Боги великой пустоты. Книга 2. Безумие (СИ)

Глава 23 Берт VI

Из маленького застеклённого окна струился слабый свет, с трудом разгонявший полумрак помещения. Берт лежал в тесной комнатушке за занавеской, мучаясь от последствий зверских побоев. Прошло три дня, а к своему лицу он до сих пор не мог прикоснуться. Изнывали рёбра и живот, тело покрывали сине-коричневые пятна кровоподтёков.

Он много спал эти дни. Пару раз пытался подняться, но безрезультатно: слишком тяжело и болезненно это было. Тут кормили, а ещё поили какими-то отварами, противными и горькими.

— Ну и отделали же тебя, как цел остался, не разумею, — часто повторял рослый, глуповатого вида бородатый мужик, живший здесь в качестве раба и ночевавший на соседней койке. Это был первый человек в доме, с которым Берт познакомился, звали его Гвидо. Гвидо говорил по-катувеллански, хоть и с акцентом, и как только появились силы шевелить языком, Берт сразу же попытался разузнать у него, где находится.

— В горах, — сообщил тот, — деревня народа йруайу, как они себя называют, ну или, по-нашему, серомордые.

— Меня тоже сделают рабом, как тебя?

— Без понятия. Меня купили на невольничьем рынке. Попался я как-то разбойникам — вот, продали. Вообще, я от лорда бежал, искал лучшей жизни, а очутился… — Гвидо усмехнулся, — в рабстве. Впрочем, тут неплохо. Живу, почти как свободный. Даже тесак разрешают носить. Да сеньор со мной хуже обращался, чем эти люди. А старик Йэрйан зачем тебя приволок, не разумею.

— Чего не сбежишь? — удивился Берт.

— А зачем? Бежать-то некуда: горы вокруг, одному, без лошади, без еды, не перейти. Да и нет теперь у меня дома, как и у тебя. Ты — беглый и я — беглый. Нас там уже не ждут. А здесь, на севере, путнику уготована одна судьба: бандиты поймают и продадут. Десять лет уже горбачусь на Йэрйана, похоже, теперь мой дом тут.

Старик Йэрйан — так Гвидо называл высокого, худощавого мужчину, который привёз Берта — являлся хозяином этого дома, здесь жил он сам, его семья и слуги.

А ещё тут была девушка — высокая, с тонкими, грубоватыми чертами лица и длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу. Носила она, как Берту поначалу подумалось, мужской наряд: заправленные в сапоги широкие штаны и кожаный жилет поверх рубахи. Позже он узнал, что женщины тёмных часто предпочитают одежду, похожую на мужскую, ибо наравне с мужчинами ездят верхом, охотятся и даже воюют. Звали девушку Лийлнэ. Она хорошо изъяснялась по-катувеллански, почти без акцента, именно она чаще всего приносила еду и лекарства, хотя порой это делала жена старика Йэрйана — Ин, степенная женщина средних лет с горделивым взглядом тёмно-жёлтых глаз. Реже заботу о больном поручали Гвидо или другому слуге Йэрйана — весёлому толстяку Артрйу. Этот тёмный был болтлив, как стая сорок, вот только Берт не понимал ни слова, поскольку Артрйу не знал катувелланского. Как объяснил Гвидо, Артрйу не являлся рабом — он трудился на мельнице и помогал по хозяйству, и получал за это жалование.

Берт подметил, что тёмные отличались от людей сухопарым телосложением и более длинным торсом. Поначалу они казались нескладными, но к их виду молодой охотник привык быстро, как привык и к жёлтым, слегка раскосым глазам на сером лице. Теперь эти физиономии не вызывали такого испуга, как в первый раз, когда он увидел старика Йрйана. Но больше всего Берт удивился той доброте, которую проявляли к нему тёмные. Они совсем не походили на кровожадных демонов, что носились по дорогам смертоносным смерчем, жгли крепости и вырезали поселения, демонов, что представлялись любому катувелланцу при одном только упоминании тёмных. Это были люди. Обычные люди, жившие мирной жизнью среди горных кряжей и занимавшиеся обычными для каждого человека делами.

От Гвидо Берт узнал, что Йэрйан — самый богатый человек на деревне. Старик имел большой дом, мельницу, крупный и мелкий рогатый скот, ему принадлежали обширные поля у подножья горы, которые он обрабатывал сообща с двумя сыновьями, живущими по соседству. На Йрйана работало человек десять местных, продукцию же он сбывал в Дрёвише, что находился, как оказалось, совсем недалеко — в дне пути отсюда.

Когда Берта только привезли, он чувствовал себя столь ужасно, что даже не мог как следует осмотреться. Он помнил горы вокруг, краем глаза видел лачуги селян, но было всё это, как во сне. К третьему же дню любопытство стало пересиливать телесные боли.

Сегодня Берт твёрдо решил, что должен выбраться на улицу и оглядеться. На рассвете Гвидо ушел работать, и Берт с утра лежал в одиночестве. Он дождался, пока за дверью перестанут слышаться голоса и грохота посуды, а затем попытался подняться. Получилось с трудом. Распухшее левое колено сгибалось через боль, да и тело изнывало так, будто в нём не осталось ни единой целой косточки. Поискал одежду — не нашёл. Берт стоял посреди комнаты в длинной исподней рубахе, явно не своей. «Ладно, пёс с ней, всё равно ненадолго», — решил он и, хромая, направился к двери. Приоткрыл её, прислушался. Тишина. Судя по всему, в доме никого. Берт выбрался из комнаты и, опираясь на стену, прошёл в трапезную.

Никогда прежде он не видел таких просторных домов. Трапезная была раза в два больше той хибары, где молодой охотник прожил всю свою жизнь. Светлое, чистое помещение с застеклёнными окнами, камин с дымоходом, деревянные полы — всё это произвело сильное впечатление на деревенского парня. Он с любопытством осматривал убранство жилища Йэрйана, ощущая себя так, словно попал в сказку.

Из трапезной несколько дверей вели в смежные комнаты, а одна была распахнута настежь, и солнечное тепло безудержным потоком врывалось в дом, маня за собой Берта, который три дня не покидал тёмной, тесной коморки.

Но когда он вышел на крыльцо и вдохнул горный воздух, голова закружилась, а ноги ослабели и задрожали — хорошо, успел опереться о стену. Огляделся. Вокруг громоздились скалы зеленеющими склонами и коричневыми уступами. Скалы эти не были столь огромными, как на юге, где находились рудники, они не карябали пиками небесный свод, они казались старыми и сгорбленными, но менее величественными от этого не казались. Жилище Йэрйана находилось на склоне одной из гор, ниже по косогору примостились другие домики, поменьше и победнее, а ещё ниже, в долине, раскинулись поля.

К Берту направлялась Лийлнэ. Худощавая и высокая, она двигалась быстро и грациозно. Ощущалась в её манерах некая горделивость, не свойственная катувелланским сервам, задавленным властью сеньоров, а в жестах — лёгкость и свобода. Берт невольно залюбовался девушкой.

— Надо лежать, — нравоучительно сказала она, подойдя ближе, — ты ещё плох, нельзя долго ходить.

— Прости, я не думал… — виновато промямлил Берт. — Хотел подышать воздухом.

Лийлнэ улыбнулась.

— Всё хорошо. Это надо делать, — сказала она мягче. — Но не ходи далеко. И не долго. Чтоб плохо не стало.

Берт хотел спуститься с крыльца, но почувствовал себя дурно. Заметив это, девушка придержала его и, взяв под руку, отвела обратно в комнату.

— Всё. Сегодня больше не вставай, — погрозила она пальцем, — надо выздоравливать.

— Зачем? — Берт улёгся поудобнее и укрылся толстым пледом. — Зачем твой отец привёз меня сюда? Зачем меня лечите?

Лийлнэ присела на соседнюю кровать:

— Знаешь, отец иногда говорит: есть люди, у которых внутри частица Неба. В тот день он почувствовал, что должен отправиться в путь ещё затемно. Прежде он так никогда не делал, но в этот раз Небо велело ему. Он выехал из города, и на берегу реки увидел двух человек, которые несли к воде третьего. Он окликнул их и спросил, как мог — язык ваш он плохо знает — зачем они тащат его. Те сказали, что собираются топить разбойника. Тогда отец подошёл ближе и посмотрел на молодого человека, которого они несли. Он всегда доверял чутью, и в тот момент оно требовало спасти парня. Он людям обоим по серебрянику, и те отдали пленника. Это и был ты. Мы не знаем, что ты натворил, но отец понял главное: в тебе есть частица Неба, а в тех двоих — нет.

— Но я ничего не сделал. Они меня избили из-за денег, которые я нашёл, они… — Берт поведал о своих приключениях за последние месяцы, рассказал о друзьях и о том, как оказался сдать их место стоянки.

— Я тебе верю, — улыбнулась Лийлнэ, — ты не похож на разбойника, в твоих глазах нет хитрости и коварства. Будем молиться Небу, чтобы с друзьями всё было хорошо. Но я ещё не всё рассказала. Когда отец привёз тебя домой, ты кое-что говорил во сне. Это его ещё больше утвердило в своей мысли.

— О чём я говорил?

— О замке, крае мира, мёртвых землях.

— Похоже… Мне недавно были видения. Но я не знаю, что они значат.

— Не знаешь? Это не страшно. Не каждому сразу открывается смысл уведенного. Всему своё время. Сейчас ты должен отдыхать, а у меня — много работы.

Девушка ушла, оставив Берта наедине с мыслями, которые копошились в голове суетливой стаей. Тяжёлым туманом навалились воспоминания.

Вечером Гвидо принёс Берту его одежду, постиранную и заштопанную, и сообщил, что хозяин зовёт за стол. Собираться за трапезой всей семьё, вместе со слугами и даже рабом было обычным делом в доме Йэрйана. До сих пор Берт ел отдельно в комнате, но лишь потому что не мог вставать с кровати. Сегодня пригласили и его.

Берт оделся и, хромая, вышел из коморки. За столом уже собрались все жильцы. Йэрйан указал Берту на место рядом с Лийлнэ, и тот, стушевавшись от всеобщего внимания и взглядов уставленных на него, присел на скамью. Еда тут не отличалась изысканностью: каша да похлёбка — всё, как и в любой другой деревне. А вот масло и сыр, которые Берт видел только по праздникам, имелись в изобилии. Помимо прочего на столе стояла чашечка с очень пахучим серым порошком — Йэрйан и его домочадцы посыпали им пищу.

Но у молодого охотника аппетита не было, и он едва притронулся к блюдам, да и то лишь из вежливости. Живот болел, мутило и подташнивало.

Старик Йэрйан за обе щеки наворачивал похлёбку и в процессе вёл беседу то с женой, то с дочерью, а то что-то спрашивал у слуги и раба. Когда же тарелка опустела, он обратился к Берту. Лийлнэ переводила. Йэрйан расспросил молодого охотника о прежней жизни, о том, как тот попал на каторгу и в Дрёвиш. Берту пришлось повторить свою историю, но на этот раз он рассказывал подробно и обстоятельно, в том числе, поведал о нападении тёмных на шахту.

— Отец говорит, это войско князя Айерна, — перевела Лийлнэ слова Йэрйана. — Наш народ не участвует в войне. Князь Айерн возглавляет многие кочевые племена, что обитают на равнинах к юго-востоку отсюда, мы же предпочитаем заниматься мирным трудом. Это не наша война. Предки заповедали не переходить горы. Князь Айерн не послушался — его ждёт большая беда, если армия не вернётся до осени.

Берт понимающе закивал.

— Отец просит рассказать про замок, о котором ты бредил, — продолжала Лийлнэ. — Как ты о нём узнал?

Теперь Берту пришлось поведать о преследовавших его видениях, он говорил спутано и сумбурно, ибо опасался, что его рассказ примут за сумасшествие, а когда закончил, Йэрйан вздохнул, подумал немного, а затем начал длинную речь.

— Далеко-далеко отсюда, — переводила Лийлнэ, — на севере, где лето коротко, а зима длится по полгода, на самом краю мира, который омывают волны необъятного океана, есть древняя крепость. Мы зовём её «Крепость Тишины». Много легенд ходит о ней и об её обитателях. Кто-то утверждает, что там живут могущественные колдуны, другие говорят, будто место то — сосредоточие зла. Находятся и те, кто верит, что спасётся там от грядущей Тьмы. Немногие смельчаки, влекомые загадочными видениями, решались идти туда, но обратно никто не вернулся. Может быть, они достигли цели, а может, сгинули в пути. Похоже, «Крепость Тишины» и тебя зовёт. Мы не знаем, почему и зачем, не знаем, что найдёшь там. Видения твои сумбурны, загадочны, а порой страшны. Но это знак. Знак Неба и судьбы. Ты должен разгадать его. Наша встреча не случайна. В тебе — частица Неба, как и в нас. Такое редко бывает у белокожих людей за горами. Ты должен обратиться Небу, чтобы понять смысл своего пути.

— А вы знаете, что это за замок? — поинтересовался Берт. — Что там на самом деле? И как мне обратиться к Небу?

Старик Йэрйан встал из-за стола и жестом позвал за собой Берта и Лийлнэ. Он отпер одну из дверей, и Берт, войдя в неё, словно окунулся в совершенно другой мир, загадочный и таинственный, и так и застыл на месте, раскрыв рот от удивления. Книги! Тут было много книг, они стояли на двух полках вдоль стен, от них пахло бумагой и кожей. Прежде Берт видел только одну книгу, да и то в руках мобада — чем-то мистическим и загадочным казалась она молодому селянину, чем-то наделённым потусторонней силой. Тут же книги буквально окружали его. Другую половину комнаты занимали стеллажи с аккуратно разложенными предметами. Здесь были и монеты, и наконечники копий, и металлические части каких-то инструментов. Изъеденные ржавчиной, почерневшие от времени, все вещи выглядели очень древними. Странная коллекция озадачила Берта, но ещё больше вызывали недоумение черепки глиняной посуды, попадающиеся среди железного хлама.

— Не удивляйся, — сказала Лийлнэ. — Знаю, у вас, в Катувеллании мало кто умеет читать. У нас же это традиция, идущая со времён Великой Державы Унйргу. В каждой крупной деревне есть хранители — те, кто передаёт книги из поколения в поколение. Наша семья — хранители.

— А это зачем? — Берт кивнул в сторону железного хлама и черепков.

Девушка улыбнулась:

— Может быть, однажды расскажу. Сейчас мы здесь не за этим.

Йэрйан отыскал на полке толстый кодекс, аккуратно извлёк и положил на стол. Берт с замиранием сердца смотрел, как старик листает пожелтевшие страницы, шуршащие под его пальцами предвестием древних тайн. Для молодого серва книга была сродни магии: он не понимал, как можно увидеть что-то в крошечных закорючках на бумаге, и когда мобад на проповедях зачитывал Книгу Истины, действо сие выглядело божественным чудом, которое умеют творить только служители Всевидящего. Наконец Йэрйан открылстраницу с миниатюрой, изображавшей чёрную крепость на скале и синие завитки волн под ней. Он ткнул в картинку длинным серым пальцем и что-то проговорил.

— Вот этот замок, — перевела Лийлнэ, — здесь записано всё, что известно о нём, а так же об истории земель и народов. Живут там те, кого не поглотит Тьма — так их называем мы. Они прячутся в подземельях, надёжно храня свои тайны, чтобы род человеческий не прервался и не утратил знания, когда Тьма уничтожит всё живое.

— Но мобады говорят, — возразил Берт, — что каждый раз после пришествия Тьмы, Всевидящий заново создаёт людей, животных и всё прочее.

— Что ж, ваши мобады многого не знают, — пожала плечами девушка.

— Они тоже могут читать книгу.

— Книг много. И во всех написано разное.

— Но как? Ничего не понимаю, — Берт был в растерянности. Слишком много впечатлений свалилось в этот вечер на его голову. Даже дурно стало. Берт пошатнулся и опёрся на стол. Увидев это, Йэрйан нахмурился и что-то строго сказал дочери.

— Отец говорит, ты ещё не выздоровел. Я зря настояла, чтобы ты сегодня трапезничал с нами: тебе следует лежать. Пойдём.

Придерживая Берта, Лийлнэ отвела его в коморку, но та загадочная комната, полная книг и прочих древних артефактов, не выходила у парня из головы.

— Но почему я? — спросил Берт.

— Никто не может этого знать. Это судьба и путь, дарованный Небом, — ответила девушка.

Берт остался один. Он лёг и уставился в потолок. Задумался. Очередные загадки навалились тяжким бременем.

А в углу стояла чёрная фигура и смотрела на него из темноты, она была частью этого места и пристально следила за молодым человеком — тень разума, тень покинутых воспоминаний, давно бродившая за ним по лесу жизни. Тень не желала исчезать, она вперила в Берта пустоту своего небытия и нависала безмолвным вопросом.

— Судьба, путь… Ты в это веришь? — донёсся до боли знакомый голос.

— Опять ты? — простонал Берт. — Я устал, мне плохо, спать хочу! Уйди.

— Как же я тебя оставлю? — чёрная фигура тихо прошлась по комнате, половицы скрипнули под её ногами. Теперь она стояла у постели Берта, как стоит смерть у постели безнадёжно больного.

— Я устал от загадок, хочу покоя, — промолвил Берт. — Если нечего сказать — отвали. Уходи прочь. Не хочу с тобой разговаривать.

— Увы, это не возможно, — донеслось из темноты.

— Да почему же?

Тень склонилось над Бертом, и во тьме показались очертания лица — лица, которое он видел много раз, когда смотрел в воду. Но теперь оно было страшным, с безумным, устремлённым в пустоту, взглядом, а в волосах белела седина.