Семья волшебников. Том 4

Глава 7

Вероника положила перед собой тетрадку, а над ней – учебник. Ей показалось, что они лежат не очень ровно, и она их поправила.

Нет, кажется, раньше было ровнее. Вероника снова поправила.

И снова как-то не так. Вероника поправила в другую сторону.

Еще хуже. Когда придет классный наставник, он точно будет ругаться, что у Вероники все такое неровное и неаккуратное.

Хотя… большая часть индивидов как будто даже не замечает, что мир вокруг какой-то раздражающе неровный.

Можно еще смириться, что яблоко неровное – ему так и положено. Хотя было бы гораздо лучше, будь оно идеально круглым. Без вот этих вот выкрутасов. В итоге оно такой формы, что про яблоко говорят, что оно в форме яблока.

То же самое с грушей. Даже слово есть отдельное – «грушевидный».

Вероника всегда считала, что груша зашла слишком далеко.

Она положила рядом с учебником яблоко и грушу, которые очень удачно нашлись под столом, и сравнила их. Неровные. Совсем неровные.

Мама говорит, что это нормально, что неровное всё. И грязноватое всё – даже то, что должно быть чистым. И это естественное состояние всех вещей, так что Веронике не надо на этом зацикливаться. А если всё будет безупречно правильным и чистым, то это будет даже скорее некрасиво. И странно.

Конечно, демоны мудры. И к ним надо прислушиваться. Особенно, если демон – мама. Мама плохого не насоветует.

Так мама говорит, так что это правда.

– О, ты фруктов с завтрака взяла? – покосилась сидящая рядом Бумбида. – А тебе не много сразу яблоко и грушу?

– Космодане, Бумбида, ты выгоблиниваешь у ребенка яблоко? – проворчала Свертхи.

– Ваще-т, я выгоблиниваю грушу, – обиделась Бумбида.

Вероника подтолкнула яблоко и грушу к огрихе и гномке. Она их все равно не хотела. Она хотела… персик. М-м-м, какой сладкий…

Колокол уже прогудел, но классный наставник еще не пришел, так что Вероника раскрыла учебник и принялась читать сама, потому что идет время занятий, а его нельзя тратить попусту. Но она мало что понимала, потому что первым уроком им поставили метафизику.

Предисловие и вводную часть учебника она вчера уже прочитала. Но там не было ничего важного – просто устройство реальности в самых общих чертах. Так, чтобы даже страбар понял.

А Вероника все-таки поумней страбара, так что эту часть она поняла… ну, в целом. Но дальше пошло не такое простое.

– Чёт ничё не понятно… – сказала она, в третий раз перечитывая первый параграф.

– Да-а-а… – кивнула Бумбида, водя толстым пальцем по строчкам.

Кажется, она понимала еще меньше.

Тут, к счастью, наконец-то пришел классный наставник. Это оказался плюгавый волшебник в крылатке и шляпе-котелке. Он сказал, что его зовут мэтр Оксателли, а в опоздании он не виноват, у него часы сломались.

Потирая ладошки, классный наставник взошел на кафедру, раскрыл точно такой же учебник, что лежали перед всеми, и сказал, что опоздал специально, чтобы все немножко почитали самостоятельно. Так что теперь пусть поднимут руки те, кто успел прочитать предисловие… а теперь вводную часть… а теперь первый параграф.

– Отлично! – сказал мэтр Оксателли, глядя на пять рук. – Вот теперь я сразу знаю, кто тут самый главный халат. Вот вы заучки, а.

Вероника, Отвалиорд, Сметана, староста Гердиола и девочка-фелинка стыдливо опустили руки. Будто им было чего стыдиться. Вероника ничего даже и не поняла.

– Я пошутил, – добавил классный наставник. – Это хорошо, что вы что-то сами прочитали, но вообще-то не нужно было. Я опоздал-то случайно, меня ваш классрук задержал. Кто вообще решил вернуть Инкадатти?!

Он поежился, как от сильного холода, снял шляпу и крылатку, положил на стол перчатки и потер руки. Усевшись мимо стула, но не упав, мэтр Оксателли закинул ногу за ногу и сказал:

– Итак, начнем ваше первое занятие по метафизике. Метафизика, юноши и девушки, это предмет, где вы будете узнавать о устройстве вселенной и ее механизмов. И для начала я расскажу вам о том, как вселенная появилась.

У Вероники округлились глаза и рот, потому что этого в учебнике не было, и в других книгах тоже не было, и мама с папой тоже ничего не могли Веронике ответить на этот счет.

А ее этот вопрос занимал с тех пор, как она уразумела, что вокруг существует какой-то мир.

– Итак, в самом начале была Огромная Космическая Креветка-Богомол, – увлеченно сказал мэтр Оксателли. – Она подплыла к Огромной Космической Устрице и решила отобедать. Это был бы самый первый обед в истории – если бы, конечно, существовали и история, и само время.

В аудитории воцарилась гробовая тишина.

– Как вы знаете, Огромная Космическая Креветка-Богомол – существо, обладающее самым мощным ударом во вселенной; и от удара, расколовшего раковину, случился чудовищный взрыв! – раскинул руки классный наставник. – Царь всех взрывов! Бог всех взрывов! Так родилась вселенная!

Вероника растерянно моргала.

– Но случилось еще кое-что, – таинственно добавил мэтр Оксателли. – Из расколотой раковины, уже превращающейся в скопления звезд и планет, выкатилась прекрасная сияющая жемчужина – это и была первая душа.

Он сделал паузу, улыбаясь уголком рта, и староста Гердиола тут же вскинула руку.

– Да, девочка, – кивнул ей классный наставник.

– Мэтр Оксателли, вы уверены в том, что все было именно так? – строго спросила староста. – В учебнике такого нет.

– Конечно, именно так все и было… или не было.

– Так было или не было?

– Это и было, и не было, и было совершенно иначе: ведь был только Хаос, а Хаос – это миллионы миллионов других вещей, помимо Креветки-Богомола и Устрицы, – достал из портфеля толстую книгу классный наставник. – На самом деле, юноши и девушки, никто не знает, как все началось – вообще никто! – поэтому моя версия ничем не хуже остальных. Их очень много, этих версий, и какая-нибудь из них, возможно, даже истинная. Так что давайте отставим шутки в сторону и ознакомимся с некоторыми из наименее бредовых…

…Тем временем Астрид сидела на истории и философии магии. У нее тоже начался первый урок, только второго курса. И предметы остались все те же самые, что и на первом, добавилось только заклинательство. Второй курс – он тоже такой, вступительный, чуть-чуть только продвинутей первого.

Что-то по-настоящему настоящее начнется на третьем.

На первом уроке им велели нарисовать гинекологическое… генеалогическое древо. Мэтр Вероккини расхаживал по аудитории и объяснял:

– Это очень важно. Не так важно, как ребятам с Апеллиума, которые со временем научатся призывать своих предков, но и для вас это тоже важно. Надо знать свои корни.

Астрид позавидовала ежевичине, которая со временем научится призывать своих предков. Было бы неплохо однажды призвать Хальтрекарока и сказать ему: эй ты, как там тебя, принеси мне сока.

И он бы пошел, потому что а что еще делать, если тебя призвала Астрид Полновластная? Тут уж хочешь не хочешь, а сопротивление бесполезно.

Но сейчас она просто рисовала на листе дерево, на макушке которого восседала сама, гордо болтая ногами, а ниже спускались ее предки. Их она прорисовывала в виде облачков. Без картинок, просто имена.

Она задумалась, кого написать по линии отца. Родного или настоящего.

Подумав, она уместила двух. Родной, конечно, говнюк, зато очень внушительно, что он демолорд. Получилось, что по одной линии она дочь демолорда, внучка демолорда, правнучка… Оргротор, кажется, не был демолордом?.. или был?.. тля, а быть правнучкой Кира Древнейшего как-то и неловко…

Не, надо написать.

А по другой линии она перечислила всех предков Дегатти. Дедушку Гурима с бабушкой Ярдамилой, прадедушку Айзу с прабабушкой Лурией… Они все тоже считаются.

Так, теперь мама. С ней все сложно. Там пришлось назвать двух бабушек, и опять-таки непонятно, какая настоящее.

К тому же если на бабушке Мазекресс все и заканчивается, потому что ее никто не рожал, то кто там ее предки по линии дедушки Элиаса и бабушки Лийсы, Астрид вообще не вдупляла. Как-то разговор не заходил. Они все умерли еще до ее рождения, а призраками никогда не являлись.

Пришлось оставить эту линию почти пустой.

Какое-то странное дерево получилось. Широкое и запутанное, но короткое. Только по линии папы Майно достаточно длинно, но он ей не родной, хоть она и Дегатти.

Астрид вздохнула. И классный наставник тоже вздохнул, проверяя ее древо.

Он долго на него смотрел, пытаясь вникнуть. Какая-то дикая дичь. У остальных-то нормальные деревья с удваиванием на каждой строчке, а у Рфизсока-429 вообще прямая линия – Рфизсок-428, Рфизсок-427, Рфизсок-426… перкеле, повезло ему. Удобно вообще, когда вот так влегкую можешь перечислить всех своих предков аж на четыреста поколений.

Интересно, а кто породил Рфизсока-1? Может, пролетела по небу огромная птица и какнула гуано с семечком, а из него выросло разумное растение?

– Нет, – ответил Рфизсок-429, когда Астрид поделилась с ним своей научной гипотенузой. – Нет. Нас создала Гильфаллерия.

– Это почетно, – согласилась Астрид.

– И это миф, – сказал Катетти, играя в манору со старостой Ромулусом. – По всей вероятности, вы эволюционировали из грамадеват.

– Ты с арборианами путаешь, – сказал Ромулус. – Это они эволюционировали из грамадеват.

– Ой, точно, – спохватился Катетти. – Моя ошибка. Но про Гильфаллерию – точно миф.

– А мне понравилось про птицу, – заметил Двеске. – Разумная и внушающая доверие гипотеза… и все же сохраняется в ней некий налет недосказанности.

– А я говорю! – обрадовалась Астрид.

– Откуда эта огромная птица? – рассуждал Двеске. – Почему она такая большая? Где она склевала это семечко? Не летала ли за ним в сальванский Чудо-Сад? Тогда понятно, почему аркропарии считают, что произошли от Гильфаллерии. Они, быть может, должны были быть ангелами, но пройдя через птичьи кишки, немного… замарались.

– Эй! – оскорбился Рфизсок-429. – Сатиры вообще были изгнаны из Сальвана!

– И это тоже миф, – заметил Катетти.

– А еще это слишком оценочно звучит, – произнес Двеске. – Мы знаем, что сатиры не живут в Сальване. Если они и спустились из Сальвана, то сами, потому что в Сальване было скучно. Тут веселее.

И он подмигнул Мелинетте и Витарии, которые тоже играли, но не в манору, а в карты. В манору пока что из всей группы умеют только два главных теребуна – Катетти и староста Ромулус. Вот и играют все время вдвоем. В прошлом году они в шахматы играли, но за лето насобачились в манору.

Ромулус-то на каникулы домой не ездил. Он свои бесплатные билеты на портал продал кому-то и половину денег родителям послал, а остальное себе оставил – на одежду и всякое прочее.

Ужас просто, какой он бедный. Но зато он на все лето остался в Валестре и тусил с Катетти.

В принципе, оно и понятно. Что ему дома-то делать? Здесь хоть кормят. И заняться есть чем, даже если денег мало. Парки и пляж бесплатные, представления всякие уличные, в гости можно ходить, да и студентам иногда всякое задарма перепадает.

А если домой поедешь, то это значит, что семья должна и тебя содержать. Вроде и радостно, что приехал, но как-то сразу лишняя обуза.

Вторым уроком сегодня были ПОСС. Классная наставница принесла на занятие брусочек корония, всем его дала подержать и расспрашивала об ощущениях, одновременно рассказывая о антимагии. Какие у нее бывают виды, как она вообще работает, как ей можно сопротивляться.

В конце первого курса они уже научились двигать маленькие предметы. Силой воли, на высшей магии. И сейчас все по очереди сначала сдвигали щепку, а потом сжимали в руке короний, и пытались сделать то же самое… но ни у кого не получалось!

– Если такой кусочек держать хотя бы в шаге от тела, вы ничего не ощутите, – говорила наставница, забравшись на парту с ногами. – Его эффект резко падает с расстоянием, так что надежней всего – прижимать плотно к телу, а еще лучше – облегать его кольцом. Кустодиан использует корониевые наручники.

– Моя сестра в детстве корониевые кандалы носила! – поделилась Астрид.

– О, кстати, у нас же тут есть демон, – вспомнила про нее классная наставница. – Посмотрим, как повлияет на тебя.

– Да никак… – самоуверенно схватила короний Астрид. – … Да ну накир!.. Я же демон!

– Колдуем мы с помощью седьмого начала, – объяснила классная наставница. – Конечно, демоном ты останешься и без корония, но магию он и тебе тоже заблокирует.

– Ужасно. И в чем тогда смысл моих привилегий?

Мэтресс классная наставница снисходительно улыбнулась. Ее нижняя губа зацепилась за верхнюю, а углы рта растянулись к самым ушам. Она протянула правую нижнюю руку за коронием, но Астрид не отдала – она упорно пыталась пересилить глупый кусок железа.

У Вероники же как-то получалось!

Кстати, о Веронике. Интересно, как она там сейчас. Астрид немного беспокоилась за свою никудышную маленькую сестричку, потому что та вечно где-нибудь косорезит. Наверняка классный наставник сейчас говорит, что произошла ошибка, что такие глупые ежевичины не должны учиться в КА, так что лучше всего позеркалить ее родителям, чтобы они немедленно забрали ее домой навсегда…

– … Духовная сила – это основа основ, – говорила классная наставница. – Она уже есть у всех вас. Но применять вы ее можете только для чего-то совсем безобидного. Самовнушение. Сны. Легкое воздействие на эфирные тела – в первую очередь, ваше собственное.

Вероника внимательно слушала. Все внимательно слушали. Маносборчество им преподавала очень высокая и очень красивая эльфийка. У нее лицо было как будто фарфоровое, а глаза и рот на этом фарфоре будто нарисовали красками. Она почти не шевелилась, только губы двигались, но когда все-таки поводила рукой или поворачивала голову – то словно и аудитория вместе с ней сдвигалась.

– По-настоящему могущественная духовная сила именуется святостью, – говорила мэтресс Мальвазия. – А если у вас есть бессмертное начало – перерождается в божественную силу или демоническую. Есть и другие ее виды, более редкие и специфические. Но нас тут интересует другой вид духовной силы. Один из ее частных случаев, который позволяет воздействовать на ману. То самое, что обычно именуют магией. Именно этому вы и будете здесь учиться. Никто из вас пока что не может управлять маной…

Вероника робко потянула вверх руку. Мэтресс Мальвазия запнулась и несколько секунд молчала, словно не уверенная, правда ли ее кто-то прерывает. Потом белоснежная рука медленно вскинулась, и классная наставница молвила:

– Да, юная.

– А если я могу колдовать, я могу управлять маной? – спросила Вероника. – А то я могу.

Еще несколько секунд. Потом Мальвазия раскрыла крохотную книжицу, пристально посмотрела на крохотную девочку и сказала:

– А. Ты Вероника Дегатти. Да, я знаю, что ты это уже можешь делать. Но понимаешь ли ты, как именно у тебя это получается? Сознательно ли ты направляешь мановый поток для свершения действа?

– Вы чо сразу валить-то начинаете? – опустила взгляд Вероника.

Послышались смешки. Классная наставница одарила девочку улыбкой теплой, как Таштарагис, и спросила:

– А какой у тебя процент потерь?

– Процент чего? – растерялась Вероника.

Мама с папой ее этому не учили.

– Процент потерь маны, юная мэтресс. Насколько эффективно ты применяешь то, что впитываешь? Как много энергии уходит впустую?

– Не знаю, я таким крохоборством не занимаюсь, – обиженно засопела Вероника. – Мне и так хватает.

– В общем, для начала посиди пока и послушай, – закончила классная наставница. – Природный талант – это еще не всё.

– Я знаю, что это не всё, – упрямо ответила Вероника. – Всё – это всё.

Теперь смех стал сильнее. Ребята с интересом переводили взгляды с мэтресс на Веронику и обратно.

– Так, – задумалась мэтресс Мальвазия еще секунд на десять. – В вашей группе хромает дисциплина. Встань-ка в угол. И внимательно оттуда слушай.

– Там неудобно будет! – запротестовала Вероника. – И я буду видеть только вашу спину!

– Чувствую, эти пять лет будут трудными… – вздохнула классная наставница.

– Для всех нас… – вздохнула Вероника, шагая в угол.

Она не очень долго там простояла. Только пока мэтресс Мальвазия рассказывала об основных видах медитации. Потом она стала учить их входить в транс и позволила Веронике вернуться на свое место.

Аудитория маносборчества выглядела совсем не так, как метафизики. Там – полукруглая комната, в центре кафедра, а ее дугой обступают парты в несколько рядов, и каждый ряд – на ступень выше, чтобы всем было хорошо видно и слышно. Здесь… в общем, то же самое, только без парт. Вместо них на ступенях разостланы коврики, на которых все и сидели, глядя на классную наставницу.

Теперь та велела детям расслабиться и принять базовую асану. Сама тоже уселась в центре, скрестив ноги, причем сделала это так, словно управляла своим телом со стороны. Зависла на секунду в воздухе, подняла обе ноги разом, согнула их так, как они вообще-то не сгибаются ни у людей, ни у эльфов, и плавно опустилась на коврик.

– Сегодня вводное занятие, – звучал скупой голос. – Мы пока еще не собираем ману, а только учимся входить в транс. Расслабьтесь. Сядьте так, чтобы было как можно удобнее, сохраняя при этом устойчивость. Это и будет ваша базовая асана.

Не у всех получилось с первого раза. Эльфы и фелинка-то сразу же красиво заплели ноги, а вот тролли поначалу ворочались и корячились, а Мубим вообще шмякнулся, пропахав носом пол. Зато Бумбида неожиданно приняла изящную позу и замерла на своем ковре, как грубо вырубленная, но красивая статуя.

– Существует множество способов собирать ману, – мерно говорила классная наставница. – Самый простой и доступный – медитация. Со временем вам также расскажут и покажут другие – те, кому медитация даваться не будет, смогут выбрать альтернативу. Но на базовом курсе вам дадут основы, а основы – это медитация. И в ваших интересах, чтобы медитация вам давалась.

Вероника попыталась скрестить ноги так же, как классная наставница. У нее не получилось. Она подумала, что не так это и удобно. Не всем уж точно. И вообще неудобно. Может же быть ситуация, когда надо восполнить энергию прямо на ходу? Или для этого тоже есть способ медитации?

Вероника решила, что стоит научиться как можно большим количествам способов… большему количеству. Да, надо правильно склонять слова, а то завтра у них каллиграфия, ее наругают, если она будет ошибаться.

Вероника всю жизнь страшно боялась где-нибудь ошибиться, но из-за этого ошибалась еще чаще.

– Нет ничего важнее маносборчества, если вы желаете стать волшебником, – вещала классная наставница. – Ничто не дается бесплатно, в том числе и магия, только платить нужно не золотом, а энергией. Вам нужно будет много энергии, если хотите колдовать много, часто и мощно. Каждое исполненное заклинание означает, что перед этим вы медитировали, и если заклинание сильное – медитировали долго. Вы платите своим временем и усилиями за каждое чудо, что сотворите потом, ибо из ничего только ничто и может произойти. Следовательно учитесь терпению, ибо истинному волшебнику следует быть терпеливым.

Классная наставница была терпелива. Сама она почти не двигалась, только поводила туда-сюда головой и делала замечания. Кто-то неправильно дышал, кто-то слишком ерзал, а девочка-фелинка с отвращением дергала усами и никак не могла сосредоточиться, потому что рядом сидели тролли.

У фелинов очень чуткое обоняние, им и рядом с людьми-то живется непросто. А от кого-то из троллей несло так, что и Вероника ощущала, хотя сидела дальше.

В середине занятия, когда правильно сидеть научились почти все, мэтресс Мальвазия раздала четки. Она велела перебирать бусины и либо просто размеренно считать, либо мысленно проговаривать любой хорошо знакомый текст – стихи, молитву, список королей, что угодно. Смысл неважен, лишь бы позволило расслабиться, занять разум чем-нибудь необременительным.

Здесь снова отличился Мубим. У него плохо получалось думать молча, и уже через пару минут в аудитории зазвучали слова непристойной песенки. Классная наставница сверкнула глазами, и четки выпали из пальцев тролля. Тот замялся, замямлил и замолк, втянув голову в плечи.

– Медитация требует чистого разума и серьезного подхода, – произнесла мэтресс Мальвазия. – Медитировать не обязательно молча, читать молитвы можно и вслух, но сейчас вы будете мешать друг другу. Вероника Дегатти, ты неправильно сидишь.

– Знаю, – вздохнула девочка, пытаясь заплести ногу за ногу.

У нее единственной так и не получилось принять базовую асану. Ее базовая асана – сидение в кресле. Или лежание в кровати. А на циновке как ни усядься – все неудобно.

– Тебе нужно больше тренироваться, – сказала мэтресс Мальвазия.

– Можно мне просто сидеть, как удобно? – попросила Вероника.

– Да, именно это ты и должна делать, – ответила классная наставница.

– Тогда мне нужно кресло, – попросила девочка. – Можно мне кресло?

– Попробуй справиться без него. У тебя не всегда будет кресло под рукой.

Вероника хотела заспорить, но передумала и потупилась. Раз уж она поступила в университет, надо слушаться классных наставников, потому что в чем иначе смысл? Не слушаться их она могла и дома. Там было бы даже проще.

Астрид вот никого не слушается, ну на нее и жалуются все время. А Вероника будет себя хорошо вести и больше никогда никому неприятностей не доставит.

…Астрид не могла дождаться, когда начнется заклинательство. ПОСС, а уж тем более история и философия магии – предметы такие, малокудесные. ПОСС-то еще ладно, но и там классная наставница в основном зудит, как важна безопасность для волшебника и как легко ему помереть молодым. Скука смертная… не всегда, но часто.

На первом курсе любимыми уроками у Астрид были физмагия (даже несмотря на Гробаша!) и высшая магия. Она практик, а не теоретик. Боевой чародей, а не кабинетный теребун. Когда нужно действовать, а не умствовать, она всех оставит позади.

Но на втором курсе добавляется заклинательство, и Астрид много ждала от этого предмета. Наверняка это еще кудесней высшей магии, потому что высшая магия хоть и высшая, но немного тупая – двигай себе предметы взглядом, да и все тут. И у Астрид получалось лучше всех, даже лучше Ариссы, но она хотела большего.

– … Большивааааа!.. – выкрикнула она, патетически вскидывая руки кверху.

Жалко, что все уже вышли и никто не увидел этой эмоциональной сцены.

Аудитория заклинательства отличалась от других. Большинство устроены примерно одинаково – полукруг, в центре кафедра классного наставника, от нее дугами расходятся ступени, на которых стоят длинные парты. Ступеней всегда пять, в каждом ряду может усесться восемь индивидов размером с Астрид.

Иначе выглядит аудитория по маносборчеству, где вместо парт циновки для медитации, и по высшей магии, где нет ступеней, парта у каждого своя, а между ними широкое пространство, по которому ходит классный наставник. И, конечно, физмагия, у которой вообще нет аудитории, если не считать кабинета Гробаша, но он в нем проводит только классные часы.

А заклинательство проводили хоть и не снаружи, но все равно под открытым небом. На такой огромной лоджии, которая выступала так, словно Риксаг вытянул в сторону ладонь. И на этой белокаменной ладони, окруженная десятками циновок, стояла седая, похожая на одуванчик бабушка с такой улыбкой, что больно смотреть. На ней было пышное платье, расшитое золотыми нитями, на голове элегантная шляпка, на ногах мягкие туфли с загнутыми носами, а на шее – медный медальон.

– Как я рада, что вы все попали именно ко мне! – пропела мэтресс Ольмитори, махая сухонькой ручкой. – Специально просила Дузика – дай мне в этом году непременно самых талантливых! На меньшее не согласна, так ему и сказала!

Астрид гордо выпрямилась. Вот так-то. Она тут среди самых талантливых.

– Хе-хе, Дузик… – хрюкнул сидящий рядом Гымбутур. – Опустили…

Астрид бросила на него снисходительный взгляд. Орки. Они… не понимают некоторых вещей. У орков если тебя назвали уменьшительно, то это унижение и попытка доминировать. Они из-за этого насмерть дерутся. Когда Пог в прошлом году назвал Гымбутура Гымом, тот его чуть стулом не убил.

Астрид представила мэтра Дуззбаума, который дерется насмерть с этой бабулечкой, и тоже невольно хрюкнула.

А мэтресс Ольмитори, сама бывший ректор Ингредиора, смотрела на своих учеников с невозможным умилением. Словно на внуков, что наконец-то приехали ее навестить… да-да, даже на Гымбутура!

– Вам всем должны были дать книжечки, – просюсюкала классная наставница. – Такие красненькие, с золотыми буквами. Давайте их откроем!

Зашуршали страницы. Астрид сделала очень-очень прилежный вид, потому что если классный наставник начинает с того, что велит открыть учебник, то это будет нудный урок.

– Ой, какая нудятина, – вздохнула мэтресс Ольмитори, тоже полистав учебник. – Вот зачем они исправляют то, что работает? Зачем эти новые редакции? Ну ладно. Давайте закроем учебники. Потом, если хотите, почитайте сами, что там эти зануды накропали, а я вам расскажу, как на самом деле все работает.

И она принялась рассказывать. Она очень восторженно рассказывала! Кружилась по лоджии, как юла, взмахивала руками, один раз чуть не ухнула с края, но удержалась! Махала тоненькими морщинистыми ручками, называла всех «детками» и «ребятками» и заливалась соловьем, влюбленная в свой предмет.

– … Если бы вы учились на Бакулюмусте, Вербалеоне, Поэтарусе или Симфониаре, заклинательства у вас были бы полные пять курсов, – щебетала классная наставница. – Но и для всех остальных этот предмет ужасно важный, так что до пятого курса мы с вами не расстанемся… здорово, правда?.. Вы рады, детки? Я вот очень! Умение заклинать – это основа основ, это вот на такусенькую мелюзгу менее важно, чем маносборчество, и уж точно важнее всего остального! Даже для Ингредиора. Я вот профессор Ингредиора и профессор Вербалеона – и не жалею, потому что учиться ужасно увлекательно, а учиться заклинаниям – увлекательней вдвойне! Правда? Вы согласны? По глазам вижу, что согласны! Так-так, а давайте-ка сейчас попробуем все вместе. Давайте, хором, хором, повторяйте за мной: атзе банум канкаста трагадош!

– Атзе банум канкаста трагадош! – охотно повторили все.

Мэтресс Ольмитори прислушалась, повертела головой и вздохнула:

– Ну вот, снова ничего не вышло. Никогда ни у кого с первого раза не выходит. Но вы не огорчайтесь, так и должно быть. Вы ведь даже не знаете, что это заклинание делает, а потому для вас это просто вздор и белиберда. А вот если б знали…

Классная наставница хихикнула, как нашкодившая девчонка, приложила ладонь ко рту и вполголоса сказала:

– Я вам по секрету открою: это очень древнее заклинание, которое распахивает портал в мир демонов. При Колдующем Императоре оно было так запрещено, что меня бы уже сейчас заковали в короний и сослали туда, где гоблины жить не хотят. Так что вы уж меня не выдавайте, хорошо?

Астрид подумала, что по мэтресс Ольмитори, кажется, плачет Госпитиум.

– Конечно, такие заклинания мы тут учить не будем, – добавила классная наставница. – Мы тут вообще вербальные заклинания учить не будем, это не ваш профиль. Я научу вас только принципу их конструирования. А кто захочет большего – добро пожаловать на факультативы.

Астрид подумала, что не будет на такие факультативы ходить. В чем смысл, если она на Ингредиоре, институте самых быстрых волшебников? Она будет просто указывать пальцем – и бум!.. – цепная молния. Не благодарите.

Но оказалось, что смысл есть, потому что основы заклинательства важны и для самых быстрых волшебников. С помощью заклинаний можно колдовать еще быстрее и разнообразнее.

Потому что вот, скажем, надо тебе телекинезом стряхнуть яблоко с дерева. Ты хватаешь яблоко, дергаешь и подносишь к ладони. А одновременно запоминаешь эту всю процедуру, и она делается твоим личным заклинанием. Так что в следующий раз можно будет просто захотеть… и все сделается само. Захотел яблоко – а оно к тебе и прилетело. То есть это все равно ты сам все сделаешь, но уже автоматически, не сосредотачиваясь на каждом отдельном действии.

И как все это запоминать и фиксировать, их будет учить мэтресс Ольмитори.

А заклинание, которое она им сказала в самом начале, Астрид тоже запомнила. Надо будет потом вместе с ежевичиной проверить. Только отбежать подальше, а то у нее срабатывает даже то, что ни у кого не работает.

Интересно, есть ли у нее сегодня ПОСС? Ежевичине ПОСС очень нужен. Ей нужно каждый день скармливать по учебнику ПОСС – тогда, может, что-то и поймет.

…Классрук группы 2−1–4 Апеллиума прохаживался перед кафедрой. Дети сидели за партами и с любопытством смотрели на классного наставника, что так повеселил их вчера.

Сегодня Берде Инкадатти оделся попроще и совсем не выглядел на свои четыреста восемнадцать лет. Бодрый, сухонький, в рабочем плаще, сплошь расписанном рунами… и почему-то в колпаке из корония. Хотя не все поняли, что он из корония, потому что на вид короний ничем не отличается от железа.

Возможно, его распознала вообще только Вероника, потому что ей ужасно не нравился короний.

– Итак! – немного визгливо сказал Инкадатти. – Я не преподавал очень давно, и в образовательной системе Мистерии многое изменилось… к худшему! Почему всегда все меняется к худшему, как только перестаешь что-то контролировать? Но, к счастью, теперь здесь снова я, так что мы все исправим. Мы вместе – я и вы, мои ученики.

Он вскинул худую морщинистую руку. На ней тоже были руны. Пергаментную кожу усеивали десятки крошечных рисунков. Инкадатти прищелкнул пальцами, и одна из рун вспыхнула. Аудиторию накрыло синим маревом, и в нем на мгновение проступили жуткие, искаженные рожи.

– Даже здесь! – торжествующе воскликнул Инкадатти. – Что и требовалось доказать! Нас везде окружают демоны и злые духи! Везде! Везде!!!

И он указал почему-то на Веронику.

– Это не я! – заволновалась та.

– Они витают вокруг вас, когда вы сидите здесь! – грозно вещал Инкадатти. – Когда вы ходите по улицам! Когда едите приготовленный вашими мамами обед. Когда принимаете ванну и сидите в уборной. В это время их особенно много!!! Поэтому нужно соблюдать несколько простых правил.

Он сделал паузу, и по аудитории пронеслось шуршание. Староста Гердиола первой догадалась раскрыть тетрадку и взять писчее перо, а ее примеру последовали остальные. Инкадатти молча обводил школяров прищуренным взглядом и не заговорил, пока записывать не приготовились все.

– Правило первое, – сказал он. – Если вы видите что-то странное – не заостряйте на этом внимание. Делайте вид, что ничего не видите. Как обычные люди. Многие духи нервно реагируют, когда понимают, что их видят.

– Я вижу на вас шапочку из корония, – тут же нарушила первое правило Вероника.

– Ага, – кивнул Инкадатти. – Красивая, правда? Это моей жены, она ее всю жизнь носила. Правило второе. Не заговаривайте с духами первыми без необходимости.

– Но это же просто часть первого правила! – пискнула Сметана.

– Гоблины на моем уроке должны сидеть молча и радоваться, что все еще живы! – сверкнул глазами Инкадатти. – Правило третье. Избегайте проклятых мест и неизвестных мест повышенной духовной активности. А пока вы маленькие и жалкие – вообще всех подобных мест. Правило четвертое. Если контакт с потусторонней сущностью все же случился, не заключайте никаких договоров или сделок.

Правил оказалось ужасно много. Инкадатти перечислял все новые, ребята заполняли уже третью страницу, а Бумбида – пятую. Вероника писала прямо в своей книжечке правил, поэтому у нее они были не первым, вторым, третьим и далее, а сто пятьдесят шестым, сто пятьдесят седьмым, сто пятьдесят восьмым… жалко, что их нельзя менять местами, потому что тогда Вероника выстроила бы их по важности.

Или нет. Они все важные. Как определить, какое самое важное? Вот № 10 (каждый день чистить зубы) – разве не важное? Важное. Важнее ли оно правила № 168 (не призывать того, с кем не можешь совладать)? Возможно.

Или нет. Вероника не была уверена.

Зубы чистить надо всегда. А не призывать… тоже всегда, но это отрицательное правило, а отрицательные проще соблюдать. Всегда проще чего-то не делать, чем что-то делать. Так что, возможно…

Вероника вздохнула, поняв, что окончательно запуталась.

– Никогда!.. никогда не занимайтесь ритуалами, порожденными суевериями! – восклицал Инкадатти. – Все эти добродневные гадания, призывания Фобози, просьба увидеть жениха во сне… вы будете волшебниками! В вашей жизни не будет безобидных безделиц! Вы призыватели! У вас эта чепуха сработает!.. но не обязательно так, как вы хотите!.. вам не понравится!

– А что плохого в женихе во сне? – робко спросила девочка-фелинка, нервно дергая усами и хвостом. Колпак Инкадатти пускал по всей аудитории солнечных зайчиков, и она старалась на них не смотреть.

– Об этом мы поговорим на старших курсах, – подумав, ответил Инкадатти. – Пока что вам надо знать, что любой ваш призыв без конкретной цели, конкретного существа, с конкретными мерами предосторожности будет приглашением на обед. Причем главное блюдо – это вы!

Он принялся вещать про безопасность. Мол, безопасность, безопасность и еще раз безопасность. Если призвать демона без договора, без печатей – он с высокой степенью вероятности попытается вас убить.

– А я много раз призывала демонов без договора и печатей! – распереживалась Вероника.

– И что они делали? – прищурился Инкадатти.

– Пытались убить меня, – опустила глаза девочка.

– Вот!

– Но не все же! – заволновалась Вероника. – Не все же!

– Вот! Вот что бывает! – не унимался Инкадатти. – Как тебя зовут, девочка?

– Вероника! Вы знаете! Вы рядом с нами живете!

– Черная карточка тебе, Вероника!

– За что?!

– Ты пренебрегала правилами ПОСС!

– Я о них не знала!

– Это оправдание в первый раз! А ты сколько раз их призывала?

– Не помню, – надулась Вероника.

– Еще и память плохая. А скорее, даже не память… а способность врать! Ты будешь ходить ко мне на дополнительные занятия, Вероника Дегатти!

– Зачем?! – испугалась Вероника.

– Чтобы ты, возможно, дожила до конца обучения. Вероника, почему ты не учишься на ошибках? Зачем ты снова и снова призываешь демонов?

– Я маленькая, – отвернулась Вероника.

– Это не объяснение.

– Просто я это делаю, потому что могу. Как ходить, или есть, или дышать, или дышать во время еды, или есть во время ходьбы…

– Так, эта девочка безумна, – сказал Инкадатти, поправляя корониевый колпак. – Нормально для волшебников, конечно, но что-то уж слишком рано.

Остальные дети слушали их перепалку с удивлением. Радовались, что можно отдохнуть от писанины, но на Веронику глядели, как на диковину. Все понимали, конечно, что она неспроста поступила так рано, но тут вдруг обнаружилось, что за их крохотной сокурсницей тянется какая-то мрачная и загадочная история.

– Тебе, Вероника, я назначу дополнительные задания, чтобы ты исправила все черные карточки, – сказал Инкадатти, когда прогудел колокол и остальные потянулись к выходу.

– Ка-ка-какие черные карточки? – растерялась девочка.

– А я их тебе авансом наставил, – объяснил Инкадатти.

Вероника раскрыла волшебный ежедневник – и там вправду оказались штрафные баллы. Если их не исправить, за экзамен по ПОСС у Вероники выйдет ноль, потому что даже десятка такую гору штрафов не перебьет.

– За-за-за что-о-о?! – чуть не разревелась девочка.

– А чтоб не расслаблялась, – потряс пальцем классрук. – И времени на ерунду не было. Например… на очередную попытку убить всех нас!

Вероника хлюпнула носом, с ненавистью глядя на дедушку Инкадатти. Когда дома папа, мама и Астрид говорили про него всякие плохие слова, Вероника не понимала, чего они на него так взъелись… а вот теперь поняла.

– А как вы колдуете в шапочке из корония? – все же спросила обиженная девочка.

Ее это очень заинтересовало.

– А я бывший агент Кустодиана, – охотно объяснил Инкадатти. – Там дают специальные курсы по сопротивляемости. Им же приходится носить с собой корониевые наручники, чтобы арестовывать магиозов.

– И вы… можете?..

– Я был самым лучшим, – хмыкнул старик.

– Не… вы можете… меня научить?

– Нет, – отрубил Инкадатти. – Тебя этому учить не буду.

– Почему?!

– Потому что однажды, возможно, моим бывшим коллегам придется надеть такие наручники на тебя, Вероника. А теперь беги ужинать.