Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки

Глава 16 Интерлюдия. Возвышение Менажери I

Ночная тьма дрожала от рёва фейерверков. Вдали, за линией лесов, гудели сигнальные ракеты победы — Менажери праздновал победу. Барабаны отбивали ритм триумфа, тамтамы вбивали его в землю и даже старые «духи» в шкурах танцевали под свет флагов.

Но здесь, в полевом штабе, на вершине холма, всё было по-другому.

Палатка из брезента, обогреваемая термоячейками, внутри — только карта, стол, терминалы и запах пота.

Гира Белладонна сидел за картой. На ней — красным: позиции Атласа. Серым — обгоревший фронт генерала Лагуны. А зелёным… зелёным — победоносная дуга Менажери.

Он был без своей мантии. Только униформа цвета хаки и лицо с тёмными полосами грязи.

— Ну, что ж, — начал он, не поднимая взгляда. — Мы взяли их. Генерал Лагуна бежит с теми, кого может эвакуировать. Западный фронт пал.

Кали сидела рядом, молча, с бокалом в руке, но не пила. Феннек и Корсак Альбины, братья из клана ночных разведчиков, переглянулись. Кто-то снаружи крикнул:

— Ура! Белладонна! — и зашумел хор голосов.

— Мы победили, — добавил Феннек с лёгкой улыбкой. — Самое время выдохнуть. Нас ждёт восстановление, мир, переговоры…

Гира медленно поднял голову. В его глазах не было радости.

— Нет мира, — сказал он. — Нет мира, пока зверь дышит.

— Ты о чём? — тихо спросила Кали. — Гира… ты добился невозможного. Все это знают. Может, хватит?

Он встал. Пальцем провёл по карте. Красное пятно сжималось вокруг остатков Атласского корпуса.

— Они отступили. Не потому что признали поражение. А потому что не успели перегруппироваться. Это рана, но не смерть.

— Но если мы пойдём дальше — это уже не оборона, это… — осторожно произнёс Корсак. — Агрессия.

— Атлас никогда не занимался обороной, — прорычал Гира. — Они бомбили наши деревни. Жгли наши джунгли напалмом. Травили реки. Десятилетиями кормили мир ложью про равенство, пока их солдаты держали наш народ в цепях. Это не агрессия. Это — справедливость.

Он подошёл ближе, встал перед ними. Его голос был твёрд, будто били по броне.

— Вы думаете, это конец? Нет. Это только передышка. Оставь зверя раненым — он выживет, вернётся, и будет вдвое злее. Если мы не добьём его сейчас, если не войдём в его логово, не раздавим его флаг и не сотрём его имя с карты — завтра они снова придут.

— Ты правда так думаешь? — спросила Кали.

— … мне недавно стало известно о том, что в Атласе идет разработка новейших военных машин, перед которыми мы не выстоим да и никто в мире не сможет — летающие корабли, способные перевозить тысячи солдат и обладающие огневой мощью, способной стирать с лица земли целые страны.

— Это невозможно!

— К сожалению очень даже возможно. К тому же, они ведут разработки суперсовременных боевых дроидов с продвинутыми ИИ — не те ведроподобные убожества, которые имел Лагуна. А полноценные боевые машины, способные действовать сутки напролет без сна и отдыха…

— И что же делать?

— Мы должны ударить раньше и не дать им возвыситься! Мы не можем ждать, пока их летающие линкоры с авианосцами будут созданы и они окончательно выжгут нашу мирную страну до тла! И поэтому — мы должны продолжать сражаться! Особенно сейчас, пока они ослаблены и деморализованы! Пока у нас еще есть шанс!

— Гира… ты стал… другим, — Кали произнесла это с тревогой.

— Я стал тем, кто нужен народу. Лидером, а не сказочником. Если у кого-то из вас не хватает духа — выходите. Пусть история запомнит тех, кто отвернулся, когда можно было освободить Менажери навсегда.

Тишина.

Феннек опустил взгляд. Корсак сжал зубы. Кали отвела глаза. Но никто не встал.

А потом — Феннек встал. Но не чтобы уйти.

— Веди нас, вождь Белладонна. Ты привёл нас к победе над Лагуной. Ты приведёшь нас к окончательной победе над Атласом.

Корсак поднялся следом, кивнул. За ними — Кали, с тяжёлым вдохом, но с твёрдым взглядом.

— Тогда пусть весь мир запомнит: день, когда Фавны поднялись, стал концом лжи.

— Так и будет, — тихо сказал Гира.

И карта, залитая зелёным светом тактических ламп, дрожала, будто предчувствовала, что следующей станет не точка… а черта.

Небо над Мистралем было тяжёлым и низким, как крышка гроба.

Грузовой корабль компании Шни, недавно захваченный и перекрашенный в серые цвета, подплыл к берегу. Вдали — шахты, бараки, ржавые рельсы, где фавны гнули спины под надзором охраны с эмблемами Шни. Тишина в наушниках командного отсека была гулкой, как перед бурей.

Гира Белладонна стоял у борта. За ним, в ожидании приказов — бойцы. Лица покрашены черными полосами, тела — в серой маскировочной униформе с легкими бронежилетами.

Не армия. Ячейки. Клетки. Искры.

Подрывные группы, готовые раствориться в шахтёрских поселках, поднять волну изнутри.

Гира говорил спокойно, но в его голосе звучала сталь:

— Первая группа — шахты в долине Ветра. Найдите там старосту. Он ещё помнит нас. Дайте ему выбор. Выживать в рабстве или задушить цепями своих угнетателей.

— Вторая — поселок Рогатых. Там охрана Шни особенно жестокая. Принесите факты, кадры, видео. Покажите миру, кто они такое на самом деле.

— Третья — в Мокрых Холмах. Тихо, незаметно. Распространите листовки, начните разговоры в очередях, подбросьте еду нуждающимся. Люди любят тех, кто даёт, а не только зовёт.

— Четвёртая — Малая станция. Там наёмники. Им нужны не присяги — им нужны деньги. Перекупите. Или посейте страх. Бизнес Шни — в их карманах. Ударьте по нему.

Каждый получал пакет — карта, документы, особые фразы, коды, маршруты отхода.

Корабль приближался, ветер завывал на палубе, волны бились о борта, вдалеке погас свет станции — сигнал.

Гира повернулся к ним, последний раз.

— Вы не просто агенты. Вы — искра, которая должна разгореться в пламя. Мы не давим — мы будим. Наши люди забыли, как подниматься с колен. Покажите им.

— А если спросят, кто вы?

Один из бойцов — мужчина с шрамом на поллица — ответил:

— Мы — Менажери. И мы вернулись к своим.

Они молча кивнули… и один за другим оптравились в ночь. Тёмные тени, растворяющиеся в воде, а затем — среди скал.

Гира бросил последний взгляд на них, а затем корабль плавно отошел от берега, уходя на безопасное расстояние. Ни звуков, ни света.

Он смотрел на карту и смотрел на названия шахтёрских деревень, будто видел переполнявшие их жителей гнев, страх, надежду. Всё сплелось в единый узор.

Он выдохнул и, глядя в темноту, сказал шёпотом, почти себе:

— Это только начало…

Шахта «Глубокий Камень», долина Ветра.

Утро начиналось, как обычно — свистки, команды, грубые окрики охраны, ржавые лифты и запах угля, пота и крови.

Но не в этот день.

Один из надзирателей обернулся, услышав странный гул. Не от лифта. От чего-то другого.

Из шахтного тоннеля вышла женщина в плаще, кошачьими ушками и желтыми глазами, полными решимости.

Вокруг неё — грязные и озлобленные фавны и люди с кирками, трубами, самодельным оружием, поднятым со свалок.

— Стой! Кто ты такая? — крикнул охранник, поднимая винтовку.

Кали шагнула вперёд.

— Я — та, кто напомнит имена наших мёртвых. Я — голос тех, кто гнул спину здесь до самой смерти. Я — мать народа, который слишком долго молчал. Я — Кали из Менажери!

Она резко взмахнула рукой.

И в тот же миг гаснет свет. В шахте завыла сирена, камеры слепли, а в темноте — вспыхнули самодельные световые факелы.

Фавны и люди в грязных комбинезонах ринулись вперёд, будто буря. Охрана в панике отступала. Кто-то кричал в рацию. Кто-то падал под ударами.

Никакой пощады. Только скорость и ярость.

Кали двигалась как призрак, целясь не в людей, а в контрольные панели, запоры, коммуникации.

Её голос звучал через громкоговоритель, захваченный одним из бойцов:

— Братья и сёстры! Сегодня вы не просто рабочие. Сегодня вы — воины! Хватит глотать пыль ради тех, кто считает нас животными! Хватит ждать милости от тех, кто отнял всё! Если вы сейчас опустите глаза — завтра ваши дети будут под замком. Если вы поднимете головы — они будут свободны! Поднимайтесь. Ломайте цепи. В этот день — мы станем тараном!

Толпа поднялась. Охрана, запершаяся в подсобках, сдалась. Подняли флаг. Сигнальная ракета взвилась в небо — зелёный огонь, который увидят другие.

На корабле вдали от берега Гира Белладонна смотрел на вспышку.

Он закрыл глаза, сжал кулак.

— Кали… — выдохнул он. — Ты зажгла огонь. Теперь его не потушить.

Входят связисты, офицеры связи и командиры ячеек. Начинается доклад за докладом.

— Кали взяла под контроль шахту «Глубокий Камень». Местные работяги поднялись. Надзиратели Шни капитулировали. Жители нас поддерживают.

Гира кивнул.

— Как она?

— Лидер. Как и всегда. Люди идут за ней. Без страха.

— Братья Альбины внедрились в Мокрые Холмы. Корсак — через профсоюзы. Феннек — через хакеров. Местные терминалы нарушены, отчёты о добыче не отправлены уже сутки. Завтра прекратят финансирование, послезавтра начнутся перебои с поставками. Бюрократия Атласа начала захлёбываться.

— Посёлок Рогатых, — сказал другой офицер, — взят. Лидер ячейки — Харон Сильвус, человек, который тоже радеет за равенство, заручился поддержкой старейшин. Надзирателей выкинули из окон. Рабочие перекрыли железную дорогу. Прозвучал лозунг: «Мы не бунтуем. Мы возвращаем своё.»

Гира закрыл глаза на секунду, словно собираясь с мыслями. Но внутри он чувствовал, как трещит лёд под ногами врага.

— Дальше.

— Первые перебежчики среди охраны Шни. Кто-то просто уходит, кто-то переходит на нашу сторону и передаёт нам списки, пароли, схемы поставок. У них — паника. Начались внутренние расследования, подозрения. Они режут друг друга быстрее, чем мы успеваем дотянуться.

— Улицы Мистраля шепчут, — добавил шпион с хриплым голосом. — Говорят: «Фавны начали возвращаться. Не с поклоном — с флагом.»

— Атласские патрули всё чаще отступают без боя. Начинают уезжать. Генералы требуют отчётов, а им не могут ничего дать. Их чиновники в бешенстве. Их капитаны — в страхе. Их солдаты — в сомнении.

Наступила тишина. Все смотрели на него.

Гира медленно сел в командное кресло. Тяжело, как будто на плечах — тысячи голосов, жизней, надежд.

Он провёл рукой по виску, будто смахивая пыль или усталость. И потом сказал:

— Они трескаются. Не от пушек, а от правды. Простые люди Мистраля тоже ненавидят Атлас.

Он посмотрел на карту. Огни вспышек. Зоны влияния. Линии, что больше не принадлежали Шни.

— Это не конец. Это — перелом. Они ещё не пали… но начали падать. Словно Колосс на глиняных ногах.

И, глядя в окна корабля на серое небо Мистраля, он сказал себе тихо:

— Мы начали цепную реакцию. Теперь их собственный страх — наш союзник.

Он встал.

— Передайте всем лидерам: движемся по плану «Горизонт». И скажите Кали… скажите, что я горжусь ею.

Штаб-квартира Атласа в Мистрале.

Бункер под зданием Торгового Консорциума — защищённый, унылый, пахнущий дешёвым кофе, пластиком и потом.

В комнате — десятки высокопоставленных лиц: генералы, чиновники, управляющие от корпорации Шни, политические агенты, охрана в боевых экзоскелетах. Все говорят одновременно, перебивают друг друга, кричат в рации. Голограммы мигают тревожно — красные зоны на карте ширятся.

Молодой лейтенант Джеймс Айронвуд — один из немногих, кто молчит. Он стоит у стены, руки за спиной, глаза холодные, лицо как сталь.

Он впервые допущен к такому уровню.

И уже презирает всех, кого видит.

— Это какая-то аномалия! — орёт полковник Вейден. — Да как они вообще координируют действия⁈ Это ж плебеи с кирками, чёрт возьми!

— Аномалия? — усмехается представитель Шни, потный и лысеющий. — Может, проблема в вашей бездарной охране? Мы платим за безопасность, а получаем революцию!

«Ваша безопасность — это ваши надзиратели, что били детей и сжигали жалобы, — думает Айронвуд. — Вы ждали, что вас будут любить?»

— Надо срочно выслать отряд «Дельта»! Зачистка, экстренное восстановление порядка — любой ценой! — кричит ещё один.

— И что, сжечь шахты? Устроить резню? Перед камерами? — холодно спрашивает аналитик с планшетом.

Айронвуд смотрит на них и видит — страх. Паника. Глупость.

«Никто не думает о последствиях. Никто не хочет брать ответственность. Только спасти своё кресло, свой контракт, свой бонус.»

— Мы ведь не можем использовать Арбитров… это не тот уровень. — шепчет кто-то сбоку.

С потолка капает вода. Сигналы тревоги больше не отключаются — они просто стали фоном.

Крики, переговоры, голограммы, которые мигают всё более красным.

Айронвуд стоит у дальней стены, не привлекая внимания.

Его форма выглажена. Мундир застёгнут на все пуговицы. Взгляд — холоден.

Вокруг — генералы, советники, корпоративные паразиты.

— Как они прорвались в Рогатых⁈ — орёт кто-то. — Там же было двести охранников!

— Да потому что вы всё время экономите! — шипит другой. — Один обед для ваших «экспертов по безопасности» стоит как четыре современных турели!

— Да это всё местные! Фавны внутри системы! Саботаж!

— Нет, это кто-то из наших сливает инфу. Увольнять надо пачками!

«Во имя Светлого Брата… — думает Айронвуд, сжав кулаки за спиной. — Вы ссоритесь как дети, пока шахты пылают. Пока ваш „низший класс“ берёт под контроль логистику. Пока фавны строят структуру, а вы даже не можете собраться на совещание без взаимных обвинений.»

На экране — данные: очередной патруль покинул пост без боя.

В другой зоне — рабочие отказались загружать поезда.

Где-то отключили энергоснабжение.

И всё это — без единого выстрела.

Они проигрывают войну, в которую даже не поняли, что вступили.

Айронвуд переводит взгляд на потолок.

Там старый, стертый герб — символ старой Империи Мантль.

И под ним — вырезанные слова молитвы, которые здесь никто уже давно не читает:

«О, Светлый Брат, веди нас через Тьму. Пусть Свет твой очистит наши души от страха, жадности и лжи.»

Он закрывает глаза.

Молитва из детства.

Из училища.

Из первых маршей под звёздами по тундре, когда он ещё верил в порядок, в дисциплину, в смысл.

«Светлый Брат… если ты есть — если ты смотришь… то теперь самое время. Потому что иначе — нас поглотит гниль.»

Он открывает глаза. Голограммы мерцают, голоса спорят, столы дрожат от кулаков и нервных движений.

А он стоит — один из немногих, кто ещё не утратил веру в порядок.

"Они заслужили крах. Но, пожалуйста… не дай погибнуть тем, кто ещё держится.

Я сделаю всё, что нужно. Только укажи путь…"

Скрытый штаб, Мистраль.

Подземная станция времён Цветной Революции. Переоборудована. Армейский бетон, провода, экраны, карты, конденсат на трубах. Резкий запах масла и оружейного металла.

В углу — голограмма города: алые вспышки там, где вспыхнули бунты. Зелёные — зоны поддержки. Жёлтые — районы, где всё ещё колеблются.

Гира Белладонна сидит за столом, рядом — чашка с остывшим чаем, плетёный браслет жены на счастье лежит на столе и старый револьвер на краю карты.

Дверь со скрежетом открывается.

Входит Сиерра Хан, лидер одной из северных групп, бывшая налётчица, фавниха с черными волосами и глазами, которые никогда не прощали.

Она не здоровается — сразу говорит:

— Ты зашёл слишком далеко, Гира. Мы хотели признания. Прав. Земли. Мы этого добились! А ты хочешь чего? Полного краха Атласа?

Он не поднимает головы. Только тихо отвечает:

— Я хочу, чтобы нас больше не просили «подождать лучшего времени». Я хочу, чтобы когда фавн идёт по улице — люди не смели оскорблять нас, называя «зверьми» — не из вежливости, а потому что они знают: теперь всё по-другому и теперь все равны!

— Атлас сотрёт нас с карты, — зло говорит она. — Они ещё не начали действовать всерьёз. Если их армия выдвинется вся целиком — всё, что мы создали, рухнет.

Он медленно поднимает голову. И — усмехается.

— Мы еще посмотрим, кто кого, Сиерра.

Он встаёт, поворачивается, уводит её к дальнему отсеку штаба. Металлические двери, бронированные. Щелчок замка, гул замедленного открытия.

За ними — ряд ящиков, тщательно упакованных, с печатями, знаками, со старой маркировкой Атласа.

Сиерра морщит лоб.

— Что это?

Гира подходит к ближайшему, кладёт ладонь на крышку. Сдвигает защёлку, открывает.

На ящике — гравировка:

«EQUILIBRIUM THROUGH FORCE»

Внутри — Аксель-47. Штурмовая винтовка, созданная инженерами Атласа. Полированный приклад, встроенный стабилизатор, три режима огня.

Он берёт одну из винтовок в руки. Крутит, будто оценивает вес идеи.

— Говорят, что боги — Светлый и Тёмный Братья создали всех по своему образу и подобию.

Полковник Винчестер — уравнял всех людей своими рычажной винтовкой и револьвером.

А вот младший сержант Аксель из Атласа… он пошел еще дальше — он уравнял целые страны.

Он протягивает оружие ей, прикладом вперёд.

— Ты не находишь это… ироничным, Сиерра?

Та смотрит на автомат. Медленно, словно в нём отражается всё, что она пережила: гибель, позор, надежда.

Потом — улыбается.

Не дружелюбно.

Не мягко.

Кровожадно.

— Нахожу.

Она берёт винтовку. Проверяет затвор. Щёлк.

Гира поворачивается обратно к карте.

— Тогда пошли уравнивать.

Окраина Мистраля. Сектор 9-Т, промышленная зона.

Тусклый рассвет. Город ещё спит, но патрули уже на ногах. Пять бронированных машин Атласа с логотипом Шни медленно продвигаются по узкой улице между складами. Пехота идёт впереди: автоматы, дроны, сенсоры.

Они не знают, что на крышах уже сидят фавны и люди в маскировочной униформе с перемазанными грязью лицами.

Что люки заминированы.

Что этот маршрут давно записан в тетрадь Сиерры.

На одной из крыш — сама Сиерра. В простой куртке, с винтовкой наперевес. Возле неё — шестеро бойцов. Все с «уравнителями». Все с холодной решимостью в глазах.

— Целься не в броню. В лоб, в стыки, в лица. Мы не для трофеев. Мы для примера.

Нажимает на комм.

— Группа «Лис». Начинаем.

БАХ!

Один из грузовиков вдруг взрывается снизу. Подорванное колесо вылетает в небо. Пехота в панике разбегается, дроны пытаются взлететь — но сразу ловят импульсный глушитель с соседней крыши.

— Открыть огонь! Без промаха!

Группа «Лис» начинает стрелять. Метко. Методично. Каждая очередь как приговор. Атласские солдаты не понимают, что происходит — они не привыкли, что к ним заходят сверху. Не привыкли, что их расстреливают со спины.

Сиерра не улыбается.

Она только идёт по крыше, шагает мимо бойцов, говорит спокойно, глядя вниз:

— Вы уравнивали нас налогами. Патентами. Барьерами. Теперь мы уравниваем вас — свинцом. Справедливо?

Через 90 секунд — всё кончено.

Мёртвые патрульные. Пылающие машины.

И на стене одного из складов — оставленная краской надпись:

«СЧЁТ УРАВНЯН.»

В штабе.

Гира смотрит запись с дрона. Молча. Потом включает микрофон связи.

— Хорошая работа, Сиерра. Но это только первый акт. Они должны не просто бояться. Они должны засомневаться.

Сиерра отвечает с улыбкой:

— Они уже сомневаются, Гира. Это видно по тому, как быстро они бегут.

Эфир телеканала «Атлас-Гамма»

Прямой эфир. Студия — стерильно-белая, идеально освещённая. Ведущая с искусственной улыбкой, позади неё голограмма горящей улицы с подписью:

«БУНТЫ В МИСТРАЛЕ. АТЛАС ОТВЕЧАЕТ УДАРОМ»

— … напоминаем, что в результате варварской атаки мятежников, погибло шестнадцать бойцов миротворческих сил Атласа. Правительство осудило нападение, как…

— ВРАНЬЁ!

Голос — резкий, стальной, без разрешения. Ведущая моргнула, потом резко обернулась. В кадр вошёл лейтенант Джеймс Айронвуд, уже не в парадной форме, а в полевой — с мешками под глазами, неровным дыханием. Он отодвинул микрофон ведущей.

— Я был там. Я видел. И я говорю вам — это ответ!

Пауза. Студия замерла. В комнате управления — тревога. Кто-то машет руками, кто-то орёт «уберите его».

— Эти «мятежники» — простые люди Мистраля, которых мы истязали налогами и скотскими условиями! И наше же командование месяцами отказывалось эвакуировать их во время нашествий гримм. Мы бросили их. Мы сами создали свою же немезиду. А теперь удивляемся, что они подняли головы! А ещё…

Далее он еще много чего рассказал такого, от чего слушатели не могли оторваться от экранов и хотя их это шокировало, но правда нашла своих слушателей.

— Лейтенант, пожалуйста, — попыталась вставить ведущая.

— Нет. Хватит. Я поклялся служить Светлому Брату — а не лжи и деньгам! И если вы хотите обвинить меня в измене — сделайте это! Но я не мог молчать…

Он сделал шаг назад. И в этот момент в студию ворвались трое в чёрной форме — Служба Госбезопасности.

— Лейтенант Айронвуд, вы арестованы за осквернение чести мундира и государственную измену!

Он не сопротивлялся. Только улыбнулся — впервые за эфир.

— Теперь вы знаете правду. Делайте с этим что хотите…

Камера отключилась. Эфир прервался.

Но запись уже ушла в сеть.

Подземный штаб Менажери. Ночь.

Гира Белладонна стоит перед камерой.

Позади — флаг, неофициальный, с золотым силуэтом льва и алой дугой восхода.

В комнате тишина. Оператор готов. Связь установлена.

Это будет передано через тысячи устройств, экранов, голопередатчиков.

Он начинает говорить. Без бумажек. Без телесуфлёра. Только голос.

— Говорят, что мы — звери. Что мы живём среди людей, но не с ними. Знаете, что я думаю? Мы все равны!

Он делает шаг вперёд.

— Атлассцы боятся нас не потому, что мы другие. А потому, что мы больше не молчим. Они построили стены, думая, что они защитят вас. А теперь стены трескаются. И они слышат наш голос.

На экране за ним — кадры: Кали Хан на шахте, Сиерра в засаде, Айронвуд, уводимый из студии.

— Один солдат Атласа сказал правду. А его утащили в наручниках. Какое лицемерие, не находите? Мы не просим пощады. Мы не хотим мести. Мы хотим выбора! Мы хотим, чтобы наши дети не рылись в отбросах, пока ваши сытые рожи обсуждают «интеграцию»! Мы хотим, чтобы когда вы слышите слово «фавн» — вы понимали: это не второй сорт. Это — такие же люди! Ведь Светлый Брат создал нас всех равными!

Он смотрит в объектив.

— Вы спрашиваете, что будет дальше?

Он наклоняется чуть ближе к камере.

— Дальше — настанет равенство!

Он кивает. Эфир выключается.

Поздняя ночь. Подземный штаб.

Почти все ушли спать. Снаружи гудят генераторы, щелкают голограммы. Внутри — полумрак. Только центральная тактическая карта светится зелёными, алыми и жёлтыми вспышками.

Гира Белладонна стоит молча. Усталость — в глазах, в плечах, в пальцах, которыми он ведёт по проекции улиц.

Красное — то, что удерживает Атлас.

Жёлтое — спорные районы.

Зелёное — Менажери.

И этого зелёного — уже почти весь Мистраль.

— Они уходят… — тихо произносит он, почти не веря сам.

— Они теряют контроль. Не сразу. Но теряют. Простые люди тоже нас поддерживают и присоединяются. Заводы бастуют. Шахты молчат. Полицейские участки — пустуют. Атласский «порядок» больше не вызывает страха…

Он замирает. Смотрит на карту долго, напряжённо. На челюсти — дрожит мышца. В груди грохочет не радость, а величие момента.

Кали подходит сзади. Молча. В её руках — не оружие, не документы, а плед, который она накидывает ему на плечи. Она не говорит ни слова.

И только одной рукой — гладит его по плечу.

Мягко, поддерживающе. Без пафоса.

Он выдыхает.

— Я не думал, что доживу до этого… Что хоть раз посмотрю на карту и не увижу там чужих флагов над нашими улицами.

Она улыбается едва заметно.

— А я всегда знала, что ты доведёшь нас до этого дня.

— Нет, — он качает головой. — Я довёл нас до того, что теперь всё зависит от других. От них. От тех, кто проснулся. От тех, кто выбрал не молчать.

Он смотрит на экран. А потом — вверх. Будто сквозь бетон он видит Мистраль.

— Светлый Брат, если ты и правда наблюдаешь… пусть мы сможем удержаться от их грехов. Пусть мы не станем такими же, как они.

Кали слегка прижимается лбом к его плечу.

— Тогда не забывай, ради кого ты всё начал.

Он молча кивает. И в этот момент на карте зажигается ещё один зелёный сектор.

Потом — ещё один.

Город больше не принадлежит Атласу.

Он не говорит вслух. Но в его голове звучит:

«Это — рассвет нового, лучшего мира.»