Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки

Глава 7 День 2.3. Портянки — Древнее Искусство

«Портянка — это не пережиток. Это ритуал. Если ты не умеешь наматывать тряпку на ногу — то как ты, чёрт подери, собираешься выживать в бою⁈» — Джеймс Айронвуд

Казарма гудела от усталости. Курсанты валились на койки, тянули шнуровки, стонали, морщились и возились со своими засаленными, мокрыми берцами. Воздух был густым от пота, сырости и тишины, наполненной утомлением.

Я сидел, склонившись, и вытянул из берца ногу в потном носке — тот буквально рассыпался на глазах. Внутри берца у меня остались нитки, а пятка выглядывала наружу, словно у древнего крестьянина.

Рядом Меркури глянул на свою «тканевую жертву» и выдал с болезненной искренностью:

— Мда-а-а… Вот это нас дрючили сегодня с этим «ха! ху! хи! хо!»… кстати, а где «хахухихо»?

Все тут же разом уставились на «хахухихо», который снял берцы и там ваще уже были какие-то ошметки ниток и куски ткани, отдаленно напоминающие носки.

— Ну, по крайней мере нас хотя бы не Айронвуд самолично обрабатывал… — добавил Меркури.

Эмеральд уселась рядом с Меркури за соседней койкой и с усталой ухмылкой добавила, глядя мне в глаза:

— Они так на нас носков не напасутся. После завтрашней пробежки будем ходить в берцах на голую ногу.

И тут распахнулась дверь, а в казарму вошли инструкторы. Все резко подтянулись, как могли.

Впереди вышла Вельвет, всё такая же аккуратная, строгая, миленькая… и почему-то от этого вдвойне страшная.

— А никто и не собирается! — бодро сказала она. — Итак, товарищи курсанты! Сегодня вечером мы преподадим вам древнее искусство, передающееся с древнейших времен от одного поколения охотников к последующим…

Она сделала паузу.

— Искусство сие называется — «наматывание портянок»!

Секундное молчание.

Меркури выпрямился с выражением абсолютного шока:

— Портянки⁈ В смысле⁈ Мы же охотники или кто⁈ Какие ещё нах портянки⁈

Не успел он договорить, как к нему резко подскочил тот самый амбал-инструктор, которого мы уже за глаза про себя звали просто «бугаем», и взорвался:

— Я СМОТРЮ, У ТЕБЯ ЕСТЬ ВОПРОСЫ, ТОВАРИЩ КУРСАНТ⁈ ХОЧЕШЬ, Я САМОЛИЧНО ТЕБЕ НА НИХ ВСЕ ОТВЕЧУ⁈

Меркури тут же вытянулся, будто стал выше на голову:

— Никак нет, сэр! Я всё понял!

Сержант медленно подошёл ближе, нависая над ним.

— Смотри у меня… — прорычал он и отошёл так, будто сжалился и пощадил.

А Вельвет уже не теряла времени зря. Она подошла к койке Блейк, присела, вздохнула, аккуратно сняла с себя берец — даже он был начищен до зеркального блеска — и поставила босую ножку на табурет.

— Значит так, салаги. Наматывать начинаем с кончика стопы — это где пальцы, а не пятка, если что! Потом плотно ведём по подъёму и заматываем до лодыжки. Не слишком туго, не слишком слабо. Если накосячите — натрёте всё, что только можно.

Она демонстрировала движения уверенно и точно, ловко управляя плотной тканью, словно это было древнее искусство, передаваемое в ее семье.

Я, сидя недалеко, краем глаза скользнул взглядом по её ноге. Всё было аккуратно: чистая, ухоженная кожа, светлый педикюр, даже небольшой розовый шрамик на щиколотке. Что-то в этом моменте было… завораживающее.

«Ухоженная, лёгкая ножка, милые пальчики, которые я был бы не против потрогать… стоп. СТОП, Жон! Ты это щас серьёзно⁈»

Я резко отогнал от себя эти мысли и посмотрел в потолок, как будто внезапно задумался о судьбе всего мира… а не о ножке инструкторши.

А Вельвет продолжала:

— Помните: портянка — ваш спаситель. Никакая «супертехнологичная» шняга из Менажери не спасёт от мозолей так, как она. И если вы думаете, что вы «современные охотники» и вам такая допотопная фигня не нужна, то вы — будущие безногие охотники. А я такого не допущу!

Блейк всё это время сидела будто окаменев. Но, надо признать, смотрела она на это с куда большей заинтересованностью, чем на гранату.

«Грязный воротник — это не мелочь. Это признак небрежности. А небрежность — первый шаг к надгробию с надписью: „Он просто не успел пришить белую тряпочку.“» — Джеймс Айронвуд

После лекции и практическому занятию по портянкам вся казарма еще не пришла в себя — она впала в ступор. Но не от усталости — а от тихого осознания, что на этом день ещё не закончился и койкам придется еще немного подождать нас.

— А теперь, — сказала Вельвет, проходя между койками, — следующий урок выживания в условиях реальной академии. Сейчас вы все — сдаёте свое грязное барахло и получаете свежее прямо как вчера, моетесь в душе, а затем мы продолжим урок!

Курсанты поплелись в каптерку, сдали грязное белье, получили свежее и потопали в душевую — не строем, но почти что строем. Там царил лёгкий хаос: кто-то уронил мыло и оно укатилось черт знает куда, кто-то шутил, что зубная паста «Солдат» заставит зубы прослужить ровно пять лет, но в основном все умывались и натирались мочалками так рьяно, словно пытались смыть с себя вместе с грязью всю усталость и напряжение.

Гремели краны, шлёпали шлепанцы по кафелю, где-то хлопнула дверь душевой кабинки. Кто-то зевал, кто-то чихал, кто-то уже не разговаривал — слов не осталось, всё уже давно сгорело на плацу, полосе препятствий, стрельбах и портянках.

Я чистил зубы, глядя в мутное зеркало, и только качал головой. В голове крутилась лишь одна мысль:

«Ну и денёк… а ведь это еще не конец.»

Вернувшись в казарму, курсанты послушно вытащили вновь выданные каптерщиком отстиранные кители. Инструктор кролик же время не теряла и сняв с себя свой китель начала показывать всем, что да как.

— Видите вот этот белый кусок ткани? — Вельвет указала на аккуратную белую полосу, пришитую с внутренней стороны воротника. — Это не часть формы. Это — «подворотничок». И да, по доброте душевной, старшекурсники пришили вам их заранее в первые два дня.

Она сделала паузу и сурово посмотрела по сторонам.

— Потому что все знают, что в первый день с его марш-броском, а также на второй после него вы, бестолочи такие, ничего бы не сделали. Но с завтрашнего дня — вы будете шить их сами. Каждый вечер. Каждый. Гребаный. Вечер!

Кто-то тихо сглотнул.

— Без подворотничка воротник засаливается. Шея трётся. Потом идут волдыри, мозоли и гнойные мозговые пузыри, которые вам никто лечить не будет. И если вы думаете, что это не серьёзно — можете завтра побегать так, с засаленными воротниками. Я посмотрю потом, как вы будете кивать на плацу.

Курсанты переглянулись. Никто не хихикал. Ни один не возразил. Все молча потянулись к ниткам, иголкам и белой ткани.

Эмеральд, которая всю дорогу вела себя дерзко, теперь сидела, покусывая губу, и как-то тупо тыкала иголкой в ткань, время от времени запутывая нить. Меркури, как оказалось, шить вообще не умел, и его «шов» больше походил на пьяный зигзаг.

И тут началась проверка.

Инструктор прошёл мимо койки и взглянул на результат работы курсанта:

— ПЕРЕДЕЛАЙ! Это что такое⁈ Ты вообще шить не умеешь⁈ А это что, карта Вакуо⁈ К следующему вечеру — чтоб было идеально!

В другом углу ещё одному:

— Ты это чем пришивал⁈ Ногами что ли⁈ Подворотничок должен быть ровный, как курсант на плацу. Переделать!

Повсюду раздавались окрики и выдохи отчаяния.

А я в это время уже тихо заканчивал. Мои стежки были ровные, ткань натянута точно, никаких бугров, никаких косяков.

Я смотрел на свой результат и думал:

«И всё-таки хорошо, что батя меня заранее этому научил…»

Мой отец всегда говорил: «Зашивать одежду надо уметь. Иначе будешь весь в дырках».

Тогда это казалось банальностью, а сейчас — оказалось спасением.

Ну и да, с моими младшими сестрами на ферме у меня было полно возможностей для практики — рваные штаны и майки были чуть ли не повседневной рутиной.

Помимо собственно самой работы на ферме…

Я выдохнул, прислонился спиной к стенке казармы и дал себе пару секунд тишины.

А потом, конечно же, кто-то уколол палец, кто-то порвал ткань, и жизнь в казарме вновь закипела…

Более-менее удовлетворившись результатами подшивки подворотничков, инструкторы покинули казарму, а курсанты начали с тяжкими вздохами ложиться в свои койки. Ну или скорее они валились как мешки, моментально отрубаясь.

И вот снова — тот же голос.

Резкий. Залпом. Без пауз.

— ТОВАРИЩИ КУРСАНТЫ! КОМАНДУЮ — ОТБОЙ!!!

И с этим криком — щёлк. Свет погас.

Мгновенная тишина.

Только дыхание. Скрип койки.

И где-то с заднего угла кто-то тихо в голос выдохнул:

— Фуууух…

Я лежал на втором ярусе своей койки. Вытянулся, уставился в потолок. Потолок, конечно же, я не видел — только чёрную пустоту из-за тяжелых штор, плотно закрывающих окна, но это было неважно.

Я закрыл глаза.

«А ведь кто-то в это время балдеет… скачет на дискотеке, пьёт смузи, щупает… чей-то светящийся шинай и считает себя настоящей героиней…»

Я усмехнулся уголком губ, не открывая глаз.

«Ну да… Я же не гедонист… Просто сын охотника из провинции. Так что — не судьба.»

Тяжёлое дыхание казармы постепенно выровнялось.

Сон подкрался ко всем почти незаметно.

День завершился.

Завтра будет ещё веселее…

В кабинете директора Озпина было темно и тихо. Только лампа, направленная на стол, разливала мягкий жёлтый свет, оставляя остальное помещение в уютной полутени. Из открытого окна доносился ветер, прохладный и настойчивый.

Айронвуд стоял, скрестив руки за спиной, спиной к окну. Он молча смотрел на экран через плечо Озпина — там на записи с камеры столовой была запечатлена сцена с Белладонной и Коко, когда та смотрела на видео из «РеЗерв-X».

Когда ей предлагали «массажиста и особняк».

Озпин был спокоен, как всегда, но в его глазах теплился интерес — отнюдь не праздный…

— Она может сломаться, — первым заговорил Айронвуд.

— Если так, то, наверное, так даже и лучше. Мне не хочется иметь дел с Гирой Белладонной, особенно в контексте его… «добровольных подарков для Академии». — Озпин откинулся на спинку кресла, сделал глоток чая, — А что если она не сломается?

— Тогда, возможно, из неё что-то выйдет. Но современный Менажери делает людей… слишком мягкими. Не все из них приспособлены к настоящей войне.

Повисла короткая пауза. Айронвуд повернулся к окну, все еще держа руки за спиной.

— Думаешь, мы перегнули? — спросил Озпин, глядя в монитор.

— Нет, — ответил тот резко. — Мы сделали правильно.

— Иногда я думаю… — тихо начал Озпин, — может, стоило бы подтягивать отстающих, давать шанс тем, кто не успевает с первого раза. Ведь охотники могут раскрыть свой потенциал со временем.

Айронвуд обернулся, его лицо было холодным.

— Ты ведь сам знаешь, что так не работает. Когда наступит момент — когда Гримм прорвутся, когда некого будет звать на помощь — они не будут ждать, пока кто-то «догонит». И знаешь, что ещё? Атлас ведь уже совершил такую ошибку…

Озпин ничего не ответил. Только слегка кивнул.

— Если кто-то не выдерживает — он тут не нужен. Но они не окажутся на улице, — продолжил Айронвуд, уже спокойнее. — Академии второго эшелона будут счастливы их подобрать, например те же «Веридия» с «Транзитом». Там, на фоне местных, они будут казаться отличниками. А мы здесь оставляем только тех, кто реально вытянет. Сильных духом и готовых прогрызаться сквозь невзгоды и несмотря ни на какие тяготы.

Он сделал паузу, перевёл взгляд в окно, на далёкий плац, залитый тусклым светом ламп. Там, где завтра утром всё начнётся снова.

— Мы не готовим публику для ток-шоу, Озпин. Мы готовим тех, кто пойдёт умирать в одиночку в забытых деревнях, потому что больше некому. А те, кто хочет смузи, аксессуары с подсветкой и вечернюю йогу… — он пожал плечами, — пусть идут в «РеЗерв-X».

Озпин отставил чашку, поднялся и встал рядом с ним, так же глядя в окно.

— Пусть будет так. Но только помни, Джеймс: даже самые сильные иногда нуждаются в поддержке. Даже если они этого не признают.

Айронвуд не ответил сразу. Лишь через несколько секунд сказал:

— Я и это учту. Но только когда увижу, что он или она действительно стараются. До тех пор — никаких поблажек.

И после этих слов — тишина. Только ветер за окном. И где-то далеко — сонный казарменный храп молодых охотников, которые ещё даже не знают, кто из них останется через месяц.

«Если тебе снятся пляжи, смузи и купальники — проснись. Ты в Академии Бикон. И да, твои сны теперь тоже подчиняются распорядку.» — Джеймс Айронвуд

Я лежал на своей верхней койке, плотно укутавшись одеялом, и медленно проваливался в сон. Мышцы ныли, пальцы гудели, а в голове пульсировала только одна мысль: «лишь бы завтра не было ещё хуже…»

И тут сон накрыл меня, как волна…

Я стоял на солнечном пляже, босыми ногами в горячем песке. Лёгкий ветерок развевал флаг с эмблемой Бикона, вдалеке блестело море, а на фоне — смазливо сверкающий плакат «Сделаем Бикон классным!».

На шезлонге под зонтиком лежала Блейк Белладонна в тёмных очках и весьма смелом купальнике. Она тянулась, загорая, и, не открывая глаз, томно произнесла:

— Жон, будь лапочкой, принеси мне ещё один смузи… с ягодами.

— Э-э-э… так точно… — пробормотал я, сам не веря в то, что происходит, а затем сгонял до пляжного бара и протянул ей стакан с неоновой трубочкой и плавающим кусочком ананаса.

— А теперь… — сказала она, переворачиваясь на животик, — сделай-ка мне хороший массаж!

Я уже почти опустил руки ей на спину — аккуратно, не дыша, по-офицерски уважительно… когда резко раздался крик:

— КУРСАНТ АРК!!!

Я вздрогнул, обернулся — и тут же замер.

Прямо посреди пляжа стояла Вельвет, в своей строгой пустынной униформе, с вздыбленными кроличьими ушками, руками в боках и суровым взглядом. Позади неё стояла неоновая вывеска «РеЗерв-X — не для тебя», которая мигала и трещала на ветру.

— Так вот значит, чего ты хочешь⁈ — рявкнула она.

И тут рядом с ней появился Меркури, с безумной ухмылкой. Он держал «Аксель-47» через плечо, напевая:

— Это моя волына, а это мой ствол! Это для боя, а это для фана! — при этом карикатурно «маршируя», а затем он скрылся где-то дальше за туалетными кабинками.

Внезапно Вельвет протянула мне свою ногу и как гаркнула.

— Арк! Твоя задача — намотать мне портянки так хорошо, чтобы они сидели максимально ровно и не натирали при ходьбе!

— Так точно, мэм!

Я тут же бросился снимать с нее блестящий берец, а затем начал наматывать на ее изящную ножку с великолепными розовыми ноготками белоснежные полоски ткани, однако каждый раз она кричала.

— Неправильно! Переделать!

— Так точно, мэм!

Я наматывал и разматывал портянку с ее ножки несколько раз подряд под ее суровые крики, произнесенные милым голоском, однако затем ей это надоело и она пнула меня в лицо своей нежной пяточкой и пока я валялся на песке, то прямо надо мной встала Коко и глядя ровно сверху вниз как крикнула.

— Арк! Встал, быстро!

— Так точно, мэм!

Я тут же вскочил на ноги и она оглядела меня суровым взглядом и как рявкнула.

— Ты специально так долго это делал, да⁈ Хотел подольше помацать ножку инструктора Вельвет⁈

— Никак нет, мэм! — ответил я, выпучив глаза и вытянувшись по струнке.

— Врешь! За это ты должен научиться снимать и надевать униформу с меня! Норматив — десять секунд! Чего ты вылупился⁉ Время пошло!

— Так точно, мэм!

Я тут же начал расстегивать пуговицы ее кителя, пока она сверлила меня взглядом прямо сквозь солнечные очки, затем начал снимать его через ее руки и когда тот упал на песок, я принялся за ее пуговицы на рубашке — это было намного сложнее, так как как они были меньше чем на кителе и тут она рявкнула.

— Что ты так долго⁈ Быстрее! Да не так! Смотри как надо!

И тут уже она начала шустро-шустро орудовать своими пальцами с изящными ноготками и вскоре она сбросила с меня китель, затем — рубашку, после чего она схватилась за мой ремень и парой ловких движений сперва расстегнула бляху, а затем резко выдернула его из брюк, после чего она сложила его и постучала им по своей ладошке и рявкнула.

— Курсант Арк!

— Мэм⁈

— Снимай свои брюки!

— Э-э-э⁈

— Ты не уложился в норматив и сейчас будешь наказан согласно уставу Академии!

Я в панике начал отступать от нее, но натолкнулся на кого-то своей спиной и обернулся назад — и тут же оказался лицом к лицу с Блейк, стоящей уже совсем рядом в своем купальнике и с лукавой улыбкой на лице.

— Жон, если хочешь, то я могла бы… подержать твои гранаты! — сказала она и прильнула ко мне всем телом, а затем прикусив губу опустила руку вниз.

— Эм, Блейк! Ты чего это делаешь⁉ — вскрикнул я в смущении.

В ответ она мне лишь томно улыбнулась, подергала своими кошачьими ушками, а затем подняла ладошку.

На ней были две гранаты шарообразной формы и не успел я ничего сделать, как она все так же улыбаясь выдернула из них чеки.

— А⁉

Я застыл. Мир пошатнулся.

— Твои гранаты вот-вот взорвутся, Жон! — все так же улыбаясь сказала она.

И тут…

«БУМ!»

Я резко проснулся в полной темноте казармы, вбитый в матрас, с застывшим выражением ужаса на лице. Сердце колотилось как сумасшедшее.

«Что… за… УЖАС мне только что приснился?..»

Я медленно высунулся за край койки и посмотрел вниз в темноту — туда, где Блейк тихо-мирно посапывала.

А на соседней койке Меркури храпел так, что казалось, будто тряслась вся железная конструкция.

«Охотник, блин. Не гедонист. Не гедонист…» — мысленно повторял я, поворачиваясь на бок, чтобы забыть этот позорный сон до следующего кошмара…

Однако покой все никак ко мне не приходил, всякого рода мысли носились по голове, усталость мучала, мышцы болели и ныли, не давая заснуть, так что я принял решение.

«Ладно, видимо придется использовать его раньше, чем я рассчитывал… придется идти в мой „Внутренний Дворец“…»

После чего я закрыл глаза и активировал свой сембланс…