Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки

Глава 15 День 4.1. Инструктор Кролик

«Если инструктор пришёл за тобой лично — ты либо гений, либо идиот. И, поверь, второй вариант бывает чаще.»

— Джеймс Айронвуд

— ДО-О-ОБРОЕ УТРО-О-О, БИКОН!

Проснулся я ровно в 5:30. Как всегда, под крик инструктора, лязг коек, шорох матрасов и коллективное «мгхррх» во всех вариациях. Кто-то уже слезал с верхней койки, кто-то шаркал тапками, кто-то пытался дотянуться до портянок, не поднимая головы.

Я зевнул. Потянулся. На автомате начал вставать, сходил в туалет, сделал свои дела, начал уже было одеваться, чтобы пойти строиться на плац, как и всегда, — но тут…

Щёлк.

Дверь казармы открылась с таким чётким, предельно выверенным звуком, будто её смазывали специально для парадов.

Я уже знал, кто это.

До того, как посмотрел.

По тишине.

По тому, как Меркури резко застыл с наполовину натянутыми штанами.

По тому, как Эмеральд вдруг решила стать подушкой.

По тому, как Блейк выронила зубную щётку ещё до того, как успела её взять.

— Арк. Встать!

Голос был спокойный.

Очень спокойный.

А значит — страшный.

Я встал на месте как вкопанный. Тело само натянулось, руки сами взялись за ремень, лицо само приняло выражение «я ничего не делал, честно».

Вельвет стояла у входа. При полном параде. Форма выглажена до идеала, ботинки блестят, уши — строго вверх, в руках — планшет, на поясе — армейская фляга.

Всё в ней говорило:

«Это не утро. Это казнь.»

Я шагнул к ней.

— Ты не идёшь на плац.

— Так точно, мэм!

— Ты идёшь со мной.

— Так точно, мэм!

Мы вышли из казармы. Я успел заметить, как Меркури шепчет кому-то:

— Всё. Всё. Жон — покойник. Сейчас его клопам скормят.

И кто-то рядом добавил:

— Или, хуже того… заставит начищать толчки до зеркального блеска.

Но я не оборачивался. Я шёл.

А Вельвет… начала.

— Ты что, думаешь, это шутка? Думаешь, если ты слегка посмеялся вчера над «тренировкой» — ты теперь бессмертный?

— Никак нет, мэм.

— Думаешь, если девушка на тебя посмотрела один раз — всё, ты альфа-самец в казарме?

— Никак нет, мэм!

— Думаешь, я не вижу, как ты тут втираешься в доверие ко всем, «делишься шоколадками», «мотая портянки» и «помогая с подшивками»⁈

— Я просто… — попытался вставить я.

— ТЫ ПРОСТО КУРСАНТ, АРК! НЕ ПСИХОЛОГ! НЕ СОЦИАЛЬНЫЙ РАБОТНИК С ПЕЧЕНЬКОЙ!

— Так точно, мэм!

— С этого момента я лично курирую твой распорядок. Если ты думаешь, что уже молодец — значит, пора делать из тебя настоящего бойца.

— Так точно, мэм…

— И ещё. Если хоть одна — ХОТЬ ОДНА! — особь женского пола скажет, что ты «слишком внимательный к ней»… — она развернулась ко мне, прильнув вплотную.

Я почти врезался носом в её жетон.

— …то я устрою тебе марш-бросок до Менажери. Через океан. На кортах!

— … Принято, мэм!

— Хорошо. Идём. У нас с тобой индивидуальная тренировка. Под мои чутким контролем ты научишься отжиматься на пальцах стоя вверх ногами, приседать на одной ноге и подтягиваться на одной руке!

— … за сегодня?

— Нет.

(Я чуть выдохнул.)

— Чего ты выдыхаешь⁈ Расслабился⁈

(Я быстро вдохнул обратно.)

И вот я шёл за ней.

На рассвете.

Под расцветающим небом.

И только одна мысль не давала мне повесить голову:

«Эмеральд мне должна шоколадку. Как моральную компенсацию. Она обещала…»

Бег.

Разминочный.

Слово звучит так, будто это что-то лёгкое. Тёплое. Подготовительное.

Ага. Конечно. Только если под «разминкой» понимать размазывание души по асфальту.

Я уже минут десять как бегу. Солнце едва встало, но уже печет. Форма мокрая. Под ногами — то грязь, то камень, то лужа от вчерашнего дождя.

А рядом — вселенское воплощение праведного гнева с двумя ушками.

Вельвет.

Инструктор Вельвет.

Кошмар с милыми ушками.

Она бежит рядом. Не отстаёт. Даже не дышит тяжело. Только голос у неё, кажется, работает в режиме «вторая передача Ада».

— ЧТО ТАКОЕ, АРК⁈ УСТАЛ, ДА⁈ УСТАЛ⁈

— Никак нет, мэм! — выпалил я на бегу, чуть не споткнувшись.

— А МАЦАТЬ СВОИХ СОКУРСНИЦ — ТЫ НЕ УСТАЁШЬ, ДА⁈

— Никак нет, мэм! — отвечаю, не думая и только потом осознавая, что именно я только что ляпнул.

— АХ ВОТ КАК⁈ ЗНАЧИТ, ПРИЗНАЁШЬСЯ, ДА⁈

— Никак нет, мэм! Я хотел сказать…

— ТЫ НИЧЕГО УЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ, АРК! У ТЕБЯ УЖЕ НЕТ ЖЕЛАНИЙ! ЕСТЬ ТОЛЬКО Я — И БЕГ!

Мы добегаем до плаца.

Все стоят по струнке перед Айронвудом.

Я чувствую, как взгляды пронзают меня сбоку — тонкие, острые, напряжённые, как стрелы.

Никто не поворачивает голову. Никто даже не шепчет.

Но я знаю: они все следят.

Меркури. С хитрой ухмылкой, но без улыбки.

Эмеральд. С прищуром, оценивая.

Блейк. Приподняла бровь и тут же уткнулась взглядом в шнуровку, будто ей всё равно.

Даже «хахухихо» замер, будто его программа зависла.

— ВЗГЛЯНИ НА НИХ, АРК! ВСЕ СМОТРЯТ! ВСЕ! ЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ⁈

— Потому что я… бегу с вами? Мэм?..

— НЕ-Е-ЕТ! ПОТОМУ ЧТО ТЫ — ТЕПЕРЬ ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ЖИВОЙ ЗНАК — «НЕ ПОВТОРЯЙ МОИХ ОШИБОК»!

Я задыхаюсь. Уже бегу скорее на воле страха, чем на ногах. Но продолжаю.

Потому что… ну, я ещё жить хочу.

И ушки Вельвет прямо сейчас могут чувствовать запах страха.

«Если девушка-инструктор села тебе на спину — улыбайся и отжимайся. Потому что если ты упадёшь, то потом она уже сядет тебе на шею. На всю жизнь…»

— Джеймс Айронвуд

Полоса. Пыль. Камень. Солнце.

Я отжимаюсь.

Десятый. Двадцатый. Сороковой.

Пот уже заливает глаза, руки дрожат, грудная клетка горит.

Воздух — будто сопротивляется влезать в легкие и колет их изнутри.

А над душой — она.

Инструктор Вельвет.

Легенда с ушками.

Ужас подтянутых мышц.

Голос — как плюшевая граната: вроде бы игрушка, а потом — БАХ!

— Что такое⁈ УСТАЛ, ДА⁈ УСТАЛ⁈

— Никак нет, мэм! — прохрипел я, чуть не ткнувшись носом в раскалённый асфальт.

— А МАЦАТЬ СОКУРСНИЦ — НЕ УСТАЛ⁈

— Никак нет, мэм!! — механически ляпнул я и тут же мысленно застонал:

«Ну за что, Арк, ну за что ты сам себе яму роешь⁈»

— О-о-о, да ты прямо настоящий охотник, Арк! Что ж, раз ты такой бодрый — давай-ка я тебе помогу!

Я замер. Плечи дрожат. Сердце где-то в горле.

— Мэм?..

Она садится мне на спину.

Прямо.

Села.

Как будто это нормально.

Как будто я — скамья.

Или ее личная табуретка.

Или, чёрт возьми, конь гимнастический!

— ДАВАЙ-ДАВАЙ! ПО НОВОЙ! СТО РАЗ!

— … ох, блин…

— ТЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛ⁈

— Никак нет, мэм!!

— ВОТ И МОЛОДЕЦ! А ТЕПЕРЬ — ПО ПРИКАЗУ! ХА! ХУ! ХИ! ХО! ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ!!

— Ха… ху… хи… хо…

— ГРОМЧЕ, АРК!!

— ХА! ХУ! ХИ! ХО!

Я отжимаюсь. С ней на спине.

Каждое движение — как мини-землетрясение.

Руки гудят, спина стонет.

А она — сидит. Командует.

Мне даже слегка весело, с боевым настроением, будто это утренняя зарядка для мобилизованных кроликов.

Я смотрю в бетон плаца и вижу на нем песчинки перед глазами. Вон одна ползёт от моего выдоха. Вон вторая. Даже они живут лучше, чем я.

А в голове — одна мысль:

'Если бы я не знал, что это тут норма… я бы подумал, что она просто невзлюбила меня лично.

Но… наверное, это просто такая методика.

Да. Армейская. С ушками.

Садится тебе на спину и вопит «ХА! ХУ! ХИ! ХО!» — ну типичная педагогика.'

— ХА! ХУ! ХИ! ХО! — повторяю я снова. И снова. И снова.

На горизонте мелькают силуэты: другие курсанты на плацу делают вид, что не смотрят.

Но я чую их коллективный взгляд всем отрядом.

Кто-то, наверное, уже тянет шоколадку из заначки и говорит:

— Ставлю на то, что Арк сдастся на шестидесятом.

— Да ты чё, смотри как прёт! Он с Вельвет ещё в обнимку бегать будет, хахах!

Бред конечно, так как Айронвуд не допустит никаких этих самых в его присутствии.

Но мне всё равно.

Сейчас у меня есть только вес, пыль, крики «ХА! ХУ! ХИ! ХО!» прямо над ухом, а также молчаливое чувство, что за этот день я точно получу ачивку как в игре:

«Подкаблучник Академии, уровень 1. Открыто достижение: Кролик на спине».

Приседаю.

Снова.

С ней на спине.

Солнце уже палит по-настоящему. Пот льёт с меня, будто из брандспойта. Форма мокрая, как после душа, а спина гудит, будто по ней поезд прошёл. И этот поезд — с ушами.

— Что такое, Арк⁈ Ты устал⁈ — орёт Вельвет у меня над ухом.

Я, судорожно приседая, ловлю нотки коварства в ее милом голоске.

— Мне что, ПОМОЧЬ тебе ЕЩЁ СИЛЬНЕЕ⁈

— Никак нет, мэм! — выдыхаю я, задним умом подозревая подвох.

— Вот и хорошо! А то я бы выдала тебе вместо себя РАНЕЦ С КАМНЯМИ и БРОНЕЖИЛЕТ с КАСКОЙ! Так что — БЛАГОДАРИ МЕНЯ ЗА ДОБРОТУ!

— Так точно, мэм! Премного благодарен, мэм! — в голос, как учили!

Она хмыкает.

— Вот-вот. Кажется, ты начинаешь исправляться.

И в этот момент я краем глаза замечаю, как на плацу все стоят и смотрят ровной линией.

Как линия мушкетеров.

Но вместо мушкетов — пристальные взгляды.

Всё внимание — на нас.

На меня, если точнее.

Ну да, кто бы ещё тут на людях носил кролика-инструктора на спине и кричал «ха-ху-хи-хо»?

Только Арк. Только боль. Только хардкор.

И вот в этот торжественный момент —

Появляется Айронвуд.

С руками за спиной, как всегда. С лицом, вытесанным из гранита. И говорит:

— Вот что с вами будет, если вы начнёте нарушать правила и творить аморальные действия!

(Кто-то уже сглатывает.)

— Хотя… может, вам не так повезёт, и на вас сядет не инструктор Скарлатина, а инструктор Ятсухаши.

И вот тут… появляется он.

Амбал.

Словно танк в теле человека.

Тишина на плацу установилась такая, что было слышно, как чья-то душа из тела пытается сбежать через пятку.

Все — мысленно:

«НЕ НАДО. ПРОСТО НЕ НАДО.»

А я тем временем, вытирая лоб запястьем, приседаю и говорю:

— 98… 99… 100! Я кончил, мэм!

…

Пауза.

Гробовая.

Абсолютная.

Меркури выронил челюсть и тут же подобрал с асфальта.

Блейк чуть не заплакала — молча, с выпученными глазами и прикушенными губами.

Эмеральд закашлялась, будто подавилась собственной ехидностью.

Айронвуд… замер.

Застыл как статуя.

Смотрит на меня, как на аномалию.

Как на нечто, требующее срочной изоляции и исправления всеми доступными методами.

«Что это с ними со всеми? Я ведь просто сказал, что завершил упражнение…» — подумал я.

А Вельвет, покраснев так, что уши стали ярко-красными, зарычала:

— ВОТ ЗНАЧИТ КАК! АРК! ТЕПЕРЬ Я ТЕБЯ САМОЛИЧНО СГНОЮ! БЕГОМ! НА ТУРНИК! ДВАДЦАТЬ РАЗ! БЫСТРО!!

Я бегом к турнику.

Она всё ещё на спине.

Я подтягиваюсь.

Руки дрожат.

А она…

Обвила ногами мой торс.

Руками держится за мои шею и грудь.

Лёгкие пальцы — ощущаются сквозь ткань.

Горячее и сладковатое дыхание бьет в ноздри.

Тепло. Нежно. Ужасно не вовремя.

А в голове — хаос.

«Блин, че она так бесится-то? Может, надо было сказать „Я завершил упражнение“ или назвать ее „товарищ инструктор“, а не просто „мэм“?»

Подумал я, но мой рот опередил умные мысли и уже сам сказал следующее.

— 19… 20! Я кончил, товарищ инструктор!

…

Тихо.

Очень тихо.

Так тихо, что казалось, будто сам воздух звенел, словно натянутая струна…

Вельвет, как бомба с таймером, медленно говорит:

— Арк… ты ЭТО делаешь СПЕЦИАЛЬНО, да⁈

— НИКАК НЕТ, МЭМ!!! — завопил я, уже от отчаяния.

— ТЫ ЧТО У НАС ТУТ ОФИГЕННЫЙ КЛОУН, ДА⁈ ЮМОРИСТ⁈

— НИКАК НЕТ, МЭМ!

— ВСЕ! ОТНЫНЕ ТВОЯ КЛИЧКА БУДЕТ — «ШУТНЯРА»! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ, ШУТНЯРА⁈

— ТАК ТОЧНО, МЭМ!

— А СЕЙЧАС Я ЗАЙМУСЬ ТЕМ, ЧТО ЛИЧНО ТЕБЯ СГНОЮ! ДЕСЯТЬ КРУГОВ ВОКРУГ АКАДЕМИИ! ПОБЕЖАЛ! ШУСТРЕЕ!

Я бегу.

С ней на спине.

Опять.

А на плацу — тишина и выпученные глаза.

Все смотрят.

Никто не смеётся.

Никто не дышит.

И только я, с кроличьим монстром на плечах, бегу и думаю:

«Блин… ну я и вляпался. И как мне надо было правильно сказать-то по уставу Академии? Финишировал? Довел до завершения? Хммм…»

Бегу.

Снова бегу.

По лесу.

Криво утоптанная земля под ногами.

Солнце светит сквозь листву прицельными выстрелами прямо в глаза.

А на моей спине — живое воплощение гнева с ушками, которая не устаёт орать прямо мне в душу.

— ШУТНЯРА! СКАЖИ-КА МНЕ ВОТ ЧТО! ТЫ МЕНЯ ЧТО, СПЕЦИАЛЬНО ПРОВОЦИРУЕШЬ, А⁈

— Никак нет, мэм! — почти спотыкаюсь, но держу темп.

— СПЕЦИАЛЬНО, ДА, ПОПЫТАЛСЯ МЕНЯ ОПОЗОРИТЬ ПЕРЕД СТАРШИМ ИНСТРУКТОРОМ И ВСЕМ ПЕРВЫМ КУРСОМ⁈

— Никак нет, мэм!

— СПЕЦИАЛЬНО КРИЧАЛ ВО ВСЕУСЛЫШАНИЕ ТАКИЕ ПОХАБНЫЕ СЛОВА⁈

— Никак нет, мэм!!!

Я уже не дышу — я всасываю кислород и хрипло выдыхаю с каждым новым шагом.

— ТОГДА ЗАЧЕМ ТЫ ТАК ДЕЛАЕШЬ⁈

Вот тут… у меня закончились все слова.

Все. Совсем.

Мозг — как старая операционка: виснет, пищит, перезагружается.

«Блин… ну, как мне правильно подобрать слова? Что ни скажу — только орет. Как бы мне так правильно подобрать фразу, чтобы удовлетворить ее и она больше не бесилась?»

И я, с полной искренностью в голосе, выпаливаю:

— МЭМ! Я ПРОСТО ХОЧУ УДОВЛЕТВОРИТЬ ВАС!

…

Пауза.

Тишина.

Даже птицы перестали чирикать.

Даже лес замолчал.

Я бегу.

Она — на спине.

Я чувствую, как у нее начинает медленно подниматься температура, словно у реактора перед перегревом.

— ДА ТЫ ВАЩЕ СТРАХ ПОТЕРЯЛ ДА, ШУТНЯРА⁈ ТЫ ЧЕГО ВООБЩЕ ДОБИВАЕШЬСЯ⁈

— Я… я просто пытаюсь найти слова, которые вам понравятся, мэм!

— ПО-ПО-ПОНРАВЯТСЯ МНЕ⁈ А ЗАЧЕМ ТЕБЕ НАХОДИТЬ СЛОВА, КОТОРЫЕ ПОНРАВЯТСЯ МНЕ⁈

Я уже не соображаю от невообразимой усталости.

Все мысли — как макароны без соли.

И вот я… говорю:

— Потому что… мне нравятся ваши нежные пальчики…

(…она почему-то резко дергается всем телом…)

— Ой, нет, мэм, я хотел сказать, что у вас… милый голос…

(…а теперь она вцепилась пальцами за мою шею и грудь…)

— То есть, я хотел сказать, что вы мне нравитесь, мэм!

(…что-то она как-то странно затихла…)

…

Она медленно шипит, как змея.

— Шутняра …

— Да?..

— НЕ-МЕД-ЛЕН-НО ПРЕКРАТИТЬ ВГОНЯТЬ В КРАСКУ ИНСТРУКТОРА! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ⁈

— Так точно, мэм! Я всё сделаю, чтобы удовлетворить вас, мэм!

…

Взрыв.

— АААААААРК!!! ТЫ ИДИОТ!!! НА ТЕБЕ!!!

БУХ!

Я чувствую, как что-то мягкое и одновременно жёсткое врезается мне в затылок.

Оступаюсь.

Крен.

Склон.

И мы оба — летим.

Вниз.

По склону.

С ветками.

С корнями.

Со всеми делами.

Вельвет орёт.

Я ору.

Птицы орут.

Мозг орёт.

«ДА ЧТО Я СКАЗАЛ НЕ ТАК-ТО, А⁈» — проносится у меня в голове, пока я в седьмой раз подлетаю и лечу кубарем, с обнимашкой из ушастой ярости.

Мы скатываемся.

Летели вниз, как две бочки со склона в ад.

Палки, камни, ветки, листья — всё сотрясалось, как в самых жёстких экшн-сценах из фильмов.

Затем БАХ! — и мы, наконец, остановились.

Я на земле, Вельвет — на моей спине.

Всё болит — голова, спина, шея.

И она — сверху…

Вельвет шипит, как змея, чуть не задохнувшись от злости.

— Шутняра…

— Да, мэм? — шепчу я, оттягивая взгляд от того, что мне явно не надо было видеть.

— Ты пока катился своей массой, отдавил мне правую стопу, скотина.

Я всё-таки поднимаю взгляд.

И встречаю её глаза — кроваво-красные, видимо от злости.

— Я не могу идти, помоги мне… — она зарычала сквозь зубы, словно каждое слово — это острая иголка в сердце.

Я, как в трансе, беру её на руки.

Как невесту.

По-другому не мог.

Она молча, с прищуром, смотрит на меня.

Лицо — красное, как свекла.

В ушах — ария из гнева, но с мягким оттенком чего-то еще.

Она шипит:

— Отнеси меня в медчасть! Быстро!

Я чуть не подпрыгиваю от ее слов.

— Так точно, мэм!

И вот я несу её через лес.

Как невесту.

Под слабыми лучами утреннего солнца, сквозь зелёные деревья, лужи и мокрые кусты.

А Вельвет… молчит.

Просто молчит.

Только изредка шипит в рот, как будто боится, что я что-то лишнее скажу.

Вот этот странный момент, когда у тебя в руках девушка-инструктор, и ты всё ещё пытаешься понять, на каком ты находишься свете.

«Наверное, она уже просто наоралась на меня… или её изящная ножка так сильно болит… Так. Больше никаких мыслей о её ножке! Время быть серьезным!»

Я продолжаю шагать, чувствуя её дыхание у себя на груди. Молча.

Но её лицо — такое красное, будто у нее температура.

Шаг.

Шаг.

Шаг.

Она молчит.

Небо на нас смотрит как на очередное приключение.

А затем она снова шипит, тихо, на ухо:

— Шутняра… ты что, совсем уже с ума сошёл? Ты что, уже мысленно на мне женился?

— Никак нет, мэм…

— Тогда какого дьявола ты меня на руках несешь как свою невесту⁉ Не мог что ли просто плечо подставить⁈

— Простите, мэм! Но вы ведь сами сказали — донести вас до медчасти, вот я исполняю ваш приказ, мэм!

Я не знаю, что сказать.

В голове — тишина, как после падения.

Но продолжаю идти.

Так точно, мэм.

Я всё сделаю…

«Когда ты несёшь инструкторшу в руках, будто невесту, и не понимаешь, что происходит — либо ты истинный воин, либо полный кретин. Всё зависит от того, как ты справишься с неловким молчанием.»

— Джеймс Айронвуд

Я, тяжело дыша, продолжал идти, с Вельвет на руках.

Деревья мелькали по бокам, пока мы шли через лес, но я даже не обращал внимания на окружающее нас пространство.

Мои мысли кружились вокруг всего, что происходило.

Мокрые волосы лезли в глаза, пот стекал по шее, а мои мышцы болели так, как будто я только что пробежал марафон.

Вельвет молчала, но я ощущал её вес, её мягкие части ног и изящную спину под своими пальцами, а также её нежные ладошки, что обвились вокруг моей шеи.

И вот, наконец, мы вышли из леса, и я вздохнул с облегчением, как вдруг увидел открытое пространство.

Мы шли мимо стрельбища, где курсанты как это ни странно прямо в данный момент отрабатывали навыки стрельбы.

И разумеется в этот момент все взгляды оказались прикованы только к нам.

Сначала я услышал, как резко затихла стрельба.

Затем наступила какая-то странная тишина.

Я сразу понял — они все смотрят прямо на нас.

Несколько курсантов, включая тех, кто только что стрелял, остановились и следили за нами, как будто увидели гримм-альфу.

Кто-то даже уронил автомат…

Вдруг я услышал знакомый голос, который раздался с другой стороны поля:

— ЧТО ТАМ СЛУЧИЛОСЬ⁈ КУРСАНТЫ, КАКОГО ДЬЯВОЛА ВЫ ПРЕКРАТИЛИ СТРЕЛЯТЬ⁉ ЧТО ТАМ ЗА… ох…

Это была Коко. Она стояла на своём месте, с планшетом в руках, и, как всегда, орала на курсантов, чтобы они не расслаблялись.

Но её слова затихли так же внезапно, как и начались.

Я видел, как она резко застыла, а её глаза расширились.

Её руки непроизвольно выронили планшет, который, шелестя бумажными листами, с глухим стуком упал на землю.

Она стояла, не двигаясь, и её взгляд теперь был прикован к нам.

Я продолжал идти, и даже чувствовал, как Вельвет напряглась, её тело немного затряслось.

Когда Коко сняла свои очки и встретилась глазами с Вельвет, я заметил, как лицо крольчихи стало ещё краснее.

Она резко отвернулась, будто пыталась скрыть своё лицо от подруги, вдавив его в мою грудь.

Она шептала что-то себе под нос, а я не мог разобрать слов Вельвет, но мне не было это нужно.

Да и не хотелось, если честно.

Я пытался не думать об этом, но все равно ощущал себя немного неловко.

А Коко, как бы ни пыталась быть строгой и сохранять дисциплину, лишь что-то бормотала под нос.

— А вы что там… — начала было Коко, но её голос тут же затих.

В этот момент я уже не мог думать о том, что происходит вокруг.

Я слишком сильно вымотался после адской тренировки и прилагал все свои ментальные и физические силы, чтобы просто не грохнуться мордой в землю вместе с инструктором на руках.

Потому что иначе бы она меня потом просто сгноила заживо…

Я просто двигался вперёд, чувствуя всё больше взглядов на себе и Вельвет, как будто вся академия ждала, что же случится дальше.

Я услышал, как Коко вдруг снова резко откашлялась и начала злобно командовать:

— КУРСАНТЫ ⁈ ЭТО ВАМ ШОУ КАКОЕ-ТО ИЛИ ЧТО⁈ ПРОДОЛЖИЛИ СТРЕЛЬБУ, БЫСТРО!!! — крикнула она.

Штурмовые винтовки вновь загрохотали, пытаясь разогнать густую атмосферу неловкости.

Вельвет молча продолжала смотреть в сторону, её щеки горели.

Я решил, что лучше молчать.

Так мы шли мимо стрельбища, а я искренне надеялся, чтобы Вельвет не заболела — уж больно сильно поднялась ее температура.

Ее горячий пот ощущался сквозь одежду…

И если она начнет обвинять меня не только в вывихе стопы и начнет в отместку за это тренировать еще сильнее — то мои дни в Академии точно будут сочтены…