Волчья стая

Глава 63

От лисицы потребовалось только взмахнуть хвостами — невнятными белесыми вспышками, по которым пробежали разряды всех оттенков радуги. Разряды подсветили все вокруг — и саму скотину ушастую, с ошейником от ее уже бывшего хозяина, и округу, все тот же самый обыкновенный лес.

Еще эти разряды прошибли мне мозг. Там было ровным счетом нихрена, потому как я совершенно не вдуплял, что происходит, где я, да и даже кто я вообще. Я даже позабыл, чего лисице в морду ляпнул всего-то пару секунд назад, когда она появилась вдруг передо мною.

Как позабыл — так и вспомнил. Чародейство прочистило мне контуженную голову.

— Бля, давай просто разойдемся? — пробормотал я, давая задний ход.

Наверно, это не лучшее, что можно сказать женщине-монстру, будучи весь в крови ее «хозяина». Она ж ебнутая. Наверняка привязалась к нему до гроба — а я вот этот самый гроб и доставил. Закрытый, ага. Все-таки под его спиной гранату подорвал, отчего попал под души из крови, кишок и прочих внутренностей.

Лисица молчала. Распушенные белесы хвосты так и висели за ее спиной, подсвеченные редкими разноцветными разрядами. Словно статическое электричество. Она еще голову чуть наклонила набок, внимательно за мной следя.

— Молчание — знак согласия, — сказал я, уверенно отступая спиной вперед. — Дико извиняюсь, но он первый набросился.

— Мы прожили вместе четыре года, — совершенно без эмоций сказала она. — Четыре коротких, но прекрасных года.

— Вот и продолжали бы. Не стоило обижаться на ровном месте…

А вот мне не стоило втягиваться в разговор — чуть замедлился в своем отступлении. Лисица же начала двигаться. Неторопливо.

— Я начала готовить ему продление жизни. Мы могли провести многие сотни лет вместе. Ты меня понимаешь, человечек?

— Сочувствую, но тут вы первыми начали.

Я потянулся было к груди, но один из хвостов дернулся и ударил меня радужным разрядом по кисти. Там, вообще-то, крепкие бронированные перчатки — но чародейству плевать. Как и плевать на то, что я все еще был под обезболом. Никакой боли я не ждал, так что вполне себе честно руку отдернул, когда мне будто бы гвоздь в ладонь вогнали.

— Твои игрушки тебе не помогут, — сказала лисица. — Раздевайся, здесь и сейчас. Немного оттянешь свои страдания.

Видимо, я слишком уж очевидную рожу скрючил — лисица рассмеялась. Утробно, со скрежетом стекла по камню в голосе. Но глядя при этом на меня, практически не изменившись в лице, даже рот шире не открыв. Выглядело… Пугающе. Тут и обстановка еще вокруг идеальная, темный лес, где никто на помощь не придет, и вот это вот человекообразное, которому дай волю и…

— Мы не станем заниматься любовью. Ты убил мою любовь. Конечно, через сотню лет я сумею смириться и попытаюсь найти кого-нибудь взамен. Но ты не проживешь сотни лет. Ты протянешь, пожалуй, пару-тройку дней.

— Спасибо, стало легче, — криво ухмыльнулся я.

И споткнулся. Или поскользнулся. Так или иначе, я рухнул на спину. Должен был приземлиться на рюкзак, но я хрен его знает, куда он подевался — во время драки его уже не было.

Итак, я на спине. Лисица стоит у моих ног, хвосты выгнуты и направлены на меня словно стволы орудий, чуть покачиваются, подсвеченные дрожащими на них разрядами. Она глядит чуть склонив голову, и во взгляде ясно читается один простенький момент, который очень легко углядеть:

Мне пиздец. Медленный и болезненный.

От такого зрелища я аж вспомнил, что, как предполагалось, все это веселье с гранатами я устроил не ради того, чтобы попытаться кого-то убить — а чтобы дать сигнал, в какую вообще сторону двигаться помощи. Состоять эта помощь должна была из одной лишь волчицы, предположительно Таши, но всяко лучше, чем ничего.

И вот как-то не припоминаю, чтобы в ушах у меня прозвучало подтверждение. Слишком был занят, наверно. Такое легко упустить. Благо, гарнитура у меня все еще на голове, в отличии от слетевшего ночника, так что…

— Таша, доклад, прием, — торопливо пробормотал я.

Лисица перебросила голову, теперь склонив ее в сторону другого плеча. Кровожадная улыбка заплясала на любопытствующем лице:

— Та…ша? Таша? Нет, никакая Таша тебя не спасет. Никакая блохастая мразь не сможет учуять, где разбросаны твои останки.

Она нависала надо мною куда как величественнее, чем ей полагалось с ростом в метр семьдесят, плюс минус парочка сантиметров. Может, это переливающиеся разрядами хвосты помогали. А может, и легкое шипение — напоминавшее мне о том, как из моего собственного продырявленного легкого выходил воздух.

— Так и быть. Я раздену тебя сама, — сказала, практически прошептала она.

Направленные на меня хвосты будто бы в зенитки превратились. Начали хреначить… непонятно чем, да у меня и не было возможности понять. Но каждое попадание делало две вещи. Первое — это ослаблялись ремни, выскакивали клипсы, одежда сама собою сползала прочь с тела…

Ну а второе, конечно, было болью. Не такой уж и сильной, на самом-то деле — но ее вообще быть не должно, пока я под действием химии, так она еще оказалась назойливой, беспорядочной, раздражающей до зубовного скрежета и желания начать кататься по земле, чесаться, в надежде, что выйдет избавиться. Это как больной зуб. Вроде бы, лишь чутка побаливает, но сосредотачивает все внимание на себе… А тут будто все тело больными зубами поросло.

Хрена с два потерпишь.

Я начал дергаться, инстинктивно пытаясь почесать, или просто прикрыть больные места. Тем самым лишь помог чародейству лисицы меня раздеть — и разгрузка слетела, и куски брони отвалились по очереди, и даже обгорелая рубаха каким-то образом сползла, попутно еще в рот мне запихав угольки ткани.

Все прекратилось, когда я оказался полностью голым.

— Мы еще даже не начали, — прошептала лисица.

— Не, пробника мне достаточно, — сказал я. Чуть более высоким голосом, чем хотелось бы.

Шестеренки и процессоры в моей голове вспыхнули активностью. Я прекрасно понимал, что вот тут сдаваться никак нельзя. Никогда, в общем-то, нельзя, но тут особенно. Тут надо дрыгаться, дергаться и руками и ногами отбиваться от ебанутой, до последнего вздоха. Лучше б уж просто трахнуть хотела, с таким бороться я уже научился.

Первым делом — оглядеться. Я резко замотал головой, стараясь разглядеть, чего тут вокруг меня. Нагрудник. Смятые штаны. Мокасин. Темная груда хрен пойми чего — которая могла бы оказаться разгрузкой. А в разгрузке уже есть кое-чего. Еще граната. Магазины к автомату — пойдут вместо камня.

Нож. Там был нож, о котором я умолчал, когда меня утащили. Рукоять темная, лезвие вставлено в специальный кармашек, и держаться он должен крепко. Пойдет. Более чем.

Не скажу, что у меня прямо-таки вспыхнула надежда. Скорее, понимание, что снова самого себя из задницы вытаскивать. Небольшая контузия — совсем не причина вот так вот падать и дрожать от страха из-за одной мелкой самовлюбленной мрази с четырьмя хвостами и каким-то лисьим чародейством.

Небольшой несвоевременный сеанс самокопания — и вот я снова готов зубами вгрызаться в жизнь. Проблема в том, что, пока я этим занимался — лисица тоже на месте не стояла.

Например, у нее теперь ногти едва-едва светились зеленым. Как ногти — когти уж, скорее. Сантиметров десять в них будет. И на вид острые.

А еще она успела встать на колени, аккурат над моим пахом. С такой улыбочкой, такими глазами, что они выглядели как перенесенный в реальность рисунок какой-нибудь сумасшедшей любовницы…

А. Точно.

— Ты вроде бы говорила, что секса не будет, — выдал я на одном дыхании, глядя куда-то в район ее живота.

И, попутно, нащупывал руками все, что нащупывалось. Благо, я распластался на земле в позе морской звезды, так что сильно тянуться не приходилось. Лишь бы лисица внимания не обращала. А она не обращала — потому как нихрена полезного пока не попадалось. Удар наколенником какого-то урона не нанесет, и трусами ее задушить не выйдет.

— Должно быть, ты великолепный самец для своих блохастых тварей, — она оскалила зубы еще сильнее. — Даже сейчас только об этом и думаешь. Думаешь… Но все-таки не готов.

Будешь тут готов, ага. Мои мысли сейчас занимал только поиск оружия. И расчеты траектории, по которой это самое оружие должно было прилететь ей в рожу.

— Ох, да ты был ранен, — буквально промурчала рожа ушастая.

Она при этом водила пальцами по пулевым на моей груди. Длинные когти скреблись о кожу, и, судя по режущей боли, оставляли там глубокие следы.

— Неплохо они поработали язычками, верно? — лисица перешла на шипение. — Его язык был еще лучше!

Она принялась ковырять не успевшие толком зажить раны. Медленно и неторопливо. Разумеется, обезбол тут спасовал. А может, успел уже выветриться — плевать на причины, тут скоро до легких доковыряются, и, сдается мне — второго такого захода я не переживу.

А руки все так же предательски не могли найти разгрузку. Вот же она, совсем где-то рядом. Нужно было просто голову повернуть, чтобы увидеть и взять. А нельзя. Заметит. Сейчас-то тварь была поглощена тем, что делала мне бо-о-оль-бля!

Я выгнулся, когда она провернула коготь. Выгнулся, сместился влево. Дрожащие пальцы коснулись чего-то шершавого, чего-то знакомого.

— Они тебя найдут, — прохрипел я с кривой усмешкой. — Найдут и выпотрошат. Начнут с горла. Они любят вырывать горла. Хотят конину, но твое мясо тоже сойдет.

У нее чуть дернулось ухо, но это была вся реакция, которую я добился. А, нет, не вся — очередной проворот когтя.

В глазах у меня потемнело. Не очень-то приятное ощущение. Но какое-то подозрительно постоянное в последние дни.

— Они тебя выследят, — теперь я уже откровенно рычал. — Охотничьи породы. Всегда гоняли лисиц, когда заползали не в тот курятник…

Нож в руках. Чуть-чуть выполз из ножен. Осталось только…

Удар!

Меня что-то выдало. Может, в лице поменялся. Она сумела поймать мою левую руку за локоть, не дать ножу долететь до головы. Порезал ей предплечье — и она отвлеклась, чуть повернула голову в сторону.

С волками жить — по волчьи выть, а?

Я весь подался верх. Правая рука взлетела изо всех сил, потянула лисицу за плечо. Ближе ко мне, ближе к моей голове, ближе к… зубам.

Я вгрызся в ее шею словно в кусок мяса. Оно ведь так и было, всего-то кусок мяса, который нужно порвать — сжать челюсть, дать зубам поработать и резко дернуть на себя.

Она вжарила по мне каким-то чародейством, от которого по всему телу пробежала режущая боль. Но — я лишь крепче сжал челюсть. Прокусил. Металлический привкус крови капнул на язык, распаляя меня еще сильнее.

Она попыталась оттолкнуть меня — ага, конечно. Только хуже себе сделала. Я даже не видел толком нихрена, зато прекрасно чувствовал напряжение ее мышц под моими зубами. Затем почувствовал короткое мгновение падения.

Снова на «лесной тропе». И снова обратно. И снова. И снова.

Она паниковала. А я наоборот, собрался с мыслями. Кровь уже вовсю стекала по моему рту, и я позволил себя на секунду разжать челюсть — лишь чтобы вгрызться в горло вновь, еще глубже. Я уже практически обнимал эту тварь с четырьмя хвостами, а она даже кричать толком не могла.

Дикий, нахуй, зверь. Может, склонность девчат к такому имеет под собой не только лишь происхождение…

Мысль о волчицах отрезвила меня. Но я не отпустил лисицу, о нет — я дернул, рванул, цепляясь зубами за рвущуюся под напором плоть, за вкус кров и сырого мяса, за выходящую вместе с этим жизнь. Мясо поддалось. Порвалось.

От инерции я запрокинул голову назад. Наверно, еще и кровавую радугу в процессе нарисовал, но этого не видел и видеть не мог.

На коротенькое мгновение я будто бы отключился, глядя в черное небо. Едва ли это было наслаждение — у вырванного из горла куска был, мягко говоря, не тот вкус, чтобы им наслаждаться. Скорее, приступ усталости.

Ну и вопроса «А как я вообще дошел до жизни такой?».

Я опустил взгляд и выплюнул мясо. Лисица еще была жива. Разноцветные разряды беспорядочно носились по вставшим дыбом хвостам, тело обмякло и она полностью уселась мне на пах, из раны стекала на грудь кровь — и еще тоненькая струйка вроде бы била в сторону, словно у побитого использованием душа.

Еще жива. Никакого больше самодовольства во взгляде, один только ужас. Руки ее дергались напротив горла, не решаясь схватиться, прикрыть зияющую дыру, из которой вырывался воздух.

С пару долгих секунд мы смотрели друг на друга. Я с усталостью, ничего, наверно, не выражая. Даже ухмылочки никакой не навесил на лицо. Даже то, как она подергивалась, сидя на мне, практически никак не отражалось в сознании, разве что как третьестепенная отметка. Затем лисица моргнула. Ее страх был вытеснен желанием прикончить меня любыми возможными средствами.

Она вонзила когти мне в руку, которая все еще лежала у нее на плече. Было… больно. И при попытке отдернуть я сделал еще больнее — когти пропахали борозду. Даже, наверно, кость поцарапали.

Второй рукой она потянулась к моему горлу. Только вот позабыла, что всего-то несколько секунд назад она ею остановила мою руку с ножом, не дала ударить. Забыла, отпустила…

Ну и в этот раз многофункциональный армейский нож модели такой-то долетел до цели. По самую рукоять ей в бок вошел, заставил дернуться и не дал вспороть уже мою шею. Ну а я момента не терял.

Ничего уже не испытывая, на самом деле, действуя как залитый сигналами об ошибках робот, продолжил бить ее ножом. Как швейная машинка. Никакой там злобы, удовольствия, удовлетворения — просто усталость, которая превращала картинку в глазах в слайд-шоу вместо полноценного видео.

Дотянулся до ее сердца. Столкнул с себя в сторону тяжеленное тело. Да так и остался сидеть, держа в руках багровый нож. Распушенные хвосты еще переливались разноцветными разрядами, но те сходили на нет с каждым подергиванием лисицы в агонии.

Я точно в жизни свернул куда-то не туда.

Я выпустил нож, тот упал на землю, и я потянулся к скомканной рубахе неподалеку. Обожженная, теперь еще и на земле повалявшаяся, но всяко лучше перевязаться ею, чем позволить себе истекать кровью.

Язык нащупал застрявшие промеж зубов кусочки плоти. Я скривился. Было бы чего в животе — точно б вывернуло, а так отделался просто тошнотой.

Резкий и ровный луч фонарика упал на меня как раз, когда я затягивал перевязку.

— Ты опоздала, — сказал я спокойно. — Вроде бы, справился сам. Но сигнал сработал, да?

— Ты не отвечал, — не менее спокойно ответила Таша. — Прости. Я бежала изо всех сил.

Круг света перебежал с меня на лисицу. Волчица подошла ближе, я же заставил себя встать и взглянуть, как выглядела мой третий капрал — которая вполне себе сохранила навык речи.

Особо не посмотреть — ее подсвечивал лишь отраженный от округи свет фонарика. Но смотрелась она образцово-показательно. В полном снаряжении, в полном матовом бронекостюме минус шлем и-или каска, которых им не выдали, гарнитура чуть сдвинута вперед чтобы не мешала торчащим ушкам. Разгрузка, за спиной рюкзак. Автомат висел на ремне, одной рукой она держалась за рукоять, во второй был фонарик.

— Дай контроль, — сказал я.

Без вопросов или задержки, Таша дала очередь с отсечкой в голову лисицы. Зрелище не самое приятное.

— Спасибо.

Она перевела свет на меня. Разумеется, я к херам ослеп, и видел только крохотный белый кружок ярче солнца.

— Вижу, ты очень рад меня видеть, — улыбку я не видел, но услышал. — Я тебя тоже.

Опустил взгляд — ну… Да, на пистолет или шоколадный батончик это не списать. Ну вот и какого хрена?

— Наверно, стимулятор. Пользуйся, чего уж, пока он действовать не перестал и я не свалился. Отмахаться уже, наверно, не могу.

Таша направила фонарик в землю. Теперь я мог ее видеть — заинтересованную мордашку, направленные на меня ушки-радары, легкую ухмылку-улыбку, буквально одними только уголками губ.

— Сейчас не лучшее время, не находишь, командир? — сказала она с легкой хрипотцой. — Не время и не место. Я ведь не смогу следить за округой, нужен кто-нибудь еще, чтобы присмотрел.

Я рассмеялся. Коротко, с болью в груди, зато с искренним весельем.

— Впервые вижу, чтобы кто-то отказывался так легко. Даже убеждать не пришлось. Удар по самомнению, знаешь ли!

— Никто не отказывался, — быстро ответила она, облизнула губы. — Здесь слишком опасно. Да не дразни ты меня! Ты что, думаешь, я не заметила перемен? Я, мать твою, сколько времени провела тут в одиночку, наблюдая за остальными, а?! Думаешь, не вспоминала? Ты — мой командир, так что только тебе и могло достаться!

Она прямо распалилась, аж лицо покраснело. И переступила с ноги на ногу, пытаясь бедрами друг о друга потереть.

— Остальным-то больше повезло, когда ты к ним вернулся! — продолжила она.

— Я постарался не достаться никому, — перебил я. — Цветок, бля, не сорван. Я заебался уже со всеми местными девками, с тем, как вы поменялись, так что давай, бля, напрыгивай, ты меня без проблем пересилишь.

Вырвалось чего-то. Я и правда устал. Обстановка в самом деле вот ни разу не подходящая — но хей, романтика! Труп врага, ночь, лес! Не хватает только бутылки дешевого коньяка, или вискаря, или шампанского на худой конец.

— Никому? — она куснула губу. — Тогда… тогда нечестно будет. Вернемся и потянем жребий. Точно. Так будет честно. А теперь одевайся! Пожалуйста…

Я вздохнул, потер лоб. Руки у меня какого-то хрена в кровище были, еще и в зубах новый кусочек застрявшего мяса обнаружился. Просто пиздец какой-то, а не день.

— Отвернись. Я стесняюсь, — буркнул я.

Фыркнув чего-то весело-невразумительное, Таша передала мне фонарик и отошла в темноту. Ну, спасибо — теперь еще и приманкой поработаю, пока буду все барахло напяливать обратно. Ладно, грех жаловаться. Живой? Сойдет.

Благо, долго одеваться не пришлось. Куски брони хоть и были разбросаны по округе, но в целом недалеко, а уж напяливать ее быстро я умел. Дольше лицо вытирал об одежду лисицы — там на спине был незапятнанный участок. Стоило бы еще перевязаться нормально, в разгрузке был нормальный заводской бинт с антисептиками, антибактериальными и прочими анти-пропитками. Но это хрен с ним, попозже займемся.

— Стим кончается, — сказал я, потушив фонарик. — Второй колоть не буду, я сразу после пулевых.

— Пулевых?

— Пара девок позабыла, как я выгляжу. Откачали, все нормально. Просто будь готова, что я могу свалиться в любой момент, — я почесал макушку и вспомнил еще кое-что. — Сейчас только мой ночник найдем и двинемся искать остальных. У нас батарейки посдыхали, а в этом еще рабочая.

— Да плевать на батарейки…

— Закрыли тему, — с нажимом сказал я.

Таша недовольно фыркнула, и мы молча отправились искать мой прибор ночного видения. Для этого надо было пройти по моему следу — потому как лично я вообще нихрена не помнил, куда именно и сколько я шатался после взрыва гранаты.

Судя по следу — от дерева к дереву. Противоторпедным маневром.

С десяток деревьев спустя, Ташу вновь пробило на поговорить:

— Мне показалось, или ты перегрыз ей горло? — спросила она легким, пусть и приглушенным, голосом, как бы невзначай.

— Вроде того. Местные волчицы научили. Их стайка теперь вместе со взводом.

— Ста-айка?

Пришлось кратенько объяснить, чего я успел пережить с момента похищения суккубой. Очень кратенько, буквально по ключевым пунктам. Прибавление шести ушастых морд Таше не понравилось, а вот автоматоном-врачом она заинтересовалась. Пусть и скрипнула зубами, узнав, что функционально от человека Марта не отличается.

Хорошие новости — ночник нашли. Плохие новости — окуляры были разбиты к херам, притом даже непонятно, обо что именно. Тут ни корней, ни камней, только трава с землей да сами деревья. Может, при взрыве гранаты задело — практически разорванный напополам мужик валялся буквально метрах в трех, не подавая признаков жизни.

М-да.

— Ну, теперь осталось понять, в какую сторону идти, — сказал я, поворачиваясь к волчице.

Она пялилась на меня, подергивала ушками и тяжело дышала. Точно не от усталости.

— А, хер с тобой. Иди сюда, заслужила, — я направился к волчице.

Она стояла как вкопанная, но тут с ее стороны взаимодействия никакого не требовалось. Стянул с нее прибор ночного видения, посмотрел в упор — глаза в глаза, едва заметная янтарная радужка и тьма широко раскрытых зрачков. Ее дыхание участилось еще сильнее.

Я аккуратно потрепал ее по макушке, она приникла ко мне, грудь к груди — и смотрит сверху вниз, обдавая горячим дыханием, переступая с ноги на ногу.

— Будем считать авансом, — пробормотал я. — Холли попыталась меня опрокинуть, так что не считается.

Ну и поцеловал. А потом чуть не крякнул, когда мощные руки волчицы обняли меня и прижали к себе так, словно мы в термоядерную реакцию вступать собрались. Ну и ответила она жарко. Не могу сказать за навык, но уверенности с напором — хоть отбавляй. И чутка постанывать начала.

Затем внезапно укусила мне губу и отстранилась — дыша так, словно пробежала марафон.

— Не… Не сейчас, — пропыхтела она. — Так нечестно. Потом. Я сломаю тебе бедра, но потом.

Я даже как-то расстроился. Сейчас не отбивался руками и ногами, не ругал и не заявлял в лицо, что не хочу никаких там контактов третьей степени — она сама отказалась. Именно тогда, когда я сам, первый сделал ход.

— Тогда давай подумаем, как нам найти остальных, — сказал я. Вроде бы достаточно нейтрально, ничего лишнего в голос не протекло. — Я не знаю, как эта ее «лесная тропа» работает, но мы достаточно далеко, чтобы радио не могло достучаться. Моя командирская антенна потеряна еще тогда. Идеи?

— Я… Я примерно представляю, где мы, — ответила волчица, чуть переведя дыхание. — Лагерь… лагерь найдем, а там… по следам.

— Сразу бы сказала, — вздохнул я. — Молодец, хорошая девочка. Веди.

И мы пошли. А по пути я мысленно прикидывал, что от меня останется после тридцати девок взвода, после местных волчиц (а еще мелочь надо будет на это время куда-нибудь упихать, потому как рано ей на такое смотреть — и вообще, волчонка я в подобной роли вообще не воспринимаю, я ж, блять, ее приемный отец считай) и, до кучи, докинем еще гиноидов.

Может, надеюсь, захотят не все. Надеюсь. Но, зная, как тут себя ведут все остальные девки-«монстры»…

Под корень ведь сотру.