Боги великой пустоты. Книга 2. Безумие (СИ)

Глава 20 Монтан II

На северном побережье Трокенхолтского залива, что являлся придатком Зелёного моря и вдавался в материк на добрые сотню миль, стоял город Тальбург. Несмотря на своё удалённое от густонаселённых земель положение, город этот был одним из центров торговли и ремесла, ведь испокон веков его жители промышляли корабельным и кузнечным делами. Правила здесь местная королевская династия, вынужденная делить сферы влияния с двумя богатыми артелями. Лет пятьдесят назад тальбургский король стал вассалом катувелланского монарха, но лишь формально. На деле же горожане вели себя весьма независимо, и пока это сходило им с рук. Так к примеру, в Священный поход король Джанги Третий из древнего рода Осберхтов не выставил ни единого солдата, решив сохранить нейтралитет, и артельщики в этом были с ним солидарны.

Заехать в Тальбург Монтана уговорил Кенэй: в городе обосновалась община хронитов под руководством некого Вульфиса, и Кенэй решил, что следует навестить братьев и сестёр по вере. Пришлось сделать крюк, но Монтан не возражал: дорога выматывала, и он был не прочь погостить в тепле и уюте. Последние несколько дней путники ехали по мёртвой земле, где единственным зрелищем были постылые серые камни, а кровом — равнодушное звёздное небо. В Тальбурге Монтан рассчитывал на щедрый приём и комфортный ночлег, ведь по рассказам Кенэя Вульфис являлся членом кузнечной гильдии и обладал хорошим достатком.

Монтан дивился самому себе: совсем недавно он мог идти целыми днями, не ощущая ни голода, ни усталости, а теперь — уже нет. Он почти потерял контроль над собственным организмом, который изнывал от любой мелочи, и такое положение вещей удручало. Монтан почти ни о чём не мог думать, кроме как о своей судьбе, ожидавшей его в недалёком будущем, когда он окончательно лишится силы и станет обыкновенным человеком. Он по-прежнему намеревался убить катувелланского короля, а потом вернуться в Нэос, где ждала его та, при виде которой сердце замирало от трепета. Но ждала ли? Монтан не был уверен, что нужен ей теперь, когда стал почти беспомощным. И он тосковал. Душа изнывала при мыслях о ней и о тихом счастье, навсегда оставшемся там, за горами, в роскошной вилле на берегу Беспокойного океана.

Зато три хронита были в нём полностью уверены. Они-то точно знали, что Монтан — посланник их бога. И даже Хирон, который, как банный лист, постоянно приставал с каверзными вопросами, безусловно признавал авторитет молодого пророка. Поначалу Монтан не сильно задумывался об этих людях: они приносили пользу в качестве прислуги, за этим он и взял их с собой. Но чем дальше заходило их совместное путешествие, тем отчётливее Монтан видел в этих трёх чудаках живых людей, почти таких же, как он сам, и тем больше жалости он испытывал к ним. Он поступал несправедливо: обманывал их, а те, свято уверовав собственным домыслам, самозабвенно шли в никуда, возможно, на верную гибель.

Дом Вульфиса находился у западной стены и представлял собой двухэтажный особняк, г-образной формы с выступающим вторым этажом.

Кеней постучался в дверь. Открыл дородный добродушного вида мужчина. Мускулистый торс и крепкие мозолистые ладони выдавали в нём бывалого кузнеца. Кенэй двумя пальцами коснулся лба и описал в воздухе круг — таков был тайный знак хронитов. Вульфис заулыбался и сделал то же самое, после чего запустил путников в дом, и созвал своё семейство — человек десять всех полов возрастов. Жена Вульфиса, такая же дородная дама, очень обрадовалась гостям, она тут же погнала слуг на кухню запекать баранину и готовить пироги, а старшего сына отправила в конюшню позаботиться о лошадях приезжей компании.

Путников усадили за стол в просторной трапезной на втором этаже, которая, по словам Вульфиса, служила местом собраний общины, а дети и взрослые устроились рядом, устремив на приезжих полные любопытства взоры. Монат слегка опешил от такого внимания, но вскоре привык. Предвкушая сытную трапезу и крепкий сон на мягких перинах, он пребывал в благостном расположении духа. Общение же с Вульфисом взял на себя Кеней: Хирон и Нефсефей не знали катувелланского языка, а Монтан разговаривать не хотел. Во избежание лишних толков, он велел хранить свою личность в тайне.

— Что привело вас Тальбург? — поинтересовался Вульфис. — Из Нэоса путь неблизкий. И далеко ли едете?

— Важное дело нами руководит, — сообщил Кенэй, — был знак, и великое пророчество нам открылось о Посланце Хронуса.

Слова эти вызвали живой интерес у всего семейства, пожилая женщина начала допытываться, какой именно знак и куда надо идти.

— Нет, нет, — запротестовал Кенэй, — я не должен говорить, ибо Хронус Сам откроет Своего Посланца, когда придёт время. Община отправила нас разузнать, верно ли пророчество, и до тех пор, пока мы не убедимся, я не скажу ни слова, дабы никого не ввести в искушение. Прошу меня простить. А как дела обстоят у вас? — перевёл он разговор на другую тему. — Я много наслышан о гонениях в Катувеллании, неужели всё это правда, и вы столько страданий претерпеваете за нашу веру?

Вульфис лишь улыбнулся и рукой махнул:

— В Катувеллании — может быть. Но Тальбург — свободный город, и нам нет нужды прятаться. Местный дастур не сильно обеспокоен мнением Отца-покровителя, он даже осмелился выслать вон апологетов, присланных церковью. А с горожанами у нас неплохие отношения, ведь мы творим добро и помогаем страждущим, как заповедовал Хошедар. Порой я даже захаживаю в гости к нашему достопочтенному дастуру, веду беседы, дабы склонить его к истинной вере. Хороший он, человек, вот только упорствует в своём невежестве. Но когда нас станет больше, даже ему придётся признать правду.

Тут Вульфис остановился, во взгляде его промелькнула невесёлая мысль, и он замялся, решая, стоит ли говорить или нет.

— Да, как же я забыл? — он хлопнул себя по лбу, — Угощайтесь нашим мёдом. Клянусь Хронусом, такой вы не пробовали никогда в жизни. Наш, Тальбургский. Нигде такого больше нет.

Жена Вульфиса разлили напиток по кружкам, и путники не замедлили его пригубить.

— Впрочем, не всё так хорошо, — признался кузнец. — Вы, верно, слышали, что в южных землях Катувеллании воцарилась новая ересь? Лет триста назад на побережье проповедовал некий пророк Гарай, который пришёл из-за моря. Что с ним стало, никто не знает, но не так давно два герцога объявили его учение единственно верным, отвергли ритуал чаши и многие другие обряды, отреклись от Отца-покровителя, а взамен избрали некого Святого Человека, который теперь и руководит их церковью. Железноликий же пошёл на них войной.

— Мы слышали эти вести, — кивнул Кенэй.

— Но, Бог бы с ними, ан нет — и к нам пришла беда. Среди тальбургской общины поползли слухи, будто этот Гарай и есть сын и Посланец Хронуса, будто он до сих пор жив и скрывается от глаз человеческих, чтобы потом, когда вера эта распространится по миру, открыть себя людям. Это же нелепость! Но кто-то в неё уверовал.

— Глупцы, — проворчала старая женщина, — заблудшие глупцы, что сказать.

— И много братьев и сестёр сбилось с пути истинного? — нахмурился Кенэй.

— Не то, чтобы много, но вера пошатнулась, в общине грядёт раскол. Как ни крути, а учение этого Гарая близко к истине.

— Нет учения близкого к истине, — возразил Кенэй, — есть истина, а есть заблуждения.

— Но позволь, брат Кенэй, — Вульфис улыбнулся. — Не все ведают истину. Но Хронус милостив, Он взывает к неверным через иные учения, направляет к праведности разными путями, и по-разному готовит детей Своих к принятию Посланца.

— Нет, брат Вульфис, — укоризненно покачал головой Кенэй, — есть Посланцы Хронуса, которые несут истину, а остальные — лжепророки. Хошедар предупреждал об этом. И если люди будут слушать лжепророков, а не настоящего Посланца, наступит Тьма. Так сказано в Книге. Истинный Посланец способен творить чудеса, он может истреблять неверных одним взглядом, он несёт суд тем, кто отвернулся от Хронуса. — Кеней важно поднял указательный палец. — Посланец подчинит себе все царства земные. Возможно, до вас дошли слухи о великом пожаре в Нэосе?

— Слухами земля полнится. Мы знаем и скорбим об этой трагедии.

— Так вот какой нам знак был! — торжественно провозгласил Кенэй. — Сын Хронуса явился в мир, и скоро он подчинит всех правителей земных.

Вульфис посмотрел на гостя с некой опаской:

— Но кто он, и почему мы не слышали о нём?

— Сейчас он хранит себя в тайне. Но верьте, братья, Сын Господа идёт! И он несёт суд. Мы все видели, каков этот суд, испытали его на себе за неверие наше. И не изведай мы этого, не пошли бы в столь далёкий путь.

— Но, брат Кеней, только что ты утверждал, что вы сомневаетесь. И если Посланец явился в Нэос, зачем идёте на восток?

Кеней замялся:

— У нас важная миссия, тайну которой я не могу открыть. Я не хотел говорить о Посланце, но вижу, ваша община впадает в неверие. Нельзя в такое время поддаваться лжеучениям.

— Тогда передай великую весть остальным. Я устал взывать к их разуму, возможно, твои слова подействуют. Вечером созову общее собрание.

Кеней согласился, и пока гости трапезничали, Вульфис разослал слуг с приглашением. Монтан был недоволен поднятой шумихой, но промолчал, решив, что это ненадолго.

К вечеру в дом начали стекаться члены общины, и просторная трапезная стала маленькой и тесной, когда в неё набились почти четыре десятка хронитов. Люди эти были разного статуса и состояния: простые горожане, купцы, ремесленники, даже явился один престарелый чиновник. Они с любопытством осматривали путников, спрашивали у хозяина, что стряслось, и зачем он созвал их в неурочное время.

Когда все были в сборе, Вульфис попросил тишины. Люди прекратили гудеть, и уставились на главу общины. Тот подозвал Кенэя и представил его.

— Поведай нам, брат Кенэй, что открылось тебе, — попросил он.

Кенэй же напустил на себя важный вид и повторил свои слова, не забыв упомянуть о том, что нельзя следовать за лжепророками, иначе в наказание явится Тьма.

Он закончил речь, и на миг в комнате повисло молчание, а потом все загудели пуще прежнего, да так, что Монтан с трудом понимал их слова. Некоторые из присутствующих утверждали, что истинный Посланец — это пророк Гарай, и нужно следовать за ним, другие полагали, что когда Посланец явится, его тут же все узрят, а потому нет резона верить тем, кто заявляет о его тайном пришествии. Одна небогатая горожанка обвинила Кенэя в ереси, а пожилой чиновник заявил, будто Тьма не страшна, ибо от неё можно спрятаться.

— Браться и сёстры! Я скромный слуга и верный последователь, — оправдывался Кенэй, удручённый такой реакцией. — Я лишь доношу до вас, что знаю сам.

— Да ничего ты не знаешь, — кинул ему чиновник, — зря только пугаешь. Ну сгорел у вас город. И что? Да я первый раз тебя вижу, может ты бродяга какой и мошенник?

Вульфис попытался успокоить общину, но только сам втянулся в спор. Монтан сидел в углу, и ему всё меньше и меньше нравилось происходящее, шум начинал раздражать. Он думал о том, как же глупы и невежественны эти люди, которые на пустом месте устроили бессмысленный спор. А страсти накалялись. Несколько человек в негодовании покинули трапезную.

— Господин, — обратился Кенэй к Монтану, — яви им своё величие, неужели тебе не больно наблюдать, как эти люди тонут в бездне неверия и лжи?

— Мне тяжело смотреть на это, — ответил Монтан. — Но я предупреждал тебя, дабы ты не раскрывал цели нашего пути, а ты не послушался. Таковы последствия. Они узнают в своё время то, что должно узнать. А нам пора оставить этот дом, дабы ещё больше не смущать этих несчастных.

Все четверо встали и вышли. Когда Вульфис увидел, как те покидают комнату, он, не мешкая, выбежал следом.

— Простите нас великодушно, — воскликнул он, догоняя путников на лестнице, — я не хотел, чтобы вы стали свидетелями подобного непотребства, но община погрузилась в невежество и раздор, и одному Хронусу известно, что будет дальше. Но неужели вы так внезапно покинете мой дом? Я уже велел приготовить комнату. Зачем куда-то ехать на ночь глядя. Или вы в обиде?

— Нет, брат Вульфис, это моё хвастовство всё испортило, — сокрушённо проговорил Кенэй, — а потому не обессудь, но мы лучше пойдём своей дорогой, дабы не сделать хуже.

— Тот старый человек, — заговорил Монтан, — утверждал, будто от Тьмы можно спрятаться. Где?

Вульфис приподнял брови от удивления, ибо полагал, что юный гость не знает языка.

— О, это всего лишь городская байка, — махнул он рукой. — Кто-то балаболит, будто под королевской цитаделью есть ход в древние катакомбы, и они столь глубоки, что ещё никто не спускался в самый низ. Одни думают, что там вход в преисподнюю, другие — что убежище от Тьмы. Но и первое и второе — досужие вымыслы. Если под замком что-то и есть, это просто тайные ходы, ведущих за городские стены.

Распрощавшись с дружелюбным кузнецом-хронитом, Монтан и его последователи покинули город. Солнце медленно утопало в гуще сосновых лесов, вечерело, и путники, расспросив прохожих про ночлег, отправились в гостевой дом, что стоял на распутье недалеко от Тальбурга. Гостиница представляла собой большое оштукатуренное здание с вывеской, обещающей славный отдых каждому страннику.

И тут Монтану пришла мысль. Она зрела уже давно, но только теперь обрисовалась в голове чётким контуром. Монтан понял, что надо делать. Не доезжая до гостевого дома, он свернул на тропу и направил лошадь к росшим неподалёку соснам.

— Прежде, чем поедем дальше, мне нужно с вами поговорить, — сообщил он удивлённым спутникам. — Давайте сядем вот под этим деревом.

Он спешился и, привязав коня к сосне, устроился у корней, вылезавших узловатыми пальцами из желтоватой глинистой земли. Кенэй, Хирон и Нефсефей сели вокруг, с тревогой поглядывая на своего пророка.

— Вы верите в Хронуса, — произнёс Монтан, — но знаете ли вы, кто это на самом деле? Я хочу рассказать. Рассказать о заблуждениях, в которых вы пребывали до сих пор.

— Да господин, мы готовы внимать твою мудрость, — склонил голову Кенэй.

— Вы полагаете, будто вам известно имя бога, — продолжал юноша. — Когда Хошедар упоминал Хронуса, его последователи решили, будто он говорит о боге. Но последователи ошиблись. Хронус — это не то божество, которое обладает волей и мыслями, это не то божество, которое следит за нами, ведёт нас по жизни, казнит и милует. Люди перенесли на божество свой облик, желая видеть в нём самих себя и свои лучшие качества. Вот только они оказались неправы. Божество это безлично и бессмысленно, оно равнодушно и беспощадно, оно не имеет ни желаний, ни чувств, ни мыслей, ему не нужно нас спасать или карать, ему нет дела ни до кого из нас Это божество — время. Мы все ему подчинены, все следуем его воле. Оно не посылает пророков, которых нет и быть не может, ибо никто не ведает грядущего. Вы хотели знать истину, так вот это и есть истина, которую принёс Хошедар и которую несу я.

— Но ведь в Книге сказано… — начал было возражать Кенэй.

— Книга написана спустя много лет после смерти Хошедара. Написана людьми, которые не слышали его речей, а то, что осталось от его учения, исказило человеческое невежество. Люди не хотели расставаться с богами, и просто придумали себе нового.

— Ничего не понял, — помотал головой Хирон, — это значит, что…

— Что вы верили в выдумки, — закончил Монтан.

— Ты снова нас испытываешь, — неуверенно произнёс Кенэй.

— Нет, — Монтан был неумолим.

— Так значит, ты не посланец Хронуса, — промолвил Хирон, — и всё это время вводил нас в заблуждение? Но кто ты такой и какой силой творишь чудеса?

— Вспомните, что я сказал вам при первой встрече? Я сказал, что вы ошиблись. Вы не поверили. Вы сами себя убедили, и увидели лишь то, что хотели. Какие доводы разубедят того, кто уверовал? Я всего лишь не стал вам мешать. Спрашиваешь, кто я? Человек, как и вы. Силы мои не появились на пустом месте: я всю жизнь упражнялся в концентрации мысли. Но в этом нет ничего волшебного, нет ничего божественного.

Трое последователей выглядели растерянными и подавленными. Они не желали верить словам юноши.

— Что за странная игра, не понимаю, — развёл руками Кенэй.

— Игры закончились, — сказал Монтан. — Я открыл вам истину. Истину, как она есть, а не ту, которую вы хотите услышать. Что с этим делать — решать вам. Никого не держу: можете ехать обратно, можете остаться. Моя же цель прежняя.

— Ты нас обманывал! — воскликнул Хирон, потрясая перед носом Монтана указательным пальцем. — А я знал! Я всегда знал! Ты всего лишь очередной лживый шарлатан, — он вскочил. — Будь ты проклят! Ты, кто совратил нас с пути истинного!

Он отвязал коня, запрыгнул на него и погнал прочь, обратно к городу. Кенэй и Нефсефей остались.

— Но если всё так, как ты говоришь, — Кенэй растерянно почёсывал лысину, — выходит, не будет никакого Посланца, и наши усилия и вера тщетны?

— Да, это ещё одна истина, и ты понял её сам, — сказал Монтан. — И не только ваша — вера каждого тщетна. Ибо если б люди имели знание, вера была бы не нужна, а если они верят — значит, знаний нет, а тогда что это, если не бесплодные фантазии?

— Но тогда… Как же Тьма?

— Тьма придёт. Это от нас не зависит.

— И нет от неё спасения?

— Есть. То, что люди назвали «Тьмой» можно пережить глубоко в недрах земли.

— Постой, но это выходит… выходит, нет смысла следовать за тобой?

— Получается так.

Кенэй медленно, как бы нехотя, поднялся с места:

— Что ж, Монтан, значит, наши пути на этом разойдутся. Мне бы стоило поблагодарить тебя за то, что ты открыл мне глаза, но не буду. Прощай.

— Ну а ты что? — спросил Монтан Нефсефея, когда Кенэй ускакал. — Ты не уходишь.

— Зачем? Мне всё равно, куда держать путь. Если ты не против, пойду с тобой.

— Я не против. Но почему? Ты не разочарован?

— Я давно разочаровался. Во всём. То, что ты сказал — разумно. Остальное — пустые обещания. Нет надежды, есть просто путь: одинокий, безжалостный, бессмысленный. И по нему приходится идти. Но мне давно на всё плевать. Сейчас я отправлюсь с тобой, а когда надоест, пойду собственной дорогой.

— Я могу тебя разочаровать ещё больше, — сказал Монтан. — Я теряю силы и скоро стану обычным человеком. Наступит день, когда я не смогу вылечить даже простуду.

— Ты и так обычный человек. Какое мне дело до твоих сил? Слушай, я устал, как собака, хватит тут сидеть и зубы мне заговаривать, поехали в гостиницу.

Они поднялись и отвязали к лошадей.