он свалил первого стражника. Второй закричал, бросаясь на него, но Райли увернулся и вонзил клинок в его бок. Стражник рухнул, но тут же подоспели ещё двое.

Митроил, стоявший в центре двора, вдруг повернулся, его красный балахон заколыхался, как пламя. Его взгляд, скрытый под капюшоном, метнулся в сторону Райли. Я видела, как он сжал рукоять кинжала, спрятанного в рукаве, и двинулся к воротам, его шаги были быстрыми и решительными. Он не кричал, не отдавал приказов — он просто шёл, как хищник, почуявший добычу. И я поняла, что Райли не видит его. Он был слишком занят боем, чтобы заметить кровавую тень, надвигающуюся сзади.

Моё сердце замерло. Я не думала, не взвешивала шансы, не прикидывала, что будет дальше. Просто сорвалась с места, бросившись через двор, лавируя между бегущими людьми, перепрыгивая через упавшие факелы и обломки. Митроил был уже в нескольких шагах от Райли, его кинжал сверкнул в свете огней, и я поняла, что он сейчас ударит.

— Райли! — закричала я, но мой голос утонул в хаосе.

Я бросилась вперёд, в последний момент вставая между Райли и Митроилом. Я видела, как глаза служителя расширились под капюшоном, как его рука дрогнула, но он не остановился. Кинжал вонзился мне в бок, и боль, острая, как раскалённая сталь, пронзила всё моё тело. Я ахнула, мои ноги подкосились, и начала оседать на землю.

— ЗИНА!!! — крик Райли разорвал шум боя, его голос был полон ужаса и отчаяния.

Я опустила взгляд и увидела рукоять кинжала, торчащую из моего бока. Кровь пропитывала платье, тёплая и липкая, стекая по ноге. Мир вокруг начал мутнеть, звуки боя становились приглушёнными, как будто я погружалась под воду. Я попыталась вдохнуть, но каждый вдох отдавался новой вспышкой боли. Мои глаза встретились с глазами Райли, и в них я увидела не только страх, но и что-то ещё — ярость, решимость, любовь.

— Зина… — прошептал он, бросаясь ко мне, но я уже не могла ответить. Тьма накрывала меня, и последнее, что я видела, — это его лицо, искажённое болью, и далёкий свет сигнального огня, пылающего в ночи.