Скромный метаморф

Глава 16

Незнакомый потолок. В голове стоит звон. Вроде ничего не болит.

— Добрый день, Льюис, — произнёс знакомый старческий голос. Скосил глаза в сторону говорившего. Дамблдор.

— Доброго… Времени суток, директор… Кхм… — произнёс я хриплым голосом, кашлянув под конец. Во рту будто открыли филиал пустыни, настолько там сухо по ощущениям.

— Держи, — подал он мне стакан с водой, на что я благодарно кивнул, приняв сидячее положение и начав утолять жажду.

Это дало мне время осмотреться. Больничное крыло. Ожидаемо. Неприятная ситуация. Нет времени подготовиться к разговору, совмещённому с допросом. А то, что он будет, вполне очевидно. В мягкой форме, но всё же. Я уже давно доказал, что не являюсь одиннадцатилетним несмышлёнышем, что в данной ситуации скорее минус, ведь отношение будет другое, нежели к нормальному ребёнку, каким был на моём месте в оригинале Гарри.

— Спасибо, профессор, — поблагодарил я его уже словесно, ставя стакан на стоявший рядом с кроватью столик, который был завален сладостями и открытками. — Как давно я здесь?

— Три дня. Твои друзья будут весьма счастливы, что ты наконец пришёл в себя. Очень многие хотели тебя навестить и оставить подарки… — кивнул он на столик со сладостями. — Но собравшаяся толпа сильно превысила порог терпения мадам Помфри, иначе все гостинцы не уместились бы на один столик, — со смешинкой в голосе закончил он.

— Вот как… — задумчиво кивнул я, чувствуя приятное тепло в груди. — Сейчас я понимаю о чём вы тогда говорили. Про то, что получилось избежать худшего исхода, — уточнил я.

— Льюис, можешь рассказать о том, что произошло в запретном коридоре? — мягко спросил директор.

— Полагаю, вы хотите услышать мою версию событий и… И про смерть Квиррелла, верно? — напряжённо поджав под конец губы и опустив глаза, спросил я.

— Именно… Лимонную дольку? — он показал на вазочку на столике, тон его голоса был успокаивающим и ободряющим.

— … — при мысли закинуть пару долек в рот, возникло фантомное ощущение, что меня окатило тёплой кровью, в нос ударил отдающий металлом запах, а в глазах отразился мёртвый взгляд на оторванной голове. Наваждение исчезло столь же быстро, как и появилось. — В этот раз у меня нет аппетита, профессор… Хаах… — тяжело задышав, отрицательно покачал я головой. Кожа побледнела, в горле встал ком, захотелось блевать, из-за чего я неосознанно прикрыл рот рукой. Начинаю брать тело под спавший из-за длительной потери сознания контроль. Противостояние физиологии и моей воли, подкреплённой метаморфизмом, было коротким. Точнее его вообще не было. Дыхание нормализовалось, кожа приобрела привычный цвет, рвотные позывы исчезли.

— Прошу прощения, профессор… — глаза ничего не ответившего Дамблдора светились сочувствием и даже немного болью, если я правильно разобрал его эмоции. — Итак, моя версия событий… — ещё раз тяжело вздохнув, я на несколько секунд прикрыл глаза.

— Для меня всё началось с гостинной. После встречи с вами я отправился именно туда. Там я встретил ребят, мы с ними начали разговаривать… В какой-то момент у меня возникла мысль о хроновороте и я спросил у них, не просил ли я что-то передать. Нашёл у себя в рюкзаке записку, в которой было написано время, в которое я и переместился с помощью хроноворота и, написав такую же записку и отправив её в рюкзак, после чего сразу же отправился к запретному коридору… Жаль, что я не написал время на десять минут раньше… Или хотя бы на пять… — тяжело вздохнул я, вспоминая свою оплошность.

— Все люди могут ошибаться, — попытался подбодрить меня Дамблдор.

— Но не все могут жить с последствиями своих ошибок. Особенно если ценой ошибки является чья-то жизнь, — вставил я контраргумент.

— Для ребёнка вы слишком пессимистичны, — покачал головой директор.

— Возможно. Но я продолжу. На третьем этаже я уловил их запах, который усиливался по мере приближения к Пушку. Милый пёсик… — криво улыбнувшись, с сарказмом произнёс я. — Когда я вбежал в ту дверь, то по-настоящему испугался. Прежде всего давайте опишу вам представшую мне картину. Где-то в углу стояла арфа, на которую были наложены чары, из-за чего играла она самостоятельно. Вот только к тому моменту как я там появился, действие чар уже заканчивалось, потому что от неё почти не исходил звук. Недалеко находился Пушок, который уже проснулся. Он вовсю тряс одной головой, пока две другие уже скалились в сторону моих друзей. Он уже готовился напасть… А эти три… Эти три альтернативно одарённые личности… — от накатившей злости я сжал руки, ударив кулаком по столику рядом с кроватью, едва не уронив всё, что на нём было. — Они просто склонились над люком и переговаривались, ничего не замечая! — даже прикрикнул я от накативших эмоций. — Простите, профессор… — сконфуженно пробормотал я, заметив большую трещину на месте удара.

— Ничего страшного, Льюис, — на его лице вновь показалась успокаивающая улыбка, в которой сквозило некоторое понимание. — Репаро. Продолжай, пожалуйста, — сказал он, избавившись от повреждений.

— Тогда… Тогда я был уверен, что выбраться всем не получиться. Я бы не смог выдернуть их из-под удара, а после и выйти через ту же дверь, через которую мы вошли. Как вы знаете, я изучаю окклюменцию и вполне способен ускорить работу разума, так что время на раздумья у меня было и никаких вариантов я не нашёл. Поэтому… Поэтому я бросился на ребят и повалил вниз, прямо в люк. Я успел раньше Пушка… Точнее почти успел… — поморщившись от накатившей фантомной боли в спине и прикоснувшись к ней, уточнил я.

— Поэтому твоя форма была разорвана на спине, верно, Льюис? — обеспокоенно поинтересовался директор.

— Да, он задел своими когтями мне спину, — снова поморщившись от фантомных болей, подтвердил я. — Под люком были дьявольские силки, поэтому я успел с помощью метаморфизма остановить кровь и нарастить поверх раны слой кожи, так что ребята поверили, что Пушок задел только форму. Повезло, что она не испачкалась в крови, иначе было бы сложнее их успокоить, — криво улыбнувшись, усмехнулся я. — Самым проблематичным было терпеть боль и не показывать ребятам моё состояние. Я, конечно, ослабил чувствительность болевых рецепторов, но я пока не умею отключать их полностью, так что было… Неприятно.

— Мадам Помфри сообщила мне, что травме по виду было около двух недель. Весьма похвальная скорость восстановления, особенно если учесть, что с момента ранения до попадания в медицинское крыло, насколько мне известно, прошло всего пара часов, — Дамблдор поправил свои очки, сверкнув линзами, а на его лице показалось одобрение и даже (!) уважение.

— Будь у меня достаточно времени и еды, я бы смог полностью восстановиться самостоятельно, но в любом случае по окончании этого приключения обратился бы к мадам Помфри. Уж лучше обратиться к специалисту, чем строить из себя крутого. И вообще было бы замечательно, если бы необходимости обращаться вовсе не было, — неприязненно поморщился я.

— Весьма зрелое суждение, мистер Лавгуд, — одобрительно покивав, высказался дед.

— Может быть… Но мы отвлеклись. Не буду описывать как я их отчитывал, скажу только, что… Я повёл всех вперёд. Возможно это было глупое решение, но оно было продиктовано полным отсутствием информации. Назад пути не было. Нам было неизвестно, когда учителя обнаружат нашу пропажу, начнут наши поиски и в конце концов найдут нас. Это могло занять как несколько часов, так и несколько суток, а ведь тех самых несколько часов у нас не было. Квиррелл, — прервал я хотевшего уже заговорить Дамблдора. — Нам было неизвестно, как устроен тот коридор и был ли выход через Пушка единственным. Если бы это было так, то мы бы столкнулись, когда он возвращался бы. В противном случае нам не стоило беспокоиться о столкновении с ним, я бы просто полагался на своё обоняние и свой слух, чтобы держаться от него на расстоянии, пока мы движемся к выходу, к которому нас привёл бы сам Квиррелл.

— Вот как… Получается, вы учли все имеющиеся условия, прежде чем принимать такое решение. Очень достойное качество для факультета Рейвенкло, — задорно усмехнулся директор, отправляя в рот лимонную дольку.

— Шляпа утверждала, что мне подходит любой факультет, — смущённо улыбнувшись на эту похвалу, я почесал затылок. — Так вот… Потом были ключи, шахматы, спящий тролль и зелья. Мы сели на мётлы и поймали нужный ключ, дальше мы отправились с мётлами. Через шахматную доску мы просто перелетели. Тролль… Ну, тут нечего говорить, он просто спал, поэтому мы прошли мимо. Наконец, зелья… Признаюсь, там я совершил вторую ошибку. Мне стоило стоять рядом со столом и быть готовым схватить нужную склянку. Гермиона быстро разгадала загадку, и как только указала на нужную колбу, Гарри сразу же её схватил и залпом выпил. Он был уверен, что Квиррелл действительно наш преподаватель и не представляет опасности. Даже не догадывался, что он может быть одержим.

— А вы, полагаю, были уверены, что та ваша теория оказалась верна? — припомнил Дамблдор день назначения меня ИО преподавателя.

— Надейся на лучшее, но готовься к худшему, — пожал я плечами. — А тот факт, что о состоянии Квиррелла и о его лечении не поступало совершенно никакой информации, лишь подкрепил мою уверенность. Я не рассказывал ребятам о своих мыслях по поводу Квиррелла, возможно зря, ведь будь иначе, они бы не действовали так безрассудно. Во всяком случае мне хочется в это верить, — криво улыбнулся я в конце.

— Не так уж и плохо скрывать столь пугающие факты от своих близких. Такая информация может страшным образом воздействовать на неокрепшие умы, — поделился он своим мнением.

— А ещё такая информация может не дать этим умам совершить роковую ошибку. Директор, — я прервал попытку Дамблдора сказать что-то ещё. — Я понимаю, что вы пытаетесь меня как-то поддержать, подбодрить, успокоить после тех событий, но… Я достаточно устойчив в психологическом плане, чтобы справиться с этим самостоятельно. Мне просто нужно время всё обдумать, сделать выводы, понять ошибки, — спокойно улыбнулся я.

— Как директор я обязан поддерживать своих студентов. Вы совсем не облегчаете мне эту задачу, мистер Лавгуд, — вздохнув, покачал головой Дамблдор.

— Сделаю вид, что не слышал этой жалобы, — моя улыбка стала чуть шире и в ней добавилось веселья. — Но давайте продолжим. После того как Гарри выпил зелье, я вспылил, сказал, что Квиррелл опасен, приказал им пить зелье для прохода назад и возвращаться, а сам готовился пройти вперёд через пламя. Я тогда немного перестроил свой организм, чтобы тот лучше выдерживал высокие температуры, чешую там нарастил, повысил теплоёмкость клеток и тому подобное… — не совсем правда, точнее не во всём, и, судя по взгляду, он это понял.

— Чешую? — уточнил директор, не подавая вида, что заметил мою маленькую ложь.

— Да, чешуя. Драконья. Она хорошо выдерживает высокие температуры, — приподнял я руку, демонстрируя выращенные чешуйки. — Чешуя как у молодого дракона, так что магическая сопротивляемость у неё не столь высока, но именно против огня она весьма хороша, — пояснил я. Рано или поздно он бы узнал о моём умении воспроизводить в своём теле что-то, что есть только у магических тварей, а может и уже знает или хотя бы догадывался, так что нет смысла скрываться. После моих слов он задумался. Может быть даже вспомнил тролля на Хэллоуин.

— Ещё я надел мантию-невидимку, — продолжил я. — Я её добровольно-принудительно изъял у Гарри ещё когда мы оказались в начале пути. Вот так, будучи несколько видоизменённым и находясь под мантией-невидимкой, я прошёл через огонь. Наверно, это была моя третья ошибка… Не уверен… — задумчиво почесал я подбородок.

— И почему же тебя терзают сомнения, мой мальчик? — снова ободряющая улыбка со стороны директора.

— Вы уже знаете, что Гарри последовал тогда за мной. И вот я сейчас думаю, что бы было, если бы я тогда поступил иначе? Проконтролировал бы, чтобы они ушли. Или связал, например. С одной стороны, Гарри бы не подвергся опасности и точно не прошёл бы через огонь. С другой стороны, в этом случае не было бы отвлечения для Квирелла и для меня всё могло бы закончиться плачевно, а если бы он в этом случае направился по обратному пути, то у ребят даже не было бы шанса спрятаться или хотя бы попытаться отбиться. Вот поэтому я и сомневаюсь… Ах да, когда мы были рядом с барьером, то я не улавливал никаких звуков и запахов по другую сторону, поэтому… — я замолчал, беспомощно разводя руками.

— Поэтому пришлось рисковать и идти в неизвестность… — печально закончил за меня Дамблдор.

Отлично, он сам до этого додумал, не придётся лгать, будто бы я не знал, что Квиррелл точно там был. Теперь выдавить кривую улыбку и… Идеально!

— Да уж… Проход через огонь был… Болезненным. Но именно вреда он нанёс не слишком много. Отделался всего несколькими относительно серьёзными ожогами.

— А вы не боялись, что огонь мог повредить мантию-невидимку? — с интересом спросил директор.

— Ничуть, — отрицательно покачал я головой. — Не знаю, является ли мантия огнеупорной, но я предварительно проверил силу огня, чтобы понять степень его воздействия на мой организм. Я протянул над ним руку и… Рукав мантии даже не нагрелся. Так я и выяснил, что огонь воздействует только на живую органику. Так вот, когда я проходил через огонь, мне пришлось с помощью метаморфизма убрать голосовые связки и зарастить ротовую полость, чтобы не закричать… — я постарался сказать эти слова с максимальным безразличием, но всё же выражение лица Дамблдора стало весьма мрачным. Наверно, не стоило добавлять такие подробности. — И это же помогло мне не начать орать на Гарри, когда он чуть не врезался в меня, всё же пройдя на ту сторону. Хорошо хоть, что я успел тихо отойти в сторону и Квиррелл с Волан-де-Мортом не заметили, что у них два гостя, а не один.

— Да уж… — с усталостью в голосе я помассировал виски. — Я за всё время нашего знакомства столько не злился на эту троицу, как в тот день… Особенно на Гарри. Первое время я держался рядом с ним, готовый выдернуть его из-под заклинания, но они разговаривали, а Гарри явно был нужен Волан-де-Морту, чтобы получить камень, так что я немного расслабился и стал думать как его нейтрализовать. Я даже не задумывался о поиске выхода и побеге вместе с Гарри, ведь буквально за стенкой находились Рон с Гермионой, а там они были бы в опасности до тех пор, пока там находился этот монстр. И вот так, подобравшись к нему… Я избавился от него… — в этот момент я попытался подавить дрожь в голосе, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Сначала я схватился за палочку и руку, которой он держал её. И то и другое я сломал. Далее я сломал ему обе челюсти, а следом и кисти обеих рук на случай использования им беспалочковых или невербальных чар. Потом… Потом я сказал Гарри… Нет даже не сказал, а буквально приказал, чтобы он отвернулся, закрыл глаза и уши. Дальше я оттащил Квиррелла с его попутчиком за одну из колонн, где сначала свернул ему шею, а потом и оторвал голову, чтоб наверняка… — я всё-таки не смог сдержать дрожь в голосе.

— Когда он погиб, от его тела отделился грязно-чёрный дым, который принял форму лица, и пролетел через меня в неизвестном направлении. Я тогда расслабился и не успел среагировать. Когда он проходил через меня, я почувствовал холод и головную боль, после чего направился к Гарри, чтобы предупредить опасаться этой штуки, но пройдя около десятка метров потерял сознание. Дальше вы знаете, — всё-таки уняв под конец дрожь, закончил я рассказ, только сейчас поняв, что из-за накативших от воспоминаний эмоций наговорил много того, о чём хотел бы умолчать.

— Я вас понял, мистер Лавгуд… — с печалью, сочувствием и сожалением сказал он, сняв очки и начав их протирать. Молчание длилось около минуты, за что я благодарен Дамблдору. Мне в самом деле было нужно это время, чтобы собраться с силами. — Что вы можете сказать по поводу смерти Квиррелла? — с некоторой осторожностью в голосе спросил он.

— Пф, давайте будем называть вещи своими именами — это было убийство, — раздражённо фыркнув, заявил я мрачным голосом. — Я именно что убил Квиррелла.

— Тем не менее, вы хотели защитить своих близких, — возразил директор.

— Не важно при каких условиях и из каких побуждений, убийство всё равно остаётся убийством, — с печалью в голосе пробормотал я, опустив взгляд.

— Я об этом уже говорил, но повторюсь. Для ребёнка вы слишком пессимистичны, — покачал головой Дамблдор.

— Я бы назвал это реализмом.

— Хм… Думаю, эту тему лучше оставить для философских дебатов. И как же вы относитесь к этому… Убийству? — с небольшой заминкой в конце спросил добрый дедушка Дамблдор.

— Я… Не знаю, что чувствую по этому поводу, но мне это точно не кажется приятным, — поджав губы, проговорил я. — Тем не менее, если бы передо мной снова стоял выбор, я сделал бы то же самое. Разве что не стал бы отрывать голову. Вот уж на что точно повлияли мои эмоции, так это на… Тот момент. Мне было страшно. За себя, за друзей. Я боялся Волан-де-Морта, я не знал чего можно ожидать от существа, которого нарекли Великим Тёмным Волшебником, Тёмным Лордом. А ещё я был зол. На себя за свою беспечность и невнимательность; на друзей за их глупость и безрассудство; на Квиррелла за его предательство; на самого Волан-де-Морта… Эх… — тяжело вздохнул я под конец, наконец, выговорившись и почувствовав некоторую пустоту в эмоциях.

— Я понял твою позицию, мой мальчик. Что ты думаешь делать дальше? — тихо вздохнул Дамблдор, снова задав вопрос.

— Дождусь окончания учебного года, отправлюсь домой и буду отдыхать от школы, от этого несчастного приключения, а также заряжаться положительными эмоциями, — на моё лицо наползла тёплая улыбка при воспоминаниях о Луне.

— Что же, в таком случае, тебе стоит отдохнуть. Думаю, я тебя уже утомил своими расспросами, — по-доброму улыбнувшись, сказал он, вставая со стула и собираясь уходить.

— Профессор Дамблдор… — неуверенно начал я.

— Да, Льюис, у тебя есть какой-то вопрос? — с интересом покосился он на меня.

— Даже несколько…

— Ну что ж, я тебя слушаю. Настала очередь этого старика отвечать на вопросы, — с весельем улыбнувшись, сел он обратно.

— Что с камнем? — в оригинале он был уничтожен. Что с ним сейчас?

— Философский камень теперь вернётся к своему владельцу — Николасу. А после он со своей женой на некоторое время переедет жить в другое место. Между прочим, — сделав таинственное лицо, добавил он. — За помощь в сохранности камня Николас прислал тебе небольшой подарок. Ты его сможешь получить когда вернёшься к себе домой.

— Вы умеете заинтриговать, — я улыбнулся, довольный приятной неожиданностью. — Значит камень теперь в сохранности? Волан-де-Морт больше не сможет его найти?

— Всё верно, — кивнул Дамблдор. — Полагаю, ты уже знаешь историю, через которую пришлось пройти камню. У Волан-де-Морта был способ отследить местоположение камня с помощью магии, это было подтверждено с помощью нескольких подделок, на которые он не повёлся, поэтому Николас отправил камень с помощью гоблинов мне. В магическом замке, наполненном множеством чар, подобные поисковые чары действуют куда хуже. Теперь чары, которые будут препятствовать поиску, готовы, так что камень вернётся к своему владельцу, — значит мои предположения были верны.

— А если бы всё прошло неудачно и камень достался бы Волан-де-Морту? — поинтересовался я.

— Это тоже было предусмотрено. Я наложил на камень некоторые чары, которые разрушили бы его, если бы Волан-де-Морт или его носитель прикоснулся к камню. Но это была крайняя мера, заготовленная для наихудшего варианта событий, — пояснил он.

— Значит вы были уверены, что за камнем охотится именно Волан-де-Морт, а не кто-то иной? — обратил я внимание на его слова.

— Верно, — кивнул он. — С самого его исчезновения я ожидал, что рано или поздно он даст о себе знать и попытается вернуться. В день его исчезновения он сильно пострадал и исчез, но никто не видел его гибели. Он единственный, кому хватило бы смелости и амбиций покуситься на философский камень.

— Да уж… Ну, было бы странно, если бы человек, которого нарекли Великим Тёмным Волшебником, умер так просто. И это объясняет почему Квиррелл так долго расхаживал по школе. Спрятаться под носом Великого Волшебника может только другой Великий Волшебник, — с видимым пониманием покивал я. Хотя у меня есть подозрения, что ты мог знать о Квиррелле, но их я не озвучу.

— Гарри… Он видел… Тело Квиррелла…? — осторожно задал я ещё один вопрос.

— После того как Волан-де-Морт отделился от тела своего слуги, оно осыпалось прахом. Гарри увидел только его.

— Это хорошо, — с облегчением кивнул я. — Скажите, директор… Причина, по которой Волан-де-Морт пытался убить Гарри в каком-то пророчестве?

— Почему ты так думаешь? — ответил он вопросом на вопрос, показав на лице явное удивление.

— Это единственная логичная причина, которая может прийти в голову. Зачем Великому Тёмному Волшебнику охотиться на младенца? Чем он может быть так опасен? Если отбросить невозможное, остаётся единственно верный вариант, неважно насколько невероятным он кажется.

— Интересная точка зрения, — ответил Дамблдор.

— Вы не ответили на вопрос.

— …Поскольку ты уже прикоснулся к этому противостоянию и с достоинством прошёл это испытание, я не буду что-то утаивать. Дело действительно в пророчестве, — какое-то время посомневавшись, ответил он. Неожиданно. Я думал, что он постарается увести разговор в сторону или скажет, что мне слишком рано это знать.

— Вот как, — кивнул я. — Значит Волан-де-Морт тот ещё идиот.

— М? — удивлённо приподнял брови Альбус.

— Профессор, что такое судьба? Какое у вас мнение на этот счёт? — спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил. — Это что-то незыблемое, непреложное, что-то, что обязательно случится. Будущее, которое наверняка наступит. Так?

— У тебя какое-то своё мнение на этот счёт, Льюис? — поправив очки, посмотрел он на меня внимательным взглядом.

— Можно и так сказать. Кто-то считает, что судьба — это непреложная истина. Кто-то думает, что судьбы нет. У кого-то нет определённого мнения на этот счёт. Я не отношусь ни к одной из групп. Бывали случаи, когда люди избегали предсказанной им судьбы, — Дамблдор на это кивнул, очевидно, зная примеры подобного. — Этого уже достаточно, чтобы опровергнуть теорию первой группы. Я же считаю, что судьба есть, но не придаю этому какого-то особенного, сакрального значения. Судьба — это всего лишь наиболее вероятный исход событий. Не стопроцентный, таких вообще не бывает. Всего лишь наиболее вероятный. Не более. В каких-то случаях это может быть меньше процента. Забавно, правда? Вот каково моё мнение. Когда окончится этот разговор, вы покините медицинское крыло через обычную дверь. Это ваша судьба. Наиболее вероятный исход событий. Но вы также можете пойти рисовать непристойные рисунки на стенах медицинского крыла и этим самым избежите данной судьбы. Или, например, вы можете покинуть помещение, выпрыгнув через окно. Как-то так, — развёл я руки в стороны, заканчивая это растянутое пояснение.

— Вот как… Я тебя понял, Льюис… — вид у директора стал задумчивым. — У тебя ещё остались какие-то вопросы, мой мальчик? — спросил директор.

— Да. Последний. Что касается этого приключения… Вы же не собираетесь присуждать или отнимать баллы за всё это? — подозрительным голосом уточнил я, вспомнив конец первого курса из оригинала.

— Хм… Пусть это будет сюрпризом, — загадочно улыбнулся дед, сбрасывая с себя задумчивость.

— Раз так… Если всё-таки будете именно присуждать нам баллы, то… Добавьте шесть баллов. Ровно шесть, ни больше, ни меньше, — на моём лице появилась такая же загадочная улыбка, что и у Дамблдора. К счастью, мой сон пришёлся на послеэкзаменационную пору, так что баллы не должны были ни убавлять, ни прибавлять, иначе я не знал бы сколько нам нужно баллов.

— Хм…? — на его лице появился интерес.

— Мы тоже хотим устроить сюрприз, — неопределённо ответил я.

— Что ж, тогда буду ждать, — сказал он, определённо заинтригованный.

— Больше у меня вопросов нет, профессор.

— В таком случае я прощаюсь. Ещё увидимся, Льюис, — кивнул он мне на прощание, прежде чем покинул больничное крыло.

— До встречи, профессор Дамблдор, — сказал я в ответ.

Хлоп.

Дверь в палату захлопнулась.

— Эх… — вздохнул я, падая на кровать, начав сверлить взглядом потолок.

Этот разговор помог мне взглянуть на события в запретном коридоре со стороны. И заодно кое-что понять.

Эмоции… Такие прекрасные, но такие проблемные. Если бы я не поддался тогда эмоциям, можно было бы избежать столь высокой опасности. Они помешали мне мыслить и действовать рационально, поэтому я сделал несколько глупых и невероятно грубых ошибок. Хорошо, что Квиррелл распался прахом (причём судя по всему кровь, которой меня забрызгало, постигла та же участь), иначе с ребятами объясняться было бы… Проблемно. А ещё я забыл спросить у Дамблдора, что он сказал ребятам и в частности Гарри по поводу смерти Квиррелла. Хотя сомневаюсь, что он стал бы их пугать тем, что их друг совершил убийство.

Беспечность. Самоуверенность. Я был настолько уверен уверен в своих планах, что это переросло в самоуверенность, из-за которой я допустил эту ситуацию. Невероятная беспечность с моей стороны. И я даже не подумал о том, что случится с Волди, когда Квиррелл погибнет! В книге этого вообще не было, лишь в фильме. Фильме, который я не учитывал и про который вообще забыл. Несусветная глупость.

Хоть я и продвигал свои планы вперёд всё это время, но я действовал в основном пассивно. Слишком пассивно. Нужно будет начать активные действия. В следующем учебном году для этого будет просто великолепная возможность. Тетрадка даст мне информацию и доказательства, с помощью которых я заставлю Дамблдора действовать так, как мне нужно. С его стороны возможно будут вопросы, но у меня уже есть идеи как объяснить свою самодеятельность.

Надеюсь я не зря завёл разговор о пророчестве и судьбе. Если он откажется от идеи подготовки Гарри к его «судьбе» и начнёт действовать, в том числе так, как нужно мне, будет просто великолепно. Он точно не отмахнётся от моих слов. Он наверняка задумается. Всё же он не воспринимает меня как одиннадцатилетнего ребёнка, этот разговор дал мне это понять чётко и ясно. Конечно, вероятность того, что он изменит планы не дотягивает до уровня «судьбы», но и не стремится к нулю. Совсем не стремится.

Эх… Проблемно. Ещё и с ребятами нужно будет поговорить. Может если бы я действительно рассказал им раньше про Квиррелла, то этой ситуации не произошло бы? Возможно, но… Я не хочу, чтобы они хоть как-то касались этой войны. Даже косвенно, по касательной. Мне нужно просто тщательнее уводить их интересы в другую сторону, чтобы в ту сторону они не просто не дышали, а даже не думали. Я их подготовлю на случай, если я где-то не догляжу и им придётся защищаться. Но на этом всё. Это моя война. Моя и других взрослых. Детям там делать нечего. Я придерживался этого мнения раньше, придерживаюсь его сейчас и буду придерживаться впредь. Точка!

— Вызывали, директор? — входя в кабинет, задал вопрос Северус Снейп.

— Да, Северус, проходи, — кивнул Альбус Дамблдор, вглядываясь в бумаги на столе, но мыслями витая где-то вдалеке.

— В чём дело? — нетерпеливо спросил временный преподаватель ЗоТИ, не желая ждать, пока директор закончит свои раздумья.

— Ты ведь помнишь пророчество? — всё также задумчиво произнёс Дамблдор.

— …Помню. К чему вы ведёте? — нахмурившись из-за нагнетания таинственности, спросил Северус.

— Судьба — это всего лишь наиболее вероятный исход событий. Не стопроцентный, а всего лишь наиболее вероятный, — не ответив на вопрос, сказал директор, будто повторяя чьи-то слова. — Что ты думаешь об этом?

— Вам это сказал Лавгуд? — тоже задал ответный вопрос Снейп.

— Почему ты так думаешь? — наконец оторвав взгляд от бумаг, посмотрел он на зельевара.

— По прогнозам мадам Помфри он должен был очнуться сегодня. Учитывая обстоятельства тех событий, вы наверняка с ним разговаривали. И тут вдруг говорите такие слова. Это было очевидно, — спокойно пояснил Северус, скрывая раздражение от необходимости пояснять подобные мелочи, а также отметив в уме, что означенный ученик возможно знает о существовании пророчества.

— Пожалуй, — кивнул директор. — Так что ты думаешь о его словах?

— …Это очередное доказательство того, что Льюис Лавгуд — рациональный волшебник, который понимает, что живёт в реальности, а не какой-то сказке, — несколько помедлив, ответил зельевар, признав подобное мнение достойным существования.

— Мне сейчас вспоминается одна русская поговорка: «устами ребёнка глаголет истина». Хм… Между прочим, я впервые слышу как ты называешь какого-то из студентов волшебником. Раньше лучшие максимум удостаивались от тебя титула «личинки волшебника», — с весельем в голосе улыбнувшись, произнёс директор.

— Это единственная причина, по которой вы позвали меня? — холодно спросил Снейп, проигнорировав последние слова своего начальника.

— Я решил, что стоит снова созвать Орден Феникса. Мы готовимся к новой войне уже слишком долго, пора начать действовать. Возможно у нас получится её предотвратить. Что касается тебя, то я надеюсь, что ты продолжишь подготовку мистера Лавгуда.

— Вы хотите, чтобы он вступил в Орден, когда вырастет? — сразу понял подоплёку бывший Пожиратель Смерти.

— Может быть даже раньше… — неуверенно сказал Альбус, нахмурившись от каких-то своих мыслей.

— Простите…? — с замешательством в голосе спросил Северус.

— Почитай, — сказал Дамблдор, протягивая собеседнику одну из бумаг на своём столе.

— Медицинское заключение? — удивлённо произнёс Снейп, начиная вчитываться в текст, в котором отображалось обследование Льюиса в больнице Святого Мунго целителем Сметвиком. — Это многое объясняет, — добавил он, закончив чтение.

— Это копия. У отца Льюиса, Ксенофилиуса, были сомнения относительно своего сына. Ровно как и у меня. К счастью, общение с мистером Лавгудом всё прояснило. В любом случае, психологически он скорее взрослый, чем ребёнок. Физически тоже, что он скрывает с помощью метаморфизма. Единственный недостаток у него — малый жизненный опыт. Он может вступить в Орден. Конечно, я надеюсь, что этого не понадобится, но лучше подготовиться к худшему, — высказал своё мнение директор.

— Я вас понял, — кивнул Северус.

— Кстати говоря, помимо этого, — кивнул Альбус в сторону копии медицинского заключения, — Сегодня я узнал кое-что новое про Льюиса, — сказал директор и замолчал, посмотрев с ожиданием на учителя зельеварения.

— И? — коротко спросил Снейп.

— Интересно узнать? — с хитринкой улыбнулся Дамблдор, закидывая в рот лимонную дольку.

— Я вас слушаю… — с глухим раздражением из-за нелепой игры Дамблдора произнёс Северус. Конечно ему было интересно. Среди всех учеников Льюис был пожалуй единственным, который ему по-настоящему интересен.

— Его метаморфизм уникален. Он может вырастить на себе драконью чешую или например… Шкуру тролля.

— …Вот почему он решил разобраться с троллем. Похоже, что это напрямую связано, — задумчиво произнёс зельевар. Оба собеседника уже давно были полностью уверены в личности человека, убившего тролля во время Хэллоуина.

— Не только, — произнёс Дамблдор, снова завладев вниманием собеседника. — Льюис Лавгуд является одиночкой.

— … — Снейп скептически приподнял бровь, смотря на своего работодателя как на умалишённого. Стоит признать, что он делает это не столь уж и редко.

— В некоторых аспектах, — добавил директор после паузы, будто не замечая направленный на него взгляд. — Конечно, он много с кем общается, у него есть друзья и приятели на всех факультетах… Но когда возникает экстренная ситуация, он задвигает других в сторону, пытаясь справиться со всем самостоятельно. Это видно как по случаю с троллем, так и по запретному коридору. Ещё он очень остро реагирует на опасность для своих близких, но не для себя. От источника опасности он избавляется радикально. И чем ближе находятся его близкие и опасность друг к другу, тем больше он нервничает, становится более эмоциональным, из-за чего может совершать ошибки. Если сравнивать эти две ситуации, то в первом случае он пришёл к троллю один и спокойно с ним разобрался, не оставив намёков на своё присутствие. И совсем другая ситуация была в запретном коридоре, когда ему пришлось двигаться к опасности вместе с друзьями, — пояснил директор, а затем кратко пересказал свой разговор с Льюисом о запретном коридоре.

— Понятно… — задумчиво произнёс Северус Снейп.

— Ладно, закончим о Льюисе, теперь обсудим некоторые рабочие моменты…

Мадам Помфри, хозяйка больничного крыла, была очень приятной, но весьма строгой женщиной.

— Ну пожалуйста, всего на пять минут, — умоляющим тоном произнес я.

— Это исключено.

— Но ведь вы пустили ко мне профессора Дамблдора…

— Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.

— Я и так отдыхаю, правда, — я не сдавался. — К тому же вы сами говорили, что темпы моего восстановления столь высоки, что меня хоть сейчас можно выписывать.

— О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут.

Она открыла дверь, впуская в палату Гарри, Рона и Гермиону.

— Льюис! — завопила Гермиона, кидаясь ко мне с объятиями, чуть не уронив своим рывком нас на пол.

— О, Льюис, мы были уверены, что ты… — Гермиона осеклась, не произнося слово «умрёшь». — Дамблдор был так обеспокоен…

— Всей школе объявили, что ты пострадал во время эксперимента с зельями, — сообщил Рон. Значит всё решили замять…

— Льюис… — тихо заговорил Гарри, тем не менее, притянув к себе наше внимание. — Прости… Если бы не моя глупость… Мы бы не попали в такую опасность… — он говорил всё тише, опустив взгляд к полу.

— Гарри. Скажи, всё закончилось благополучно? — заговорил я.

— Э-э… Да…? — привлёченный вопросом, он поднял голову, встретившись с моим взглядом.

— Кто-нибудь серьёзно пострадал? Серьёзно. Мой случай не является серьёзным.

— Ну… Нет… — неуверенно почесав в затылке, сказал он.

— Волан-де-Морт, которого не за красивые глаза нарекли Великим Тёмным Волшебником, смог возродиться?

— Нет… — непонимающим голосом ответил он.

— Ну и всё. Нечего нюни разводить. Урок ты из этой ситуации извлёк. Это главное. Просто потом подумай ещё раз над тем, что произошло, над своими ошибками, и никогда их не забывай. Мы вышли против Волан-де-Морта и победили, отделавшись лёгким испугом. Радоваться надо! — с задорной улыбкой воскликнул я, заставив Поттера вымученно улыбнуться. Впрочем, напряжение в его фигуре пропало. — Лучше расскажите мне, что произошло, пока я отсыпался за весь период экзаменов, — добавил я.

— На самом деле ничего особенно интересного, — пожав плечами, сказал Рон. — Все обсуждают три вещи. Во-первых, гадают над тем, какое же жуткое зелье ты варил, что не смог с ним справиться при своих навыках. Во-вторых, последнюю игру квиддича, в которой мы с небольшим отрывом проиграли Рейвенкло. Ну и последнее — окончание экзаменов и завтрашний банкет по случаю окончания учебного года. Еда там обещает быть вкусной.

— О, банкет! — радостно воскликнул я.

— О, боже… Стоило ему только услышать о еде… — тихо пробормотала Гермиона, приложив руку к лицу, из-за чего мы все засмеялись, а она начала бросать на нас гневные взгляды.

— Кстати, Льюис, Дамблдор говорил тебе, что произошло с Квирреллом? — снова заговорил Гарри. — Ты же потерял сознание тогда и, наверное, не знаешь… — неуверенно почесав затылок, сказал он.

— М? — вопросительно промычал я.

— Профессор Дамблдор сказал, что Волан-де-Морт занял тело Квиррелла и управлял им с помощью магии, а когда понял, что не может достичь своей цели, отделился от него и… — его голос задрожал. — И профессор Квиррелл погиб… — поджав губы и слегка затрясшись, сказал он. Вот значит как это решил объяснить директор. В принципе, это недалеко от истины, он так и должен был погибнуть.

— Вот как… Эх…

В этот момент момент в комнату зашла мадам Помфри.

— Прошло уже десять минут как вы тут сидите, — строго заявила она. — А теперь — марш отсюда!

— Ну ладно, мы пойдём. Увидимся на банкете! — начал говорить Рон, а закончили они все вместе.

— Обязательно, — улыбнувшись, кивнул я в ответ.

На банкет я пришёл, когда зал уже был полон. Мадам Помфри настояла на последнем осмотре, поэтому, когда я вошёл в Большой Зал, все были здесь.

Поскольку соревнование между факультетами последние семь лет подряд выигрывал Слизерин, зал был оформлен в зелёно-серебряной цветовой гамме. На стене за преподавательским столом висело огромное знамя Слизерина, на котором была изображена змея. Сегодня это место сменит свой имидж.

Стоило мне войти в дверь, как в зале наступила полная тишина, а в следующую секунду все одновременно заговорили. Широко улыбнувшись, пошёл к своему столу, приветственно кивая всем знакомым. Вскоре после того как я уселся рядом с ребятами (сегодня я не буду сидеть за преподавательским столом), в зале появился Дамблдор. Все расселись по местам, и разговоры стихли.

— Итак, ещё один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но перед тем как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.

Дамблдор обвел всех присутствующих взглядом своих лучистых глаз.

— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Факультет Гриффиндор — триста семьдесят четыре очка. Пуффендуй — триста восемьдесят очков. Рейвенкло — триста восемьдесят очков. И наконец Слизерин — триста восемьдесят очков.

Все начали переговариваться, ведя обсуждения и споры на тему того, кто же будет объявлен победителем при таком раскладе. Впрочем, некоторые нервничали, поглядывая на стол Гриффиндора, а другие наоборот с предвкушением смотрели на директора, периодически бросая на меня взгляды. Всё прошло по плану. Хорошо, что у меня получилось уговорить ребят с других факультетов следовать ему.

— Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнёс Дамблдор, обращаясь к ученикам. — Однако мы не учли последних событий…

Зал стих. Дамблдор громко хмынул, незаметно для всех бросив на меня таинственный взгляд.

— Итак, — продолжил он. — В связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество очков… Подождите, подождите… Ага… — директор сделал вид, что задумался. — За прохождение испытаний запретного коридора я присуждаю по два балла студентам факультета Гриффиндор: мистеру Рональду Уизли, мисс Гермионе Грейнджер и мистеру Гарри Поттеру. Всего факультет получает шесть очков.

— Хм… Как неожиданно… — притворно удивился Дамблдор, пока на зал опустилась гробовая тишина. — Похоже, у всех факультетов равное количество очков… И как же нам быть? Что же, если никто не против, я дам слово студенту, который набрал наибольшее количество баллов в этом году — Льюису Лавгуду — студенту первого курса факультета Гриффиндор! Прошу подойти ближе к преподавательскому столу, — обратился он уже ко мне.

В окружающей тишине мои шаги казались громоподобными. Все взгляды скрестились на мне. Слегка нервничая под взглядами настолько огромной толпы, я громко и чётко заговорил:

— Директор, преподаватели, студенты… Школа Хогвартс — прекрасное место, которое творит невероятное волшебство. Речь идёт не о магии, которую мы творим с помощью палочки, вовсе нет. Речь идёт о нас самих. О связях, которые мы создаём друг с другом. О воспоминаниях, которые мы создаём в этом месте. Я верю, что каждый из нас способен стать прекрасным волшебником и прекрасным человеком, независимо от факультета или происхождения. У меня есть ответ, который определит победителя в межфакультетском соревновании, но прежде я хочу позвать товарищей, которые были вместе со мной на этом пути. С которыми я смог создать те самые волшебные связи и воспоминания.

— Гарри, Рон, Гермиона, Невилл, Фред, Джордж, идите сюда, — позвал я ребят с Гриффиндора. — Сьюзен, Седрик, Эрни, Джастин, Нимфадора, подходите, — обратился я к столу Пуффендуя. Нимфа на меня грозно посмотрела за произнесение полного имени, но, понимая важность момента, промолчала. — Терри, Энтони, Пенелопа, Чжоу, вы тоже, — повернулся я к столу Рейвенкло. С этими ребятами я познакомился на курсах у Флитвика. Кое-как уговорил участвовать в своих планах. — Драко, давай тоже к нам, — обратился я к пока что единственному слизеринцу, с которым я общаюсь. Пусть и неохотно, но он всё-таки тоже вышел, ловя на себе удивлённые взгляды очень многих ребят, даже от части тех, кто уже ко мне подошёл.

Пока все подошли ко мне, зал начал тихо переговариваться, гадая, что из этого выйдет.

— Я не буду говорить это… — услышал я, как эти слова тихо прошипел Малфой.

— Не отбивайся от коллектива, — также тихо произнёс Рон, пихая того локтем в бок, из-за чего у Драко начал дёргаться глаз, но от слов он всё же смог воздержаться.

— Пусть и с небольшой задержкой, но мы готовы объявить победителя межфакультетского соревнования, — заговорил я, заставляя собравшихся вокруг меня успокоиться и замолчать, — Победителем межфакультетского соревнования объявляется…

— …Хогвартс! — воскликнули мы все вместе. Драко это сказал спокойным голосом, из-за чего на нашем фоне его было не слышно. Ещё и отвернулся, начав сверлить стену, а щёки покрылись румянцем. Высокородный господин изволил смущаться от неловкости, хе-хе…

На несколько коротких мгновений на зал опустилась тишина, после чего…

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Раздались хлопки. Дамблдор. За ним начали подхватывать другие, вскоре со всех столов звучали хлопки и громкие радостные крики. За столом Слизерина несколько вяло, но тоже были радость и рукоплескание. Если бы кто-то стоял за дверями Большого Зала, он бы подумал, что здесь произошёл взрыв, — настолько бурной была реакция.

— Хогвартс! Хогвартс! Хогвартс!

В какой-то момент кто-то начал скандировать название школы и все подхватили. Какофония звуков не прекращалась несколько минут. Когда всё начало стихать, Дамблдор поднял руку, привлекая к себе внимание и ускоряя наступление тишины.

— Должен признаться, ещё никогда, будучи на посту директора, я не был настолько рад видеть окончание учебного года. Поскольку выбор победителя был сделан и все его поддержали, самое время сменить декорации.

Он хлопнул в ладоши, и свисавшее со стены зелёно-серебряное знамя с огромной змеёй сменилось на четырёхцветное с четырьмя животными. Новая волна радости захлестнула зал. Вскоре начался пир. Студенты открыто, без всякой опаски стали переходить к столам других факультетов, усаживаясь со своими знакомыми и друзьями. Будто какой-то барьер оказался сломан. Даже студенты Слизерина подходили к другим, и к ним самим подходили с других факультетов.

Мы всей компанией из тех людей, которых я вызвал к себе, сидели за столом Гриффиндора. Кроме Драко. Ему было слишком неловко от всей этой ситуации, поэтому он ушёл к себе. Я хотел действовать по принципу «если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе», направив компанию за стол Слизерина, но Малфой так на меня посмотрел, что мне казалось, что меня прямо там побьют. Не то чтобы у него были шансы, конечно… Но не суть.

— Ну что, Нимфа, признавайся, навещала ли ты труп этого благородного господина, пока он восстанавливался после героического подвига? — с весёлой улыбкой спросил я, потыкав названную локтем в бок.

— Пф! Тоже мне, подвиг, на зелье подорвался… — насмешливо улыбнувшись, протянула она. — На самом деле мы все пытались тебя навестить. Даже Малфой. Но мадам Помфри нас не пустила, — её улыбка стала кислой.

— Какая жалость… *ХРУМ* — поделился я своим мнением, грызя курочку вместе с костями.

— Что-то незаметно, — скептически заметила она. — Между прочим, я наконец закончила Хогвартс и теперь могу считаться взрослой волшебницей и делать что хочу. А кое-кому ещё целых шесть лет учиться, — с ехидной усмешкой проговорила она.

— А я зато куда лучше тебя владею метаморфизмом, — ответил я на это.

— А я зато взрослая и могу делать что хочу, — снова сказала она, а её усмешка стала ещё шире. Я слегка нахмурился.

— У меня куда больше знаний, чем у тебя.

— А я зато взрослая и могу делать что хочу, — опять повторила она. Усмешка снова расширилась. У меня уже начал дёргаться глаз.

— Я намного более крутой волшебник, чем ты, — снова вставил я аргумент.

— А я зато взрослая и могу делать что хочу, — её усмешка переросла пределы нормального человека. Она специально воспользовалась метаморфизмом, чтобы сделать её ещё шире. Жульничество!

— Ах так?! — воскликнул я, вскочив из-за стола, заодно привлекая к себя внимание большей части зала. — А я… Зато я… У меня… — мысли в моей голове метались со скоростью истребителей, но подходящей не находилось. Но в какой-то момент мой блуждающий взгляд остановился на парочке аргументов Нимфадоры в области её грудной клетки. Мои губы растянулись в коварной усмешке и я, подняв взгляд к её лицу, сказал. — А у меня зато грудь больше! — воскликнул я, привлекая внимание уже всего зала, и вырастил себе грудь примерно четвёртого размера.

…

…

…

Такой тишины здесь не бывает даже ночью во время летних каникул. Точно вам говорю. Пока эти мысли крутились в голове, наблюдал как Нимфадора дрожала, хлопая в замешательстве ртом и глазами. Наконец отмерла.

— В эту игру можно играть вдвоём! — воскликнула она и начала метаморфизмом увеличивать грудь. Теперь она стала больше моей, так что Нимфа теперь смотрит на меня с превосходством. Кажется я на неё плохо влияю. Тишина стала ещё более гнетущая.

— Неплохо… Но у меня больше! — ответил я, наращивая размер калибра до уровня Цунаде Сенджу.

…

…

…

Всеобщее обтекание стало абсолютным. Глаза остекленели даже у Дамблдора и призраков. Я же в мыслях восхвалял производителей школьной формы, которые добавили в неё чары масштабирования размера.

— Угх… — пыхтела Нимфадора, даже покраснев от натуги, пытаясь увеличить свой размер, но… Дойти до моего уровня у неё не вышло. Превосходство, которое я источал, чуть ли не физически можно было пощупать.

— Да как так-то! — воскликнула она, наконец сдавшись. — Это нечестно! Это неправильно! Так не должно быть!

— Смирись, — очень довольным и милым голоском проворковал я, отчего она скривилась, будто съела вагон лимонов, заев вагоном из перца чили. Витающие вокруг неё обида и ярость были практически осязаемы.

Остаток пира прошёл в абсолютной тишине, в которой на меня бросали очень странные взгляды, расшифровать которые было невозможно. На этой неловкой ноте, которую я создал вот вообще не специально… Заткнись, Рон, твоего мнения никто не спрашивал! Кхм… Так вот, на этой ноте прошло объявление результатов экзаменов. Но ничто, ни хорошие, ни средние, ни идеальные, ни отвратительные результаты не задели сердца учеников. Сейчас им было глубоко пофиг! Должен отметить, что мои результаты, а также кучки ребят, с которой я занимался, были идеальными по всем предметам. Не зря их гонял!

Буквально через несколько минут после объявления результатов экзаменов все шкафы опустели, чемоданы были упакованы, а жабу Невилла поймали в тот момент, когда она пыталась улизнуть сквозь дырку в стене туалета. Всем ученикам вручили предупреждения о том, что они не должны прибегать к волшебству на каникулах.

— А я-то надеялся, что они хоть раз забудут раздать нам эти бумажки, — грустно заметил Фред Уизли.

— Товарищи, — заговорил я, подхватив близнецов под локотки и отведя в сторону. — Всё готово? — внимательно посмотрев на каждого, спросил я.

— Конечно, — сказали они хором и Джордж передал мне стопку бумажек, которые на самом деле были…

— Скажи…

— А тебе совсем…

— Не было…

— Стыдно? — хором закончили они, глядя на меня с весельем и всё ещё не прошедшим шоком.

— Стыд? — задумчиво спросил я, почесав в затылке. — Это можно есть? — эти слова вызвали взрыв хохота. — А если серьёзно, то да, мне было стыдно. Очень стыдно. Мне и сейчас ещё очень стыдно.

— Но… — протянули они вместе.

— Но это того стоило, — нацепив выражение лица кота, которому подарили завод по производству сметаны, сказал я, листая сделанные близнецами фотографии. — Только ради этого я и подарил вам фотик на Рождество.

— Какой ты меркантильный…

Преподаватели, директор, Филч, даже миссис Норрис! Ох, как же прекрасны эти выражения лиц! А какие лица у девочек и особенно у девушек со старших курсов. Как же прекрасна эта смесь неимоверного шока и зависти! Это навечно останется в моём сердце.

Когда все первокурсники собрались, Хагрид проводил нас к берегу озера и переправил на лодках на ту сторону. Ученики залезли в поезд в гробовой тишине, ещё не отойдя от представления в Большом Зале. Через какое-то время поезд наконец подошёл к платформе номер девять и три четверти вокзала «Кингс Кросс».

Понадобилось немало времени для того, чтобы покинуть платформу. Перед выходом с неё стоял старый мудрый смотритель, выпуская нас по двое и по трое, чтобы мы не привлекли внимание маглов. Если бы из сплошной стены вдруг появилась толпа школьников с огромными чемоданами, переполох был бы знатный.

— Ты должен приехать и пожить у нас с Льюисом этим летом, — сказал Рон Поттеру, пока мы стояли в очереди. — Мы с Льюисом живём рядом, так что сможешь побывать в гостях у нас обоих.

— Ты тоже, Гермиона. Мы пошлём вам сов, — сказал я.

— Спасибо, — с благодарностью откликнулся Гарри. — Рад, что этим летом меня ждёт что-то приятное.

Мы возвращались в мир маглов в абсолютном спокойствии, порядке и тишине. Окружающие меня студенты до сих пор не отошли. И видимо не отойдут, пока я нахожусь рядом.

Вот наконец и мы прошли через стену.

— Братик! — с таким вот криком бросился на меня белокурый вихрь, начав сжимать меня в объятиях изо всех сил.

— Луночка! — подхватил я её на руки и закружил. Учитывая, что выглядим мы со стороны более-менее ровесниками, картина должна быть забавная. Где-то в стороне разговаривали семейство Уизли и Гарри с Гермионой.

— Ну, ты готов? — ворвался в эту идиллию громкий противный голос.

Голос принадлежал Вернону Дурслю — такому же усатому как год назад, такому же багроволицему, с такой же яростью взирающему на племянника. Дядя был явно возмущен его наглостью. Подумать только — стоять среди обычных людей с огромной совой в клетке! За Верноном виднелись Петунья и Дадли, с ужасом глядевший на двоюродного брата.

— Добрый день, мистер Дурсль! — поставив Луну на землю и натянув на лицо самую миролюбивую улыбку в своём арсенале, я подошёл к нему. Семейство Дурслей синхронно задрожало и побледнело. — Думаю, в начале следующей недели я приду к вам в гости. Вы уж там позаботьтесь о своём дорогом племяннике, — располагающим к себе голосом проговорил я. Впрочем, на Дурслей это имело строго противоположный эффект.

— Пойдём, мальчик… — дрожащим голосом сказал Вернон, стремительным шагом возвращаясь в свою машину, ровно как и Петунья с Дадли.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся мне Гарри, немного задержавшись. — До встречи, ребята, — сказал он, обведя нас взглядом.

— Можешь быть уверен, эти каникулы у тебя будут весёлые, — хлопнув его по плечу, заявил я.

— О, я не сомневаюсь! — воскликнул Поттер и добавил шёпотом. — Мои родственники ведь не знают, что на каникулах нам запрещено прибегать к волшебству… — на его лице появилась очень коварная усмешка. Нахватался от меня плохого. Горжусь им! И собой тоже!

— Ну что, возвращаемся домой? — обратился к взирающему на нас с мягкой улыбкой отцу, попутно возвращая параметры тушки на уровень шестнадцати лет (пока никто из маглов не видит, естественно) и усаживая на плечо сестрёнку, которая для большей устойчивости схватилась за мои волосы.

— Возвращаемся домой, — с теплотой во взгляде кивнул мой папка.