Волчья стая

Глава 22

О появлении муравьев я узнал просто. Лежу себе на спине, почти уже засыпаю — как вдруг сонными глазами заметил шевеления какие-то сверху, в кроне громадных деревьев. Сперва подумал, что показалось. Но шевеления повторились, так что протер глаза и всмотрелся повнимательнее в темноту.

Темнота темнотой — но она была подсвечена лунным светом. Хиленьким. Вполне достаточным, чтобы выделить чужеродные элементы в виде пятерки небольших тварюшек, «стоявших» на стволе дерева. Деталей особо не разглядеть, но силуэт… силуэтов хватило.

Муравьиные жопки с ногами. Вместо головы — верхняя половина человеческого, девичьего тела. Супер.

Они пока оставались на месте, лишь лапками перебирали. Но это ненадолго. Раз твари групповые — то соберутся толпой и накинутся тоже толпой. Вестник-другой уже наверняка бегут к муравейнику, оставляя за собой пахучий след…

Без резких движений взглянул влево, вправо. С виду, муравьи только на дереве. Надо поскорее поднимать всех, и чтобы раньше времени врага не возбудить.

Ближе всего ко мне устроилась, разумеется, Эльза. Лицом в мою сторону, хвост прикрывает пузо и грудь, голова умильно покоится на подложенных ладонях. До нее можно дотянуться — чего и сделал, аккуратно потрепав за плечо.

— Эй! Проснись! — негромко прошептал я.

Она распахнула глаза так, будто только этого и ждала. И с счастливой улыбкой немедленно придвинулась ближе, собираясь заключить в объятия. Ладно. Пока — можно.

Теплая и мягкая, она немедленно прикусила меня за ухо.

— Не время! Тихо! — прошептал я. — Вверх посмотри, на деревья. Только медленно и как бы случайно!

— Мой вожак! — обдала она мою щеку жарким дыханием. Затем смутилась: — Что?..

— Медленно вверх посмотри! Там муравьи на дереве, пятерка или вроде того.

К счастью, приступ любовного угара не помешал Эльзе думать более-менее здраво, так что вверх она взглянула. И обиженно фыркнула:

— Ну почему в такой момент!..

— Подними остальных. Пусть готовятся к бою. Только не засветитесь перед ними, без резких движений и вскакиваний!

Недовольный вздох — и она откатилась в сторону. Следом и я подполз к альфе.

Не успел даже коснуться, как она резко открыла глаза. Мышцы уже были напряжены, и волчица выглядела готовой к рывку пружиной:

— Что? — одними губами сказала она.

— Сверху. Муравьи. Эльза поднимает других, ты тоже займись. Попробуем отбиться.

Она потянулась, одновременно посмотрев на ствол дерева. Левое ушко нервно дернулось. Следом она взглянула на малышку, сопевшую по другую сторону от нее, вытащила из-за ремня свой нож и медленно села.

— Это точно не все, — прошептала она. — От одной группы еще отобьемся, но на захват мужчины придет не одна группа.

— Деваться некуда. Сдаваться не собираюсь, вы мне больше нравитесь. Так что будем драться. За мелочью постараюсь присмотреть.

Кивнув, альфа перебралась к своей соседке. Спустя всего-то минуту, все волчицы уже проснулись и готовились к бою. Лежа, сидя, с угрюмой решительностью на лицах. Лишь малышка все еще дремала — но ее будить не стали, чтобы муравьев своей активностью не переполошила.

Пока нападение не начиналось, но разведчицы потихоньку спускались по стволу дерева, поближе к нам. Чем ближе — тем лучше видно. Например, характерные антенны из головы. В любой другой момент я бы, может, подумал над причудами местной эволюции, но сейчас не до этого.

— Если двинемся — получится стряхнуть погоню? — спросил я альфу.

— Все равно оставят свою вонь, и по ней пойдут остальные, — тряхнула головой она. — Попытаться можно… Только мы-то привычные по лесу носиться ночью. Я боюсь за тебя. Раз мы сумели тебя загнать днем, то сейчас отстанешь наверняка, и до тебя доберутся.

— Перспектив больше, чем пытаться отбиваться, — решил я. — Готовимся. Мелочь понесу я — больше мотивации ногами перебирать.

— Если так приказываешь, вождь, — вздохнула альфа. — Сейчас всех предупрежу.

— Будешь впереди. Двигаемся к проходу через болота.

Не прошло и минуты, как мы были все готовы к рывку. Даже разбуженная мелочь не шумела, а с серьезной мордочкой и сжимая кулачки устроилась у меня на плечах. Я ее, ясен хрен, привязал сохранившимися тряпками, чтобы не свалилась. Центр массы она поднимала несильно, это еще в ходе дневного движения было проверено. А уж у остальных-то проблем вообще не возникнет.

Они и в темноте видят так-то получше меня. Кхм. Мне бы такое зрение пригодилось — но оно было утеряно вместе со всем снаряжением, так что остается уповать только на старое-доброе «Глазное яблоко Модель один».

А муравьишки спускались помаленьку. Готовые к броску, вот уж точно — наши шевеления заметили. Секунда за секундой, секунда за секундой, торопливая разминка расслабившихся было конечностей…

— Вперед!

И мы побежали. Всего-то парой мгновений спустя, за спинами послышались треск и недовольные, но возбужденные крики — это муравьи спрыгнули. Опоздали, ха!

Теперь же в голове не было место ничему, кроме бега. Кроме того, как переставлять ноги, вычленять из мельканий силуэтов остальных волчиц, деревья, кусты. Следить за землей. За дыханием. И еще раз следить за землей — для пущей надежности, потому что споткнуться было бы не слишком хорошо.

Спасибо лунному свету, видно было хоть что-то. Пусть сверху листва из-за ветра шевелилась, отбрасывая темные тени на слабый серебристый свет — это хоть что-то.

Ошеломительное дело, весь этот бег. Весь мир вокруг в него превратился, словно в жизни было только оно, и ничего более.

Сколько он продолжался — без понятия. Ныли ноги, руки, в горле и легких покалывать начинало. Но я все так же упорно следовал за спинами и хвостами, перебегая препятствия даже сбрасывая скорости и умудряясь не спотыкаться и не падать. Даже вес малышки для меня пропал — или, скорее, слился с телом и ощущался родным.

Хрен его знает, чего там за спиной творилось. Вроде, какие-то крики доносились, но они с успехом могли быть плодом моего воображения, подстегнутого непрерывными треском и хрустом под ногами, шумом крови в ушах и тяжелеющим дыханием.

В итоге — я споткнулся и рухнул. Вот так, просто взял в какой-то момент, и понял, что стремительно лечу на землю.

Приземлился. Вывернувшись не хуже кошки, чтобы не погрести под собой мелочь. Перекатился несколько раз, сжав веки и чувствуя, как мир вращается вокруг. Остановился.

Нож — в руках. Сам — на колене. Свободная рука — торопливо ищет рядом со мною мелочевку. И не находит.

Да вашу ж мать!

А ведь я настолько набегался, что за окружением не то, что не слежу — даже не воспринимаю его толком. Вроде и оглядываюсь, а все размыто и даже не осознаю, на что вообще гляжу.

Но, вроде, за мной никого. Нет никаких силуэтов с муравьиными жопками. Значит, надо найти свою пассажирку побыстрее, да продолжить путь!

Только вот где она?

— Эй! Ты где там? — негромко и хрипло сказал я. — Ты в порядке?

Есть ответ! Негромкий «тяфк!», слабый скулеж. Откуда — не понять. Не может быть слишком далеко, мы ведь вместе упали.

Двинулся на поиски, держа нож наготове. Сразу выяснилось, что довольно сложно что-то искать, когда все еще не отошел от бега, глаза продолжают выискивать ориентиры, на цель, и ноги недовольно гудят. Но — надо. И поскорее.

Ночной лес, где-то там преследователи, а я пытаюсь отыскать щенка-волчицу, девочку с ушками и хвостиком. На удивление, короткий укол общей сюрреалистичности происходящего прочистил мне мозги, и стало полегче — я разглядел след от собственного падения с последующим скольжением, так что дело оставалось за малым.

И малое нашлось-таки. Лежащая чуть в сторонке, поджавшая ноги девчушка, которая походила в ночи больше на камень, чем на саму себя.

Торопливо к ней подошел, заметив, что прихрамываю, присел. Не менее торопливо оглядел — ободрала кожу тут и там, но, в целом, вполне себе в порядке. Плаксивая мордашка понемногу стала успокаиваться, стоило погладить по макушке.

— Идем. Нельзя останавливаться, — сказал я, поднимая волчичку.

— Я только мешаюсь! — выдала она вдруг, вцепившись мне в руки. — Я спрячусь, а ты беги!

Угу. Щас. Почесал за ушком и, не слушая дальнейших возражений, посадил обратно на себя, привязывая уже на ходу.

— Своих не бросаю, — сказал попутно. — Выберемся вместе. И ты все равно слишком маленькая, чтобы тебя оставлять одну.

— А вот и нет! Я умею ящерок ловить! — фыркнула она.

Ну, может и умеет. Но у меня превосходство по всем физическим параметрам, так что главный я. Проверил узлы, потыкал пальцем в протертые в ткани дырки — да потихоньку побежал дальше, сориентировавшись по оставленному при падении следу.

Сейчас было сложнее. Куда сложнее. Усталость свинцовыми гирями навалилась, многочисленные порезы и содранная кожа заныли разом, да еще и прихрамывал на левую ногу. Дыхание толком не восстановилось…

Но я упорно пёрся вперед и вперед. Только вперед, чтоб меня! Если самого себя тащить больно и тяжело, то хоть ради этой мелочевки на плечах. Муравьи-то мясо едят, так что оставлять ее никак нельзя. Не заслужила подобного.

Хоть преследователей и не было видно и слышно, все равно старался бежать. Ну хотя бы легким бегом, морщась от боли и дыша словно древний воздушный компрессор в дверях древнего троллейбуса. Громко и хрипло.

Но это терпимо. Переживу.

Хуже было то, что я откровенно отстал от прочих волчиц, как альфа и предупреждала. Так что направление выдерживал как мог — кое-как. От ориентира к ориентиру, от во-он того дерева к во-он тому кусту, и оттуда до во-он того покосившегося ствола.

В ушах сплошной гул крови — но не только он. Сквозь него, сквозь треск под ногами и дыхание, пробивался порой странный какой-то звук. Жужжащий. Сперва ненавязчивый и едва заметный, затем уже более заметный — и вдруг обратно, уходящий на задний план. И варианта было лишь два.

Либо кажется моему усталому серому веществу, либо что-то в округе жужжит в самом деле. Первый вариант — предпочтительнее.

Надо было удостовериться. Так что сбавил скорость, просто на быстрый шаг, весь обратился в слух. Глаза — и те на автопилоте, «настоящий взгляд», так сказать, будто бы смотрел вглубь черепушки, высматривая посторонние звуки.

Вот я. Вот тихо дышит на моих плечах малышка. Вот под ногами хрустнула ветка, вот со слабым треском переломился сочный лист какого-то куста.

Вжж. Вжж.

Сравнительно ритмично. То чуть громче, то чуть тише. В голове или извне?

Извне. Точно. Когда прикрывал уши, мое воображение выдавало звук иначе, слабее, воображаемо.

— Слышишь что-нибудь? Жужжит что-то, или мне кажется? — с капелькой надежды обратился я к малышке. У нее ушки-то получше моих наверняка — вон, какие длинные.

Она запыхтела, замолкла на пяток секунд, заговорила:

— Как пчелки зудит! Когда улей диких пчел разворошишь, они все так звучат! Это крылышки, они сзади и сверху где-то, вот!

— С-супер, — прошипел я.

И снова вперед. Вот только пчел мне тут и не хватало, спасибо, нахуй, огромное!

Метров через сто пришло вдруг в голову, что муравьи-то тоже летучими бывают. Вот как в голову пришло — так и заметил, что жужжание-то не ослабевает теперь, а нарастает потихоньку. Они приближались. И ладно бы с земли — так с неба!

Прилетели, в итоге, быстро. Сколько ни беги, а от них свалить я не мог уже никак. Только и оставалось, что на ходу слышать, как все громче и громче они жужжат…

Толчок в спину. И снова я повалился на землю, снова умудрился вывернуться кошкой так, чтобы не рухнуть прямо на малышку. Снова прокатился по траве и твердым корешкам. В этот раз не так далеко — скорость не та.

А сверху с грозным жужжанием на меня налетела муравей. На фоне слабого серебряного свечения с неба, ее темный силуэт выглядел… угрожающе. Очевидно! Очевидно, что этот кентавр от мира насекомых никак не мог мне понравится, пусть я и не видел никаких деталей — просто силуэт девичьего тела, головы, чуть-чуть шуршащего хитинового тела ниже пояса, еще подрагивающие крылышки…

И длинные тонкие лапки.

Нож в руке. Удар — скользящий, неточный, куда-то туда. Почти задел человеческую часть — но, увы, лезвие чиркнуло о хитин.

— Ты идешь со мной! — весело воскликнула муравей. — А ну-ка, вдохни поглубже! Нашей принцессе нужен самец, и тебе выпала честь…

Дышал я как бы не с частотой сердца, но в голове ничего не менялось. Плевать мне на их принцессу, плевать мне на «честь» — у меня есть кое-кто важнее.

Так что следующий удар пришелся аккурат ей в пузо. И тоже без толку. Девка была в броне — в том же хитине, слишком облегающем ее тело, чтобы я заметил! И нож мой не мог сделать ничерта, лишь скользнул бессильно со скрипом, да и все.

Нужно целиться выше. В голову, в глаза, антенну срезать, на худой конец. Притвориться? Притвориться. Будто бы на меня действуют их феромоны. Будто я в их власти.

Так что опустил руку, не выпуская рукоять, стал просто лежать и смотреть, лежать и смотреть. На этот раз, волчонок с меня не слетел — и я чувствовал, как она напряженно дышит и сопит, как пытается вылезти из-под моей головы. Молча.

— Принцесса? — хрипло выдавил я. — Принцесса это… это большая честь! Но я не голубых кровей, и у меня на душе уже висят несколько волчиц…

— Они переживут! А мы не осы и не пчелы, мы не настолько брезгливые! — жизнерадостно ответила муравей. — После свадьбы мы устроим загонную охоту, и вы с нашей госпожой избавитесь от лишнего груза, одну за другой!

Ну пиздец.

Что хуже — я ощутил, как рядом приземлилась еще одна. Медленно взглянул — и так и есть. И она присела, тянулась к моей голове, к упорно пыхтящей малышке!

Ну уж нет, твари хитиновые.

Пришлось напрячь все силы, но я сумел-таки сесть одним рывком. И оказался практически лицом к лицу с муравьем — ну, лицом к скрытой за броней груди. В броне почему-то был вырез, отлично демонстрировавший аккуратные края грудей. Прекрасная цель.

— Я хочу оставить этого волчонка себе! — упрямо буркнул я, готовясь к удару.

Всего-то пару движений. И затем как-нибудь отмахаться от второй — и продолжить путь, пока не заявилось подкрепление. Какой-нибудь эскорт для особо важной персоны, мужа принцессы, ага.

— Это… Это решит принцесса! Ты, солдат! Отнеси эту мохнатую в лагерь и приглядывай за ней! — решительно произнесла муравей. — Я лично доложу принцессе и принесу ей мужа!

— Я сам ее отнесу.

— А вот и нет! Эй, я сказала — забирай и улетай!

Так, вот теперь уже оттягивать некуда. Второй муравей уже тянула малышку, пытаясь грубой силой вытащить ее из сбруи — которая пока держалась. Пока. Да и волчонок, судя по звукам, упорно колотила похитительницу по рукам.

Фух… Вперед!

Резко вскинул руку. В плече пронеслась болезненная молния, невольно скривился и сщурился, но оружие готово к удару. Хватом в стиле «кое-как», без места для разгона. Плевать, пора!

Лезвие с легкостью вошло в обнаженную плоть, лишь скрипнув чутка о ребра. По самую рукоять. Муравей недоуменно всхлипнула, антенны ее резко задергались — а я же выдернул нож и ударил снова. Туда же. Где-то там, где у людей сердце. И легкое. И вообще, это должно быть больно.

— Что ты?.. — сумела сказать она, отстраняясь и вскидывая свои руки. В которых были щит и меч.

Упс.

Вот серьезно, вообще не заметил.

Но теперь поздно отступать. Так что схватил ее за руку с мечом, резко вскочил, нацелив нож уже не куда-то в тело — а прямиком в голову. Отчего-то на теле стало легче, но я не обратил внимания. Сейчас надо было прикончить врага, не получив при этом по морде щитом или рубящий клинком.

Рывок на себя — муравей и впрямь оказалась сильна. Ни с равновесия не сбил, ни даже не подвинул руку толком. Напротив, сам внезапно оказался ближе, чем ожидал. Достаточно близко, чтобы взглянуть глаза в глаза. Темные, глубокие, без зрачков. Из них прямо-таки хлестало болезненным недоумением.

Вот прямо в левый глаз я и ударил. По самую рукоять — да, на самом деле, рукоять тоже на пару пальцев вошла вглубь.

Право плечо обожгло дикой болью. Удар щитом в грудь вышиб из меня весь дух, отбросил на землю. Нож, разумеется, выпустил из руки. Болезненно приземлился на спину, в глазах потемнело — а уж дышать-то, после двойного удара, я словно разучился. Несколько секунд попросту пытался схватить воздух — и никак не получалось. Наверно, именно так чувствуют себя вытащенные из воды рыбы.

Где-то там на фоне металась, схватившись за голову, муравей. Жужжа, крича. Затихая, с каждым движением все замедляясь и замедляясь, пока не свалилась замертво, подрагивая лапками и антеннами.

Пиздец.

Так, а что с мелочью?!

Рухнул я четко на спину, и ничего мягкого под шеей и головой не оказалось. Так что в черепушке возникло неприятное понимание — малышку-то все-таки выдернули из сбруи!

Злость, гнев, обида — или просто чувство долга, я хер его знает. Но в крови бурлил достаточный коктейль, чтобы я заставил себя подняться и оглядеться, и это когда болело все тело, а в горле бушевал ядерный пожар, едва-едва пропуская воздух.

И в ушах стояло это жужжание.

Резко вскинул голову, взглянул вверх. Так и есть — второй муравей зависла на высоте метра в четыре, удерживая волчонка в руках.

— Спасибо, что убил ее! — весело прокричала муравей. — Она мне никогда не нравилась, и все равно собиралась попользоваться тобой, прежде чем отдать принцессе!

— Верни ушастую, — крикнул я, буквально выдавив слова через острую бритву.

— А вот и нет! Мне приказано отнести ее к принцессе! А хочешь вернуть — так следуй за мной! Хотя… ты сейчас не в том состоянии, — она резко дернулась — малышка умудрилась заехать ей кулаком по щеке. — Мелкая дрянь! Лагерь нашей принцессы встал у прохода через Великое Болото, человечек! Иди туда, сдайся на милость нашей принцессе, женись — и тогда получишь свою блоховозку!

И улетела. Даже не соизволив сказать, например, где этот самый проход. Хотя ясное дело, что это именно тот, о котором говорила альфа. Мне в любом случае туда — вот только сейчас все усложняется сверх меры.

Слушая, как затихает жужжание улетающего муравья, я со стоном сел и задумался.

Как-то все херовенько получилось. Волчонка — откровенно проебал, будем уж честны. Взял на себя ответственность и не справился. От девчат отстал. Выяснил, что просто так через болото не пройти — информация полезная, но общая обстановка только хуже стала. М-да.

Ну, сидя на жопе ровно, ничего не исправишь. Так что вперед, лейтенант — до увольнения еще далеко, подтяни штаны, вытри сопли и принимайся за дело.

Встал. Покачиваясь, кривясь от боли, но встал. Подошел к убитой. Без лишних церемоний выдернул из глаза нож — пусть и пришлось коленом в грудь упереться. Следом поискал оброненные ею щит и меч. Нашел. Легкие, гибкие, прочные. Тоже словно бы из какого-то хитина.

Присмотревшись к мечу и заметив на нем кровь, вспомнил, что меня ж ударили. Полез посмотреть. Рубаха прилипла к телу, вся в громадных темных пятнах — но в голове не кружилось, не тошнило, так что кровопотеря на самом деле небольшая, терпимая. Пусть рана на предплечье выглядела неприятно, вся с рваными краями, кусок кожи с мясцом вообще срезан — неглубокая. На удивление.

Перевязался, приспособив упряжь вместо бинтов. Грязновато, конечно — но я честно продул и как следует встряхнул ткань, чтобы хоть немного ее очистить. Затем вспомнил, что у меня, вообще-то, должен быть мешок с припасами, в котором оставались чистые тряпки. Поискал в округе — не нашел.

Похоже, потерял, когда споткнулся.

Вот ведь хреновый день, а.

Но делать нечего, так что побрел потихоньку, примерно туда, куда шел изначально. Примерно туда, куда унеслись волчицы. Уже без сил, просто на голой силе воли, заставляя себя сделать шаг, затем еще один, еще и еще.

Тут и адреналин в крови кончился. Затрясло, стало холодно, раны заболели по-настоящему, а не как было. Короче, избитая развалина — вот это про меня. Но я все равно продолжал идти. Это было единственным, что занимало мой разум. Только вперед, от ориентира к ориентиру, добраться, нагнать волчиц и предупредить, что у прохода через болота сидят ебучие муравьи. И что я попытаюсь вырывать из их загребущих лапок волчонка, чего бы мне это ни стоило.

Время прекратило идти, в мире осталось только две вещи. Перебирать ногами да следить, чтобы деревья вели меня в одном направлении. Своеобразный транс. Или приход от какой-нибудь натуральной наркоты.

Так что, даже когда меня схватили за руки невесть откуда взявшиеся Эльза с альфой, я этого не сразу заметил. Сперва шел, заставляя себя двигаться, затем все-таки обратил внимание на взволнованные лица, на гул в голове, который оказался беспокойными голосами.

— Ее уперли. Унесли к проходу через болота, где сидит принцесса муравьев. Я ее вытащу, — пробормотал я.

И, наконец-то, вырубился.

Блаженная темнота. Ни забот, ни боли, ни движений. Жаль только, что провел я в ней считаные секунды, прежде чем очнуться.

Я лежал на земле. В глаза било солнце — низкое солнце, и никаких деревьев с листвой в поле зрения. Разумеется, всю побитую тушку ломило от боли, не особо сильной — просто неприятной. В горле пересохло, глаза резало, правое предплечье пульсировало так, словно там какая-то херовина выросла.

Следом мне в губы ткнулся мягкий краешек бурдюка, из которого полилась прохладная, невероятно мягкая вода.

Когда напился, надо мною нависли альфа, Эльза и еще парочка волчиц. Все обеспокоенные, у всех ушки торчком.

— Из леса, похоже, выбрались? — пробормотал я.

— Да! — воскликнула Эльза. И потеребила меня по макушке.

— Хорошо. Как видите, я облажался. Но, так как похитившие малышку муравьи стоят у прохода через болота, я постараюсь ее спасти. Обещаю.