Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки

Глава 2 Интерлюдия: Другие Академии

В этот же день — первого сентября в столице королевства Вэйл — городе Вэйл(как бы странно это ни звучало) в других академиях студенты также поступали, но в каждой из них это все выглядело… по-разному.

1. Академия «РеЗерв-X»

«Ты не обязан жертвовать собой. Достаточно быть клёвым!»

«О, боги, он реально вживую ещё красивее…» — подумала Неон Катт.

Она сглотнула и чуть поправила ворот своей новой формы — яркая, с флуоресцентной подсветкой. Вокруг — сотни первокурсников. Все стоят в гигантском зале и у каждого на лице одно и то же: смесь предвкушения, волнения и лёгкого шока. Музыка пока не играет, но воздух будто гудит от энергии.

— Говорят, у него есть контракт с модельным агентством… — шепчет кто-то сзади про президента студсовета.

— А ещё с брендом энергетиков! — вторит другой.

Неон глянула на стоявшего на сцене парня и тот конечно же как будто бы вышел прямиком из клипа: подтянутый, улыбающийся, в кастомной униформе с золотыми буквами «R-X» на плече, солнечные очки на голове. Его волосы… как он их уложил в такую волну? Это физика или магия?

Он взял микрофон и сказал:

— Привет, суперзвёзды!

Гром и молнии! Толпа взорвалась. Кто-то рядом дёрнул ее за руку — она не поняла кто, но хихикнула в ответ. Все хлопали, смеялись, кто-то даже подпрыгивал.

— Вас ждали! Вас выбирали! Вам сюда хотелось! Добро пожаловать в РеЗерв-X! — голос у него был такой, что она почувствовала вибрацию в животе. — Место, где зарядка звучит под клубняк, семблансы сверкают, как лазер-шоу, а ваши завтраки могут попасть в рекомендации!

Катт не выдержала и прыснула со смеху. Кто-то рядом начал пить смузи через трубочку.

— Я обожаю это место! — прошептала она себе под нос.

И тут — «БУМ!» — с потолка выстрелили пневмопушки с конфетти. Прожекторы вспыхнули, зал затопила неоновая волна света. На сцену вылетел местный диджей — в светящихся наушниках, с перчатками, усыпленными стразами.

Музыка. Бас. Свет. Движение.

Всё смешалось. Один из старшаков — с розовыми волосами и в жилетке на голое тело — выдернул пробку из бутылки шампанского и закричал:

— Добро пожаловать в хаос!

Он приставил бутылку к паху и шампанское фонтаном окатило трёх первокурсниц, но те только засмеялись и принялись фотаться и постить это соцсети, а кто-то даже начал стримить.

Кто-то уже танцевал брейк — прямо посреди толпы! Кто-то запрыгнул на колонну и начал жонглировать бутылками с энергетиками. Девчонка рядом с Неон вскрикнула, когда парень в неоновой бандане сорвал с себя майку и закрутил ею над головой, как в каком-то древнем племенном ритуале и к нему начали присоединяться девушки, срывая с себя одежду.

А Катт? Она просто двигалась в такт музыке. Сначала медленно — бедрами, потом плечами, потом позволила телу идти за ритмом. Свет скользил по ее форме, хвост делал почти хореографические дуги.

«Вот он, мой первый день в Академии…» — пронеслось в ее голове, — «Тут классно. Не зря я сюда поступила!»

И она знала — это только начало. Скоро будут приключения, вечеринки, флирт, тренировки, может даже битва с кем-нибудь… но пока — музыка, свет, и она, Неон Катт, в самом ярком месте на этой стороне мегаблока!

2. Академия «Страж-М».

«Мы не герои. Мы — ежедневный патруль порядка.»

Оскар зевнул. Тихо. В ладонь.

В зале было душно, как в метро в час пик. Кто-то рядом пах сладким потом и дезодорантом с запахом «протухший апельсин». Сцена была освещена ровно настолько тускло, чтобы глаза слипались, но при этом продолжали болеть от усталости.

Перед ними стоял замдиректора — лысеющий мужчина лет пятидесяти, страдающий от лишнего веса, с серым лицом, на котором, казалось, печатались файловые таблицы вместо мимики. Он говорил уже минут… двадцать? Тридцать? Время стало вязким, как простоявший на окне сироп.

— … мы ожидаем от вас дисциплины, корректного взаимодействия с гражданскими, и следования инструкциям, изложенным в протоколе «B-4». Напоминаю: в случае необходимости, вы имеете право применять ограниченную силу…

«Мда-а-а…»

Оскар склонился чуть ниже и облокотился локтями на колени. Его униформа всё ещё не до конца просохла после попадания под дождь на мостике между мегаблоками, так что воротник неприятно лип к шее. На груди поблёскивал новенький жетон с ID. Он не весил почти ничего — но внутри Оскара все равно чувствовалась какая-то усталость и тот неприятно давил.

«Мама, я поступил…» — подумал он. — «Но вот только куда?»

Парень рядом ковырял в зубах уголком пластикового бейджа. Девушка в третьем ряду просто и без затей спала, уронив голову на плечо соседке, которая, похоже, приняла это как знак судьбы и тоже отключилась.

— … в случае возникновения паники вы обязаны… — голос замдиректора тянулся, как вытекший клей.

Оскар закатил глаза. Скука потихоньку трансформировалась в физическую боль. Хотелось лечь на пол и притвориться сломанным дроидом.

«Я не охотник. Я не герой. И уж точно не спаситель. Я просто челик, у которого внезапно проявилась аура, ну и который до кучи больше не хочет мыть полы в сортире торгового центра в центре мегаблока.»

Презентация закончилась. Без фанфар. Просто — « клац!» — слайд с надписью «Добро пожаловать в семью Страж-М!» завис на экране, а затем кто-то вяло похлопал. Двое. Один. Никто.

— Всё. Можете расходиться по комнатам. — буркнул преподаватель и толпа курсантов тут же встала и вяло потопала по коридорам.

Шаг. Ещё шаг. Шаг-шаг-шаг. Серые стены, серые потолки, серые лица. Даже свет в коридоре был сероватый, как будто специально.

Оскар брёл в сторону общаги, держа в руках пакет с запасной формой и проверяя в кармане личный пропуск. Под ногами скрипел старый линолеум, воздух пах пылью и освежителем воздуха.

«Мда-а-а…» — думал он, глядя в потолок, — «Ну… по крайней мере, это лучше, чем работать уборщиком. Там даже жетона не дают.»

Он усмехнулся. Совсем чуть-чуть.

И пошёл дальше. Впереди ждали два года спокойствия, инструкций и, возможно, несколько сломанных торговых тележек, а также бухариков, которых придётся уговаривать не устраивать пробки в коридоре мегаблока.

«Но всё же… это намного лучше, чем мыть парашу».

3. Академия «Аэстрия».

Уитли сидел прямо, не скрещивая ног и не сутулясь. Пиджак униформы сидел на нём идеально — лёгкая алая ткань с изысканным кроем, белая рубашка из натуральных материалов, эмблема академии в виде букв «AE», вшитая на левой стороне груди. Пуговицы не блестели, как и положено.

Вокруг — тишина, наполненная сдержанным ожиданием. Зал — амфитеатр с голографическими экранами на потолке, отражающими флаг академии, имена спонсоров и философский девиз:

«Учись хорошо. Живи достойно. Умирать — не обязательно.»

Никакого пафоса. Только уверенность.

Никаких конфетти. Только свет, равномерный и приятный, идеально отрегулированный.

Никакой толпы воняющих подростков. Все студенты выглядели… приятно. Чисто. Стильно. У кого-то — скромные очки в тонкой оправе, у кого-то — перчатки из мягкой ткани с нашивками спортивных клубов, у кого-то — дорогие часы с логотипом оружейной корпорации родителей.

В углу зала играл квартет на синтструнах — нежный фоновый мотив, чтобы скрасить паузу перед речью.

«Именно так и должна начинаться охотничья карьера. Не с воплей. Не с уныния. А с достоинства!»

Уитли откинулся чуть назад и позволил себе тонкую полуулыбку. Он оглядел соседей — ни одного идиота. Ни одного «вечно отстающего». Все — либо дети хороших семей, либо просто достаточно умны, чтобы сюда попасть.

«Да, сестра конечно не совсем одобрила, она ведь хотела, чтобы я пошел в Праксориум, как Вайсс…» — мелькнула у него мысль, — «Но, честно говоря… я уже давно не маленький и сам решаю, кем хочу стать.»

Где-то сбоку вспыхнул прожектор, и на сцену вышла ректор Аэстрии — женщина лет сорока, с короткими седыми волосами, в темно-алом мундире. За её спиной — преподаватели: строгие, элегантные, профессиональные.

— Студенты… — начала она, без крика, без надрыва. — Сегодня вы вступаете на путь. Не путь славы. Не путь героизма. А путь сознательного выбора. Мы не требуем от вас стать героями. Мы просим быть точными. Быть стойкими. Быть людьми. Быть гражданами Мегаблоков.

Ни хлопков. Ни вскриков. Только — ровное молчание, как уважение. Несколько студентов кивнули. Уитли слегка кивнул тоже, чтобы показать, что понимает суть услышанных слов.

«Да, здесь тебя не будут бросать в грязь. Здесь учат, как действовать точно. И эффективно. Не брутально — а грамотно!»

После короткой, но насыщенной речи, ректор поклонилась. Синтструны усилились и из боковых дверей начали выходить ассистенты с аккуратными папками — расписания, карточки доступа, личные планшеты с учебными материалами.

Никакой суматохи. Всё — в порядке. Всё — под контролем.

Уитли взял свою папку. Бумага — гладкая, безупречно обрезанная. На планшете — уже загружен индивидуальный план. Вечером — вводная лекция по городскому бою. Завтра — стрельба. Послезавтра — тактика в условиях эвакуации мирных жителей.

«Прекрасно.»

Он снова усмехнулся про себя, выходя из зала вместе с другими новыми студентами.

На экране над выходом мягко мерцали слова:

«Ты на миссии — но ты знаешь, что вечером будешь дома.»

И в этом было нечто правильное и приятное…

4. Академия Праксориум. Факультет «Люкс Сапиенс». Актовый зал.

«Порядок — это не естественность. Его нужно насаждать и защищать.»

Эта фраза, выгравированная над входом в зал, горела в её сознании сильнее, чем светящиеся глифы перед внутренним взором. Она уже слышала её раньше — в домах судей, на собраниях, в кулуарах совета, даже от самой Винтер.

Но здесь она звучала иначе. Строже. Натуральней.

Вайсс сидела на третьем ряду в мраморном зале. Ровно. Спина прямая. Колени сомкнуты. Перчатки из чёрной ткани — сложены в замок на коленях. На ней — новая форма: строгая, глубокого черного цвета, с серебристым гербом юстициариев на плече. Плащ лежал аккуратно через спинку кресла.

Вокруг нее — молчание. Ни хихиканья. Ни скрипов стульев. Только ровное дыхание десятков студентов. Ни один не был случайным. Ни один не пришёл за славой. Здесь — только те, кто был готов слушать. Не просто слышать. А понимать.

На сцену вышла архиюстициар Ариет Сомна. Высокая, как статуя. Белые волосы собраны в тяжёлый узел. Меч — не на боку, а перед ней, как часть ритуала. Её шаг был не военным, но властным. Не угрожающим, но безапелляционным.

— Вы пришли не за правом. Вы пришли за истиной. — сказала она сдержанно, без эмоций, но её голос эхом разнёсся по залу, как приговор, — 'Закон не всегда ясен. Правда не всегда чиста. А справедливость… редко красива. Но если вы здесь — вы обязались выносить её. Холодно. Точно. Без жалости.

Мурашки прошли по коже. Кто-то в зале сжал кулаки. Кто-то закашлялся от напряжения. Вайсс закрыла глаза на мгновение.

«Винтер бы… Нет. Винтер будет гордиться. Я больше не хрупкая девочка. Я больше. Я могу вынести то, что другим тяжело даже прочитать в сводке.»

— Вы будете видеть страх в глазах виновных. И видеть его — не повод пожалеть. Вы будете смотреть в лица тех, кто лжёт. И видеть в них отражение своей слабости. И всё равно — вы должны судить. Не как люди. А как факелы закона.

Факелы. Да.

Свет — холодный, прямой, беспощадный.

Вайсс почувствовала, как сжалось ее горло. Сердце билось глухо, но чётко. Не от страха. От осознания.

«Я действительно здесь. Я — Шнайдер. Не только по крови, а по сознательному выбору. Если сестра охраняет порядок на улицах… то я стану той, кто его определяет. Кто встанет между правдой и хаосом. Кто скажет последнее слово. Последнее. И точное.»

На экранах за спиной архиюстициара вспыхнули слова:

«Рассмотри. Суди. Исполни.»

Она вдохнула. Медленно. Глубоко.

«Добро пожаловать, Вайсс. Теперь ты не просто ученица. Ты — проводник истины.»

5. Праксориум. Факультет «Цивилис». Зал сбора новичков.

«Мы — первая стена. И последняя, если надо.»

«Я не в Биконе. Не в Галбадии. И не на обложке глянца. Но, чёрт возьми, я здесь. И это что-то, да значит.»

Сун стоял в тренировочном зале №4 — который называли «Улица-А» — точная копия перекрёстка в Среднем Городе: лавки, уличные автоматы, лестницы, рекламные панели с мигающими слоганами. Только потолок — бетонный, с прожекторами. Это был не просто учебный зал. Это был кусок его прошлого, только чище. Организованнее.

Вокруг — десятки таких же, как он: с поднятыми плечами, потертыми кедами, крепкими руками и глазами, которые видели и ругань на рынках, и пожары в подвалах. Кто-то был в идеально выглаженной форме. Кто-то уже натянул броник.

Сун был безрукавке и бронике, а хвост торчал сзади.

На лице — лёгкая ухмылка. В груди — ударный ритм.

Поступил. На Цивилис. Не герой. Не легенда. Но — стена.

Первая. И последняя, если придется…

Где-то сбоку старший инструктор, женщина с коротко подстриженными волосами и боевым шрамом над щекой, выкрикнула:

— Смирно!

Речь не началась с фанфар. Не было пафосных слов, эффектных мелодий или героических поз. Только ресь — короткая и по делу.

— Вы пришли не сражаться за мир, а для того, чтобы он не развалился, пока другие сражаются. Вы — охотники урбан-среды. Мы не зовём вас в бой. Мы ставим вас между обществом и хаосом. На входе. В переулке. У двери.

Сун стоял ровно, слушая. А внутри — всё клокотало.

"Я знаю эти переулки. Я жил в них. Я дрался с теми, кто продавал дурь в коридорах и на лестницах мегаблоков. Я бегал от тех, кто считал нас грязью. Я знаю, как говорит толпа, когда она близка к панике. Я знаю, как выглядит страх в глазах матери, у которой задержали сына просто за то, что он был не там.

Это мой язык. Городской. Без прикрас."

— Здесь вы научитесь держать строй, вести разговоры, закрывать проходы. Вы научитесь не убивать — а защищать! И если придётся — падать, чтобы другие остались стоять.

Сун почувствовал, как сердце сжалось. Тихо. Но чётко.

«Вот она — моя миссия. Не быть героем. А быть нужным. Не спасать весь мир — а спасать чью-то лавку от грабежа. Чью-то бабушку от давки. Чьего-то младшего брата — от пули.»

Инструктор продолжала говорить, но слова уже стали ритмом внутри него. Сун смотрел на других — кто-то ещё не понимал, куда попал. Кто-то уже знал. Он — знал.

Потом их повели на тренировочные полигоны. Слои мегаблоков, где каждый угол — потенциальная точка конфликта. И он уже знал: когда начнутся учения, он покажет им. Не понты. Не трюки. А то, как правильно двигаться по коридору. Как слышать толпу. Как вставать между двумя чужими мирами — и держать линию.

"Я — Цивилис. Я — город. Я — порядок, который не боится быть в грязи.

И пусть кто-то называет нас «городскими охотниками».

Пусть смеются, что у нас нет крутых семблансов.

Пусть.

Зато когда всё рухнет — мы будем там первыми."

6. База КРОМ.

«Думать потом. Сначала — беги, стреляй, не умри. Если стреляешь — попади, если упал — не ори.»

Жара давила на плечи, как мешок с песком. Запах гари, пота и масла. Пыль с подбитыми сапогами витала в воздухе, как рой злобных насекомых.

Доув стоял в строю, в потрёпанных майке и брюках, чуть не по размеру — выдали «по принципу: влез — носи». Вокруг — десятки таких же, как он: широкие, злые, молчащие. Без шуток. Без смеха. В глазах — только ожидание.

Перед ними стоял инструктор. Лысый. Шрам через лоб. Футболка с дырками под мышками, автомат на ремне, зубы желтые как гильзы.

Он посмотрел на них, сплюнул и заорал:

— Запоминай, мясо! Тут нет героев! Нет миссий во имя справедливости! Есть ты, ствол — и цель. Всё! Если цель живёт — ты мертвец. Если цель мертва — ты идёшь дальше!

Кто-то хмыкнул. Кто-то засмеялся — коротко, хрипло.

Доув молчал. Рука машинально поправила ремень с флягой.

— Будешь ныть — будешь чистить сортир зубной щёткой. Будешь тупить — будешь кормить гримм своей печенью! Тут думать некогда. Упал — вставай. Ранен — бинтуй. Боишься — жри землю, чтоб никто не видел!

Он достал нож и бросил в жеоезяку на стене и это прозвучало, как пародия на удар в гонг.

— Кто не понял — добро пожаловать в КРОМ, сучары!

И в этот момент — со всех сторон, как будто из-под земли, налетели старшаки. Не с оружием, а с обмотанными бинтами руками и ногами в кирзачах. Кто-то орал, кто-то рычал. Один вылез прямо из кучи ящиков и с разбега врезал в челюсть парню справа и тот рухнул.

Началась драка.

Без правил. Без предупреждений. Без «кто за что».

Первый удар пришёл ему в бок, он не видел откуда — среагировал только телом. Пахнуло потом и металлом. Он развернулся — лысый амбал с кривым носом, глаза бешеные. Он рванулся снова. Доув встретил его в корпус кулаком.

«Хрясь!»

«Это не бой. Это простое приветствие: мы — салаги, а они — „дедушки“. Вот и все.» — подумал он.

Сбоку кто-то крикнул, потом захрипел. Парень рядом сдался, прижался к полу. Через секунду по нему пробежали двое и никто не остановился.

Он схватил другого за шиворот и сразмаху ударил в лицо головой и когда тот падал, кто-то прыгнул ему на спину и Доув упал, а затем вырвался кувырком и с разворота врезал ему с ноги в челюсть.

«Ты не герой. Ты инструмент. Молоток, забивающий гвозди. Ты боец и поэтому ты выживешь.»

Мимо пролетел кирзач — буквально. Кто-то потерял его, отлетев от удара. Рядом парень с перебитой губой, всё лицо в крови, но он ржёт. Ржёт, как будто это праздник.

А Доув?

Он бьет. Не крича. Не думая.

Просто наступая вперёд.

Ломает чей-то нос, получает в челюсть, падает — и снова поднимается. Никакой тактики. Только ярость. Только рефлекс. Только желание битвы.

Через пятнадцать минут бой стих. Кто-то остался лежать. Кто-то сел, вытирая кровь.

А он стоял. На ногах. Хрипел, но дышал.

Инструктор шёл мимо, а затем повернул голову и посмотрел на него.

— Выстоял? Молодец! Значит через год сможешь стать чем-то большим, чем просто мясом! Потом — либо в чвк, либо в армию. Как тебя говоришь зовут, Доув, да? Продолжай в том же духе!

Он ушёл.

А Доув стоял. Всё ещё в боевой позе. Сердце билось, как молот. В ушах звенело.

— Добро пожаловать в КРОМ, салаги! — хмыкнул один из старшаков, который утаскивал одного из своих.

«Ты не герой. Ты — живая пуля. И твоё дело — попасть, прежде чем сгоришь.»

7. Военная Академия «Сектор-13».

«Мы не мечтаем. Мы строим порядок. Стену за стеной.»

Скай стоял на плацу, глядя на серую бетонную площадку, где все стояли, как одна огромная куча. Повсюду — запах железа, масла и непроходимого холода. Ветер свистел через огромные трубы, что вели к складам. Всё вокруг — шум, работающие машины, строгие, почти военные здания. Индустриальная зона. Не то чтобы он ожидал чего-то другого, но… когда ты оказываешься здесь, не бывает ни восторга, ни страха — только спокойствие, как будто ты уже давно знал, куда придёшь.

Он не был особенным. Просто парень из рабочего квартала, с широкими плечами и крепким здоровьем. Вне зависимости от того, что происходило внутри, он знал одно: не нужно выделяться. Нужно было просто быть полезным.

Вокруг него — те же ребята, что и он. Кто-то из сварщиков, кто-то из электриков. Кто-то наверное и вовсе с трактористов. Но все как один — в старых армейских формах городского камуфляжа с устаревшими брониками и грубыми кирзачами. Они были детьми Среднего Города. И, в общем, это было не так уж плохо. Молча, они выстроились в ряд и ждали, пока их не проведут внутрь. Ожидание было тяжёлым, как будто вся тяжесть этой земли, всей этой жизни лежала на их плечах.

Нет радости. Нет печали. Нет гордости.

Только понимание — нужно служить.

«Чёрт, как же тяжело всё это…»

Он похрустел шеей, ощущая, как всё тело напрягается от напряжения.

«Мы не в „Аэстрии“ и не „Резерв-х“. Здесь нет того „гламура“ и яркости, что в других академиях. Здесь ты либо вытягиваешь, либо не вытягиваешь. Нам не говорят: „Будьте лучшими“. Нам говорят: „Будьте нужными“. Я же хорош в том, что умел делать. Это и было моим шансом. Все мы были обычными и это меня не беспокоило. Я знал, что если я не справлюсь с этим, то будет поздно — поздно жалеть, поздно искать другой путь.»

Их ввели в казармы — внутри всё было также. Чисто, но мрачно. Серые стены, простые койки, металлические тумбочки, крошечные окна, через которые только и можно было увидеть туман и дым из индустриальных труб. Казарма как ячейка. Нет ничего лишнего. Лишь сдержанный, почти безжизненный порядок.

Перед ними стоял инструктор. Суровый. Он даже не представился. Его форма была старой, но вычищенной и поглаженной. Он не говорил много, но каждый его взгляд проникал в душу. Молча, он выбрал кого-то из них, выпроводил за дверь и сказал, что нужно сделать.

Все стояли как один — каждый пытаясь понять, «куда это мы попали?». Тут не было вопроса «что мне это даст?» Было только одно: «Что мне с этим делать?» В этой академии никто не спрашивает, что ты чувствуешь. Тебя просто заставляют действовать. Ты либо научишься выживать, либо сдохнешь в бою с гримм, так или иначе. И на этом всё.

«Не могу сказать, что я рад был оказаться здесь. Я и раньше не ожидал ничего героического. Я просто знал — я нужен. Моя задача — не стать героем. Моя задача — быть тем, кто поможет стенам устоять, пока другие сражаются.»

Они начали маршировать в строю — вперёд, через все это пространство, где мысли и тревоги постепенно растворялись в ритмичном грохоте кирзовых сапог по бетону. Он был просто ещё одним солдатом среди тысяч других.

«Нормально. Сложно — значит, как всегда.»

Вскоре они построились на плацу и стали ждать.

Новобранцы стояли в шеренге, пытаясь не сгибаться под тяжестью своих собственных мыслей и с непривычки тяжелой аммуниции. В воздухе висела напряженность — не было ни приветствия, ни дружеских подшучиваний, как в других местах. Здесь не было радости, тут была только готовность. Они были как инструмент, готовый быть использованным в любом моменте.

Вдруг на сцену вышел директор Академии — человек в униформе, с уверенной осанкой и строгим взглядом. Он был высоким, с чётко очерченными чертами лица и морщинами, говорящими о многих годах в армии. Его лицо не выражало эмоций, но в глазах было всё: опыт, выдержка и железная решимость.

Он взял микрофон и тишина охватила весь плац.

— Добро пожаловать, товарищи новобранцы! — начал он с лёгким, но тяжёлым акцентом, как будто каждое слово было выдавлено через зубы. — Вы попали сюда не для того, чтобы стать героями. Вы пришли сюда, чтобы быть необходимыми. Стеной. Опорой. Железным поясом для нашей армии, когда всё вокруг начнет разваливаться.

Молча взглянув на них, он продолжил:

— В нашем мире нет места для слабых. У нас нет шлемов с нейроинтерфейсом, нет кастомного оружия. У нас есть только одно, что мы можем противопоставить хаосу этого мира: ПОРЯДОК. И если вы думаете, что это будет просто — вы ошибаетесь. В этом месте мы не только учим быть солдатами. Мы учим быть теми, кто никогда не сломается. Кто всегда встанет, когда остальные будут лежать.

Его голос стал более жестким, металлическим.

— «Сектор-13» — это не шоу. Это не кино. Это не выстрелы в тире и не красивые титулы. Это — реальность. Мы обучаем тому, что будет необходимо для спасения. В условиях пика бедствия. Когда всё рухнет — именно вы будете в первых рядах, разгоняя страх, поднимая тех, кто упал. На ваших плечах будет лежать не только ваша собственная жизнь, но и судьбы миллионов жителей Среднего Города. Поэтому будьте готовы. Вы или умрёте или будете исполнять свою миссию до конца.

Плац молчал. Все просто стояли, ощущая это напряжение, но никто не сомневался, что он говорил правду. Это была не обычная вступительная речь — это был приговор. Все здесь были не более чем расходным материалом, но таким, без которого всё рухнет.

На сцену вышли местные военные — старшие офицеры, которые работали в этих условиях много лет. Они были ещё более суровыми, чем директор. Один из них, среднего роста с уставшей, но уверенной морщинистой физиономией, подошёл ближе к микрофону.

— Вам не будут рассказывать о вашей смелости, о том, как вы побеждали врагов в битвах. Здесь не будет наград, медалей, и того, что принято называть «гордостью». Мы не считаем, что победы — это что-то, что нужно праздновать. Победа — это день, когда вы все стоите в строю и знаете, что вы выполнили свою работу. Всё остальное — не важно.

Он взглянул на новобранцев, словно сканируя каждого. Все стояли, не двигаясь.

— Здесь вы будете учиться, как жить в аду. Уметь дышать, когда воздух будет тяжёлый от гари. Мы вас будем ковать. Не для сражений на полях. Мы вас готовим для того, чтобы быть стеной, которая выстоит перед бесконечным натиском орд гримм.

В лицо Скаю резко дунул ветер, смешавшись с запахом горелого масла и пыли, а затем пошел ливень. Это было настоящим ощущением реальности. Новобранцы стояли, а они говорили. Директора, военные, старшины — все были как каменные стены. Жёсткие. Без лишних слов. Просто факт.

После окончания речи, тяжёлое молчание продолжалось ещё несколько секунд, сопровождаемое барабанящим по бетону дождем и тогда директор сказал:

— Время на ваши последние вопросы истекло. Отправляйтесь в казармы. Начнём завтра.

И вот тогда Скай понял, что тут никто не будет тратить время с ними на болтовню и уж тем более — сюсюкания.

Здесь все новобранцы изучали на практике и ощущали на себе нечто более важное — порядок.

8. Военная Академия «Галбадия». Учебный Центр 01. День заезда.

«Если хочешь быть охотником — будь бойцом. Если хочешь выжить — научись быть солдатом.»

— Ну, машу вать… вот это да-а-а…

Кардин стоял на ровном плацу, поднимая взгляд вверх, на здание, больше похожее на крепость, чем на учебный корпус. Бетон, сталь, башни связи, прожектора, дроны в режиме патрулирования, флаги на каждом углу с эмблемой Галбадии.

Рядом — другие новички. Уже в выданной стандартной форме: утилитарная, без лишнего блеска, грубая ткань, надёжный крой. Всё выглядело не просто и строго — по-армейски. И ощущалось — как нечто гораздо большее, чем просто «академия для охотников».

Всё шло по расписанию до минуты: медкомиссия, выдача формы, инструктаж по спальному модулю, обед по распорядку дня. И всё — под чёткие команды, стальные взгляды и бесконечное «Есть, сэр!». Даже вентиляция здесь дышала по уставу.

Кардин, сын ремесленного клана «Винчестеров» из Среднего Города, привыкший все решать кулаками и уверенностью, теперь стоял как влитой в шеренге, не дергаясь.

И он знал: любое движение вне строя — и по нему пройдётся кто-нибудь из инструкторов, как по гусенице на траве.

Старший офицер-инструктор, с тремя полосками на рукаве, шагнул вперёд. На лице — ни намёка на человечность. Это был не человек, это был живой устав, воплощенный в этом аватаре из мяса и костей.

— Добро пожаловать в «Галбадию», товарищи курсанты! — его фразы звучали как пушечные выстрелы, — Здесь нет первых. Здесь есть равные. И здесь нет героев — здесь есть подразделение. Здесь не принято спасать мир в одиночку из последних сил. Здесь принято делать так, чтобы враг не приближался до наших домов вовсе.

«Строго. Прямо. Без понтов. Без чуши.»

Карден чувствовал, как в нём включается что-то другое. Не бравада. Не поза. А настрой. Суровый, рабочий.

— Отряды — по десять человек. Через неделю вы — отделение. Через месяц — боевая группа. Через год — стена, которую невозможно прорвать. Если вывезите нагрузки. А вывезут не только лишь все.

Рядом кто-то дёрнулся. Кто-то сглотнул. Кто-то сжал зубы. Кардин — нет. Он просто стоял.

«Плевать на героизм. Главное — выдержать и сделать дело. Вот это уже по мне.»

Следующие четыре часа они маршировали. Без лишних вопросов. Просто по приказу. По мокрому плацу, в дождь, плавно перешедший в ливень, под грузом бронежилетов и ранцев с камнями. Потом —лекция от майора из инженерной части. Он говорил про укрепления, турели, мины. Про танки, бтр’ы, бронемашины, буллхеды.

Галбадия — это не просто Академия.

Галбадия — это железная школа армии.

А вечером — отбой. Ровно в 22:00. Без смартфонов. Без поблажек. Кто пытался проболтаться — вылетел из барака на 50 отжиманий и 50 приседаний с зачислением на толчки «вне очереди».

Кардин лежал на жёсткой койке. Глядя в потолок. Пахло железом, бетоном и свежей униформой. Всё идеально вычищено. Тишина — абсолютная.

"Я не попал в цирк для охотничков с модными семблансами. Я попал в армию. И чёрт возьми, я стану лучшим из них. Не потому что уникум.

А потому что останусь стоять, когда остальные полягут."