Семья волшебников. Том 4

Глава 5

Вероника проснулась в первом рассветном часу и несколько минут сидела в постели, сложив руки на коленях. Потом аккуратно сняла пижаму и переоделась в висящее на спинке стула платье. Зеленое в черный горошек, с бантиками и завитушками. Веронике не очень нравилось это платье, но мама выбрала его для первого дня в школе, так что Вероника не стала спорить.

Она посмотрела на часы и щелкнула календарным рычажком. Хрустальный Вепрь сменился Бумажным, а над ним появилась вписанная в круг пентаграмма и картинка со школой. День Бумажного Вепря, Доктадис, он же Ученый День. Сегодня школяры и студиозы по всему миру возвращаются к учебе после каникул.

А Вероника идет учиться в первый раз.

В первый раз – и сразу на первый курс университета. Она так и не походила в обычную школу, как Астрид, хотя и много училась сначала с родителями, дедушками и говорящим попугаем, а потом с гигантским летающим мозгом Ле’Тооном.

Теперь пришла пора двигаться дальше.

Вероника серьезно кивнула отражению в зеркале и надела шляпу. Она уже взрослая, ей шесть с половиной лет, и сегодня она начнет учиться волшебству по-настоящему.

Остальная усадьба тоже вовсю просыпалась. Вероника слышала, как Астрид Неумолимая ходит по комнатам, хлопает дверями и орет, чтобы все поднимались, потому что солнышко встало и вы вставайте. А ей неохота отвечать потом перед Гробашем, почему группа не в полном составе. Из коридора доносился оглушительный лай Тифона, который сдергивал с детей одеяла. В распахнутое окно тянуло ароматом кофе и яичницы.

Но Веронике спешить было некуда, она все точно рассчитала. Ее вещи собрали еще позавчера, а сегодня она только проверила, все ли на месте. У дверей стояли два многомерных чемодана, которые понесет папа, а сама она раскрыла новенький маленький рюкзачок, который ей подарили на Добрый День.

Тоже многомерный. Не такой вместительный, как папин кошель, но все-таки, если очень надо, Вероника туда влезет целиком. Она не собиралась этого делать, хотя Астрид очень хотела и даже немного пыталась проверить, правда ли это, но Вероника начала орать, так что прибежала мама и запретила Астрид запихивать сестру в рюкзачок. Астрид попыталась хотя бы Лурию, но та принялась кусаться своими блестящими острыми зубками.

Тут были все самые ценные вещи. Дальнозеркало. Дыхатель. Мешочек с деньгами на карманные расходы. Фиолетовый игрушечный кот, сделанный доброй волшебницей Люкрезой. Детский посошок, который купили взамен сломанного. Аккуратно оформленный ежедневник. Книжечка правил, в которой уже сто сорок семь пунктов. Путеводитель по Клеверному Ансамблю, который всегда может пригодиться. Книга Фурундарока.

Еще Вероника положила свою новую любимую книжку, которую ей тоже подарили на Добрый День. Волшебную хрестоматию, книжку-перевертыш.

Сто книг в одной. Надо только открыть оглавление, чиркнуть пальцем по названию – и книга превращается в нужную. С закладкой.

Здесь были все самые лучшие детские книжки. Многие из них Вероника уже читала – «Старые сказки», «Волшебное сокровище», «Девочку в Тумане», «Приключения Маленького Путешественника»…

Но было и много новых. «Приключения малыша Жонти», «Чудесное путешествие пигмея среди людей», «Маленький Гок и манитари», «Удивительный волшебник с Горы Чудес», «Паровые рассказулики гремлинов», «О том, как ежик за табаком ходил и что из этого вышло»… Вероника предвкушала, как будет все это читать между занятиями по волшебству.

– … Вероника, ты готова?! – донесся крик мамы. – Иди завтракать!

Вероника поправила шляпу и побежала в столовую, где за огромным столом расселись почти все одногруппники Астрид. Они шумно лопали, обсуждали вчерашние мультфильмы и мыли кости классруку, мэтру Гробашу, с которым снова встретятся уже через пару часов.

– Фу, мама, почему кабачковые оладьи?! – прорезался голос Астрид.

– А это чтобы ты не сильно скучала по дому, – ласково сказала мама, накладывая всем с огромного блюда.

– Мам, не издевайся! – взвизгнула девочка.

– Но это же очень вкусно, – сказала Арисса, чинно откусывая от оладьи. – Спасибо вам большое, мэтресс Дегатти.

Мама прямо расцвела, а Астрид издала гневное сопение. Что дальше, мама? Удочеришь эту замечательную девочку, которая так обожает ту дрянь, что ты наготовила?

А Астрид на мороз?!

К счастью, на столе было полно и другой еды. Выставили остатки вчерашнего пиршества, и только неубывающий торт на рассвете испарился, как не было. Мама и енот просто сделали на всех яичницу-глазунью с беконом, нажарили селедки, сварили поленту и сделали гору кабачковых оладьев, а так доедали то, что не доели вчера.

Эльфы ели только оладьи, поленту и другие вегетарианские блюда. Даже Копченый ел оладьи, причем сложил стопкой сразу две.

Правда, если приглядеться, можно рассмотреть между ними краешек бекона…

Во главе стола сидел с трубкой и газетой папа. Он тоже сегодня возвращался в Клеверный Ансамбль, возвращался к работе, и ему надо было поспеть даже раньше остальных, потому что он впервые будет участвовать в линейке как член ученого совета. Он уже переоделся в парадное, выглядел очень солидно, и только волосы немного лохматились.

– Вероника, может, ты хоть сегодня наденешь собственную шляпу, а не мою? – недовольно спросил папа, заметив среднюю дочь.

– Ладно… – тяжко вздохнула Вероника, снимая шляпу. – Но моя какая-то несерьезная…

Папа пристально посмотрел на нее. Подумал. Потом вздохнул еще тяжелее и сказал:

– Ладно, забирай. Дарю.

– Насовсем?! – распахнулись глаза девочки.

– Не переспрашивай. Я могу передумать.

Все за столом уставились на Веронику с завистью. Они проучились в КА только год, но уже понимали, что волшебник, подаривший собственную шляпу… ну это как цверг, подаривший собственную бороду.

Если кому-то вдруг понадобится борода цверга. Обычно никому не нужно. Почему-то.

Вероника тоже оценила все величие момента и торжественно пообещала больше никогда в жизни эту шляпу не снимать. А мама сказала, чтобы не разбрасывалась такими клятвами, потому что порадуют они разве что вшей, которые выстроят под шляпой свою цивилизацию.

– Если Вероника получила шляпу, я должна получить меч, – заявила Астрид. – Иначе все несерьезно.

Но меча она и в этот раз не получила. А Арисса тут же похвалилась, что у нее меч есть, только это фамильная реликвия и для нее пока великоват, поэтому он висит в малой оружейной зале и будет официально вручен Ариссе, когда та закончит базовый курс КА.

После этого Астрид еще сильнее захотела меч, причем именно отцовский, но решила пока оставить эту тему. У нее впереди еще четыре года, раз уж у Ариссы меч будет только тогда. С этими мыслями она умяла остатки поленты, швырнула в рот последний кусок яичницы и с грохотом вылетела из-за стола.

Остальные тоже заканчивали завтрак. Нестройно поблагодарив за все мэтра и мэтресс Дегатти, группа 1−2–5 Ингредиора в полном составе унеслась в холл, к рыцарским доспехам. Там Астрид открыла «глаз» в Валестру, пропустила по очереди одногруппников, а последней убежала сама, крикнув напоследок, чтобы догоняли.

За время каникул Майно усложнил привязку своего кошеля, перевел «глаз» просто на участок стены. Теперь усадьбу и квартиру на улице Тюльпанов соединял прямой канал, а третья точка привязки оставалась в его собственном кошеле, и он мог когда угодно перенестись хоть в Валестру, хоть в Радужную бухту. Любой член семьи или фамиллиар (которые тоже члены семьи) просто касался нарисованной двери – и та становилась настоящей.

И сейчас в эту дверь вошли Майно и Лахджа Дегатти, а между ними, держа родителей за руки, вышагивала новенькая ученица Апеллиума. Самая юная в истории. Вероника была очень серьезно настроена, сосредоточенно глядела перед собой и старалась не смотреть в сторону Астрид, которая бегала вокруг и вопила всякое.

Она сначала хотела пойти со своей группой, но потом вспомнила о сестринском долге. Ежевичина такая мелкая, что ее без лупы и не разглядишь. Кто-то должен наставлять ее в первый день учебы – так кому еще, если не опытной и многомудрой старшей сестре?

На родителей-то надежды нет. Мама в Клеверном Ансамбле не училась и она, вообще-то, даже не гражданин. А папа совсем зазнался и заважничал, став ректором, так что мелочь вроде Вероники он может и не заметить с высоты своей должности.

К тому же мама зачем-то взяла с собой еще и Лурию. Этот глупый кулек, который не так и давно научился невразумительной болтовне. Ее препоручили дедушке с бабушкой – они тоже пошли посмотреть, как Астрид будет блистать на линейке. Через пару дней они вернутся домой, на Землю, потому что без Астрид усадьба опустеет и погрустнеет, но уж сегодня-то оттянутся как следует.

Денек выдался погожий. Пасмурный, но тёплый, совсем еще летний. Только легкий ветерок, «дыхание Вепря», напоминал, что по календарю уже осень, что еще немного – и зарядят дожди, а на деревьях начнут желтеть листья.

Как и на каждый Доктадис, Валестра принарядилась. Для Мистерии это вообще самый важный день в году, даже важнее дня Волшебного Единства, фестиваля Бриара и Доброго Дня. Повсюду висели флаги, играла музыка, цвели красочные иллюзии и бабахали фейерверки. Дети ручьями стекались в университетский городок, к шести грандиозным дворцам, окружающим Клеверную площадь.

– Вероника, теперь ты будешь жить отдельно и учиться магии, – наставляла дочь по пути Лахджа. – Не забывай чистить зубы. Вечером после чистки зубов ничего не ешь и не пей, кроме воды.

Вероника устало опустила веки. Мама. Вероника с двух лет безукоризненно придерживалась этих правил. Она лучше всех в доме знает, насколько важен правильный режим.

– Вряд ли кто-то будет тебя обижать, потому что ты очень маленькая, – продолжала мама. – Но с коллективным бойкотом и недоброжелательностью ты столкнуться можешь, потому что смертные завистливы. Не расстраивайся из-за этого и в этом случае просто не ищи друзей в группе – ты их найдешь и так. Просто по интересам – в кружках, в библиотеке.

Вероника напряженно кивнула и попыталась на ходу достать из рюкзачка книжечку правил, чтобы туда это записать. Про чистку зубов-то она давно записала, это правило № 10, одно из самых первых. А вот про друзей еще нет.

– Ты почти взрослая, – добавила мама. – И как твоя мама, а по совместительству демон, я даю тебе право призыва… меня. Я знаю, что ты и так это можешь, но теперь это будет твой первый официальный контракт.

– Алала! – обрадовалась Вероника. – Мой первый контракт – и бесплатный!

– Не-не-не-не-не-не! – помахала пальцем Лахджа. – Ты не поняла. Каждый призыв я буду записывать тебе на счет. А потом, когда ты будешь приезжать на каникулы, ты будешь отрабатывать каждый призыв.

– Но это нечестно, мам! – растерялась Вероника.

– Честно, – сказала Астрид, черкая на бумажке. – Кстати, вот тебе еще и мое слово призыва. Но каждый раз, как ты будешь меня призывать, я буду тебя позорить и давать поджопник.

– Вот я только первый день демонолог, – пнула камешек Вероника. – А уже вас, демонов, ненавижу.

– Сразу же призывай, если попадешь в беду, – наставляла мама. – Если кто-то начнет задираться или еще что-то случится – не изгоняй никого в Паргорон, а призывай меня или сестру.

– Мам, я не смогу никого изгнать в Паргорон, кроме демонов, – устало сказала Вероника. – Изгоняют домой, а не куда угодно.

Лахдже стало немного стыдно. Почему ей, демону, такие элементарные вещи объясняет шестилетняя дочь?

Клеверный Ансамбль уже воздвигся впереди, уже раскинулся во всю ширь. Ручьи школяров и студентов слились в бурную реку. Дедушка посадил Лурию на плечи, и Веронике хотелось попросить о том же папу, но она сдерживалась, потому что уже слишком взрослая, чтобы кататься на плечах у папы.

– Ежевичка, тебя включили в группу стипендиатов, – объяснял напоследок папа. – Ты, конечно, поступила на платное, но все всё понимают. Так что ты будешь учиться вместе с самыми сильными и должна не осрамиться.

– А много их там? – испугалась Вероника. – Самых сильных?

– Вам все скажут. Наверное, как у Астрид – двадцать шесть плюс-минус пара человек. У нас стараются делать группы размером с севигу – это самое оптимальное число. Но разные институты и факультеты пользуются разной популярностью, поэтому распределение неравномерное.

Папа рассказал, что вот Вербалеон в целом – самый популярный институт, там каждый год больше всего школяров. В этом году мэтр Йогарис набрал аж тридцать одну группу. Но при этом тридцать из них – на факультетах изустного контроля и магического языка. Третий факультет, веселых и находчивых, даже одну-то группу каждый год набирает с трудом, поэтому у них платники и стипендиаты учатся вместе, и вообще этот факультет, возможно, скоро расформируют.

Но Вероника идет на Апеллиум, контрактный факультет. Это самый популярный факультет на Апеллиуме, и там групп обычно четыре.

– А Апеллиум вообще популярней Ингредиора? – ревниво спросила Астрид.

– Менее популярен. На Ингредиоре три факультета и обычно пятнадцать групп. На Апеллиуме – четыре факультета и обычно одиннадцать групп. Четыре на контрактном, по три на спиритуалистическом и розыскном и всего одна на вассальном. Но Провокатонис и в целом менее популярен, чем Риксаг.

– Ага… но если у Вероники группы четыре, а у меня пять?.. контрактный не такой популярный, как защитный?..

– Хватит мериться всякой чепухой, – поморщился папа. – У каждого института свои достоинства и недостатки.

– Но у Ингредиора же достоинств больше? – не сдавалась Астрид.

– Ингредиор… проще. Там главное – уверенность в себе. Но вот с тонкостями не так богато, в основном учат правильно направлять энергию.

– Туда даже тупорезы идут, – сказала Вероника. – Типа тебя.

Астрид аж поперхнулась. Вот это наглость. Откуда вдруг?

– Слышь, ежевичина… – произнесла она сдавленным голосом. – Ты чо такая дерзкая?

– Ну право призыва-то я уже получила, – пожала плечами Вероника. – Все, можно больше не терпеть.

Астрид шумно втянула воздух. Это что, с самого начала был ее план?! Многолетняя многоходовочка?! Ежевичина еще в колыбели замышляла недоброе?!

А папа покачал головой. Да, его старшая дочь – плоть от плоти Ингредиора, а вот средняя родилась для Апеллиума. Она типичный призыватель.

На Клеверной площади было негде упасть яблоку. Здесь Майно Дегатти распрощался с женой и дочерьми, потому что его ждало место на трибуне, в ученом совете. Там недоставало одного его, а Зодер Локателли уже вознесся в своем кресле и держал традиционную речь.

– … Давайте немного окунемся в историю и вспомним времена, когда университеты еще не стояли здесь дружной семьей!.. – разносилось по площади.

– О-о-о, это надолго, – хмыкнула Астрид. – Ну пока, ежевичина, меня вон Копченый зовет. Увидимся потом… и ты за все ответишь.

И она принялась проталкиваться к своей группе, которую легко было приметить по возвышающемуся над толпой хомендаргу. Проталкиваться не получалось, так что Астрид просто подпрыгнула, оттолкнувшись от какого-то тролля, вспорхнула и подлетела к ребятам и мэтру Гробашу.

– Опять выпендриваешься, Дегатти? – неодобрительно сказал тот.

– Нет, просто у меня крылья-то… рабочие, – с удовольствием сказала она. – Для меня это… бытовуха. А не, знаете… превозмогание. Как у… куриц.

Гробаш пообещал Астрид взглядом все кары земные и небесные, но вслух ничего не сказал. Это все потом. Завтра. Или даже послезавтра, если завтра нет физмагии. Расписание еще не раздали.

Тем временем председатель Локателли заканчивал свою речь. Длинную-длинную, почти такую же длинную и великолепную, как его борода. Он совершил краткий экскурс в прошлое, отдав должное великим волшебникам былых эпох, похвалился, как у Мистерии все замечательно в настоящем, и оптимистично взглянул в будущее, где волшебство будут творить уже они – те, кто стоит сейчас на этой площади.

– … Можно ли представить лучшее будущее? – аж жмурился он от удовольствия. – Каждый год, когда в наше дружное сообщество вливаются новые граждане… кстати, давайте-ка исполним маленькую формальность. Поднимите руки те, кто поступил в этом году – и повторяйте за мной. Дружно, весело принесем клятву вашей новой отчизне, вашему новому дому!

Вероника посуровела. Вот оно. Самый главный момент. Ее официально делают гражданкой. Она торопливо вскинула руку и стала повторять за председателем Локателли:

– Я, Вероника Дегатти, клянусь вратами Шиасса и могилой Бриара, что сегодня отказываюсь от верности любому иностранному государю или державе, подданной или гражданкой которого я до сих пор являлась. Клянусь, что отрекаюсь от всех титулов и званий, если они были у меня прежде, и являюсь только гражданкой Мистерии. Клянусь, что всегда буду верна Мистерии. Клянусь строго соблюдать все ее законы, правила и установления. Клянусь откликнуться на зов, если однажды Мистерия призовет меня на помощь.

– Мо-лод-цы! – аж засветился от счастья Локателли, когда клятва прозвучала. – Еще одно прекрасное пополнение в нашей огромной семье. С каждым годом у нас все больше талантливых абитуриентов. Наши школяры и студиозы становятся все лучше во всех отношениях. Вот и сегодня… знаете, в этом году в Клеверный Ансамбль поступила рекордно молодая ученица. Это радостный день для всего союза университетов. Для всей Мистерии. Для всего мирового волшебства. И для меня лично. Вероника Дегатти, поднимись-ка на трибуну. Да будет лесенка.

Прямо от парящей в воздухе трибуны протянулся светящийся мосток, и Вероника немного растерянно вступила на нижнюю ступеньку. Ее сразу со свистом потянуло вверх, как на этом эскава… эскана… как на Земле, в общем.

Она с легким ужасом увидела под собой всю площадь и, наверное, целый миллион лиц. Тут как будто сегодня вся Валестра собралась или даже вся Мистерия. Вероника попыталась найти взглядом маму, дедушку с бабушкой, пса Тифона… но уже потеряла место, откуда ее вытянуло. Она заметила только Астрид, которая снова взлетела и вопила что-то своим пронзительным голосом.

Втянув голову в плечи, Вероника смущенно сделала книксен. А дедушка Локателли восхищенно сказал:

– Вы только посмотрите, какие маленькие у нас теперь абитуриенты! Как рано в Мистерии становятся гражданами! Мэтр Хаштубал, поднимите мэтресс Дегатти повыше, чтобы все увидели. Я бы сам поднял, но я старый.

И он жалобно закашлялся, тряся бородищей.

Хаштубал Огнерукий бесстрастно выполнил просьбу. Теперь Вероника оказалась еще выше, и у нее аж сердце замерло от страха.

Но она взяла себя в руки и звонко выкрикнула:

– Алала!

И зазвенела колокольчиком, который очень кстати оказался под рукой.

– АЛАЛА-А-А!!! – радостно гаркнула многотысячная толпа.

А президент Ганцара взмахнул руками – и грянул незримый оркестр. Чародей-музыкант тряхнул волосяной гривой, раскрыл рот – и в одиночку запел за целый хор:

Веселая студенческая песня заполнила всю площадь, многие подпевали, дедушка Локателли весело смеялся, а Хаштубал аккуратно опустил Веронику и сочувственно шепнул:

– Меня тоже так поднимали. Беги к своим.

Вероника торопливо побежала по волшебной лесенке, прямо к папе с мамой. Фух, наконец-то закончилось, можно идти домой… нет, подождите.

Они не пойдут домой.

То есть пойдут, но без нее.

Мама что-то ей говорила, поучала о каких-то очевидных вещах вроде ежедневной смены белья, а Веронике вдруг стало страшно. Она внезапно осознала, что это все. Что сейчас она расстанется с родителями и будет видеться с ними только по праздникам.

– Мама, я не хочу! – взмолилась она, в ужасе тараща глаза.

– Но ежевичка, это же гигиена…

– Нет! Я в школу не хочу! Мама, я передумала! Мама, давай я потом поступлю, в следующем году!

Неизбывное горе опустилось на ее крохотные плечи. Она вцепилась в маму, как утопающий в бревно. Вся ее жажда срочно попасть в волшебную школу куда-то испарилась.

Мама опустилась на одно колено, взяла в свои руки ладошки хнычущей дочери, заглянула ей в глаза и проникновенно молвила:

– А поздно.

Рядом уже появилась мэтресс Чу. Она собирала первокурсников Провокатониса и отдельно подошла убедиться насчет Вероники.

Та как раз задыхалась от возмущения, не зная, зарыдать ли ей или сказать маме, что она снова передумала и никогда больше не вернется домой. К холодной матери-ехидне.

– Ежевичка, зато мы с Астрид все время будем здесь, рядом, – напомнил папа, с укоризной глядя на маму. – Я так вообще в том же здании, сможешь бегать ко мне хоть на каждой перемене. А мама будет часто тебя навещать.

– Да, надо же кому-то сливать тыквы, кабачки, варенье… – задумалась мама. – Шучу-шучу.

– Идем, мы опаздываем, – поторопил ее папа. – Ежевичка, будь умницей.

И они с мамой куда-то убежали, оставив Веронику совсем одну. И ее тоже сразу унесло в другую сторону, так что она только увидела напоследок, как машет ладошкой Лурия.

Клеверная площадь стремительно пустела. Все, кроме первокурсников, растекались по институтам, отправлялись на первое занятие со своими классруками. А первокурсников уже разбили на шесть групп, и каждую приветствовал президент одного из университетов.

Вероника и вправду оказалась самой маленькой. Нет, тут были и всякие гномята и гоблинята, но это другое. А среди людей она была на голову ниже всех, хотя ее чуточку и выручала огромная папина шляпа.

И на нее таращились. Она выделялась. Все смотрели так, что Веронике хотелось куда-нибудь спрятаться, закопаться, исчезнуть.

Они вроде не враждебно смотрели. Обычно. Просто с любопытством, а девочки – еще и умилением.

– … Какая хорошенькая! – расслышала Вероника и робко улыбнулась.

– … Да у нее нос, как у гоблина, – расслышала Вероника и натянула шляпу на самые глаза.

Но вообще она мало что слышала. Стоял дикий гвалт, все говорили вразнобой, перекрывая голос Кайкелоны Чу… но потом та взмахнула руками, и все смолкли. Просто замолчали, хотя некоторые все еще разевали рот.

– Спасибо, Суггремурти, – сказала волшебница в воцарившейся тишине. – Позвольте представиться, мои будущие коллеги. Я Кайкелона Чу, президент вашего университета. А это, прошу любить и жаловать, Суггремурти, мой дух-хранитель. Он невидим, у него миллион рук, и он сейчас слегка придерживает ваши болтливые язычки, потому что по своей воле вы это делать отказываетесь.

Это некоторых напугало. Многих. Дети с ужасом уставились на волшебницу, а та спокойно продолжала:

– Когда-то Суггремурти был просто маленьким блуждающим духом. Какой-нибудь мышки или воробушка, а то и просто случайным самозародившимся сгустком. Иногда они зарождаются даже внутри нас самих, отделяются от наших же душ. Многие из таких начинают общаться с детьми и становятся известны как воображаемые друзья. Некоторые начинают паразитировать на живых существах и превращаются в лярв. В конечном счете всех их привлекает жизненная энергия и устойчивость носителя. Они занимают свое место в нашей психике, становясь частью нас. Но как на заре времен люди приручили волков, сделав их преданными друзьями и помощниками, так мы, волшебники, приручаем подобных существ. Суггремурти сопровождает меня большую часть жизни, помогает во всем, защищает от любой беды. Многие из вас тоже заведут себе подобных друзей, слуг или питомцев, потому что именно таким вещам учит Провокатонис. А теперь я передам вас вашим ректорам.

Языки давно уже снова слушались, но никто больше не болтал. Все таращились на президента Чу со смесью страха и восхищения. Та взмахами рук разделила огромную толпу на пять поменьше – и их уже встречали пять ректоров.

Вероника оказалась среди тех, кого принял Таалей Драмм, но он оказался самым неинтересным ректором. Просто худой дяденька с длинным носом и в огромной шляпе.

Вот первокурсников Субрегуля встречала Ахута Альяделли – бабушка, вокруг которой клубились десятки духов, она шла будто в облаке, и призраки наперебой приветствовали детей. Первокурсников Нигилиума – Накред Позди, который ехал на бронзовой пантере, и его сопровождали два объекталя, метла и лопата. Первокурсников Вакуумада – Виттор э’Нетере, который пришел аж в семи лицах, причем один Виттор был вдвое больше оригинала, второй – вдвое меньше, третий – старый и седой, четвертый – почти ребенок, пятый – женщина, а шестой – гоблин.

Но особенно интересно оказалось первокурсникам Униониса. Их встретил шикарный белый кот, который сказал, что ректор – это он, и все ужасно восхитились, но потом с небес спустился настоящий ректор, верхом на трехглавом драконе. Все аж заорали от восторга.

Вероника завистливо глянула в ту сторону. Жалко, что она выбрала Апеллиум, а не Унионис. Но потом она вспомнила, что папа все равно ректор, а не классный наставник, и успокоилась.

Майно Дегатти тем временем приземлился на фантомных крыльях, сделав их на этот раз видимыми, и раскланялся, взмахнув роскошной шляпой. Подарив свою в последний момент дочери, он немного второпях прихватил другую, кожаную и широкополую, но она неожиданно пошла ему даже больше. Среди ректоров Провокатониса он выглядел (да и был) моложе всех, щеголял в синем блейзере, сверкал белозубой улыбкой и вообще словно сошел со страниц дамского романа.

– Мир всем, кто меня знает и кто не знает! – воскликнул Майно, дымя трубкой. – Поздравляю всех с началом учебного года! Меня зовут профессор Дегатти, и я ваш ректор. А это Лахджа, моя супруга, фамиллиар и со-ректор.

Трехглавый дракон сократился в размерах, превратился в крылатую женщину с серебристой кожей, и все аж заахали. Среди детей замелькал огромный черный пес, разбивая их на две группы – факультет родителей и факультет великодушия. Над головами летал яркий красный попугай.

На Унионис в этом году поступило больше трехсот школяров. Майно не помнил каждого, конечно, но некоторых примечал, выделял. Одних – потому что многого от них ожидал, других – потому что за ними потребуется особый присмотр.

– … Спасибо еще раз огромное, мэтр Дегатти! – сбивчиво говорил краснокожий мальчик. – Я обязательно все верну!

Майно только отмахнулся. Вернет – хорошо, нет – так и нет.

Прежде я гадала, на что ректоры тратят те деньжищи, которые зарабатывают. Теперь поняла.

Я оплатил учебу всего троим.

И это обошлось в сто пятьдесят орбов.

Это все еще меньше, чем ты заплатила за того нахального… «племянничка».

Это был акт инстинктивного, почти принудительного альтруизма, которым я до сих пор горжусь.

А этот пацан, возможно, в будущем получит премию Бриара. Или нет. Но он в любом случае не будет, знаешь… питаться чужими душами, жрать людей…

Мы не жрем людей. Наверное.

Майно ничего не сказал. Он не сделал ничего особенного, многие ректоры и президенты субсидируют талантливых, но неимущих детей, что по тем или иным причинам не дотянули до стипендии. Оплачивать обычно приходится только первый год, дальше они и сами переходят на бюджет.

– Сейчас я передам вас вашим деканам, – сказал он вслух. – Слушайтесь их во всем и не расстраивайте.

Но Вероника этого не слышала. Она шагала за профессором Драммом, у которого не было ни котов, ни собак, ни уж тем более драконов. Она очень старалась не споткнуться и не потеряться, потому что вокруг были сплошь незнакомые мальчики и девочки, и Вероника среди них – самая маленькая.

Рядом шагал кудрявый мальчик, ковыряющий в носу. Очень толстый, розовощекий и громко пыхтящий. Он ужасно долго прощался со своим папенькой, таким же толстым и пыхтящим еще громче, а теперь ел шоколадку в золотистой обертке. Огромную, вкусно пахнущую.

Веронике захотелось шоколада. Она с надеждой посмотрела на мальчика, а тот посмотрел на нее, но шоколадкой не угостил. Он доел последний кусок, немного перемазав щеки, и достал еще одну, а грязную бумажку бросил под ноги.

– Мусор на пол не бросают, – тихо сказала Вероника.

– Ничего, слуги подберут, – отмахнулся мальчик.

Вероника чуть приотстала, подняла бумажку и сердито сунула ее мальчику. Тот уставился с изумлением, но бумажку все же взял и сунул в карман… измазав его шоколадом.

Руки он вытер о себя.

Вероника отвернулась. Она решила не смотреть в его сторону. Все равно они, скорее всего, попадут на разные факультеты, так что можно не знакомиться.

Мама сказала бы: и слава Древнейшему.

Но они оказались на одном факультете. Как Вероника, так и толстый мальчик попали на контрактный, к декану Да Вушионгу-цзы. Она еще какое-то время надеялась, что хоть группы у них будут разные, но профессор Вушионг тут же отделил стипендиатов, и среди них оказался и этот грязнуля.

Вероника немного расстроилась.

Рядом с ней встал высокий красивый мальчик с эльфийскими ушами. Он тоже старался не смотреть в сторону толстяка, но у него не получалось. Тот слишком громко чавкал, и в такт этим звукам на лице эльфа играл желвак.

– … Мерзкие смертные… – донеслось до Вероники. – Пять лет… боги, пять лет рядом с вами…

– Ага, придется, – сказал толстый мальчик. – Давай знакомиться. Я Бургужу. А ты?..

Он взял эльфа за руку и дружелюбно потряс. Эльф опустил взгляд и с ужасом уставился на свою руку в потной, измазанной шоколадом пухлой лапе.

– Благороднейшим даются тяжелейшие испытания, – посочувствовала Вероника. – Просто прими свою судьбу.

Эльф молчал. Он даже не пытался вырваться. Его словно заморозило.

– У тебя есть платок? – тихо спросила Вероника.

– Матушкин платок… пачкать… этим… – пробормотал эльф.

Бургужу обиделся. Он демонстративно вытер руку о плечо и буркнул:

– Ну и ладно.

– У меня есть платок, – предложила Вероника эльфу.

Он не взял. Посмотрел на ее платочек так, словно Вероника ему кошачью какашку протянула. Он шел с испачканной рукой, вытянутой далеко в сторону, и лицо делал такое страдальческое, что больно смотреть.

А Вероника теперь тоже обиделась. Какой-то этот эльф чересчур заносчивый. Копченый вот не такой. И одногруппники Астрид не такие… кажется.

Вероника решила тоже стать заносчивой, раз уж он так. Она заносчиво уставилась на эльфа, и даже специально встала у него на пути, чтобы подольше заносчиво смотреть.

Получилось плохо – ей пришлось пятиться задом, пока он идет вперед. К тому же, нелегко на кого-то заносчиво смотреть снизу вверх… ладно, Вероника больше не будет заносчивой, у нее все равно плохо получается.

– Ну чего тебе?! – не выдержал эльф, заносчиво глядя на Веронику.

Сверху вниз-то удобнее, конечно.

– А я тебя знаю, – вдруг сказал Бургужу. – Это ты та малявка, которую из-за папы-ректора и кучи денег взяли пораньше?

– Ага, – кивнула Вероника.

Бургужу обрадовался, что Вероника совсем не заносчивая, и обнял ее. Вероника пожалела, что решила не быть заносчивой.

– Ничего, – сказал Бургужу. – Я тоже такой. Меня сюда ради престижа послали. Мой папенька очень богатый. Я-то сам из Хошимира. Слыхала?

Вероника слыхала про такую страну, но не помнила, где она. Все-таки она немного ускоренно проходила школьную программу.

– Ты на сколько экзамены сдала? – спросил еще Бургужу.

– Семьсот два… – со стыдом призналась Вероника.

– Ой, как здорово! А у меня восемьсот три. Я умнее тебя.

– Ты гордишься тем, что умнее шестилетней девочки?.. – с отвращением спросил эльф.

– А у тебя сколько? – спросил Бургужу.

– Восемьсот тридцать восемь.

– Я тупее тебя, – покладисто сказал Бургужу, доставая еще шоколадку.

Он начал уже знакомиться с другими ребятами в их группе, причем всем мальчикам крепко жал руки, а девочек пытался обнять. Оказалось, что в Хошимире так принято… но это не всем нравилось. Одна чернокожая девочка его даже отпихнула.

Тем временем профессор Вушионг передал три группы их классрукам, и осталась только четвертая – стипендиатов. К ним как раз шагал их классрук, и при виде его у Вероники полезли глаза на лоб.

Не может быть. Этого не может быть. Это сон. Дурной сон.

– Вам очень повезло, – немного брюзгливо сказал декан. – Обычно классруками у стипендиатов становятся магистры. Но вашу вызвался принять профессор. И не просто профессор, а вернувшийся в этом году к преподаванию лауреат премии Бриара. Не с Апеллиума, правда, а со Скрибонизия, зато один из лучших в мире инструкторов ПОСС, опытнейший агент Кустодиана, заслуженный истребитель нечистой силы и двукратный победитель Темного Властелина. Прошу любить и жаловать, профессор Берде…

– В час великой опасности для Мистерии и всего мира я вернулся в эти стены! – прокаркал дедушка Инкадатти. – К слову об опасности… мир тебе, Вероника.

– Я не опасна! – взмолилась девочка. – Дедушка Инкадатти, идите домой!

– Ха-ха-ха!.. – рассмеялся старик. – Нет. Группа, следуем за мной.