Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины

Глава 92.

Ужин был простым, но сытным — как раз то, что нужно, чтобы подкрепиться после долгого дня. На столе перед нами лежали ломти ржаного хлеба, пахнущего свежестью и тмином, толстые куски сыра с лёгкой плесневой корочкой, отдающей орехами, и несколько ломтей жареного мяса, ещё тёплого, с корочкой, хрустящей от пряностей. Кувшин с водой стоял рядом, а в глиняных кубках плескалось тёмно-красное вино, терпкое, с ноткой местных ягод — не то чтобы изысканное, но в самый раз, чтобы снять напряжение. Я отщипнула кусочек хлеба, положила на него кусочек сыра и отправила в рот, чувствуя, как усталость немного отступает.

Райли сидел напротив, лениво отрезая кусок мяса, взгляд у него был рассеянным, будто мысли витали где-то далеко. Он вдруг потянулся к кувшину с вином и поднял его, вопросительно глядя на меня.

— Подлить тебе ещё, Зина? — спросил он, и в его голосе мелькнула привычная насмешливая искорка, но какая-то приглушённая.

Я покачала головой, отодвигая кубок.

— Мне на сегодня достаточно, — ответила я. — Завтра опять рано вставать. Ещё одну партию бочек надо готовить. Великий Митроил хочет куда больше, чем я рассчитывала. Даже с помощницами на всё это ещё несколько дней уйдёт.

Райли кивнул и ничего не сказал. Его брови нахмурились, и он опустил взгляд на свою тарелку, ковыряя мясо ножом с какой-то непривычной медлительностью. Тишина между нами повисла тяжёлая. Мне стало неловко — не привыкла я к такому Райли, молчаливому и хмурому. Обычно он сыпал шуточками или подначивал меня, а тут… будто чужой человек напротив сидел.

— О чём думаешь? — спросила я, не выдержав этой тишины.

Он поднял на меня взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то острое, почти обвиняющее.

— Честно? — переспросил он, слегка прищурившись.

— Ну, конечно, честно, — я постаралась улыбнуться, но внутри что-то сжалось. — Мы же договорились, что между нами не должно быть секретов.

Райли хмыкнул, отложил нож и скрестил руки на груди.

— Правда? — его голос стал чуть резче. — А мне вот всё больше кажется, что я тебя совсем не знаю, Зина. Словно ты продолжаешь от меня что-то скрывать.

Я замерла, чувствуя, как кровь прилила к щекам. Мысли о сделке с Великим Митроилом будто раскалённым клеймом вспыхнули в голове. Я прогнала их, напоминая себе, что это ведь только предосторожность жреца. Этого может и не случиться. Он просто подстраховывался, а мне… мне нужна была хоть какая-то надежда узнать правду о моём ребёнке. Но всё равно внутри было погано, как будто я уже предала Райли одним только согласием на эту сделку.

Я заставила себя улыбнуться, хотя улыбка вышла натянутой.

— Ты слишком накручиваешь себя, — сказала я с наигранной лёгкостью. — Ничего я не скрываю.

Райли смотрел на меня, не отрываясь, и в его взгляде читалось сомнение. Он поджал губы, будто решая, стоит ли продолжать, а потом всё же заговорил:

— Сначала ты не рассказала мне, зачем так рвалась во дворец. А потом за моей спиной договорилась с Великим Митроилом прятать груз в этих твоих бочках с соленьями. Я не спорю, идея хорошая, но… почему не обсудила со мной?

Я вспыхнула, чувствуя, как обида и раздражение закипают внутри.

— А что тут подозрительного? — выпалила я, не сдержавшись. — Я не понимаю, в чём ты меня пытаешься упрекнуть? Я ведь только хочу помочь, чтобы всё это скорее закончилось!

Райли вздохнул, потёр виски, будто отгоняя головную боль, и его голос смягчился, но лишь чуть-чуть.

— Извини, Зина, — сказал он. — Это не упрёк. Я только хочу понять, могу ли тебе доверять.

Я сглотнула, чувствуя, как ком в горле становится всё больше. Его слова полосовали меня на части, кололи и мучили, но я не могла винить его за них. Слишком много я скрывала, слишком много недоговаривала — и раньше, и сейчас.

— Конечно, можешь, — ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты столько для меня сделал, разве я могу тебя предать?

Он выгнул бровь, глядя на меня с лёгкой насмешкой, но кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Верю тебе.

— Точно? — переспросила я, чувствуя, как внутри всё ещё бурлит.

— Точно, — подтвердил он, но в голосе было что-то такое, что заставило меня усомниться.

— Ты говоришь не очень-то уверенно, — заметила я.

Райли усмехнулся, но в этой усмешке не было его обычной лёгкости.

— Насколько могу, — ответил он, пожав плечами.

Я смотрела на него, и мне вдруг стало невыносимо от этой недосказанности между нами. Хотелось перешагнуть эту черту, вернуть то тепло, что было раньше, до всех этих подозрений и тайн. Я поднялась, обошла стол и подсела к нему ближе, почти вплотную. Моя рука легла на его плечо, и я заговорила мягче, с лёгким воркованием в голосе:

— Райли, я просто очень нервничаю перед этой поездкой. Разве ты не нервничаешь?

Он посмотрел на меня, и его взгляд наконец смягчился. Его рука поднялась, пальцы осторожно коснулись моих волос, перебирая их с долгожданной нежностью.

— Немного, — признался он тизо. — Я всё ещё не уверен, что вам с Санной стоит ехать.

Я нахмурилась, готовая возразить, но он продолжил:

— Возможно, будет лучше, если мы выедем все вместе, а потом я оставлю вас двоих где-нибудь в безопасном месте, а дальше отправлюсь сам.

— Об этом не может быть и речи, — отрезала я, выпрямляясь. — Мы едем вместе.

— Почему? — спросил он, и в его глазах мелькнула искренняя тревога. — Я ведь забочусь о вас…

— А мы заботимся о тебе, — перебила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от его слов. — Я не хочу, чтобы ты отправлялся в такое опасное путешествие в одиночестве. Я поеду с тобой, и точка.

Райли смотрел на меня внимательно, будто пытаясь найти в моих словах подвох. А потом спросил, серьёзно и тихо:

— Ты делаешь это для меня?

Я замялась на миг, чувствуя, как правда и ложь борются внутри. Но выбора не было — я не могла рассказать ему о сделке с Митроилом, не могла признаться, что правда о ребёнке для меня важнее всего. Поэтому просто улыбнулась, вложив в эту улыбку всё тепло, на которое была способна.

— Конечно, — ответила ласково. — Разве ты ещё не понял?

Он смотрел на меня ещё секунду, а потом вдруг наклонился и поцеловал меня — мягко, но с такой силой, что я почувствовала, как напряжение последних дней растворяется, хотя бы на миг. Я ответила на поцелуй, позволяя себе забыть о Митроиле, о грузе, о всех опасностях, что ждали впереди.

Когда мы отстранились, я посмотрела на него и, чтобы разрядить тишину, пошутила:

— Знаешь, раз уж нам скоро предстоит ночевать в походных условиях, разрешаю тебе сегодня спать со мной в одной кровати. Пользуйся, Райли, пока есть мягкая перина.

Он рассмеялся, и этот смех был первым за вечер, в котором не было ни тени напряжения.

— Ты меня совсем разбалуешь, Зина! — сказал он, обнимая меня за плечи.

Я прижалась к нему, чувствуя тепло его тела, а потом мы легли в кровать, обнявшись. Впервые за все дни во дворце я позволила себе расслабиться, хотя бы на эту ночь. Вскоре дыхание Райли стало ровным, и я, засыпая, подумала, что, несмотря на все тайны и опасности, этот момент — наш. И я сделаю всё, чтобы он не стал последним.