Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки

Глава 10 Интерлюдия: Академия «Галбадия»

Подъем

Подача сигнала — не сирена и не крики.

Просто чёткий звуковой импульс, встроенный в систему казармы.

Люминесцентные лампы вдоль потолка мягко вспыхивают холодным белым светом.

05:30. Время. Без слов. Без отсрочек.

Кардин открывает глаза, не вскакивает — встаёт.

Спокойно. В ритм. На соседней койке парень из Мистраля — уже стоит, затягивает ботинки.

Все движутся синхронно, будто тренировались неделями.

На деле — это Галбадия. Тут так положено.

Проверка койки и внешнего вида

Через пять минут в казарму входит офицер курса, в сопровождении двух инструкторов.

Все — в полной экипировке: утюженная форма, ремни, планшеты, металлические жетоны.

Один несёт электронный журнал.

Второй — линейку и чехол с контрольной перчаткой.

— Смотрим, что за бойцы у нас здесь. Вещмешки — к стене. Построение у кроватей. Готовность — через две. Кто не готов — будет наказан.

Кардин уже стоит ровно, как штык.

Койка — идеально заправлена.

На форменном ремне — ни пылинки.

Офицер идёт медленно.

— Шаг влево — грязь. Шаг вправо — провал. Тут учатся те, кто будет командовать. Кто не умеет отвечать за носки — не сможет командовать взводом.

Кто-то рядом получил «минус»: перекошен стул, криво сложено термобельё.

Инструктор просто касается жетоном спинки койки — в базу занесено.

— Кардин Винчестер.

Офицер остановился, смотрит в лицо.

— Молчалив. Ровный. Без эксцентрики. Родом из Среднего Города. Боевое поведение — стабильно агрессивное. Потенциал — командный контроль или ударное направление.

Кардин молчит. Но внутри всё кипит — не от страха, а от понимания:

'Здесь каждый твой шаг — записан. Каждый косяк — метка.

Но если ты выстоишь, тебя не просто пустят в бой. Тебя поставят во главе.'

Построение на утренний инструктаж

06:10. На плацу — не холодно, не жарко.

Просто правильно. Ровно по уставу.

В шеренгах — десятки групп по десять.

Каждая — уже пофамильно привязана к расписанию.

Командир батальона, в офицерской шинели, выходит на переднюю трибуну.

— Курсанты Галбадии.

Сегодня вас не бросят в грязь. Не будут бить ногами.

Вы не в КРОМе и не в Секторе 13.

Вы здесь — потому что у вас есть шанс стать теми, кто ведёт.

Не потому что вы «лучшие».

А потому что вы — прошли вступительные и умеете держать себя в руках.

Пауза.

— Сегодня: пробежка, физо, стрельба, инженерная теория.

Командиры отделений — в конце дня отчёт.

Будьте точны. И не позорьте форму.

Кардин: мысли на ходу

'Да, это не драка в трущобах.

Здесь нельзя просто вмазать, чтобы завоевать авторитет.

Здесь нужно стать железом, которое сгибается под давлением — но не ломается.

Я не лучший стрелок.

Не стратег.

Но у меня есть то, чего не хватает большинству.

Я не рвусь вперёд. Я остаюсь стоять.'

Галбадия. 06:20. Утренняя пробежка.

«Разминка перед завтраком — десять километров по периметру. Темп — единый. Резерв — в голове колонны.»

Кардин идёт в составе четвёртого отделения.

Маршрут уже отложен в памяти: старт от плаца, потом — через технические ангары, мимо полигонов тяжёлой техники, вдоль стены связи, через лесополосу и обратно к казармам.

Никакого крика.

Никакого «беги, мясо!»

Только ритм шагов, дыхания и земли.

— Отделение четыре — шагом марш!

Сначала трусцой.

Потом в темп.

Кардин чувствует, как ноги переходят на автопилот, плечи расслаблены, дыхание ровное. Он не герой, но подготовлен.

Справа — курсант из Мистраля. Дышит неровно, но не сходит с дистанции.

Слева — хмурый тип, кажется из Среднего Города.

Он шёл с зажатыми кулаками, но теперь сдался на ритм группы.

Инструктор сопровождает сзади на джипе. Медленно, бесшумно.

Иногда перекличка — не на крик, а по инфо-метке через гарнитуру:

— Четвёртое — темп держим. Нет перегонов. Кто устанет — не герой, а обуза.

Через 3 километра на горизонте поднимаются дымы от полигона. В нос ударяет запах масла, влажной земли, раскалённого металла.

Кардин вспоминает, как в юности гонял с друзьями в подпольной спортшколе. Там орали, били, хохотали.

Здесь — тишина. Работа. Армейский мотор.

7:10. Финальный рывок.

Последние 500 метров — подъём в уклон.

Группа не ломается. Никто не кричит. Никто не бросается «спасать отставших».

Те, кто выдыхается — сами включаются, чтобы не отстать.

'Это и есть Галбадия.

Здесь тебя не спасают.

Здесь тебе просто не дают отмазок.' — думает Кардин.

7:20. Возвращение на плац.

Все отделения встают ровными рядами и глубоко дыша.

Пот, пыль, пар от тел, но никто не падает.

Инструктор выходит вперёд:

— Разминка завершена. Среднее время — в пределах нормы.

Слабые узнают об этом на разборе.

А пока — душ, завтрак, построение на стрельбище через 45 минут.

Кардин тихо выдыхает.

Он не первый.

Но он точно в числе тех, кто не выпадет с маршрута.

07:40. Столовая №2. Завтрак

После душа — четырёхминутный проход к столовой по металлической галерее.

Сапоги чуть постукивают по плитке.

Пахнет — не едой, а чистотой, дезинфекцией, и чем-то… стабильным.

Кардин заходит вместе со своим отделением.

Никаких выкриков.

Никаких «стоять по стойке смирно».

Просто вход — в строю.

Раздача работает по автоматизированной системе лотков.

На поднос — по плану рациона на утро:

Гречневая каша с соевым и куриным белком

Овощной микс(пропаренный, нарезанный аккуратно — ни жидкого супа, ни «болота»)

Яйцо варёное

Черный чай

Компот — тёплый, не сладкий

Батончик армейского типа — на случай, если не наешься

Сверху — бумажная карточка с QR-кодом: «утро, 2-й день, рацион С-3».

Всё по табелю. Всё по делу.

Кардин берёт свой лоток.

Ни слов. Ни движений в сторону «выбрать то, что вкуснее».

Тут выбор — в точности.

В столовой — никакого «общего оркестра из столов».

Каждое отделение — за выделенными рядами.

Столы — чистые, металлические, ровно по 10 мест.

Все садятся одновременно — не по команде, а потому что так надо.

Лишних слов — нет.

Разговоры возможны.

Но только на пониженном голосе, по делу, без «оралки» и «баек».

Кардин ест молча.

Чувствует, как тело берёт то, что нужно.

Без восторга. Без отвращения. Просто питание.

'Всё, как должно быть. Не как в КРОМе, где пища — оружие устрашения.

Не как в Резерв-х, где еда — как часть блогерского шоу.

Здесь — еда как патрон.

Дал — пошёл дальше. Работает — и хватит.

И в этом — суть Галбадии.

Тебя не загружают, но и не ублажают.

Ты — часть машины.

Но не винтик.

Ты — несущий модуль. И ты должен держать.'

Он допивает компот, ставит ложку ровно на край лотка.

Встает.

Вытирает рот.

Ждёт, пока встанет отделение.

Всё — как часы.

08:40. Полигон «Сабля-2». Учебный огневой сектор

Плац заменяется на укрытую стрельбищную галерею, окружённую защитными щитами и бетонными отбойниками.

На скамейках — учебные автоматы в двух стойках: тяжелые, угловатые «Аксели-47» и изящнее, технологичнее «Манлихеры-16».

Кардин стоит в группе.

Инструктор — в старшей армейской броне, со шрамом через висок.

Он держит Аксель-47, легко, как будто это просто продолжение руки.

— Перед вами — два стандартных образца штурмового вооружения Вэйла.

Он кладёт Аксель-47 на платформу.

— 7,62. Тридцать патронов. Вес — три с половиной кило.

Надёжен как топор, но громоздок в помещении,

и, чёрт побери — если выстрелил, значит пробил.

Щелчок. Инструктор переключает режим, демонстрирует предохранитель, затвор.

— Аксель — оружие джунглей и лесных массивов. Против гримм с костяными пластинами.

Он не «красивый». Но он — верный.

Те, кто шли по болотам и вышли обратно — выживали с ним.

Он ставит его назад. Берёт Манлихер-16.

— 5,56. Те же тридцать патронов. Вес — почти на кило меньше.

Отдача — ниже. Точность — выше.

Разрабатывался для городского боя. Улицы. Здания. Кварталы.'

Он поднимает ствол вверх, показывает голографический прицел.

— Не всегда пробивает плотную костяную пластину бронированного гримма.

Но даст вам тактический контроль, темп и мобильность.

— Повторяю: не существует «лучшего автомата».

Существует — задача.

А вы, как будущие офицеры, обязаны понимать: оружие — продолжение обстановки.

Каждому по очереди выдают оба образца — Аксель и Манлихер.

Кардин получает Аксель. Сталь тяжёлая, грубая, но родная. Он проверяет затвор, взвешивает баланс, ставит приклад в плечо.

Первая очередь — по мишени в виде «бронированного» гримма.

— Выстрел. Задержка дыхания. Выстрел. Не суйтесь в автомат, он сам сделает своё.

Три попадания — все в бронепластину.

Инструктор кивает.

— Для открытого пространства — сойдёт.

Кардин переходит на Манлихер.

Проверяет — легче. Реагирует быстрее.

Мишень — уже человекоподобная. Укрытия, окна, щели.

Очередь. Перевод. Очередь. Один выстрел — в бок. Второй — в голову.

Лёгкая отдача. Почти контроль пальцами, не плечом.

— Тактический контроль. Но помни — против брони он слаб. Не лезь с ним на обросшего пластинами гримма.

'Один — чтобы пробить.

Второй — чтобы не пропустить.

Оба — оружие.

Но ты — не оружие.

Ты — мозг.

Галбадия не учит просто стрелять.

Галбадия учит — думать как офицер.'

10:20. Учебная площадка №3 — Физо-блок «Равнина»

Открытая площадка, выложенная прорезиненными модулями.

На границе — терминалы фиксации данных, несколько автоматизированных станций и два инструктора с планшетами.

В воздухе — солнечно, прохладно, ровный армейский ритм.

Никакой музыки. Никаких «ДАВАЙ, ЕЩЁ!». Только команды и цифры.

Кардин стоит в шеренге вместе с отделением. Рядом — курсанты разных типов: кто-то жилистый, кто-то массивный.

Но все — в одинаковых утилитарных спортивках с эмблемой Галбадии на груди.

Этап 1: Отжимания

Инструктор не орёт.

Он просто включает отсчёт:

— 30 секунд. Фиксация по касанию.

Под ладонью — тактильный сенсор. Только полное касание — засчитывается.

Кардин работает ровно, мощно, с полной амплитудой.

В ушах только собственное дыхание и ритм времени.

«Я не обязан быть первым. Я обязан быть тем, кто не ломается.»

Этап 2: Приседания

Без веса.

Полный присед — колено почти касается пола.

Время: 45 секунд.

Сенсор на пятке и на поясе фиксирует диапазон движения.

Кардин держит равномерность, несмотря на лёгкую дрожь в ногах после утренней десятки.

Один из инструкторов подмечает:

— Не дергается. Держит дыхание. Работает в темп.

Этап 3: Подтягивания

Турник.

Фиксация по касанию шеи о перекладину.

20 секунд — сколько успеешь.

Кардин подходит. Вдох. Подтягивание. Снова. Снова.

На седьмом — пауза. Восьмой — уже с рывком.

Девятый — с усилием. Десятый — с хрипом.

Останавливается сам. Не падает. Не срывается. Просто спрыгивает.

Инструктор делает пометку:

«Десять. Самостоятельно остановился. Не задыхался. Воля — средне+, контроль — высокий.»

Этап 4: Бег на 60 метров

Два старта.

Отработка ускорения и реакции.

Фотофиксация на финише.

Кардин — не самый быстрый, но стабильно бежит.

Шаги — чёткие, посадка корпуса низкая.

На втором заходе — улучшает результат на 0.4 секунды.

«Никаких рекордов. Только рост. А рост — это дисциплина.»

Этап 5: Прыжки с места и с разбега

Площадка с лазерной фиксацией дальности.

Один прыжок — от пола. Второй — в коротком разбеге до 5 метров.

С места — 2.35 метра.

С разбега — 3.98.

Инструктор молча фиксирует.

В конце каждому курсанту выдают личную карточку с результатами — сразу в планшет.

На экране: цифры, процент от нормы, отметки «Стабильно / Требует усиления / Прогресс».

Кардин смотрит свою.

Ни «отлично», ни «великолепно».

Просто — «в пределах нормы / выносливость высокая / сила стабильная / скорость — требуется развитие»

И это его устраивает.

'Не хочу быть первым.

Хочу быть тем, кто всегда доходит до конца марша.

Тем, на кого поставят все.

Тем, кто будет стоять в самой середине, когда всё полетит в тартарары.

И не сдвинется.'

11:55. Аудитория «Бета-4»

Лекция: «Охотники в современной армии»

Длительность: 25 минут

Формат: слайд-презентация + живое слово офицера

Курсанты сидят в форменных креслах, каждый — с планшетом и базовой схемой лекции.

Кардин в центре ряда, сидит прямо. Ни в телефонах, ни в мыслях — внимание включено, как положено в Галбадии.

Впереди — офицер с рангом майора, из оперативного штаба.

Форма выношена, но безупречна. Говорит не громко, не медленно — ритмично и по сути.

— Вы здесь, чтобы стать не просто бойцами, а частью структуры.

А структура — это не бой один на один.

Это механизм, и охотник в армии — специализированный узел этого механизма.

Он включает слайд. На нём: боевое подразделение в составе роты, где один из блоков — «Hunter Unit».

— Охотник в армии — это не соло-боец. Это:

Мобильный элемент реакции.Специалист по гримм и внеконвенциональным угрозам.Поддержка разведки и эвакуации.Командир малых тактических групп.

Смена слайда: фото армейского каравана, движущегося в лесах, сопровождаемого охотниками, ярко выделяющимися на фоне простых солдат.

— Вы будете работать не только с охотниками, но и в роли охотников, если придётся.

Ваши навыки — не в трюках. В стабильности. В умении держать зону.

Следующий слайд: статистика по интеграции охотников в 12 бригадах армии Вэйла.

Большинство — в роли групп подавления, штурмовых операторов, инструкторов в полевых секторах.

'Не волшебники. Не шоу.

А точечный инструмент, когда обычный солдат — уже не справится.

Пока техника ползёт. Пока штаб не принял решение. Пока разведка в панике.

Вот тогда выходишь ты. И не геройствуешь. А делаешь то, что должен.'

Майор — завершает:

— Вы здесь не потому, что хотите быть охотником.

А потому, что умеете держать спину армии, когда она идёт вперёд.

Помните: охотник — не символ.

Это — позиция в системе, где не прощают ошибок.

На этом — всё. Обед через пять минут. Следующий сбор — инженерный полигон.

Кардин встаёт. Спина прямая. На планшете — краткое резюме, уже отправленное в личное досье.

Он не думает «это было интересно».

Он думает: «Это важно. Это — словно винтик становится несущей осью.»

12:35. Столовая №2

Столы — всё те же, по отделениям.

Всё спокойно, без крика и грубости, но и без «кухонной болтовни».

На подносах — пшённая каша с мясом, пареная капуста, чёрный хлеб, компот.

Рацион — углеводы, белок, ничего лишнего.

Кардин ест молча, пока один из соседей — Бейл, здоровяк с отличной силовой подготовкой — не кидает:

— Ладно, серьёзно. Кто из вас выберет Манлихер, если дадут выбор? Ха. Аксель — это же проверенная классика.

Курсант рядом:

— Манлихер легче. Маневренность решает, когда штурмуешь этажку или движешься в плотной группе.

Бейл, фыркает:

— Легче — значит мёртв, когда выйдет твердокожий. В джунглях Манлихер не пробьёт даже веточку!

Кто-то с другого стола:

— Ты в джунгли собрался, герой? Мы — армия Вэйла. Нам кварталы держать и крыши чистить.

Бейл:

— Ну и что? Аксель — надёжнее.

Кардин, спокойно, не глядя:

— Аксель — когда ты должен убить. Манлихер — когда ты не имеешь права промахнуться.

Пауза. Кто-то присвистнул. Кто-то кивнул.

Кардин поднимает голову:

— Каждый ствол — под обстановку.

Мы — офицеры. Не геймеры. Мы берем не то, что «нравится» — а то, что работает в конкретной ситуации.

Затем кто-то спрашивает:

— А когда дадут своё? Личное? А то всё казенка одна.

Бейл:

— Говорят, к концу второго месяца. После техкарты и теста психоустойчивости.

Другой курсант:

— И не факт, что дадут то, что хочешь.

Кардин:

— Оружие — не игрушка. Оружие = доверие командования.

Хочешь «личный»? Покажи, что не потеряешь его в дыму.

'Они всё ещё спорят про стволы.

А я думаю — кого поведу, если начнётся по-настоящему.

Аксель, Манлихер, дробовик, топор.

Это неважно.

Главное — что ты делаешь, когда всё рушится.'

13:30. Инженерный полигон «Фронт-Б»

Пыль. Железо.

На горизонте — бетонные блоки, рулоны колючки, каркасы окопов, колья, противоголиафные ежи.

Солнце светит, но прохладный ветер уже несёт запах земли, масла и металла.

Кардин и его отделение стоят на краю учебного рва.

Перед ними — инструктор, в инженерной броне, с сапёрной лопаткой в руках.

— Это — штык-лопата М87.

Он поднимает её вверх, как клинок.

— Не «приблуда». Не «совковая шутка». Это — один из самых древних инструментов выживания в армии.

Ей можно: копать, рубить, кидать, ломать, резать, защищаться.

Он поворачивает лопату. Та поблёскивает:

— Если вы когда-нибудь окажетесь на передке, без связи, под дождём и визгом гримм,

у вас будет только два союзника — лопата и земля.

Ваше задание: «Копка огневого рва на 2 человека»

Выкопать:

Ров глубиной по грудьВынос грунта с трёх сторонАрматурный наклонИмитация бетонной прокладкиВремя: 20 минут

Один из курсантов, с модной причёской и татуировкой на шее, хмыкает:

— Мда… а я думал, мы охотники… ну типа… с семблансами, трюками…

Инструктор поворачивается, как башня танка.

— Когда на тебя будет нестись голиаф,

а вокруг будет только чистое поле — ты вспомнишь мои слова.

Пауза. Он подходит ближе:

— Когда на вас несется летняя орда, лучше сидеть в бункере из железобетона,

обмотанном колючей и режущей проволокой в три слоя,

и с вонючим рвом по периметру, чем стоять в поле с идеальным семблансом.

А теперь… принять положение для отжиманий.

Двадцать раз! Пошёл! Раз! Два!..

Кардин — копает

Он не жалуется. Не иронизирует. Не демонстрирует удаль.

Он просто копает.

Схема перед ним. Земля — тяжёлая. Но он входит в ритм.

"Копаешь — ты защищен.

Нет укрытия — ты мишень.

Всё остальное — детали."

Рядом кто-то пыхтит. Кто-то начинает шутить.

Кардин — молчит и работает.

'Я не фехтовальщик. Не герой из комиксов.

Я — модуль в структуре армии.

И если мой участок должен держаться — он будет держаться, пока я дышу.

И если это начинается с лопаты — пусть будет лопата.'

15:00. Зал №6 «Контактная подготовка»

Пахнет резиной, пластиком защитных матов, свежим потом и боевой мазью.

На стене — лозунг:

«Рукопашный бой — это не красиво. Это — быстро, грязно, эффективно.»

Курсанты — в тренировочных комбинезонах с защитой ключевых зон.

Без шлемов. Только перчатки, наколенники и полное внимание.

Ведёт занятие старший инструктор Сэт Хольц — коренастый, лысеющий, с руками как у строителя и глазами как у хирурга.

Он не кричит. Он говорит жёстко и тихо. И все слушают.

— Вы не на турнире.

Вы на рукопашной, где враг не ждёт «рефери».

Вы здесь, чтобы жить, а не «побеждать красиво».'

Пауза. Он смотрит на Кардина и ещё одного курсанта.

— Вы двое! Выходите!

Они становятся, принимают стойки и начинают.

Кардин бьёт — но блок противника гасит его удар.

Кардин хмурится. Снова. Та же ошибка. Кулак гасится блоком. Он делает шаг назад.

Инструктор сразу рядом.

— Что ты делаешь?

— Бью, сэр.

— Нет. Ты бросаешь руку в кость, как будто шлёпаешь. Смотри.

Он сам встает перед Кардином, показывает две опции:

— Вот удар под углом — локтевой проворот. Блок уходит сам.

Вот захват за запястье и разворот в подножку — контроль положения.

Он отрабатывает это на Кардине, не сильно, но жёстко:

поворот, подножка — Кардин летит, но контролирует падение.

— Теперь ты. Повтори. Пока не поймёшь мышцами, что значит — пробить.

Кардин бьет снова и снова.

Пробует с поворотом плеча. С разворотом бедра.

Раз, два, три — не получается. Четвёртый — почти.

Пятый — с хрипом. Шестой — попал!

Инструктор молча кивает.

Потом стучит по плечу:

— Вот. Это уже удaр, не попытка.

'Я не хочу побеждать красиво.

Я хочу выжить.

И чтобы мой удар делал дело, даже если у меня сломано всё, кроме одной руки.

Если подойти близко — ты не спрашиваешь, «где его слабое место».

Ты просто делаешь так, чтобы он больше не встал.'

Инструктор Хольц, всем:

— Если ваш враг рядом — это уже ошибка.

Но если так вышло — вы не играете в бой. Вы завершаете бой.

Чётко. Быстро. Эффективно.

Сломал, ушёл. Добил, ушёл. Связал, ушёл.

Точка.

18:15. Ужин в столовой №2

Та же еда, тот же порядок: белок, углеводы, чуть клетчатки, чёткий учёт калорий.

Сегодня в меню: рис с мясной подливой, фасоль, хлеб, армейский чай.

Курсанты едят спокойно.

Кардин сидит с тем же отделением.

У всех — потные майки, волосы слиплись, лицо чуть синее, но никто не ноет.

Усталость — как фон. Рабочая. Чистая. Внутренняя.

Разговор за столом

Бейл (тот самый здоровяк):

— Слушай, Кардин, ну вот серьёзно — как тебе вся эта история с «копай ров, бей в гортань, маршируй 10 км»? Это вообще «охотничья академия» или нас в армию закатали по ошибке?

Кардин: жует, не спеша

— Ты бы выжил в армии без охотника рядом?

Бейл:

— Неа.

Кардин:

— Вот и охотник без армии не всегда выживает. Особенно когда миссия — не шоу, а линия фронта.

Другой курсант, поумнее, в очках:

— Просто странно. Мы вроде бы поступали на «охотников», а нас учат укрытиям, копке, зачистке…

Кардин:

— Ну а что ты хочешь? Наша аура слишком слабая, а семблансов почти нету.

Просто прими тот факт, что мы как охотники эффективны только в отряде.

Индивидуально мы слишком слабы.

Ещё один, новый, с трущоб:

— А у меня старший брат в КРОМе учился. Он говорил, у них всё по-простому: «бей, стреляй, не ори».

Галбадия — это ж не то, это ж вроде как «элита». А по факту — те же кирзачи и бетон, только с пафосом.

Кардин: спокойно, без раздражения

— Разница в том, что после КРОМа ты — пуля.

А после Галбадии — командир, который этими пулями стреляет.

Пауза. Все замолчали.

Смысл — дошёл.

'Они сомневаются. Это нормально.

Кто-то думал, что будет бегать с мечами, как в кино.

Кто-то — что сразу станет героем.

А я знал, что здесь — база будущей силы.

Не разовая вспышка. А тот, кто ведёт колонну через ад.'

После ужина все курсанты возвращаются в казарму.

Кто-то отжимается «за спор», кто-то читает, кто-то — молча лежит.

А Кардин уже в голове собирает картинку:

кто хорош в ближнем

кто лихо стреляет

кто думает

кто выдыхается, но не сдаётся

'Из них можно сделать группу.

Но кто поведёт — ещё не ясно.

Но я точно не последний.'

19:1 0. Казарменный блок, Зал Б-2.

Занятие: «Основы гигиены и приведение формы в порядок»

Ведут: сержант-инструктор Бронн и капрал Хейл

На столах:

Уставные комплекты: портянки, подворотнички, сапоги, щётки, мыло, иголка с ниткой

Рядом — тренировочные манекены для подворотничков

Сержант Бронн (спокойный, массивный, голос как у дизельного грузовика на холостом ходу):

— Это не маразм. Это не из «древних времён».

Это — базовая армейская гигиена.

И если вы не хотите, чтобы ваши ноги отвалились в середине миссии — слушайте внимательно.

Он берёт портянку.

Показывает, разворачивает, складывает.

— Вот так — по линии стопы.

Вот так — прокладка под пятку.

Вот здесь — заворот, чтобы не сбилась.

Все смотрят.

Кто-то смеётся.

Кто-то морщится.

Капрал Хейл — молодой, но жёсткий.

Поднимает берцы и говорит:

— Теперь — берцы.

Кожаные, плотные, держат щиколотку.

Но если внутри песок, пот и неправильная шнуровка —

у вас на второй день будет мясо вместо ног.

Он шнурует берцы медленно, чётко, с пояснением.

Как проложить язычок, как сделать «армейский замок» на крючках,

как убрать люфт в пятке и почему пыль под стелькой — враг №1.

Подворотнички

Манекен-воротник, иголка, нитка, белая ткань.

Бронн кивает:

— Подворотничок — это не для красоты.

Это предохранитель от инфекций и грязи, когда у тебя на шее бронежилет, пот, песок и пыль с гарью.

Он показывает, как подшивать «впритык», но без натяжения,

как делать двойную строчку, и как за 5 секунд определить, кто «косячит».

Потом:

— Теперь — вы.

Каждый.

На себя.

Мы проверим.

И не за вас — а с вами.

Кардин сидит спокойно.

Берёт иголку. Шьёт.

Не идеально. Но вдумчиво.

Смотрит, повторяет, исправляет.

'Плевать, как это выглядит. Главное — чтобы не рвало горло после пробежки.

Если я не могу нормально подшить воротник — как я могу вести отделение?'

Инструктор заглядывает — кивает молча. Это одобрение без слов.

В финале Бронн разворачивает лекало портянки, вешает на стенд:

— Это может спасти вам ногу.

Это — порядок, который идёт от ног, шеи и обуви — к бою.

Если вы не контролируете мелочь — не сможете контролировать хаос.

21:00. Казарма, вечерняя перекличка

В казарме — два ряда кроватей.

Курсанты стоят в футболках и шортах, в шлепанцах на бетонном полу.

Перед ними — инструктор Сэллоу, худощавый, но острый как боевой нож. В руках — планшет с медицинскими и дисциплинарными заметками.

— Ларк — подстричь ногти на ногах и помыть хорошенько. Видел грязь под пальцем. Грибок в роте не нужен.

Виннер — мозоль на пятке. Сейчас же идешь к санитарам. Проколоть, прижечь, заклеить. И не ной, санитары это не любят.

Хейнс — шнуровка берцев кривая. Упадет в бою — будешь падать как туша. Перед сном переделай и подтяни.

Остановился у Кардина. Смотрит. Молчит.

— … нормально. Без замечаний.

Просто идёт дальше.

И это в Галбадии = «сдал зачёт».

Душевые кабины

Всё чисто.

Без визгов, шуток, хлопков по спине.

Только вода, пар, мыло, мочалка, ритм капель.

В каждом отсеке — встроенный таймер: 4 минуты.

Кардин стоит под горячей струёй,

вода стекает по усталым мышцам.

Голова откинута, глаза полузакрыты.

'Чёрт. А ведь день был словно неделя.

Стрельба, копка, ближка, теория, снова физо, подворотнички, швы…

И ни одной истерики. Ни одного вопля.

Только ритм.

Это не воспитание героев. Это закалка стали.'

Он выключает душ. Вытирается быстро. Одевается молча. Возвращается в казарму.

21:45. Казарма. Койка №7

Темно. Лишь приглушённые ночные лампы у потолка.

Тела в кроватях тяжёлые, как бетон. Кто-то ворочается. Кто-то уже спит.

Кардин лежит на спине.

Руки под затылком. Смотрит в потолок. Глаза не мигают.

Сон не приходил.

Воспоминания — сами лезут

Приходило прошлое…

Тихое поле.

Не дикая природа, но ровный склон, травы, ветер, шелест листьев.

И одно большое дерево, под которым они сидят.

Кардин — моложе, в простой рыцарской броне.

Рядом — человек постарше, лицо размыто в полусне, но голос — тёплый, разумный, с ноткой грусти.

Человек:

— Кардин… Галбадия не похожа на другие академии.

Это не Баламб, где важен индивидуализм.

И не Бикон, где нужна харизма и командная работа.

Галбадия — это армия.

Пауза. Ветер колышет листья над головой.

— Если ты хочешь добиться там успеха, ты должен показать всем, что готов к дисциплине.

Что ты работящий. Рациональный.

Солдат.

Но не винтик.

А будущий офицер.

Кардин смотрит вдаль, на горизонт.

Молчит, но потом произносит:

— Я понимаю это. Но…

Поворачивается. Говорит, не громко:

— … я ведь больше воин, чем солдат.

Человек чуть усмехается, но не спорит.

Тихо кивает:

— Понимаю. Но ты ведь сам понимаешь — без сембланса и харизмы тебе нечего делать в Биконе и Баламбе.

Так что остаётся только Галбадия…

Человек смотрит на Кардина внимательно.

— Но я пойму, если ты не хочешь.

Можно, например, в Веридию — с твоими данными ты бы там неплохо вписался.

Хорошист. Стабильный. Чистая работа. Без лишнего давления.

Кардин качает головой.

Смотрит прямо, решительно:

— Нет. Я всё понимаю.

Ради… ради всех я пойду в Галбадию.

И хоть я и не солдат…

Я постараюсь им стать.

Человек кладёт руку ему на плечо.

— Спасибо тебе, Кардин.

Возвращение

Темнота.

Сквозняк в казарме шевелит занавеску.

Кардин открывает глаза.

Смотрит в потолок. Тихо, спокойно.

'Не герой.

Не мечник с сияющим клинком.

Я — кто ведёт. Кто держит. Кто стоит.

Я — Галбадия.'

Кардин лежит на койке, не двигаясь. Всё вокруг — затихло: только слабый гул вентиляции, дальних дронов на периметре и мелкий шорох простыней, когда кто-то переворачивается.

Он смотрит в потолок, а в голове — разговор с самим собой.

"Воин… и солдат. В чём разница?

Воин сражается сам. Он — пламя, прорыв, клинок, выверенный удар в сердце врага.

Ему не нужен строй. Не нужен приказ. Он идёт — потому что может.

Потому что должен. Потому что если не он — то никто.

Солдата не спрашивают.

Солдат — это не одиночка.

Он — часть системы.

Он может быть не самым ярким.

Но он всегда на месте.

Воин — как удар.

Солдат — как фундамент."

Он поворачивает голову, смотрит на аккуратную стойку с сапогами, портянками, ремнями.

"В Баламбе из тебя делают воина.

Там ты должен быть лучшим: быстрым, точным, совершенным.

Там не про команды. Там про легенды.

И если ты не сияешь — тебя просто не замечают.

В Биконе — ты часть команды.

Личность важна. Химия между бойцами.

Ты должен уметь вести — и следовать.

Там командная работа — как искусство.

А Галбадия?

Здесь тебя не учат сиять.

Здесь тебя учат стоять, строить, выживать.

Здесь ты — механизм.

Но ты не просто шестерёнка, а офицер,

ты управляешь всей системой.

Я думал, что воин — это круче.

Что сила — в порыве, в крике, в умении держать меч, даже если ты один.

А теперь я вижу:

Сила — не только в клинке.

Сила — в том, чтобы держать строй,

когда другие паникуют.

В том, чтобы отдать приказ,

от которого кто-то не вернётся,

но зато остальные — выживут."

Он прикрывает глаза. Не чтобы уснуть — просто чтобы всё сложилось.

"Я не воин.

Я — будущий солдат.

Нет…

Я — будущий офицер."

Спокойное дыхание.

Равномерное.

Кардин впервые за день чувствует не усталость, а странную, холодную, правильную ясность.

Медленно, без пафоса, он шепчет в темноту, едва шевеля губами:

— Мы сражались ради полей, что нам не принадлежат,

За короны, что не наденем, и славу, что не для нас.

Но честь — не в победе. Честь — в том, что ты стоишь.

Когда другие пали.

Он замолкает.

А потом, почти с улыбкой, как финальный аккорд:

— Блажен тот, кто в этот день плечо подставил рядом —

Брат мой он. Кто б ни был он — он стал мне братом.

И с этой мыслью, не героической, но твердой,

Кардин закрывает глаза.

Спит не герой.

Спит солдат,

который однажды поведёт других вперёд.